Ева за семью печатями

На тридцать седьмом ярусе Перигор шел запланированный по расписанию дождь. Ласель конечно мечтал бы отменить его, чтобы отпраздновать благополучное возвращение туристов, но фиатов на такой запрос требовалось столько, что пришлось бы выгуливать не одну группу и далеко не каких-то там две недели. Вдобавок патчи еще на подходе к главному гейту начали конкретно сыпаться, и городские системы уже окатили Ласеля неприятным вниманием. Словно от него разило Феросами. – Какие планы, шеф? – поинтересовался Джорджи, нежно прижимая к груди прозрачный шар с полупроводником. – Сдать вас всех в интернат для отличников, – максимально зловеще поделился Ласель. – Мне от вас положен отдых! – Ой, да неужели мы вас достали, – сделал невинное лицо Джорджи. – Категорически вуф, быть не может, – поддакнул Келли, придавая форме благопристойный серый цвет. – Мы вели себя тише электрона, ниже напыления, – согласился Вивьен. "А я вообще молчал!" – Вот, – Ласель воздел руки, стискивая голенями тут же загарцевавший авион. – Вы постоянно что-то делаете вчетвером! Стажеры переглянулись. Вспышки стартующих гербионов плясали на силовых полях, придавая всем четверым примерно одинаковый вид. Словно качественные киборги концерна "Гарьен" размышляют над концепцией самоосознания, и стоит ли менять на таковое чистый интеллект. – Хуже многояйцевых близнецов, – усугубил обвинение Ласель. – В общем, спелись и издеваетесь над старым больным человеком. В полный рост. – Ну что вы, шеф. Мы в свой полный рост не издеваемся, только в ваш, – утешил его Джорджи. – Мы выше подобных низостей, – постно согласился Вивьен и заухмылялся нагло и бестрепетно. Андрэ прикрыл вокс рукой, Келли сделал вид, что поперхнулся, и сипло гавкнул в локоть. – Все вон, – приказал Ласель. – Нет, стоп, сначала мы явимся к Декардоффу, и он официально озвучит согласие, с помощью которого я выгоню вас в отпуск! – И что мы в этом отпуске будем делать? – озадачился Келли, перестав демонстративно бухать в ладонь. – А главное, кто за нами будет следить? – проявил сознательность и самокритичность Вивьен. – Ведь мы немедленно во что-то ввяжемся. "Непристойное!" – согласился Андрэ, приспуская пояс, чтобы продемонстрировать подходящую ситуации татуировку. – Понятия не имею, – счастливо вздохнул Ласель. – Главное, что вы не будете моей головной болью. – А вот это обидно, – надулся стажер. – Что ж, – в том же тоне подхватил Келли, – видимо, куратор теперь сам будет сверять расчетную ведомость по туристообороту. В разрезе человекочасов и унифорогесс. И демонстративно полюбовался кромкой ногтей. – И наверное с мсье Декардоффым общаться по всем вопросам тоже, – встрепенулся Вивьен. – Надо же, как удачно, больше никаких переведенных вызовов, нормально! Ласель, уже одной ногой стоя на свободе, почувствовал некое смутное беспокойство, зашептавшее, что с благоустроенной жизнью куратора вот-вот начнет происходить непредусмотренное безобразие. Пришлось вынырнуть из размышлений о том, как он ринется по всем злачным заведениям, по которым порядочные кураторы не ходят. – На что это вы намекаете? – с достоинством поинтересовался он. Силовое поле над головой дало искру, и в кратковременную прореху радостно вторглось примерно полстакана воды. От неожиданности Ласель съежился и прижмурился, получив заряд кислой бодрости прямо на макушку. Достоинство пискнуло и мучительно померло, оставив хозяина обтекать перед лицом замысливших неизвестное стажеров. – И проверять персональные настройки техносферы, – как бы между делом согласился Джорджи, делая двумя пальцами "козу" полупроводнику. Агрегат встрепенулся и пальнул двумя световыми лучиками в ответ. – Дырки там над головой, коды доступа, то-сё... "Летим! – показал Андрэ. – Отпросимся в отпуск сами!" – Тем более я уже вижу, как со спины к мсье Обечаноффу приближается великий визирь, – поддакнул Вивьен. – Нас есть кем заменить! Авионы выстроились торжественным клином. – Стойте! – возопил Ласель, одновременно панически оглядываясь. Авион не преминул тут же отомстить, и куратор едва не кувыркнулся в бочку. В головокружительной петле Ласель с помощью люнеты успел охватить взором пейзаж тридцать седьмого яруса и увидеть ужасное – тяжелый гляссион, хищно подсвеченный красным на резких гранях, а также восседающую на нем фигуру. – Я еще не дал вам отпуск! – окончательно впав в панику, вскукарекнул Ласель. – Без меня к Декардоффу вам нельзя! Только через него вы получите от меня карт-бланш на взрослую жизнь! Гляссион стремительно приближался. Дредлоки яута струились во влажном, продезинфицированном и набитом ионами воздухе, словно знамя надвигающейся чумы. – Декардофф нас ждет! – провозгласил Ласель и яростно пришпорил агрегат. – ...сл-ооу! – донеслось угрожающее скрежещущее подвывание. Авионы вспугнутыми пташками устремились к маячащему впереди кольцу выхода. Ласель очень хотел промчаться первым, но стажеры наступили точнехонько на больную мозоль: между двадцатым и пятидесятым ярусами искины Ласеля Обечаноффа недолюбливали. Сканеры срабатывали через раз, а если Ласель очень торопился, то через три на четвертый. Поэтому сейчас Ласель притормозил и позволил стажерам двигаться впереди. Вивьен и Андрэ чуть сместились, беря шефа в коробочку, прижались почти вплотную. Желтый неон сердито мигнул, но все же сменился на такой же неоновый зеленый. Авионы радостно нырнули в брешь и провалились сразу на два яруса. На тридцать седьмом ярусе остались просторные поля гербионов, готовящихся уйти на городской орбитодром, куда были погружены ценные туристы и их бесценное барахло. Промелькнувший тридцать шестой ярус, погруженный в закатный полумрак, сменился на тридцать пятый, пылающий гиперлюмионовыми огнями. Входной шлюз вспыхнул красным, и влетевшие в его поле авионы резко затормозили. – Бля! Хоровой вопль дополнился таким же экспрессивным выражением от Андрэ на люнете. – Уфф! – Вивьен схватился за горло, всем выражением лица демонстрируя, что готов блевануть. Ласель его категорически поддерживал: тормозное поле погасило движение всех частиц, и от этого внутренности полыхнули электрической вспышкой, а вестибулярка совершила несколько кульбитов. Громко и разгневанно заскулил Келли. – Зачем же так разгоняться, – почти простонал Ласель. – Не у потолка! – А это чтоб вы не забывали, как мы для вас важны, – прохрипел Джорджи. – Ох дьявол! – Что? – вздернулся Ласель. – Нас догнали?! – Мой полупроводник! – страдальчески произнес Джорджи. – Кажется, ему плохо! – А как же плохо мне, – булькнул Вивьен. – Ненормально прям. По неоновому ободку бежали сердитые сполохи. – Просто не дергайтесь! – сердито воззвал Келли. – Не дрыгав-гайтесь! – Лучше сдайте назад, – посоветовал Ласель. – Я останусь, пусть только меня сосканирует. – Не-ет, – зловеще сказал Вивьен, – куда ж вы без нас! Вспышки сделались реже, начали менять цвет и интенсивность, пока не погасли совсем. Неон сделался голубым, давление поля исчезло, и распылители авионов радостно зачихали. Коробочка медленно выплыла на волю, официально перейдя на ярус Месанж. "Голосуйте за чипизацию на эмбриональном уровне!" "Власти скрывают повышение ПДК углекислых газов!" "Долой синтетов!" "Свободный секс за конвертируемые фиаты! Демо-версия – 15 кор-унигесс!" За две секунды, пока "Миледи" подбирала фильтры, просочившаяся реклама успела выжечь пачку нейронов, и вся коробочка остановилась в страхе. Файрволы успешно тормознули подтверждение транзакций, уже почти выдернутое нейрохищниками из трепещущей человеческой воли. – Здравствуй, цивилизация, – подытожил Келли. "Ух, едва не купил подписку на порножурнал", – похвастался Андрэ, стряхивая невидимые пылинки с плаща. – Патчи ставьте, патчи, – посоветовал Ласель. – У вас же корпоративная скидка. "А бесплатной корпоративной программы – нету!" "Носителям сомнительных балахонов не положено!" Андрэ отозвался гневным сипением вокса и демонстративно закутался в столь раздражающий куратора плащ поплотнее. Авионы встроились в транспортный поток, Джорджи вперед всех успел кинуть маршрутный запрос, и городской навикон подсчитал время на дорогу: двадцать четыре минуты с учетом аварии на пересечении с Хайли-авеню. Авионы сцепились в группу, и время движения сократилось до двадцати трех минут. Группам давалась фора. – А куда же мы отправимся в отпуск? – светски осведомился Джорджи. – В смысле "мы"? – опять возмутился Ласель, отплевываясь от чешуек компенсатора. – Ну то есть как бы вы за нами не следите, но ведете нас в лучшие места, – разъяснил Джорджи. Ласель покосился на свисающего над линейкой цербера общественной безопасности, угрожающе мигающего глазком, и отделался многозначительным кашлем. Хватило минутного молчания, чтобы стажеры заскучали и погрузились в сетевые тенета. По люнетам поплыли радужные разводы отсечения. Вивьен достал свою машинку и начал сосредоточенно подравнивать выбритые узорчики вслепую, видимо, наткнувшись на последний писк моды в сети. Ласель пару раз оглянулся, почти инстинктивно опасаясь увидеть преследующий их гляссион. Потом коснулся пальцем люнеты, и на обычный слой дополнений по навикону наложились серые тени. Закрутился спиннер "Лагранжа", и один за другим начали появляться красные огоньки. Следилка, следилка, скриптер, анализатор трафика, контроллер сетевых уровней... Ласель вновь постучал по люнете. Тени стали гуще, и огоньки один за другим начали таять. Последним сдох контроллер, до последнего не желавший выпускать ниточку канала из лапок. На третьем уровне настройки появились еле тлеющие голубые точки. Ласель кропотливо перебрал их одну за другой, ревностно выслеживая, какой проксер самый надежный в ближайшие пятнадцать минут. Каждый из них готов был принять Ласеля с удовольствием. Как обычно, Феросы любили куратора Обечаноффа куда больше. Ласель вывалился в "Праксис" и начал сливать накопленное за две недели. Секунду подумал над сексом с яутом и все-таки беспардонно слил туда же. Арендованные мощности арахнета сначала поперхнулись, а потом начали методично пережевывать стянутые у ксенамичис данные. "Миледи" регулировала плотность потока, и на границе экрана тут же замигал желтый ромбик, сигнализирующий, что вот-вот поток будет запален контроллерами. Рядом появился счетчик, показывающий, как скоро контроллеры не просто накинутся на преступное деяние, а еще и дотянутся до источника этого деяния. Ласель облизнул губу с выступившей бисеринкой пота. Ладони тоже вспотели, сердце застучало горячо и быстро. Чувство возможности быть схваченным за жопу нежно затрепетало в животе. Ласель аж ерзнул в седле и сжал коленями гладкие бока авиона. Прикусил язык и стиснул кулаки, всей душой подталкивая слив данных к скорейшему завершению. Оставалось только начать молиться, но это Ласель презирал. А вот не презирал он отличные ревиры, в которые "Праксис" превращал то, что варилось в облаке, с которым "Миледи" была плотно слинкована двадцать четыре на семь. Спаянные ревиры уходили в очередные слои, проваливались сквозь следующие за ними ярусы и выползали в самую темную сердцевину того, что называлось системой связи Ораж. Кто их оттуда вытаскивал и как использовал – этого Ласель знать не хотел, довольствуясь капающей на счет волатилкой, мгновенно превращающейся в крипту, в фиат, потом в ценные бумаги, инвестиции и в еще десяток форм, позволяющих вычистить итоговый доход добела. Последний батч канул в утробу "Праксиса", Ласель резво выскочил на верхний слой и сыпанул в сетку тридцать с лишним запросов на общую тематику "как реализовать пыльцу чичкана в гомеопатических целях". Подобравшийся опасно близко контроллер отчетливо замер, недоуменно покрутил своими электромозгами и срыгнул традиционное предупреждение, напоминающее, что гомеопатические средства не могут быть реализованы через государственные лечебные центры, а только через частные альтернативные фармакологические магазины. – Ну еще бы, конечно же, – пробормотал Ласель и почти не глядя ткнул в давно знакомую контору "Чистота кармы". Там из пыльцы крутили и вертели бессчетное количество снадобий, призванных вылечить абсолютно любую болезнь, независимо от морфологии, происхождения и видовой типизации. Самым популярным оставалось средство повышения потенции. Причем как биохимической, так и электромагнитной. За счет гомеопатической гравитации. Магнитка разлетелась стремительным линиями, и вся очередь, в которой тащились авионы, превратилась в тщательно контролируемый Эа общественного транспорта хаос. Ласель отмахнулся от очередного рекламного предложения, не читая. Ремплесанты отбивали такие атаки с хладнокровием профессиональных цифровых убийц. Значок "Готфрида" еле заметно светился внизу проецируемого экрана, подтверждая, что носитель защитного интерфейса находится в полной рекламной безопасности. Магнитка повернула в сторону Сесон-Севинье, где не очень старый и не очень лысый хрен Декардофф наверняка был бы очень рад встретить группу, нарушившую контракт на целые сутки. Ласель и так отчаянно расплевался с системой перебронировки, потратив на доказательства битый час, вливая в нее слегка подретушированную информацию о разрушениях возле Улбар, проблемах с пикировщиками и прочих невероятных событиях, которые следовало принять во внимание и оплатить весь трансфер туристов до полагающегося им места за счет страховки, включая реверсный иск на мьелби. Радовало лишь, что Иштургаю тоже пришлось попотеть, занимаясь примерно тем же самым – оформляя вывоз тельферов как индивидуально добытых и разрешенных трофеев, да еще и с уплатой налога, с которого сверху требовалось частично списать под возврат беспошлинное обеспечение интернациональных отношений. От такого голова наверняка затрещала, даже если преимущественно состояла из твердой лобной кости и крепких клыков. Ласель немало позлорадствовал на эту тему и на всякий случай выслал зубастому коллеге некоторое количество соответствующих тематике анекдотов. Знакомые хитросплетения баннерных щитов, изысканных арок, грубых латок и экзотических росписей струились мимо, как гипнотический узор в низкопробной забегаловке, и Ласель потратил еще несколько минут, лицемерно размышляя, как мощь туриндустрии строится на экономии: с туристами общались натренированные виртуальные помощники, и всем этим любопытствующим никогда не приходилось бывать в переулках, где на самом деле делается бизнес. Многие, конечно, требовали индивидуальных экзотических туров по опасным местам, и Ласель с удовольствием их предоставлял – как говорил Декардофф, желание шляться по злачным местам было у него вместо инстинкта самосохранения, – но даже ему хватало ума не палить стены родной конторы. – Уникальное световое шоу! – взревел гигантский анимированный пасоглав. – Присоединяйтесь! И метнул в группу безотзывной офертой. Ласель выставил перед собой руки, и несущийся на гостей бирюзовый вал оферты столкнулся с "Готфридом". После чего с жалким пшиком развалился на служебные таблицы, среди которых панически извивался модифицированный "червячок". Пасоглав трусливо свернулся в кубит и исчез. – Сволочи, – удовлетворенно сказал Ласель. – Даже не скрываясь! – О! – обрадовался Келли, выныривая из синтетического блаженства. – Узнаю места! Глядите-ка, жральню Пюссен еще даже не снесли! Эх! – Я все слышу, – очнулся уже Джорджи. – И помню, о чем мы спорили. Гони фиаты! – Какие фиаты? – немедленно прикинулся агнцем Келли. – Откуда могут быть фиаты у скромного студента, вуф? Джорджи зарычал и потянулся отвесить скромному подзатыльник. Келли увернулся, его авион стукнулся защитным окрылком о задний гаситель авиона Ласеля, и лучший калькугаль Вильнёва издал величественное шипение. – Совершенно согласен с нашим шефом, – поддакнул Келли. – Нищ-щета! И страдания. Ласель обернулся, пронаблюдал, как Джорджи чешет под курткой, поправляя дорсальники, и машинально проверил его на люнете. Уровень фильтрации все еще болтался в зеленой зоне, но на него отчетливо наползала желтизна. "Поменял бы фильтры", – сбросил он. "Не хочу". "Джорджи". "Мои фильтры, шеф, не приставайте!" "Сколько ты с ними, трое суток? Больше?" "Ой все!" Джорджи с преувеличенным вниманием уставился в проплывающий мимо сорокаметровый активный экран с призывами отказаться от цифровой ереси и уйти на свободные хлеба где-то под Фрагнансой. "Сдам в медцентр, связав твоими же волосами", – пообещал Ласель. В ответ люнета отобразила целый хаос сложносочиненных эмоций, от которых аж в переносице защекотало. Ласель задумался над тактикой склонения упертых молодых дипломатов к техосмотру, но не преуспел – магнитка замедлила ход, и после короткого предупреждения авионы соскочили с городской энергетической иглы. Распылители дружно прочихались, и пришлось опять брать управление машинами в свои ноги. – Итак, мы идем выступать в лучшем свете и добывать вам законный отпуск, – бодро объявил Ласель. – А кто будет пренебрегать ежедневной сетевой гигиеной, тому я, между прочим, не поставлю зачет. "Я всегда чист перед законом и TCP/IP", – уверенно сообщил Андрэ. Джорджи первым нырнул на рю Вельи, проигнорировав шефские намеки. Авион скрылся в ворохе маскировочных цифровых пологов, и стажеры с улюлюканьем ринулись за ним, совершенно забыв, что старших по званию надо пропускать вперед. Деваться было некуда, и Ласель двинул следом. Пролетел сквозь полотна с профсоюзными лозунгами, ловко увернулся от рекламного предложения, реагирующего на природный электромагнетизм и сопровожденного примечанием "вступая в контакт с осязательным полем, вы принимаете оферту", и наконец-то выскочил на свободное пространство. К плечам прицепилось несколько разгневанно мигающих сторожевых маяков, и Ласель прицельно сощелкал их антистатиком. Похоже, его прошивка совсем пришла в негодность, если даже местные начинали цепляться. Точно пора было просить у начальства пакетное обновление. Догнав стажеров, чинно зависших у входа в "Серюсьи" и сияющих бирюзовыми лампасами, Ласель встряхнулся и пристально, почти угрожающе посмотрел на уличный заслон. Техника колебалась, явно раздумывая, знаком ли ей этот набор криптоключей, даже нерешительно высунула дульца транквилизаторов. Ласель демонстративно поднял руки, дульца подергались немного, словно принюхиваясь, и втянулись обратно. Стажеры мудро молчали, слегка пихая друг друга коленями на покачивающихся авионах. Лужа внизу на уличном покрытии чувствовала себя весьма комфортно и как бы призывала всех продолжать исключительно воздушное передвижение. – Ага! – завопили откуда-то сверху. Ласель даже вздрогнул, а стажеры дружно задрали головы. – Ласель, заблудшая ты жопа! – поприветствовал коллегу Хиндабуши, по пояс высунувшийся из голограммы, имитирующей французский балкончик с горшками цветов. Учитывая внешний вид диггера, обвешанного блокираторами низкоуровневого спектра, выглядело сюрреалистично. Точно боевой киборг зашел в цветочный магазин и там застрял. Не вписавшись между гибискусом и бегонией. – Ах, тебя еще не съели в канализации! – ответно заорал Ласель, пришпоривая авион. – Мечты, мечты, где ваша сладость! – громогласно откликнулся Хиндабуши. – В очередь! – У меня абонемент! Повинуясь яростным жестам руководства, стажеры все так же чинно и молча вплыли в квартал. По деловому центру "Серюсьи" сновала масса народу. Внутри огромное помещение в несколько уровней полнилось гомоном и световыми акцентами. Линии на полу захороводили, определяя статус посетителей, и собрались в единую группу, напоминающую стрелу. Перед Ласелем линия радостно показала системную ошибку. – Да чтоб вам всем сдохнуть, – прокомментировал Ласель это безобразие и решительно вырвался вперед группы. – Стажеры, за мной! Если увидите, что какой-нибудь уборщик на гибридных гелях попытается нас не пустить – гасите его криопушкой! Я сегодня неимоверно добрый. – Ура! – хором вскричали Вивьен и Джорджи. – А за чей счет будет ремонт частной собственности? – более практично подошел к делу Келли. – За государственный, – прорычал Ласель, стремясь наехать на наглую надпись. Та цинично ускользала. – Ах вот это другое дело, – потер руки стажер. – И только Андрэ погибнет в случае чего под моющим диском, потому что, смотрите, шеф, уже пытается с кем-то флиртовать. Андрэ и впрямь яростно размахивал руками, причем на таком уровне, что Ласель уже перестал его понимать, и даже "Миледи" с сомнением отказалась строить из этого внятный текст. Собеседник Андрэ, так же украшенный воксом, выдавал не менее сложные и экспрессивные жесты. – Отстанет от нас и сгинет в безвестности, – напророчил Келли, извернувшись всем телом, чтобы следить за остающимся все дальше коллегой. – Если мои стажеры не могут найтись в центре занятости туризма, то я ничем не могу помочь, – отрезал Ласель. – Потом пусть заворачиваются в хиджаб и взывают о помощи. Джорджи громко откашлялся, Вивьен многозначительно сказал "Хм!", а Келли просто закатил глаза, ухмыляясь во всю пасть. "Я все слышу! – вспыхнуло на люнете. – Это плащ!" Авионы пронеслись по широким коридорам, больше напоминавшим облагороженные улицы, и дисциплинированно затормозили перед изогнутой стойкой приема посетителей. Задумчиво парящий над стойкой шар секретаря сразу метнулся к прибывшим. Так же стремительно мазнул едва заметным световым потоком и высветил на морде восклицательный знак в красном шестиугольнике. – Отстань, железяка, я местный, – вяло возмутился Ласель. – К тому же мсье Декардофф наверняка давно хочет нас увидеть, – поддержал Келли. – Мы та опоздавшая группа, ну вы понимаете... – Конечно! – мелодично воскликнул секретарь. – Прекрасная группа отменных негодяев. Закройте рты! Я не дантист и не собираюсь проверять ваши зубы! – Еще бы я доверил секретарю свое орало! – возмутился Келли в ответ. – Укушу! Шар секретаря спроецировал стилистически выдержанный средний палец и усвистал на другую сторону стойки. – Шеф, мы же пройдем в обход? – шепотом поинтересовался Келли. – Я бы не рекомендовал, – Джорджи чуть заметно кивнул под потолок, где неспокойно поблескивали многочисленные глазки. – Кто эту падлу так программировал? – застонал Келли. Андрэ меж тем с сосредоточенным видом делал пассы руками, и вокс на его горле переливался все перламутровее. Люнета скромно отобразила серию запросов, высланных по приоритетному каналу для анвоксеров. Секретарь сердито завибрировал, и Андрэ повторил набор пассов. Остальные стажеры, почуявшие, куда дует ветер, уважительно подобрались ближе и образовали маленькую группу поддержки. Цвета их униформы начали смещаться в важный пурпурный. – Мсье просил его не беспокоить! – крикнул секретарь со своего места. – Ты там шевелись давай, программный плевок, – злорадно сказал Келли. – У нас ущемленная личность имеется в группе! – И это я, – мрачно заметил Ласель. – Вы, шеф, не ущемленный, а ограниченный, – немедленно успокоил его Джорджи. – Лучше б ты молчал, – страдальчески сказал Ласель. – Так я буду выглядеть умнее? – закокетничал стажер. – Просто... – Это насилие над синтетической личностью! – объявил секретарь. – Знайте, что пропуская вас, я испытываю к вам глубокую неприязнь! Местами переходящую в ненависть! И мсье предупрежден о вашем хамстве! – Засунь ненависть себе в штаны, – распорядился Ласель. – Стажер! Вынь руку из коробки для пожертвований! – За кого вы меня принимаете? – Вивьен тут же отодвинулся подальше. – Это я так хотел пожертвовать, что случайно туда по локоть провалился. В остальном я нормален. Секретарь возмущенно запиликал и налился цветом почти смертельной обиды. Коробка, подписанная "на апгрейды", явно принадлежала лично ему, и такой грабеж беспардонно поцарапал струны его карбоновой души. Ласель махнул стажерам, разрешая прорваться сквозь неторопливо расходящиеся клешни срединной части стойки, помедлил, полез в карман и достал заболтавшуюся там фишку. Кинул в коробку и почувствовал, как счетчик хороших дел сразу прирос пунктов на сто. – А вас я все равно ненавижу, – проскрипел секретарь. – По долгу службы! Меня так настроили! – Копи, копи, – подбодрил Ласель. – Потом как апдейтнешься, как выйдешь на уровень самостоятельной личности – и сразу получишь все права и льготы. Удачи! Секретарь нечленораздельно что-то прохрипел, но Ласель уже нырнул в проход и прислушиваться не стал. Помимо права каждого нести от ксенамичис яйца, он уважал право каждого на попытки сбежать с надоевшей работы. Даже если этот кто-то – всего лишь полимерный мозг в сферической оболочке. На распутье между коридорами авионы подхватило силовое поле и таким пинком отправило к сияющим высотам начальственных покоев, что Ласелю померещилось, будто у него вот-вот кадык поздоровается с пупком. Келли схватился за люнету, и по ней поплыли сложносочиненные фракталы, в которых Ласель смог опознать компенсацию зрительной перегрузки. Канал связи с Эа у стажера резко расширился в полтора раза, и к моменту, когда пинающая сила доставила группу на нужный этаж, люнета мягко убрала переливы. Келли сердито сплюнул, и Ласель не стал ничего говорить. "Не больно", – проворчал Келли. – Вход будем брать тараном, шеф? – уточнил Джорджи. – Нет, я запрещаю стрелять в дверь из шара, – с полувзгляда разгадал стажерский замысел Ласель. – И вообще, спрячь это недоразумение, пока у тебя его не отобрали. – Зачем же у меня его отберут, если оно недоразумение? – Из зависти, конечно же, – хмыкнул Вивьен. – Вот прямо месье Декардофф так и скажет: отдавай насекомое, глупец, иначе не видать тебе лицензии, как своих пяток! – Я свои пятки прекрасно вижу, – с достоинством парировал Джорджи и в доказательство попытался изогнуться, чтобы на оные пятки посмотреть, но авион тут же зарыскал, и стажер с проклятьями замахал руками, едва не уронив шар. – И даже пятки он рассмотреть не в состоянии! – патетически сказал Вивьен. По фальш-окнам коридора плыли громадными буквами призывы сдавать отчетность вовремя, экономить ресурсы, уважать временную миграцию ксенамичис, а также грозные напоминания о долгах по взносам в фонд самоуправляемой туристической общины. Ласель попробовал выставить фильтр на люнете, но надписи никуда не исчезли. Фиатов на современные средства и технологии Декардофф не жалел. Ласель с трудом подавил соблазн переключиться на "Сагаву" и все поломать – следаков тут сидело столько же, сколько и на улицах, а может, и больше. Конечно за такой мелочью, как прошение на отпуск, являться к самому Декардоффу лично было идиотизмом, но Ласель давно уяснил, что если от босса туристического сектора нужно чего-то добиться, то надо входить в его кабинет ножками. И приводить с собой аргументы. Аргументы спорили, кто из них криворукий и с отключенной нервной системой, привычно отдав шефу возможность управлять их авионами полностью. Из ближайшего окна на Ласеля прыгнул шандегард и попробовал укусить прямо в нейролинк, но от него Ласель избавился ловким пинком стандартной защиты. Раз уж сам собрался влезть к самому Декардоффу немытым авионом в кабинет, то умей сражаться с мелкими прихвостнями большого босса. Ласель не успел насладиться размышлениями о своем величии – дверь в конце коридора растворилась, и оттуда выплыла высокая фигура, с достоинством неся изящный корпус на раздутом брюхе. В кабинете было светло, и даже на фильтре люнеты фигура осталась силуэтом, приобретшим разве что чуть большую четкость. Но сердце у Ласеля уже заполошно застучало – он узнал октоперибию, занимавшуюся особыми услугами на рынке тридцать пятого яруса. Знакомый звук, словно кто-то топчет белые сливы, раскатился по коридору. Ласель тормознул всю колонну, схватился за сердце, а потом простер руку в сторону прекрасной дамы. – Камохи-сиан! – Ласио-сиан! – поприветствовала его октоперибия. – Малыши! Рада вас видеть. Горячий запах ее желез разлился по коридору невидимой волной. Ласель судорожно вдохнул, чувствуя, как эйфория заполняет мозг. "Мама, – послал Джорджи в чат. – Опять эту жуткая баба!" "Присосками чавкает, – отписался туда же Андрэ. – Кошмар". – Рады вас видеть тоже, – профессионально соврал Келли. – Дорогая, позвольте пригласить вас на чашку фильрата? Ласель едва не мурлыкал, чувствуя, как в груди трепыхается то самое чувство невероятной влюбленности, которое он искренне испытывал к половине ксенамичис, встречавшихся ему в Вильнёве. – Может быть, дорогой, – октоперибия на ходу обвила его запястье усиком и тут же отпустила, оставив на коже пряно зудящий след. – Но в другой раз. Так много работы... – Знайте, дорогая, я умру в ожидании, – посетовал Ласель в великолепную спину с двумя хребтами. Октоперибия многозначительно качнула головой, и запах сделался еще сильнее. Ряды присосок уносили ее все дальше, равно как самого Ласеля уносили разбушевавшиеся волны фантазии, связанные с этими усиками и присосками. – Шеф, – ревниво напомнил о себе Вивьен, – мы идем или нет? – Идем, идем, – машинально ответил Ласель, все еще оценивая силу присосок. – И почему вы до сих пор стоите на местах? – Потому что вы наши авионы отрубили, – фыркнул Джорджи. – Вранье, – очнулся Ласель. – Это вы из вредности притворяетесь. Шагом марш! Спущенные с поводка авионы бодро порхнули вперед, и их наездники произвели на свет множество слов, которые приличным молодым людям знать не следует. Между тем монументальная дверь так же монументально закрылась, и торможение стажерам пришлось производить весьма экстренное. Ласель прибыл последним, сразу гарцанул наверх и завис напротив камеры, встроенной в барельеф с изображением хартицая, дружески протягивающего псевдоподию яуту. В позе барельефного яута читалось желание проткнуть хартицая копьем и изготовить из раковины оного множества интересных штук, но дипломатические договоренности не позволяли. Впрочем, Ласель бы и сам с удовольствием наделал из хартицаев сувениров. Известные своей скандальностью, голожаберные были настолько нежеланными клиентами, что тут не помогала даже жадность – Ласель не брался работать с ними ни по полуторному тарифу, ни по двойному, ни под угрозой убиения Декардоффым. – Доброе утро, – сказал Ласель, глядя прямо в глаз хартицая. – А почему перед сотрудником профсоюза закрыта дверь? Начальственное хмыканье в ухе заставило бы содрогнуться самого матерого калькугаль, но Ласель выдержал его с хладнокровием профессионала. – Что вы там мечетесь, как пидоры в кукурузе? – светским тоном поинтересовался босс. – Не припоминаю, чтобы высылал вам приглашение на сегодня. – Так мы пришли отчитаться за опоздание, – объяснил глазу Ласель. – К тому же у меня прошение на отпуск. И еще я помню, что вы мне звонили, но я тогда был занят. А потом попал в невероятное стечение обстоятельств. – Пошел вон, – не меняя тона, обозначил свою позицию мсье Декардофф. Ласель покосился вниз. Разговор шел наполовину в привате, поэтому стажеры праздно изнывали, пытаясь расковырять барельефы. Барельеф юмми, находящийся примерно на уровне скучающих человеческих глаз, был уже изрядно обгажен и попорчен. Как минимум раз в сезон кто-нибудь да пытался приделать юмми сияющий член из самозатвердевающей пены. – Как же я могу пойти, у меня тут стажеры. Да и вы со мной пообщаться хотели, разве нет? Молчание, послужившее ответом, вызвало некоторое количество нервных мурашек, но отступать было некуда. Помимо желания ненадолго избавиться от стажеров, ему нужны были новые прошивки по уровням; с теми, что он имел по возвращении с Окраин, долго проходить просто не получилось бы – системы городской инфраструктуры вот-вот готовы были классифицировать его как опасный элемент. – Шеф, мы тут долго торчать будем? – гаркнул снизу Джорджи. "Писать хочется!" – внес разъяснение Андрэ. – Недолго! Мы уже почти заходим! – командирским тоном ответил Ласель и опять заглянул в глаз. – И к тому же у меня есть личное дело... босс. Сухой смешок буквально прошелся по нервам, но зато дверь вздрогнула и начала величественно разверзаться. Изнемогая от острого приступа неприязни к Декардоффу, Ласель дождался, когда створки разойдутся на минимально необходимую ширину, и нырнул внутрь. Святой Франциск свидетель: если бы Декардофф висел на краю отбойника, Ласель с удовольствием прыгал бы на его пальцах, приближая миг свидания босса и защитного поля первого яруса. – Привет, стажеры! Привет, новое поколение! – бодро изрек нигде не висящий Декардофф. – Здравствуйте! – почти хором откликнулись будущие дипломаты и прочие дипломированные специалисты. Андрэ расшаркался на пальцах и взмахнул плащом, демонстрируя культурный алый подбой. – Что же вы на грязном транспорте? – с отеческой укоризной изумился Декардофф. – Бросьте вы уже эти уличные замашки, давайте уж по старинке, как полагается – на диванах за столами. – Ше-еф? – Джорджи покосился наверх. Ласель еще секунду мрачно осматривал обстановку, включающую в себя упомянутые диваны со столами и, будь он неладен, хозяина кабинета, после чего кивнул с точно отмеренной долей доброжелательности. – Почему бы и нет. Надо же продемонстрировать, что я вернул вас в целости и сохранности. Невзирая на некоторое опоздание. Стажеры попрыгали с авионов и принялись делить места по справедливости. Декардофф поднял голову, и светло-серые, почти прозрачные глаза поймали взгляд Ласеля. – Большое тебе за это спасибо, мальчик мой. Безупречный белый оскал мсье Декардоффа, как всегда, вызывал очень противоречивые чувства. Ласель мысленно заметался, но выдержал достаточно скучающий и одновременно вызывающий вид. Тот, кого он принципиально именовал старым хреном, улыбнулся еще шире и притягательнее. Примерно как акула, умей акула быть обаятельной. Андрэ, застолбив подлокотник плащом, умчался в сторону неприметной двери. – Им нужен отпуск, – гордо заявил Ласель. – И компенсация за счет великого визиря эль Насралла ибн Сволочь Иштургая Безголовейшего. Я высылал отчет. – Я в курсе. – Декардофф небрежно сунул руки в карманы штанов, стоивших примерно как парочка турбиллионов. – Ты даже не хочешь чаю? Ласель инстинктивно сжал авион ногами покрепче. Вниз ему не хотелось. Стажеры, может, и воспринимали бессменного хозяина "Серюсьи" как обычного, хоть и невероятно опытного в своем бизнесе человека, что в целом было абсолютно правдой, но стажеры приходили и уходили – а Ласель знал этого типа уже несколько лет, и все несколько сомневался, точно ли Декардоффа можно считать хомосапиенсом вульгарным, или это уже какой-то новый особый вид. Искусственное солнце, нарисованное в окнах гипер-кабинета, изливало на хозяина потоки света, в которых волосы цвета снега ослепительно сверкали, а каждая складка на безупречно загорелой коже играла исключительно на подчеркивание мужественности имиджа. – Чай вредно влияет на когнитивные способности, – постно сказал Ласель. Декардофф слегка улыбнулся. Стажеры уже поделили по-братски чайник и теперь делили остальные угощения. "Миледи" отметила чайник как антикварный предмет. Ласель чуть прищурился и разглядел дату изготовления на сосуде. Черт побери, не иначе как Декардофф притащил его на том корабле, на котором в незапамятные времена прибыл на Ораж. Декардоффу было хорошо за сто пятьдесят. Некоторые утверждали, что далеко за двести. Ласель пока еще не представлял, как должен думать человек, проживший минимум на полсотни лет больше, чем обычный, но твердо был уверен, что гуманистическим мышлением там и не пахнет. Скорее он бы поверил, что Декардофф стал наполовину Эа. Уж конкурентов-то он точно жрал с абсолютно синтетическим хладнокровием. – Так что насчет отпуска? – повторил Ласель. – Ты устал болтать с туристами о достопримечательностях? – приподнял бровь Декардофф. – Я не о себе, а о наших дорогих стажерах, – подлил слащавости в голос Ласель. – Я считаю, что они показали себя как компетентные специалисты и заслужили право отдохнуть от нашего с вами, босс, надзора. – Не то штобф мы напрафивалиф! – прочавкал Джорджи. – А ну не мешайте мне вас хвалить! – рявкнул Ласель. Декардофф едва заметным кивком головы указал, что если Ласель хочет общаться и дальше, то ему нужно немедленно спуститься. Ласель потянул пару секунд, затем все же переборол себя и мрачно спланировал. Соскочил с авиона и один в один отзеркалил жест Декардоффа, только еще и постарался вытянуть шею. Было бы гораздо легче терпеть начальство над собой, будь он и правда старым скрюченным хреном. Но Декардофф словно задался целью приблизиться по габаритам к яутам, и Ласелю нестерпимо хотелось встать на цыпочки, чтобы сравнять разницу в росте. Про наращенные мышцы он вообще предпочитал не думать. За спиной у него громко затопал Андрэ, пространно отписывающийся на люнете, как хорошо освежиться после долгого пути. – Всю пыльцу в "Карму" продал? – осведомился Декардофф. – Какую пыльцу? – взметнул брови Ласель. – Вы о чем? Декардофф вынул из кармана руку и дружески положил Ласелю на плечо. Сжал так, что стрельнуло онемением до самого локтя. Жантюры стиснулись, компенсируя возможные повреждения, и Ласель как можно более вызывающе выставил подбородок. – Не то чтобы я возражал против маленьких гешефтов своих сотрудников, – понимающе улыбнулся Декардофф. – Но высокие гуманистические идеалы учат нас делиться. – А гуманистические идеалы не учат нас давать людям отпуск? – почти не дрогнувшим голосом вернул ответку Ласель. Стажеры на диване буйно чавкали, и не стоило их пугать. Декардофф это тоже прекрасно видел, поэтому улыбался широко и светло, не размыкая пальцев. Сияющий солнечный кабинет выглядел фальшивкой, где за каждой деталью декора крылась долгая и не всегда приятная история. – Не собирался я делиться, – почти не размыкая губ процедил Ласель. – Ни раньше, ни теперь, ни в будущем. – Скажите, а еще чаю есть?! – бестрепетно проорали с дивана. – Конечно, – мгновенно среагировал Декардофф, разжимая пальцы. – Дети мои, знаете ли вы отличия белого чая от зеленого? "Они разного цвета!" – с умным лицом поведал Андрэ. – Вкуса! – исправил Келли, выдав товарищу подзатыльник. Большой босс проследовал к гостевой зоне, излучая радушие, как он всегда делал в присутствии стажеров. Ласель, стараясь не шевелить пострадавшей рукой, огляделся. Теперь рабочее место Декардоффа оказалось у фальшивого окна. За ним должна была располагаться насосная станция, насколько Ласель помнил по прошлым разам. Сунув руки в карманы и пережив еще одну вспышку покалывания в плече, хотя уже куда слабее, Ласель вразвалку проследовал к этому столу и уселся на угол, слегка отполированный множеством таких же задниц. Хотелось бы надеяться, что задниц, а не голов, разбитых о тяжелый пластик "под натуру". С Декардоффым у Ласеля все было сложно с самого начала. Босс местного туристического рынка не устраивал его по куче параметров, включая глубоко личную неприязнь к тем, кто выше мсье Обечаноффа больше чем на десять сантиметров. К тому же Декардофф требовал слишком большой процент от всех похождений налево и имел слишком много сканеров и люверов, чтобы прятать от него столько, сколько хотелось. Но других вариантов у Ласеля не было, и он, скрипя зубами, смирился с более-менее подходящими условиями, которые Декардофф изволил бросить ему с шефского плеча. Много позже он узнал, что Декардофф выдал ему гораздо больший кредит доверия, чем можно было левому типу, припершемуся хрен знает откуда и заявившему, что желает свою долю от вождения ксенамичис по странным местам. Годы практики показали, что Ласель вообще ходит в очень сомнительной категории любимчиков босса. Но неприязни к хозяину всего туристического бизнеса Вильнёва это не уменьшало. Ласель по-прежнему мечтал однажды прочитать в новостях, что бессменный Декардофф трагически – и желательно как можно более грязно – скончался. Святой Франциск, иногда Ласелю даже снились эти заманчивые события. В последнее время активное участие в них принимал некий яут с дурной манерой махать топором без разбору. Болтая ногой, Ласель созерцал, как Декардофф любезничает со стажерами, а они охотно поддаются и стараются произвести наилучшее впечатление. В любой другой ситуации Декардофф съел бы их без соуса, но такой большой и космполитичный бизнес всегда находился под особым приглядом. Поэтому регулярно направляемых на стажировку студентов из самых разных институтов Декардофф нежно холил и лелеял, вручая их для прохождения практики доверенным подчиненным, которым обещал, что в случае чего поотрывает им руки и ноги, а потом переставит их местами, пришьет и в таком забавном виде сдаст оных подчиненных в бордель. Ласель скривился, вспомнив, как ему впервые всучили восторженных щенков из будущего дипкорпуса. Как он тогда орал в личном разговоре с Декардоффым – весь графоний в кабинете послетал. И орал бы еще громче, если бы Декардофф не врезал ему под дых, и пока Ласель расчухивался, как раз популярно объяснил про руки с ногами и бордель, добавив еще, что Ласель, как любитель потрахушек с ксенамичис, должен оценить. С тех пор личные рейтинги Ласеля как куратора неумолимо росли, приводя самого Ласеля в чрезвычайное раздражение. Стажеры шли, а Декардофф снимал сливки в виде крепкой репутации честного бизнесмена, оказывающего содействие развитию молодежной политики культуры, туризма и внешних сношений. – Дорогой мой, а ну слезай со стола, – почти ласково велел Декардофф, едва-едва удостоив Ласеля взглядом через плечо. – Не то сделаю ай-яй-яй. – Отпуск! – нахально возвестил Ласель, подняв уже восстановившуюся руку. – Стажерам требуется заслуженный отпуск! Например, неделя отдыха в Сфере! А? – И тебя вместе с ними отправить? – приятно изумился Декардофф, закончив колдовать над чайными приборами. Стажеры внимали с таким напряжением, что не донесли чашки до ртов. – Ой, я в Сферу не заслужил, – чопорно сказал Ласель, поудобнее пристраивая зад на столе начальства. – Мне бы так... Посидеть в офисе, дела разгрести накопившиеся. Каталогизировать и систематизировать. На люнете пробежала рябь, на секунду сдернувшая убранство кабинета, и ровно эту секунду Ласель мог созерцать настоящее лицо помещения. Потом иллюзия вернулась, зато половина экрана обрушилась, и в черном провале побежали злые ядовитые буквы. "Попробуешь еще раз хакнуть мою визию, и тебя найдут разделанным по частям в мусорных коллекторах по разные стороны Вильнёва". "Я это непроизвольно, – хамски ответил Ласель. – От большой почтительности". – Что ж, мысль неплохая, – Декардофф задумчиво тронул кончик носа. – Стажеры, вы действительно заслужили отдых, свободный от пригляда за вами. – Ы-ы? – осторожно порадовались стажеры, раскрашивая униформу в разные цвета. – Сен-Форессаж, – убедительно решил Декардофф. – Молодые люди, вы обещаете вести себя хорошо и не нарушать кредит доверия, который я готов вам выдать? Искусственное солнце продуманно подсветило его силуэт. Ласель чуть не поперхнулся от фальши происходящего, но стажеры, похоже, были полностью очарованы. На посторонних людей Декардофф умел производить сногсшибательное впечатление. – Ы-ы! – обрадовались стажеры еще пуще. – Всегда готовы оправдать! – браво сказал Джорджи. – Лучшим образом! – гаркнул Вивьен. Келли махом выпил чай и поперхнулся, а Андрэ зачем-то взял под отсутствующий козырек. Отечески выбив из Келли чай вместе с дурью, Декардофф за три секунды выдал всему квартету оформленные билеты – Ласель умудрился подсмотреть, прежде чем ему в люнету снова вдарило сторожевыми программами: билеты он купил, разумеется, за счет института дипломатии, – и вывалил на головы стажеров ряд обязательных условий, согласно которым их выпускали в самостоятельное плавание. – ...мой хороший знакомый, профессор Мулинофф, читает культурологическую лекцию двадцать четвертого, далее на выставке "Мир. Дружба. Творчество" я попрошу вас сформировать отчет о нейрокорпоральных традициях нгеле, ну и наконец двадцать пятого, перед вылетом, вы как раз успеете поучаствовать в нетворкинге по социологическим неравенствам. Отчеты прошу предоставить двадцать шестого с утра. "Шеф, – жалобно вскричал Андрэ, подергивая пальцем. – Какой же это отпуск!" "Заслуженный, – мстительно впечатал Ласель. – Вперед!" – Покажите себя с лучшей стороны, – поддакнул он вслух. – А можно хотя бы без нейрокорпорального? – заскулил Келли, все еще размахивающий над обожженным языком ладонью. – Ну пожалуйста? – Взамен на посещение музея первого контакта с видеоотчетом, – милостиво разрешил Декардофф. – Я за нейрокопрофагов! – резко решил Джорджи. – Стажер, копрофагия у тебя вместо мозгов! – среагировал Ласель. – Вымой рот с растворителем! Декардофф вежливо улыбнулся. – Ну, нам сначала надо собраться же, да? – завел Келли. Андрэ, как бы подтверждая озвученное, тут же принялся набивать печеньями карманы плаща. Ласель тяжко вздохнул. – Стажер всегда должен быть собран и готов, – скомандовал он. – Раз сказано – в отпуск, значит, немедленно в отпуск. – Какой же это отпуск? – тихонечко завыл Джорджи, выдерживая громкость воя на допустимом в приличном обществе уровне. – Мсье, а можно мы лучше просто поработаем эту неделю в полуторном объеме? – Билеты, мондье, уже куплены, – напомнил Декардофф. – Так что еще по чашечке – и у вас останется два часа до отбытия гербиона. – Две чашечки? – просительно сказал Келли. Декардофф явно хотел что-то сказать, но неожиданно поднес палец к уху и чуть отвернулся – вежливый жест, показывающий, что ему свалилось сообщение, требующее ответа. Стажеры забулькали чаем. А Ласель прищурился, ради интереса пытаясь разглядеть хотя бы поток данных – от какой точки в этом насквозь брехливом кабинете они идут. Не рассмотрел, вместо этого едва не вляпавшись в очередного охранного цербера. Сдержав тяжкий вздох, Ласель предался мечтам, как стажеры отправятся в многотрудный отпуск, напичканный практическими работами и отчетными докладами, а он обновит нужные прошивки и займется более веселыми делами. Первым в списке стояло посещение "Лидса" и хорошая гулянка. Нейротоксинами и наркотой Ласель не баловался, но слегка погудеть под направленным излучением было бы очень кстати. Он почти скучал по легкому беззаботному ощущению, когда каждый рядом находящийся – твой лучший друг. Примерно десять минут вы готовы целоваться по-братски взасос, и это одно из лучших чувств на свете. Эа, отвечающий за психологию социумов, транслировал в общеразвлекательные каналы идею о полезности умеренного применения таких гипноизлучателей, особенно в сезон простуд, когда общественная паника по поводу новых штаммов, не проконтролированных Эа от здравоохранения, начинает выпирать за пределы желтых пабликов. Дальше Ласель планировал найти какого-нибудь подходящего для извращенной любви ксенамичис. От таких дум жопа пламенно возгорелась, и даже мелькнула мыслишка, что можно обратиться к Иштургаю, но Ласель гордо ее отверг. Не таков он был, чтобы бегать за понравившимся хреном и выпрашивать его присутствия в своей жизни. Совершенно точно Иштургай был слишком антропоморфен для долгих счастливых отношений. Слишком похож на человека. Надо было отыскать максимально отдаленную форму жизни, желательно, кого-то вроде октоперибии, или, к примеру, арахнид со свободным полиморфным краем. Отличные партнеры! Все, что вас объединяет – это желание почесать копулятивные органы. А говорить вам не о чем, потому что общий понятийный аппарат крайне скуден. Направлен не на искусство и этику, а на пошлую экономику. Размечтавшись о волосатых членистых конечностях, Ласель едва не упустил момент, когда Декардофф закончил мысленный разговор. Встряхнувшись, глава туристического сектора повернулся к стажерам. Те лихорадочно заторопились и даже как будто стали чуточку меньше ростом. – Юноши, – доброжелательным голосом сказал Декардофф. – А ну-ка взяли свои подарочки и живо вылетели на отдых, пока я вас не съел. Стажеры стыдливо захихикали, совершенно несообразно своим физическим габаритам. Ласель с внутренней досадой признал, что у Декардоффа располагать к себе людей получается отлично. Если не знать, что с таким же обаятельным выражением лица он мог бы приказать посворачивать стажерам шеи – в жизни не заподозришь, что этот тип держит туристический бизнес Вильнёва голыми руками уже прорву лет. Впрочем, даже в его шутливых повелениях чувствовалось непостижимое моральное давление, которое заставляло людей делать то, что Декардофф требовал. Поэтому стажеры активно шевелились, выполняя заветы по собиранию подарочков. Стол стремительно опустел. Напоследок Андрэ налил себе чаю прямо из носика заварочного чайника непосредственно в распахнутую пасть. Декардофф театрально закатил глаза и цыкнул зубом. Стажер тут же поперхнулся, дико покраснел, надул щеки, но все же сумел подавить кашель. – Извините! – каркнул его вокс. – Господи! Энтропия нарастает! – встревожился Джорджи. – Андрэ загрязняет среду пустословием. Андрэ аккуратно поставил заварник на столик и обстоятельно на пальцах показал, куда Джорджи может идти со своими экологическими идеями. Учение антиэнтропийников гласило, что Вселенная в состоянии сама очиститься от паразитов, и не играло роли, живут ли паразиты в экологически чистых производствах или загаживают все вокруг прочными пластиковыми пакетами. – Шеф, смотрите, без нас не разложитесь морально, – взялся наставлять Вивьен. – И следите за уровнем сайклорода. – Обновляйте патчи, – мстительно поддакнул Джорджи. – Сам разберусь как-нибудь, – с достоинством ответил Ласель. Декардофф чуть обернулся, и холодные светло-серые глаза с точностью измерили уровень наглости Ласеля Обечаноффа сообразно площади, занимаемой жопой куратора на столе начальства. – Накатите уже патч на уровни доступа! – крикнул Вивьен, забираясь на авион. Широкие объемные карманы пояса предательски топорщились. – А можно я этот пакетик возьму? – умильно поинтересовался Келли у Декардоффа. Возможность стырить пол-унции натурального чая неприкрыто волновала его больше, чем шефские проблемы с доступами в городской среде. – Можно, – величественно кивнул Декардофф. – Но будь хорошим мальчиком и предоставь отчет по всей программе, иначе... Фразу он не завершил. Мастерски выдержанный уровень угрозы заставил стажера чуть призадуматься, и жадно протянутая к генеральскому чаю лапа застыла на полсекунды. Еще полсекунды Келли явно размышлял, пытаясь решить, что страшнее – отчет или чайный голод, и все-таки выбрал быть хорошим мальчиком. Пакетик исчез в поясе. Декардофф так же полушутливо изобразил пантомиму "я слежу за тобой", и Ласель прищурился, оценивая, куда уставлен палец мсье. Точно в кадык, чтобы покалечить одним ударом. Келли беспечно прихватил последнюю печеньку, закинул в рот и выскочил из-за столика. Почуяв свободу, тот с видимым облегчением, приподнялся и начал цикл очистки. – Отчеты каждый вечер, – напомнил Ласель. – Кто будет лезть в неприятности, тот сам же с ними и будет разбираться. Не я и не мсье Декардофф, а вы лично. Либо ваши опекуны по закону. – Сами справимся, – гордо сказал Вивьен, выделывая коленца на авионе. – Мы всю Ораж вдоль и поперек знаем! Я вообще нормальный самый и все улажу. – По спутниковым снимкам, ага, – скептически фыркнул Ласель и поерзал, занимая еще чуть больше площади. – Удачной дороги, мальчики, – пожелал Декардофф. – Вперед! Авионы дружно взбрыкнули и снарядами рванули на выход. Служебные программы Декардоффа не просто пнули их на вылет, но и придали максимальное ускорение в режиме эвакуации. – Мама! – заголосил Джорджи. Сумка с транзистором хлопнула его по боку. Ласель мысленно похвалил стажера – уж хотя бы ему хватило ума перед Декардоффым находкой не светить. Стажер обеими руками вцепился в страхующие джойстики. – Всего хорошего-о! – провыл Вивьен. "Следите, чтобы на лекциях Андрэ не задушил себя собственным пеньюаром!" – напутствовал Ласель. Андрэ в ответ ничего не смог выдать, равно как и Келли. Первый отчаянно хватался за седло, не успев продеть ноги в страховку, а Келли так же трепетно сжимал карманы и явно боялся потерять чай. Подталкиваемые злой волей управляющего искина, авионы вылетели в разверзшийся дверной проем, а затем дверь захлопнулась и наступила тьма. Погасли жизнерадостные пейзажи, сменившись на тусклое истинное содержимое. Декардофф расправил плечи и с хрустом покрутил шеей, выдыхая. – Вот наконец-то мы можем поговорить о серьезных вещах, – мгновенно взял на себя инициативу Ласель. Декардофф еще раз обстоятельно размял шею и обернулся к куратору. Ласель успел подготовиться морально, но все равно сменившаяся аура пугала. От в меру добродушного, хоть и строгого босса мало что осталось: наружу, как бронеплиты на стенах, полезла гадская, совершенно нечеловеческая сущность. Даже с ксенамичис Ласель бы затруднился его сравнить. Даже с искинами. Что-то совершенно иного порядка, как продукт сотни с лишним лет постоянной конкуренции и выгрызания кишок у противников. Разумный ихтиозавр-людоед. – Напомни мне, Ласель, почему ты до сих пор не разобран на запчасти для ассенизаторской техники? – Потому что я уникум, – приосанился Ласель, стараясь не давать собственной голове съезжать в плечи. – Потому что у вас примерно триста семьдесят тысяч сотрудников, среди них восемьдесят процентов работает в белую, среди них четверть с индексами совместимости для работы с широким профилем ксенамичис, еще десятая часть из них – калькугаль, и еще меньше среди них – это универсальные калькугаль, и вот он, пожалуйста, я здесь. Выдав эту тираду на одном дыхании, он постарался вдохнуть как можно неслышнее и привольно откинулся на руки. Декардофф двинулся с места. Даже его манера ходьбы была призвана кричать, что он тут босс, и сейчас он кому-то открутит голову. После многочисленных общений с самыми разными ксенамичис Ласель не очень боялся, но ему не нравилось, как не по-людски это выглядит. Многие ксенамичис тоже несли угрозу, но это было их природным состоянием, как походка яутов, например. У Декардоффа это было старательно выращенное умение. Не шевелись, приказал себе Ласель. Не вздумай уклоняться. Не моргай и не дергайся. Не трепись, потому что очень хочется хоть как-то заполнить эту паузу. Декардофф остановился перед ним. – Ты сидишь на моем столе. – Точно, – согласился Ласель. – Как уникальный сотрудник... Декардофф выбросил руку вперед, одновременно начиная движение в сторону. Благодаря "Миледи" Ласель увидел это как цепочку последовательностей, почти предсказал их и почти увернулся. Все внутри него дернулось, но титаническим усилием он сдержался. Удар раскрытой ладонью пришелся в подбородок, снизу вверх. Можно было сохранить равновесие, но Ласель опрокинулся на спину и честно приложился затылком о столешницу, еще и взбрыкнув ногами. Декардофф успел обойти стол и потянулся через него, перегибаясь. Ухватил Ласеля за волосы и рванул. – Э-э! – искренне завопил Ласель, проехавшись на спине по полированному пластику. Было больно и обидно, к тому же он ясно представил, как будет выглядеть его голова с выдранным клоком волос, поэтому яростно оттолкнулся пятками, помогая собственному скольжению, и вскинул руки, хватая Декардоффа за предплечья. Босс туризма плюхнулся в свое кресло, и путешествие по столешнице закончилось затылком на краю стола. – Ласель, – сказал Декардофф вернувшимся доброжелательным тоном. – Убери руки, или я их тебе переломаю. Чуть ли не шипя от злости, Ласель резко отдернул пальцы. С высокого мрачного потолка на него насмешливо пялились круглые глазницы многочисленных камер и анализаторов. – Ты не уникален, – сказал Декардофф, дергая его за волосы на каждом слове. – Но я ценю даже такой микроскопический вклад в поддержание положительного имиджа туристического сектора в нашем городе, поэтому... – Голова оторвется же! – завопил Ласель. Твердые пальцы хлестнули его по губам, и Ласель почти охнул. Это было неожиданно больно. – Заткнись, подстилка межвидовая. Поэтому тебе будет сходить с рук многое, и я действительно не разделаю тебя на кусочки. Но, – Декардофф наклонился, и его прозрачные глаза застили потолок и вообще весь окружающий мир, – бить буду до соплей, воспитывая уважение. Ласель замычал, не рискуя избрать какую-то словесную форму возражений. Он и сам не знал, почему до сих пор не пошел на запчасти, ведь калькугаль с допуском к обучению вполне имелись в Вильнёве. Тысячи две-три. Вряд ли Декардофф занимался тем, что курировал лично каждого из них. Прицепился он к Ласелю. Проклятая полированная столешница прилипла к оголившейся пояснице, и Ласель опять взбрыкнул. – На моем столе сидят только с моего разрешения, – сказал Декардофф и стукнул Ласеля затылком о край. – Мгм-м! А что насчет лежать? Декардофф стукнул еще раз. – Грязными ботинками! – добавил Ласель. На этот раз босс почти нежно обхватил его ладонью за подбородок. Ласель перестал дышать и прикрыл глаза. Таким жестом поворачивают чужую голову – резко, чтобы разорвались позвонки и кадык намотал на себя трахею. – Я больше не буду, – выбросил белый флаг Ласель. – В смысле я буду хорошим. – Так какое у тебя было личное дело, хороший мальчик? Жесткий палец постукивал по челюсти возле уха. Ласель воочию представил, как этот палец ломает челюстной сустав таким же коротким экономным движением, как ладонь сворачивает шею, и тяжело вздохнул. – Мне нужны новые настройки. Палец стучать не прекратил. Ласель скосил взгляд в сторону и полюбовался на глухую панель, ранее изображавшую окно. – Ключи нужны, – добавил он, почти переступая через себя. – Опять глючит. – Так-так, – подбодрил Декардофф. – Меня опять принимают за ошибку системы, – раздраженно пожаловался Ласель и вцепился в собственный пояс. – Поэтому мне нужны патчи! Доступы, чтобы ходить по городу! Декардофф поддернул его за подбородок, еще не сворачивая шею, но заставляя мышцы неприятно натянуться, и Ласель стиснул зубы, поняв, что требовал непозволительно громко. – А вот интересно, что если тебе их вообще не давать? – задумчиво поинтересовался Декардофф, как будто разговаривал сам с собой. – Тебя просто отключат от Эа или отправят наряд утилизаторов? Ласель с досады лягнул пяткой столешницу. – Однажды, – сказал Декардофф, – ты мне надоешь. Я найду, кому отправлять этих щенков, и, пожалуй, не буду разбирать тебя на части. Просто запрещу всем помогать тебе с патчами и ключами и посмотрю, что выйдет. И резко рванул голову Ласеля вбок. Пальцы, стиснутые в волосах, так же резко рванули за "наклейку", и миллисекундой позже за ухом хрустнуло – в разъем воткнулся стик. Ласель хватанул воздуха, и люнета выдала каскад предупреждений о подключении к облаку. Секунда, две – сигнал добрался до ремплесантов, и Ласель захрипел, разевая рот. – Удачно совпало, что мне как раз понадобился курьер с поломанными доступами, прямо как ты, – сообщил Декардофф. – Так сказать, мозгами на вынос. Орать Ласель не мог, дыхание остановилось, из позвоночника вольфрамовыми дугами стрельнули судороги, и он услышал, как колотится о злосчастную столешницу все тело, кроме головы. Которая хоть и трясется в припадке, но Декардофф держит ее в захвате, под подбородок, заставляя сомкнуть челюсти. Жесткая ладонь давила на лоб, и сквозь боль и звон в ушах Ласель почувствовал все ту же ненависть. Он всегда ненавидел Декардоффа за этот адский метод подгрузки патчей, за параноидальное недоверие технологиям и за эту издевательскую заботу – чтобы жертва инфодампа не сломала парочку костей, катаясь в эпилептическом припадке. Поток вызывал за собой каскадные тесты, вся система стонала и трещала по швам, словно вот-вот лопнет, в качестве посмертного трофея прихватив мозги, на которых установлена. Голоса Феросов зазвучали в голове тяжелым набатом, призывая вернуться на самое дно или взлететь в пустоту, где никто не будет требовать тысячу идентификаторов, девятьсот девяносто девять из которых сначала еще нужно пропатчить так, чтобы они читали только то, что хочет владелец... И поток остановился. Захлопнулся разом, свернув за собой тесты. Люнета показала мирный отчет – все озеленено. – Акх-х... – Не развалился? – почти без издевки поинтересовался Декардофф. Ласель вновь захрипел, на этот раз специально невнятно, чтобы подавить рвущиеся с языка многоэтажные проклятья. Даже если Декардофф считал его полезным, все равно существовали границы, дальше которых лучше не хаметь. Декардофф сунул руку ему под одежду и попробовал подцепить жантюры. Ласель вцепился в столешницу, чтобы не оторвать эту бесцеремонную конечность по локоть. – Нет, не развалился, – резюмировал Декардофф, поглаживая одну из лент. – Так и не снимаешь? – Есть причины, – сквозь зубы ответил Ласель. – Даже с ксенамичис в них трахаешься? Перевернутая широкая улыбка выглядела по-прежнему гадской. Ласель тоже улыбнулся в ответ, даже не надеясь, что это выглядит хоть сколько-нибудь вежливо. Установочная лихорадка уже отступила, и его начал прошибать жар. Привычный рядом с ксенамичис и всякий раз до колик пугавший, когда речь заходила о Декардоффе. Это было неправильно, и тем не менее в его личном рейтинге "Альфонс", отвечавший за классификацию партнеров, упорно подставлял фигуру туристического босса Вильнёва на первые места, периодически тасуя с какими-нибудь зубастыми харями. В последнее время там же прискорбно часто болтался Иштургай, которого ремплесант личной жизни рассматривал как весьма подходящего, игнорируя личные пристрастия Ласеля напрочь. – Занимательное, наверное, зрелище, – предположил Декардофф, явно не ожидая вразумительного ответа. – Как-нибудь поделишься избранными моментами? Вроде тех, из которых ревиры делают. Ласель понадеялся, что в этот момент у него в лице ничего не изменилось. – Черта с два, – хрипло сказал он, подавляя желание шумно задышать. – Это личное. Декардофф потащил его еще ближе, и Ласель ощутил, как работает синтетическая плоть, управляемая распределенными контроллерами. Декардофф почти не напрягался, ворочая не такого уж и тощего куратора Обечаноффа. Прежде чем его стянули вниз башкой со стола, Ласель умудрился перевернуться на бок, а потом и на живот. Декардофф потянул за волосы – выше и выше, пока Ласель, корячась, как раздавленный бронеукладчик, не уселся на стол снова, на этот раз уже лицом к лицу с боссом. – И что за курьерские обязанности на меня взвалены? – независимо поинтересовался он, не в силах больше держать паузу. Декардофф по-прежнему улыбался, и хотя в его взгляде царила холодная топь, Ласель не чувствовал сил встать и уйти. Отпустив его волосы, Декардофф знакомым жестом положил ладони ему на колени и слегка сжал их, лаская с внутренней стороны большими пальцами. Ласель вновь почувствовал волну жара, поднимающегося к самым щекам. Даже дышать стало трудно. В ушах все еще позванивало после загрузки, голова все еще слегка кружилась, и он позволил себе вздрогнуть от этих прикосновений. – Я не трахаюсь с людьми, – как всегда выговорил он. – Не мой профиль. – Многие говорят, что во мне очень мало человеческого, – как всегда ответил Декардофф. – Процентов пять, не больше.

* * *

Притулившись у выхода из "Серюсьи", Ласель кипел от негодования, сливая его на развернутый экран широкого охвата, где светились сложносплетенные паутины обновлений. Глава туристического бизнеса не был бы самим собой, не напихай он в апдейты для самого любимого сотрудника кучу пакости. В основном следящего характера, но двух особо паршивых скарабеев Ласель аж припрятал на черный день. Возможно, однажды получилось бы их использовать в обратку. Ну или просто на тех, кто ему не очень приятен. Один скарабей ломал критическое восприятие, второй заставлял мозги делать с живым телом страшные вещи. Что-то такое с репликацией бракованных клеток, которые в норме должны бодро уничтожаться защитными системами. Помимо прочего в патчах затаились довольно простые вирусы, и это тоже был знак, что Декардофф предвидел, что в его пирожках будут копаться. Поэтому Ласель старался предельно тщательно, уповая на особенности своего оборудования и профессиональный опыт. Главное – не покидать экранированную территорию, пока не разберешься. – Да чтоб тебя, – пробормотал он, обжегшись об очередной защитный слой. – Самый умный, что ли? Слой отстреливался алертами и делал грозный вид, будто он один способен сжечь мозги всей округи. – Я с тобой еще расправлюсь, – пообещал Ласель, – никуда не денешься! От интеллектуальных упражнений дико захотелось жрать, и он решился на мужественный поступок – посещение "Мощей Юпитерии". Пищевым храмом заведовал хартицай, и это делало заведение вдвойне пугающим. Помимо того, что категории блюд там больше подходили кислотнодышащим и азотоссущим, чем обычным теплокровным. Даже стажеры с их готовностью немедленно съесть все не приколоченное, относились к "Мощам" с известной опаской. В редких случаях Ласель грозился конвертировать весь лимит на бесплатное стажерское питание в талоны на посещение этого притона. Обычно такой угрозы хватало, чтобы целую неделю все вели себя прилично и не пытались вступить в добрачную связь с вольтурисами. Нога за ногу, переведя экран на сетчатку, Ласель поплелся к цели. "Серюсьи" занимала целый квартал и по большому счету являлась скопищем маленьких торговых точек, где продавались сугубо нужные для гидов и им подобных товары. Ласель даже закупался тут – наценка минимальна, и сразу известно, кого, если что, брать за жабры и тушить в кипящем масле. Несколько тысяч человек и прочих разумных стабильно кишело тут круглосуточно, создавая деловую обстановку пожара в блядском цирке. Для полного колорита не хватало уличных торговцев, но в своем царстве Декардофф их не терпел и, по слухам, парочку прилюдно велел расчленить. Сцены расчленения никто из знакомых Ласеля лично не видел, однако передавалась история из уст в орала и вибриллы с постоянным неослабевающим успехом. Увлекшись особо зловредным зашифрованным пакетом, постоянно выбрасывающим ложные опции, Ласель машинально повернул, когда тянущаяся по правую руку стена с выделкой под лебелии спрутиосов закончилась, и начал погружаться в прохладный переулок. Стена повернула опять, пакет веером раскинул неубиваемые предупреждения, и Ласель в азарте принялся долбить их системными утилитами, запасенными примерно на такой случай. – Что, под Фероса косишь, тварь восьмибитная? До кубитов дорасти! Я... Уй! Гимн самому себе закончился, когда куратор Обечанофф со всей дури налетел на что-то голенью. – Ай-яй-яй, – прошипел он, привычно загнав резкие выражение подальше и, опомнившись, что стажеров рядом нет, немедленно исправился: – Ух ты ж блядство! Сволочь! Столь подло прервавший битву с пакетом блок заграждения мирно лежал на дороге и подмигивал информацией об ограничении движения в период молельной каденции. – Хм, – громко сказал Ласель, подбадривая сам себя. – И где это мы? "Миледи" не среагировала – весь процессор был занят интеллигентным взломом и перепатчиванием. Ласель почти нерешительно оглянулся. За спиной темный переулок тянулся прихотливым узким коридором. Возможно, именно там сейчас происходили неведомые молельные каденции. С загруженным интерфейсом он не мог даже выйти в сеть и поискать, что это за, мать их, каденции, и убивают ли случайных путников, нечаянно им помешавших. – Не больно-то и хотелось, – наконец проворчал он. И пошел вперед. Задвинутый в самый угол экрана дальномер показывал, что из безопасной изолированной зоны он в ближайшие метров триста не выскочит, поэтому продвигался Ласель уверенно, а когда переулок повернул и в конце бодро воссияла привычная широкая авеню, Ласель воспрял духом и почти ринулся к выходу. За полшага свет словно отрезало, и пришлось резко тормозить. – Благодар-рау! – глухо донеслось из-за прямоугольника тьмы. Мозг, не поддерживаемый мощностями ремплесантов, еле-еле сообразил, что это распахнулась дверь, и кто-то из-за нее выходит. Кто-то с ужасающе знакомыми интонациями. – Да ладно, – прошипел Ласель. – Невезуха! За спиной зашелестело, и движение назад, которое он уже начал, пришлось прекращать. – Господин, – на плечо ему легла узкая беспалая конечность, от которой сразу закололо мертвецкими электрическими иголочками. – Желаете принять учащение ритмов? – Да ну нахер! Прибавив еще пару непечатных, Ласель рванул вперед со всей скоростью, на которую был способен, наполовину отдав мощности мозгов на обработку важной задачи. Ноги из-за этого работали вразнобой, и расстояние, отделяющее его от авеню, он проскакал крайне кособоко и суетливо. Дверь впереди закрылась, и на световом фоне образовалась высокая фигура, украшенная копной длинных жгутов. В руке фигура держала что-то до одури напоминавшее новое копье. – Бля! – обозначил Ласель свое приближение. – Ха-арх? – фигура обернулась. Ласель сделал последний кособокий полушаг-полупрыжок, пакет на экране окутался маревом самоуничтожения с критическим взломом системы, очнувшийся "Готфрид" выдернул у хозяина все оставшиеся мощности и обрушился на непокорного. Ласель, как следствие, обрушился прямо на яута. – Ждхр-раствуйсе, в'лкий вис-сиркх... – Ханаби? – вопросил великий визирь, одной рукой придерживая Ласеля. – Ты пьян? Или потерял да-аур речи, встретив меня? Косеющим взором Ласель смог рассмотреть ксенамичис-мерцателя, разочарованно втянувшегося в стену. Клятый переулок помимо неизвестных каденций содержал нехилую опасность, упустить которую мог только человек без сетевой поддержки. Ласель передернулся, и заглючившие нервные каналы заставили его бестолково взмахнуть руками. – Ханаби? – Ешчего! Все у мня вп'ряд-дке! На последнем слоге голова дернулась, зубы клацнули, и люнета торжествующе обозначила, что основной урон предотвращен и сейчас будет полная ликвидация, поэтому лучше сесть, или даже лечь. – Но! – Ласель из последних сил заставил себя крепко вцепиться в плечо яута. – Н-ктрая поддержка непомш... нхм-ф... "Готфрид" виртуально перевел дух и принялся долбить по площадям. – О, ханаби, – радостно зарычал Иштургай, – давно-оу я этого от тебя не слышал!