Подарок судьбы

— Абонент временно недоступен. Элайджа сбивается со счета, сколько именно раз он слышит эти слова, и металлический голос вновь и вновь звенит в его ушах, донося до Майклсона истину, которую он никак не хочет принять — Глория внесла его в черный список, и дозвониться до нее он больше не сможет. Никогда. Но он продолжает раз за разом набирать ее номер. Элайджа просто не может смириться с тем, что между ними все кончено. И не хочет. Ведь он любит ее, и верит в то, что сможет объяснить ей все, что случилось. И Глория поверит ему. Ему лишь нужно дозвониться до нее. Но сделать это оказывается невозможно. Поражение Элайджа принимает только утром следующего дня, и от этого ему становиться только хуже. Надежда, что прежде еще жила в его сердце сменяется отчаяньем. Он слишком хорошо помнит слова Глории, которая не желает иметь с ним ничего общего, и он должен смириться с ними и с новым положением вещей. Сказать, как всегда оказывается проще, чем сделать. И то, что он чувствует, Майклсон даже не может назвать болью — это было бы слишком просто. То, что происходит с ним гораздо, гораздо хуже. Темная, липкая волна накрывает его, тянет в бездну и там нет уже ничего, там все теряет смысл, и нет ни единой надежды на спасение. Мучающие его раньше кошмары на фоне этого становятся лишь реальнее, мрачнее — ведь белокурый ангел больше не спасает его, вырывая из опустошающих снов. Теперь он один на один с тем, что год за годом отравляло всю его жизнь, но если раньше пробуждение дарило хоть какое-то облегчение, теперь от него не остается и следа, ведь реальность становиться куда хуже самого страшного сна. Особенно после того, как Элайджа видит на экране телефона номер Марселя, уже заранее зная, что именно он услышит, и хотя Майклсона и тошнит он его самодовольного голоса с первой же секунды, он выслушивает до конца, терпит его насмешки, сносит оскорбления. Он делает это ради семьи, а еще потому, что у него просто нет выбора. Жерар хочет отомстить, и это не особенно удивляет Элайджу — он отлично помнит и его завистливые взгляды, и истинные причины позорного увольнения и то, что собственный отец ставил ему в пример того, кого Марсель считал лишь выскочкой. Мотивы Жерара до смешного понятны, но все же Майклсон на миг застывает от удивления, когда тот озвучивает свои требования. — Ты перепишешь на меня компанию, Элайджа, — самодовольно тянет он, заранее уверенный в том, что не получит отказа, слишком серьезные козыри у него на руках. — Что, прости? — холодно отзывается Майклсон, хмуря брови, — ты верно шутишь? — Свобода или компания, — усмехается на другом конце провода Жерар, явно наслаждаясь моментом. — Ты ничего не докажешь, — сквозь зубы цедит Элайджа. — Считаешь? — смеется Марсель, — ты знаешь, что дневника более чем достаточно для возобновления дела, а после вас всех вызовут на допрос, и если ты, например, и сможешь врать под присягой, в милой Бекс я совсем не уверен. — Ты блефуешь, — все еще находя в себе силы возражать отвечает ему Майклсон. — А ты проверь. Но Марсель знает, что проверять подобное Элайджа не будет. Он никогда не позволит случиться непоправимому, не даст мешать имя семьи с грязью, не позволит братьям и сестре отвечать за собственные ошибки. Они оба слишком хорошо знают, что Майклсон пойдет на все во имя семьи. Только теперь этот факт играет только на Жерара. — Так когда мы подпишем документы? — вопросительно тянет он, уже уверенный в победе. — Дай мне неделю, — отрезает Элайджа, поджимая губы, — мне нужно переговорить с Клаусом. К тому же столь внезапная уступка прав вызовет вопросы не только у совета директоров, но и у партнеров. — А под партнерами ты имеешь в виду красотку-блондинку? — усмехается Марсель, еще не зная, какую совершает ошибку. Гнев поднимается волной, накрывая Элайджу с головой. Упоминание о Глории действует на него словно красная тряпка на была, и все его силы уходят на то, чтобы не сорваться с места и не найти Жерара только для того, чтобы лично оторвать ему голову. Вместо этого он очень тихо говорит: — Еще раз упомянешь о ней, я тебя убью. Если уж мне грозит тюрьма, совмещу неминуемое с приятным. — Не горячись, — тут же отзывается Жерар, и на этот раз в его голосе самоуверенности заметной убавляется — он знает, что Элайджа Майклсон не бросает слов на ветер, — свяжемся через неделю. Марсель сбрасывает вызов не дожидаясь ответа, и Элайджа медленно оседает на диван, прикрывая глаза. Проходит немало времени, прежде чем он набирает номер Клауса, сообщая ему о случившимся, и тот обещает приехать как можно скорее. Тем временем в гостиной появляется Ребекка, которой хватает одного взгляда на брата, чтобы понять, что что-то не так. — Марсель? — спрашивает она, и Элайджа только кивает, окидывая ее напряженным взглядом. — Он приходил ко мне, — неохотно поясняет Ребекка, — хотел шантажировать, но я… Я не стала с ним говорить. Теперь он добрался до тебя? — Да, — хрипло отвечает Элайджа, — но прежде, он передал копию дневника Глории. — Что?! Ребекка застывает, расширяя глаза, и в гостиной на некоторое время воцаряется полная тишина, прежде чем блондинка нарушает ее, поднимая на брата помутневший взгляд. — И как она отреагировала? — тихо спрашивает она, хотя уже знает ответ — слишком очевидно он читается на лице Элайджи, в его потемневших от боли глазах. — Между нами все кончено, — медленно отвечает он, подтверждая догадки сестры, и та бросается к нему, усаживаясь рядом, обвивая руками мужскую шею, но Элайджа отстраняется, и Ребекка не может оторвать взгляда от его мрачного, совершенно безжизненного лица. — Хочешь, я поговорю с ней? — нерешительно говорит она. — Не думаю, что это имеет смысл. — Но ты ведь любишь ее! — восклицает блондинка. — Как видно этого недостаточно, — качает головой Элайджа, — к тому же сейчас есть проблемы серьезнее. Если Марсель предоставит дневник полиции, смерть наших родителей могут переквалифицировать из несчастного случая в убийство. — Он не сделает этого, — выдыхает Ребекка, дрожащим голосом. — Сделает, если не отдадим ему компанию, — пожимает плечами Элайджа, и блондинка в очередной раз поражается тому безразличию, сквозящим в голосе брата. — Мы не можем пойти на такое, — возмущенно произносит Ребекка. — На что мы в действительности не можем пойти, так это на то, чтобы вы с Клаусом несли ответственность за мои ошибки, или остались без средств к существованию, — холодно отвечает Элайджа, отводя взгляд от сестры, лицо которой от его слов становится мертвенно бледным. Она уже знает, что он хочет сделать.