Подарок судьбы

На то, чтобы отвернуться от Глории, не сводящей с него ошеломленных голубых глаз, Элайдже требуется вся его сила воли. И все же он делает это — поворачивается к ней спиной, переводя взгляд на ряд сияющих бутылок, только бы избавиться от картины, что все еще стоит перед ним. Майклсон качает головой, отгоняя от себя воспоминания. Сейчас не время и не место для душевных терзаний, но доводы разума едва слышны в той будоражащей волне, которая накрывает его после встречи со своим персональным ангелом, сумевшем весьма успешно переквалифицироваться в личного демона. От такой вычурной аллегории Элайджа криво усмехается и вскидывает вверх ладонь, глядя на бармена. — Повтори. Заказ выполняется незамедлительно, но Элайджа едва успевает сделать первый глоток, когда рокс в его ладони перехватывает тонкая рука. — Бурбон — мне, мужчине — кофе. Глория усаживается с ним рядом, кивая бармену, который довольно быстро прячет удивление за привычной улыбкой. Пока он занимается кофе, отвернувшись от посетителей, Глория не говорит ни слова, медленно попивая бурбон и Элайджа не выдерживает. — Зачем ты здесь? — хрипло произносит он, не в силах оторвать взгляда от ее точеного профиля.  — На конференции или за стойкой бара? — пытается отшутиться блондинка, но от тяжелого взгляда Майклсона, который она ловит, наконец, развернувшись в его сторону, веселье на ее лице сменяется озабоченностью. — Когда последний раз ты нормально спал? — едва слышно спрашивает она, на что Элайджа только усмехается.  — Это не твое дело, — холодно отвечает он, щуря темные глаза, — не стоит переживать о жизни такого монстра, как я. Глория на миг замирает от его ледяного тона, но ее давно не обмануть маской, которую Майклсон так искусно выдает за свои истинные эмоции. Усталость, боль, злость и досада — вот настоящие чувства, что читаются в его потухшем взгляде, и блондинку вновь накрывает чувство вины, а вместе с ним что-то еще, то, что она никак не может разобрать. Или не хочет. Она не хочет признавать, что ей больно видеть его таким. Не хочет думать о том, что в таком состоянии Элайджа вряд ли сможет достойно выступить на конференции. Не хочет знать, что поступает неправильно, когда рассчитавшись с барменом, молча тянет Майклсона за собой в сторону лифта. Просто она не может иначе. — Куда мы идем? — сводит брови Элайджа и не думая сопротивляться. — Молчи, просто молчи, — качает головой Глория, так и не решаясь поднять на него взгляд, пока двери лифта не закрываются и они не остаются наедине. Всего мгновение она смотрит на него. Изучая, любуясь. Во взгляде Майклсона все еще сквозят непонимание, досада и злость, и Глория почти против воли тянется к нему, прикасаясь губами к его плотно сомкнутому рту, она больше не может видеть его таким. К ее удивлению Элайджа и не думает отвечать на ее поцелуй, оценивая ее порыв как издевку. — Неужели мисс Спенсер не с кем спать? — цедит он, сжимая тонкие плечи и отводя ее от себя, — или твой новый любовник тебя не удовлетворяет, он же наверняка у тебя есть? — Идиот, — качает головой блондинка, прикрывая глаза, — у меня никого после тебя не было. Ее слова звучат едва слышно, но Майклсон улавливает их, и в тот же миг Глория оказывается в его объятьях. Теперь уже он целует ее, прижимая к себе и не думая отпускать, даже когда лифт останавливает на нужном этаже. В себя они приходят лишь после деликатного покашливания, и Глория заливается румянцем, ловя понимающий взгляд семейной пары, что смотрят на них с улыбками. Опустив глаза, она устремляется вперед, и Элайджа следует за ней до самого номера, на пороге которого блондинка на миг замирает, но прежде, чем Майклсон успевает сказать хоть слово, она распахивает дверь и тянет его за собой, сначала в гостиную, а после — в спальню. Элайджа не сопротивляется. По правде он сомневается в том, что смог бы, даже если очень захотел бы, ведь с Глорией Спенсор не действуют все его выработанные годами приемы. От привычного хладнокровия не останется камня на камне, когда блондинка тянет вниз узкое платье, расстегивает его рубашку, заставляет снять брюки. Лишь когда они оба оказываются полностью обнаженными, туман на миг рассеивается и Элайджа хрипло выдыхает:  — Зачем тебе это? Захотелось экстрима, секса с убий… Розовые губки накрывают его уста, не позволяя договорить последнее слово. — Я соскучилась. А ты? — шепчет она, не сводя с Майклсона горящих глаз и опуская мужские ладони на свою грудь. И Элайджа сдается. Окончательно. Бесповоротно. Пока они целуются — долго и страстно — Майклсону старается не думать о мотивах Глории. Алкоголь бурлит в его крови, затуманивая разум, оставляя лишь обнаженные чувства и желания. Он хочет только надышаться ею, обладать, и их секс в эту ночь никак нельзя назвать нежным. Элайджа практически бросает Глорию на кровать, грубо разводит ножки и нависает сверху. Он вбивается в ее тело резкими толчками, словно пытаясь доказать самому себе, что она все еще его и блондинка привычно стонет в его руках, жадно глотая воздух. Глория знает, что поступает неправильно, позволяя Элайдже поддаться ложным надеждам. Но он сейчас рядом — ближе не бывает — и ей больше ничего не нужно. «Одна ночь ничего не изменит», — думает блондинка, поддаваясь мужскому напору. Накал нарастает, и очень скоро Майклсон изливается в нежную плоть, оставляя на тонкой шее засосы, а после еще долго держит Глорию в своих объятиях.  — Прости, если был груб, — шепчет он ей, покрывая легкими поцелуями нежную кожу. — Спи, у тебя завтра важный день, — мягко отзывается блондинка, теснее прижимаясь к мужской груди, и Элайджа именно так и делает, но прежде с его губ срываются слова, от которых девушка на миг замирает, вновь снедаемая чувством вины.  — Я люблю тебя, Глория. Всегда буду любить. С улыбкой Майклсон засыпает на ее плече, и Глория почти до утра перебирает пальцами его взлохмаченные волосы. Никто не видит, как она борется с истерикой, как сдерживает слезы и кусает губы. Она хотела бы вернуть время вспять. Хотела бы не знать правду о жизни возлюбленного, но судьба распорядилась иначе. Утром они поговорят, а сейчас, в их последнюю ночь, она просто будет рядом. Глория сама не замечает, как погружается в сон, но длится он совсем не долго. Кажется, проходит не больше получаса прежде, чем утро начинается с мерзкого звонка будильника. До выступления первого участника остается меньше часа и Глория в спешке выталкивает сонного Майклсона из своего номера, чтобы тот успел принять душ и переодеться. — Еще встретимся, — мягко улыбается Элайджа, прощаясь у дверей, про себя отмечая припухшие красные глаза любимой. Сомнения накрывают его с новой силой, но он отмахивается от них, списывая усталый вид Глории на бессонную ночь. В приподнятом настроении Майклсон оказывается на трибуне, где выдает блестящую речь, после которой от него долгое время не отстают журналисты и участники конференции, пока Элайджа считает минуты до того момента, когда он вновь сможет увидеть Глорию. Перед дверями ее номера он оказывается лишь спустя несколько часов, и после короткого стука толкает дверь, которая оказывается открытой. В тот миг Майклсону это кажется добрым знаком. Глория он находит в гостиной. — Жаль, что ты не пришла на мое выступление, — говорит он, подходя к ней почти вплотную, — тебе бы понравилось. — Не сомневаюсь, — сухо отвечает та, и Элайджа напряженно застывает, так и не решаясь прикоснуться к ней — его занесенная ладонь зависает в воздухе. Глория стоит лицом к окну, смотря вдаль, на ее лице мрачная решимость, а в глазах больше нет слез — она уже смогла справиться с эмоциями, смогла убедить себя в правильности принятого решения.  — То что произошло ночью… — осторожно начинает Элайджа.  — Было ошибкой, — перебивает его блондинка, не позволяя закончить фразу. Очень медленно, в полной тишине она поворачивается к Майклсону лицом и с трудом заставляет себя взглянуть в его глаза. В темном взгляде напротив бушует шторм. — Но почему? — не выдерживает Элайджа, неверяще качая головой, — вчера ты сама меня позвала к себе, позволила мне все. Глория знает ответ на этот вопрос, но вместо него монотонно говорит то, что должна: — Мне стало тебя жаль. Ты выглядел уставшим у стойки бара и я хотела чтобы ты хорошо выспался перед выступлением. Ты мне дорог, но эта ночь ничего не меняет между нами. Я не смогу быть с тобой.  — Так это был благотворительный секс? — зло усмехается Майклсон, и теперь в его голосе отчетливо слышно презрение, — ты решила снизойти и переспать со мной из жалости?! Ответ стоит Глории огромных усилий, но она делает глубокий вдох и смотрит прямо в черные глаза напротив. — Называй это, как хочешь. Между нами давно все кончено, а эта ночь для меня ничего не значит. Уходи. Дверь закрывается за Элайджей прежде, чем она успевает договорить.