Ева за семью печатями

Туристы прибывали рано утром, поэтому можно было посвятить себя полнейшему расслаблению и релаксации. Чем Ласель и собирался заняться, предварительно нагрузив стажеров какой-нибудь невыносимо полезной работой. Джорджи, явно это предвидя, успел сесть на любимого экологического конька, а вернее взобраться на остывающий турбиллион и вещать оттуда об ужасной несправедливости, вызываемой в биосфере попаданием туда полиэтиленовых ложечек. Минеральная природа Ораж пожирала любые ложечки, вилочки, авионы, здания и даже потерявшихся туристов за чудовищно короткий с точки зрения естественных процессов срок. Но Джорджи был тверд, как и любой фанатик. – Твой мар-ренький подопечный скорбен умом? – с интересом уточнил Айтурек, рассматривая вещающего стажера в рогатку из пальцев. – Есть местами, – охотно согласился Ласель. – За это их всех и люблю. И каждый день люблю их на пять сантиметров длиннее. Айтурек еще более заинтересованно заворчал. Ласель и без люнеты практически мог увидеть, как нейроны в огромной башке останавливают бег и немедленно начинают бежать в другую сторону. Он откровенно полюбовался на украшающие эту голову накладки, чем-то напоминающие диадему Иштургая, спустился взглядом к роскошному поясу, с которого свисали литые кастеты, основательно задержался на изучении великоохотничьего зада и, наконец, добрался до самых ног. Раскраской когтей великий охотник не занимался, но зато у него были отменные лезвийные вкладки на сандалиях, которыми наверняка можно было влупить так, что куски тела полетели бы в разные стороны. Айтурек переступил на месте, могучие ягодицы перекатились под тонкой тканью расшитой набедренной повязки, и Ласель сладострастно вздохнул. Джорджи вещал с пылом основателя религии. В современном обществе, как скептически считал Ласель, образы спасителей были уже немодны. Самое лучшее, что можно продать в умы пресыщенного потребителя – это идея. Хотите разбогатеть – придумайте идею, например, сообщить окружающим: наука не уверена, что пластиковые ложечки не превращают ваших внуков в мутантов! Дальше уместно провести кампанию с опросом: а вдруг от применения ложечек вы побелеете, или умрете, или начнете рожать вилочки? Дальше – больше, неплохо бы пролоббировать эдикт, согласно которому любая продукция, которую можно употребить с помощью ложечек, должна особым образом маркироваться. В прессе хорошо зайдут цифровизии омерзительно лоснящихся физиономий монополистов по производству ложечек, наживающихся на будущих внуках-уродах. Потом можно издевательски процитировать предателей, смеющих звать себя экологами, коварно использующих недомолвки и недоказанные сведения о якобы минимальном вреде ложечек, чтобы заставить потребителя рисковать своим здоровьем, счастьем внуков и будущим всей Ораж ради прибылей зажравшихся ложечкопроизводителей. В идеале следовало найти тех самых потребителей, воткнувших себе ложечку в глаз вместо рта, а еще обслуживающий персонал конвейера по ложечкам, и там кого-нибудь с производственной травмой. Наконец, обвинить Эа в преступном закрывании оптосенсоров на проблемы современности. После такой массированной атаки спасенным себя будет чувствовать каждый, кто проголосует за полный запрет пластиковых ложечек. – И где-то в толще мирового океана плавает монстр, собранный из пластиковых ложек, пакетов и прочих отходов! – разъяснял Джорджи с верхотуры, сделав свою форму ослепительно-белой. – Поэтому я прямо сегодня стартую исследование! Кто готов погрузиться со мной в воды Акватики – поднимите ногу! Практиканты осторожно зашумели, показывая, что с одной стороны они разделяют отношение к ужасным ложечкам, а с другой – в криогробу они видали внеплановые погружения. К тому же с учетом потенциального ложечкорожденного монстра в экологически засранных глубинах. – Не будьте трусами! – воззвал Джорджи. Айтурек шумно вздохнул и переступил на месте, вновь демонстрируя работу великолепных ягодичных мышц. Нейроны явно сложили некий план. Ласель покрепче взялся за камень, сидя на котором слушал пламенную речь, и прижмурился. – Джор-рджи! На рык обернулись все. Джорджи пришлось взмахнуть руками, чтобы удержать равновесие. – Я готов отправиться с тобой в экспедицию, – прорычал Айтурек, выкатывая грудь колесом. – Твоя стр-расть подобная огню на ветр-ру! Я согр-расен! Ласель за спиной у охотника сложил кулак, сделал страшные глаза и погрозил стажеру. В отличие от Иштургая, Айтурек не стеснялся переходить к делу вообще безо всяких слов – и обязательно с охотничьим размахом. Ласель иногда оказывался в весьма неудобных ситуациях, когда только что шел разговор, как вдруг его уже держали вверх тормашками за ноги, интенсивно вытряхивая из штанов. На громкое и внятное "нет", желательно, подкрепленное пинком в челюсть, под толстым черепом у Айтурека все-таки срабатывал тумблер, но подвергать стажера такому испытанию Ласель не собирался. – Ну... – наконец собрался с мыслями Джорджи. – Ну, я скажу дополнительно, когда соберусь. – Отличный план, – похвалил кто-то из одинаково загорелых практикантов. – И нам тоже обязательно сообщи, мы с удовольствием! Как только, так все вместе группой. – Диссертацию напишем! – подхватила высоченная девушка с яркими зелеными глазищами. – Ты прямо обязательно нас зови! Джорджи выпятил челюсть и величественно кивнул, стараясь не потерять достоинства. – А пока, мсье Вангрефф, проследуйте на подготовку жилых помещений, – сладким голосом сказал Ласель. – Р-раслоу! – Айтурек обернулся к нему так резко, что дредлоки хлестнули по плечам. – Зачем ты гасишь дух юности? Кр-ровь должна кипеть! Экспедиции совершаться! Открытия – являться мир-ру! – В моем плане стажировки мировых открытий не заявлено, – категорически отказал Ласель, краем глаза наблюдая, как Джорджи торопливо спрыгивает с турбиллиона. Практиканты оперативно рассыпались и тоже устремились по каким-то немаловажным практикантским делам. – Ты бурчишь, словно старец, потерявший храбрость, – сообщил Айтурек. – Джор-рджи! – А? – почти подпрыгнул не успевший отбежать слишком далеко стажер. – Держи меня в кур-рсе, – интимно потребовал Айтурек, перекидывая дредлоки за спину. – Хорошо, великий виз... кх... охотник, – быстренько исправился Джорджи. – Шеф, я пошел. "Не путай их! Тот – визирь, этот – охотник!" "Да понял я, шеф". – Припрячь ужасающие образцы промышленности, – вслух посоветовал Ласель. – Не то юмми прилетят и все того... усувенирят. Неосознанно. – Юмми? – Они самые. Стажер тут же взбодрился и почти пулей рванул к биостанции. – И прочитайте спецификацию на них! – напутствовал Ласель. "А почему юмми?" – влез Андрэ на общий канал. "Потому что они внезапно подали заявку, – с неудовольствием ответил Ласель. – Не мог же я их послать". "То есть шеф просрал все сроки на отказ, – немедленно разъяснил Келли, – И теперь мы будем страдать, вуф". "Вы будете страдать, – уточнил Ласель. – А я – руководить и оценивать". По внутреннему экрану поползли цепочки негодующих эмотиконов. "И не путайте этих чертовых яутов!" Негодующие эмотиконы сменились на ехидные. Своих клыкастых партнеров Ласель тщательно держал в неведении относительно друг друга, что давало возможность стажерам посамоутверждаться хоть немного. К этому Ласель относился снисходительно, как к необходимой разрядке для молодого поколения. – Юммай, – задумчиво повторил Айтурек. – Ах эти твари... Мерзость! Р-раслоу! Ласель слушал рассуждения о гадостности юмми и их повадок вполуха. Океан шумел за низкими дюнами, раскидывающими ослепительные солнечные зайчики, природа уже не казалась такой отвратительной, и даже хотелось пройти по песку босиком, а потом нырнуть в теплую воду... Чтобы там наткнуться на чертовы пластиковые ложечки. Ласель вздрогнул и распахнул глаза. – Великий охотник, – он спрыгнул с камня, – пойдем смотреть на море? – Что там такого интересного? – изумился Айтурек, но без возражений потопал по дорожке следом. Когти громко клацали. – Вот побродишь по лавовым отвалам у города и узнаешь, – усмехнулся Ласель. – Сражаться с вулканами – это доблестно, – сделал значительное замечание Айтурек. – Рюбая матриарх одобр-рила бы. – Чести и доблести – полные штаны, – легко согласился Ласель. Дорожка ползла в дюну, и он чуть ускорил шаг. – Ты сегодня жаркий, – приметил еще одну вещь Айтурек. – Хм? – Словно твоя ночь была порна страсти, – щелкнул великий охотник. Ласель обернулся и столкнулся с ухмыляющейся пастью. – Только не на песке, – предупредил он. – Я его из задницы выковыривать не собираюсь. Айтурек напрягся, точно готовился прыгнуть. Ласель показал ему кулак, развернулся и с выпрямленной спиной последовал дальше. Сзади разочарованно фыркнули. Айтурек, к счастью, о великой любви не вопил, вместо этого деловито проверяя, в каких местах надо щупать людей, чтобы они забавно пищали и содрогались. Ласель всегда свято блюл правило разделения и властвования: если поочередно спишь с двумя агрессивными ксенамичис, то не давай повода для подозрений. В его случае это значило, что нужно подождать, когда следы рассосутся. А вот потом можно и предаться излишествам с великим охотником. Дорожка перевалила через дюну и блестящим языком из молочного сахара стекла к линии прибоя. Ласель прищурился от удовольствия. Расставил руки, и соленый ветер приклеил безрукавку к телу. Солнце било в глаза с удвоенной силой, и бирюзовый океан гулко вздыхал. Ласель тряхнул головой и побежал вниз. Сзади тут же раздалось тяжелое быстрое клацанье когтей и такое же тяжелое дыхание. Айтурек пыхтел, точно кран-платформа. Ласель знал, что он может передвигаться совершенно бесшумно, но видимо для этого требовались усилия. А в обычной жизни великого воина сопровождали пыхтеж, сопение и иногда даже презренное хрюканье. Ласель ворвался в прибой по колено, и океан тут же попытался его опрокинуть. Водонепроницаемые ботинки зарылись в мелкий песок, густая вода жадно облизала штанины, и Ласель негромко засмеялся. – Вода – гадость! – оповестил все побережье Айтурек. – Смывает дух воина! – И приносит трусость, да? – откликнулся Ласель. Ветер бил сбоку, запутывая волосы и бросая в глаза. Обернувшись, Ласель убедился, что космы великого охотника тоже слегка полощутся в воздухе. Тяжелые темно-серые жилы, сплетенные из то ли мышечных, то ли нервных волокон, шевелились, основная копна переползла на левое плечо, сияя великолепием украшений, а один легкомысленный дредлок лез хозяину в глаза. Айтурек придерживал его когтем и нервно подергивал клыками. – И этот великий воин собирался погружаться? – насмешливо уточнил Ласель. – Р-ради сражений с монстрами – да! – рявкнул Айтурек. – Р-ради праздного весерья – чушь и групо-у-усть! Сердитое завывание полетело над волнами. Вероятно, туда, где зловещие пластиковые ложечки плели коварный заговор против экологической безопасности. Ласель несколько секунд потратил на эстетическое любование фигурой, точно врезанной в нежно-сахарную дюну: желто-коричневое с белыми подпалинами тело, словно нарочно демонстрирующее каждую мышцу, широкие плечи, мощный торс, длинные, даже слегка чересчур, по человеческим меркам, ноги – и все великолепие когтей, острых выростов чешуи, клыков и щетинок. Короче говоря, голова у яутов была не очень удачная. Хотя, если оценивать с точки зрения человека, который не любит антропоморфность... Айтурек перестал топтаться на месте и выдернул из-за спины короткий дротик. Здесь блокираторов на оружие не ставили, только по-прежнему не разрешали огнестрел. Айтурек замахнулся, Ласель моргнул, и дротик свистнул в воздухе. Ласель никогда не считал, что кто-то из туристов может попытаться его угробить, но в этот момент по спине пронеслось стадо мурашек. – В церь! – растопырил клыки Айтурек. – Смотри, Р-раслоу! Ласель осторожно обернулся. Дротик торчал из розовой тушки, печально качающейся в волнах. Очень грустная пасть, набитая кварцевыми зубами, скорбно щерилась в небо. Ораж отличалась удивительной скромностью живых организмов, в основном являвшихся всякими одноклеточными. Они населяли глубокие горячие расщелины, иногда расползаясь там целым плотным ковром биоты. Жили на дне таких же теплых, богатых солями и минералами водоемов, изредка вырастая до какого-нибудь почти неразличимого многоклеточного, о которое могли умиляться только ученые мужи. Чаще всего обычному зрителю удавалось заметить каменную мошку – и насчет нее тоже велись неугасающие споры: то ли это жизнь, то ли сложное стечение обстоятельств, благодаря которым кремниевая форма обзавелась возможностью не просто летать, но и взаимодействовать с такими же формами. Основными поставщиками различных странных наполовину механических штук были города и биопарки. И только Акватика оправдывала звание колыбели эволюции, порождая всяческих живоглотов. – Фу! – уличил Ласель. – Он же безобидный! – Зато какие клыки! – Айтурек подошел к самому краю. – Эй, ты! Хирый черовек! Принеси мне мою добычу сейчас же! Ласель демонстративно поковырялся в ухе. – Что? – Принеси мой трофей, сризняк! – Айтурек даже чуть-чуть приподнялся на цыпочки, вытягивая указующую руку. – Не слы-ышу! – почти пропел Ласель. – Шум океана смущает мой разум! – Лжешь! – заревел Айтурек, напрочь перекрывая шум океана. – Ты просто р-ренивое бесхр-ребетное ничтожество! Позор-р матр-риаршего клана! – От труса слышу! Айтурек подпрыгнул на месте. За спиной у него над дюной показались растрепанные макушки, просоленные ветром и выбеленные солнцем. Айтурек приступил к высказыванию длинного аргументированного мнения, какое Ласель ничтожество, как ленив и как чрезмерно активно открещивается от идей удовлетворения чужих потребностей. Затем Айтурек сделал внезапный вывод, что и от самоудовлетворения Ласель тоже должен отказаться, раз его природе претит хоть что-то делать руками. К окончанию этого великолепного монолога Ласель успел заткнуть уши, а практиканты и стажеры – перевалить гряду и начать сыпаться вниз вместе с песком. Облачка стеклянистой пыли повисали в воздухе на долгую секунду, прежде чем развеяться под порывами ветра. – Вандалы! – издалека вскричал Джорджи, спускавшийся по дорожке и потому имевший возможность глазеть по сторонам. – Шеф! Труп! Ваших рук дело? – Еще чего! – возмутился Ласель, извлекая пальцы из ушей. – Я невинен, как первокурсник! Студентота радостно загоготала, оценив толстый намек. – Отважные мушкетеры! – Джорджи перехватил силовой сачок, словно копье. – Давайте же заколем презренного браконьера! – Э-э! – возмутился Ласель еще раз. – Это же ваш босс, Джо, – обгоревший до радужного сияния парень почесал нос, сверкающий алмазными веснушками. – Думаешь, можно? – Он, может, и босс, а так-то мы посильнее будем, – кровожадно сказал Джорджи. Цвет его формы съехал в угрожающее милитари. Айтурек внимал зловещим планам молодняка с сосредоточенной физиономией. – Великий охотник! – воззвал Ласель, отступая подальше в воду. – Это ваша добыча, между прочим. Вы в нее кидались дротиком! – Что-о? – проворковал Айтурек. – Я прохо слышу, шум прибоя загрушает мой ум, да-да. – Это: а – предательство, бэ – покушение на начальство! – объявил Ласель. Джорджи вскинул сачок над головой и заулюлюкал. Практиканты после секундного промедления присоединились. В дюжине блестящих глаз загорелся кровожадный интерес. Беловолосый парень выхватил тральную сеть. – А что мы потом будем с ним делать? – крикнули из толпы. – Жарить! – весело сказал Джорджи. – В атаку! – В атаку, в атаку! – подхватили практиканты не хуже чичкана. Ласель протестующе взвыл. Бегать по колено в воде было страшно неудобно, но плавать в одежде – еще хуже, поэтому он все же дал деру вдоль полосы прибоя. Студенты, атаковав волны, устремились следом, тоже завывая на разные голоса. – А вам, великий охотник, я отомщу! – выкрикнул Ласель не оборачиваясь. – Страшно отомщу! Лично отомщу! Еще пару мгновений за спиной слышались только радостные вопли, а потом сверху раскатился утробный рев. Ласель оглянулся, вода тут же ударила его под колени, и пришлось запрыгать на месте, отчаянно балансируя. Впрочем, оно того стоило. Айтурек мчался сквозь прибой, пенные гребни хлестали его по голеням, и взмывающие из воды когтистые ступни раскидывали комья мокрого песка. Желтые глаза вытаращились так, словно яут встроил себе перископические бинокуляры. Растопыренные клыки судорожно сходились и расходились снова. Темно-зеленый короткий язык болтался из внутренней пасти, кипящая слюна брызгала не хуже водной пены. Догнав последнего студента, Айтурек пихнул его в сторону и последовательно проделал то же самое с остальными. Толчок, толчок, еще толчок... Джорджи, обернувшись, успел уклониться в последний момент – и вместе с сачком бахнулся в воду сам. Айтурек снова заревел, еще более устрашающе, и прибавил скорости. – Спасайте шефа! – мгновенно переобулся Ласель. – Если меня сейчас сожрут, никто не получит допу-а-ахр! Тьфу! Айтурек налетел на него, Ласеля предсказуемо снесло тараном, он опрокинулся в воду, но его тут же выдернули наружу. Увлекшись, Айтурек как всегда не рассчитал силищу, и Ласель практически взмыл в сальто. Увидел небо под ногами, сжался в комок и рухнул вниз. Реакция работала куда быстрее, чем разум: ноги распрямились сами собой, руки взлетели над головой, и он приземлился точно на плечи Айтурека. Тот, поднявший лапы в намерении поймать добычу, так и застыл. Повисла тишина, в которой слышно было, как грызут берег волны и отплевывается Джорджи. – Вот это фокус! – восторженно сказал обгоревший практикант. – Уф, – сказал Ласель. – А-а, мать твоюу-у! Ноги поехали в разные стороны, и куратор Обечанофф с постыдным воем хлопнулся верхом на шею яута, отбив яйца. Вдобавок, костяные шипы на затылке яута проехались по поддевке, разорвали ее и полоснули по животу. – Ыа-ау! Рвущиеся наружу матюги удалось заглушить воплем отчаяния. Едва успевший привстать Джорджи и повылезавшие из вод студенты испуганно пялились на куратора. Ласель медленно разжал зубы, выпуская прикушенную костяшку большого пальца. Айтурек так же медленно опустил руки и хлопнул его по бедрам. Провел вниз, добрался до щиколоток и крепко сжал. – Недопуск, Джорджи, – простонал Ласель, – в лучшем случае недопуск за всю практику! – Что же ты печаришься, – зарычал Айтурек. – Давай уничтожим этих недостойных! – А что? – Ласель оживился, студенты же наоборот, опасливо начали сдвигаться к берегу. – А вот нравится мне эта идея. Всех на трофеи! И тебя, Джорджи, в первую очередь! – Хар-р! Помимо громкости, от которой Ласель аж подпрыгнул, у рева Айтурека был побочный эффект: яут запрокидывал голову и раззявливал клыки. Вследствие чего Ласель вновь получил костяной башкой под и так ободранные ребра, а такие же острые заклычники впились во внутреннюю сторону бедер, с хрустом надорвав штанины. Ткань возмущенно задергалась, намереваясь срастаться, Ласель задергался тоже, мысленно матерясь, как наркоторговец, обнаруживший известь вместо чистого сататропина. Взрыв мокрый песок, точно боевой экскаватор, яут заревел снова, а потом чуть наклонился и рванул вперед. Ласель со всей дури вцепился в дредлоки. Жантюры крепко стиснули ноги и задницу. Студенты дружно заорали и принялись удирать. Джорджи опять проявил ловкость ума и понимание ситуации, тут же нырнув еще глубже. Мокрая светловолосая голова появилась аж в десятке метров от берега. – Уши надеру! – успел пообещать Ласель, когда Айтурек проносился мимо, взрывая песок и галечник. Джорджи немедленно унырнул обратно. – Бей их! Загоняй в угол! По ногам! Опомнившись и отдышавшись, Ласель принялся руководить процессом избиения безответных практикантов. Проявив удивительно единодушный идиотизм, те ринулись наверх по склону. Айтурек сдернул с пояса связку боло и без замаха выкинул вперед одно за другим. Троих боло срубили сразу. Под крики испуга и барахтанье поверженных еще двое продолжили карабкаться. В несколько прыжков, окончательно украсивших седалище Ласеля синяками, Айтурек достиг дорожки и рванул по ней вверх, едва не помогая себе руками от энтузиазма. Ласель перешел на бравурный вой, сам не зная, чего в этом больше: протеста против отбитой жопы или подзадоривания стремительно оскотинившегося охотника. Сидя верхом, Ласель ощутил, как дикая сила под ним буквально готова разорвать ткань материального, чтобы добраться до цели. Яут прорывался сквозь воздух и гравитацию, будто рубил врагов. Выскочив на гребень, он пролетел двадцать метров, круто развернулся, вздымая песок, и остановился в величественной позе. Успевшие добраться по осыпающейся ненадежной поверхности к этой же точке практиканты застыли на месте. Песок медленно сползал, грозя увлечь их за собой. – Раскаиваетесь ли вы? – вопросил Ласель со своей верхотуры, стараясь не выпускать на лицо оскал ликующего удовлетворения. – Так это не мы, – осторожно сказала девушка с красочными веснушками. – Мы это... под влиянием! – Мозги запудрены были, – солидно поддержал ее такой же веснушчатый коллега, норовя сместиться в сторону. Айтурек рыкнул, рокочущий утробный звук прокатился до самого океана, и студент застыл с приподнятой ногой. Песок тут же принялся его засасывать. – Незнание правил не избавляет от болезненной ответственности, – объявил Ласель, с трудом балансируя. С яутом было управляться даже тяжелее, чем с авионом. – И знаете, что я с вами сделаю? – Ласель Обечанофф! Гневный возглас, прилетевший из низины, выдал Ласелю пинка под дых. На мгновение сладкая паника сжала внутренности решительной ледяной рукой. Так себя вели только хозяйки положения... – Ласель Обечанофф, что ты там вытворяешь с моими практикантами? – продолжил грозный голос. Айтурек обернулся, и Ласель судорожно стиснул дредлоки, понимая, что вот-вот рухнет. – Матриарх зла, – обеспокоился Айтурек. – Игры закончились. – Мадам Лусиэнтес! – радостно заскулили практиканты. – Спасите! Роуз атаковала склон на своих двоих не хуже яута. Бледное, не подверженное загару лицо горело сердитым румянцем. Айтурек зафыркал. Ласель почувствовал странную неуютность – будто он голышом стоит перед залповой системой лазерного огня. – Великий охотник, – прошипел он, – я думаю, нам нужно тактически отступить. – Следует высрушать гнев матриарха, – возразил Айтурек. – Гнев матриарха может закончиться отрыванием лишних частей тела! – еще громче зашипел Ласель. – Вы хотите, чтобы вам оторвали хрен? – Кастрату не место среди воинов, – немедленно заключил Айтурек. – Отступаем. Змеиным движением метнулся в сторону на добрых три метра и стремительно заскользил вниз. – Стойте, негодяи! – крикнула Роуз. – Прости, дорогая! – Ласель с трудом удерживался на тактически отступающем яуте. – Мы очень раскаиваемся, будем к ужину! Передай Эрнандесу, что он дурак и не лечится! – Идиоты! Роуз погрозила им кулаком и переключила внимание на студентов. Посыпавшаяся экспрессивная речь на франко-испанском явно содержала множество нелестных характеристик. – Матриарх в большом гневе, – пропыхтел Айтурек. – Бежать надо дар-реко и надорго!

* * *

Под вечер океан выровнялся, и из эллинга высунули носы экскурсионные кораблики. Восемь штук, незамысловато покрашенных в основные цвета радужного спектра, покачивались на воздушных подушках, и волны легонько плескались о бортики. Щегольский тетагласс крытых палуб мягко отражал солнце и создавал ореол вокруг каждого кораблика, подхватывая его цвет и преломляя в разных оттенках. Ласель, сидючи на обнажившемся после отлива катодном якоре, активировал люнету и любовался раскраской в нескольких спектрах, включая эховолновой. В эховолновом диапазоне силуэты кораблей элегантно вибрировали, периодически бросая искорки водородного выхлопа. – А когда тестировать будем? – поинтересовался Вивьен, демонстративно крутя на пальце браслет инструктора. – Можно сейчас, – задумчиво протянул Ласель. – Стой, стой, куда? С Роуз договорюсь сначала. – А чего? – взбрыкнул пойманный в полете стажер. – Это же турбазе принадлежит! – На чужой биостанции соблюдайте ее законы, – пробормотал Ласель, извлекая экран. Не став вызывать милый образ, просто сбросил запрос и специально для сопящего от нетерпения Вивьена повесил форму ответа открытой. Из порозовевшего в закатных лучах кубика жилмассива потянулись остальные стажеры, явно науськанные Вивьеном же. Джорджи, высушенный и от того страшно распушившийся, на ходу заплетал небрежную косу. Словно намагниченные, стажеры притянулись к месту высиживания разрешения от Роуз и окружили куратора голодным кольцом. Андрэ расстегнул поддевку, безмолвно демонстрируя татуировки Путей Ожидания. – Когда на борт? – сакраментально поинтересовался Келли, любуясь ногтями. – По моему свистку, – благостно сказал Ласель. – А скоро просвистит? – В определенном будущем. – А если в точных цифрах? – А... Дальше Ласель придумать не успел. В формочке появилось разгневанное: "И в кого ты такой надоедливый, Ласель?" "В Эрнандеса, – немедленно отписался Ласель. – Он злобен и угрюм!" "Эрнандес – милейший человек! А ты – мрачный сыч, чтоб ты подох мучительной смертью!" "Спасибо, дорогая", – умилился Ласель. "Тоните, как хотите, но не вздумайте повышать амортизацию". – Ну, мы пошли тонуть, – радостно сказал Джорджи. "И дохнуть! – подхватил Андрэ. – Во славу визирской бабушки!" Ласель поерзал, но сам до руления решил не опускаться. С техникой он управлялся каждый год, и выпендриваться перед молодняком было неспортивно. – Потом пришлете отчет, – буркнул он. – И не сожгите всю батарею! – Шеф, как же ее можно сжечь, вуф, она же вольтариновая, – снисходительно сказал Келли. Перед глазами мелькнуло несколько картин, воспоминания поднялись волной, мгновенно загородившей прохладный вечерний пейзаж. – Можно, можно, – протянул Ласель, едва не мурлыкая. – Что? Откровенно изумленный вопрос хлестнул его, и Ласель вздрогнул. – А? – Вольтариновую батарею пожечь? – повторил Келли, шевеля ушами. Остальные стажеры пялились на Ласеля с тем же изумлением и неверием. Андрэ сложил пальцы жестом из кульутры фиели, отгоняющим внезапное безумие. – Вы что, визии не смотрели? – с преувеличенным негодованием спросил Ласель. – Чему вас вообще учат в ваших академиях, вымя распангам крутить? Если можно в кино, то найдется способ, как сделать это и тут, поверьте бывалому туроператору. Кыш отсюда! – Ах, визии! – необидно захохотал Вивьен. – Ну вы даете! Нормально так! "Фантазия – суть ниспосланная нам благодать Тургиенного Писания, – поддержал шефа Андрэ. – Главное, не увлекаться". – А ты смотри, шубу не намочи, стажер! "Плащ!" Андрэ демонстративно перекрасил предмет раздора в истошный зеленый, и стая будущих дипломатов ринулась к прибою, перекидываясь шуточками насчет слишком легковерного старшего поколения. В основном выдвигались предположения, что шеф наверняка хранит альтернативный спутниковый канал связи на случай нейтронной войны. Гонять по закатным волнам стажеры отправились на самых ярких корабликах: желтом, розовом, оранжевом и ярко-лиловом. По ночной поре на всех суденышках автоматически включалась подсветка, и на фоне потемневшего океана они выглядели драгоценностями, пылающими в половине спектров. Сами стажеры тоже выкрутили цвета формы на максимум, но на фоне пламенеющей техники это было почти незаметно. Просыпающийся к ночи светящийся планктон добавил своего сияния – сине-зеленого, холодного и драматичного, – и корабли поскакали с волны на волну, смело взбираясь на гладкие покатые спины водяных хребтов. Прибой ударял медленно и значительно: сначала отступал, набираясь сил, а потом несся к берегу волной, набирающей крутизну, и в пенных гребнях сияние планктона делалось почти ослепляющим. Ласель переместился на наблюдательную вышку и начальственно наблюдал за океаническими безднами, предусмотрительно держась за перила. Берег уходил вниз резко, дно ныряло на несколько километров в глубину, поэтому любителям мелководных полипов тут было делать нечего. Но вот если заплыть сначала вдоль побережья на запад, а потом еще и к Великому Рифу... На этом наживалось не одно поколение туроператоров. И Ласель не собирался от этого отказываться. Он поставил ногу на нижний брусок перил и приложил ладонь ко лбу козырьком. Кораблики отошли уже прилично, и превратились в световые лучи – каждый под цвет самого корабля. Ласель покосился вверх – будь там низкая облачность, облака тоже раскрасило бы. Однако небо оставалось чистым, и пронзительные цвета утопали в черно-зеленой глубине. – Розочка, розочка, как слышно? – вслух поинтересовался Ласель. "Какая розочка! – тут же возмутился Вивьен. – Это не розочка!" – А что же это за цветочек? – с отеческой заботой поинтересовался Ласель. "Это не цветок! – было почти видно, как Вивьен надувается от гордости. – Это могучий фукс!" – Кто-о? "Ну или могучий фуксий", – чуть сдал назад Вивьен. На открытых каналах сдавлено хихикали остальные капитаны недолгих плаваний. Андрэ, как обычно, отстреливался подходящими картинками. Впрочем, комментариев никто не подавал, видимо, не в состоянии придумать достойное название, чтобы не опозориться. – Хорошо, могучий фикус, – милостиво согласился Ласель. – Все приборы в норме? "Фуксий! – рявкнул Вивьен. – В норме все!" – Великая фига, запускайте автоматическую руку, – величественно приказал Ласель. Вивьен зарычал. На соседних каналах уже хрюкали и скулили в тщетных попытках не гоготать. – Фангус, не слышу вас, – с приличествующей тревогой озаботился Ласель. Тут не выдержал Джорджи. Хохот, казалось, долетел даже поверх океана. "Фангус! – завопил Джорджи в восторге. – Слышь, Ви, тебя плесенью назвали!" "Отстань! – гаркнул Вивьен. – Спускаю руку, поберегись, идиоты!" – Могучий фаллос, вас понял, – согласился Ласель. "Ше-еф!" Крик души стажера растворился в коллективном веселье. Ласель удовлетворенно откинул волосы со лба и убрал громкую связь. Похоже, теперь до конца двухнедельной стоянки на Акватике Вивьен был обеспечен тонной различных кличек. – Р-раслоу. Вкрадчивый звук, коснувшийся слуха, заставил Ласеля буквально выпрыгнуть из шкуры. Низкая оградка подбила колени, центр тяжести вылетел в пустоту, Ласель поджался в комок, кувыркнулся, ноги сами собой распрямились, прорезая воздух, рука выстрелила вперед, и он ухватился за оградку. Носки ботинок глухо ударили в пластиковую обшивку. – Р-раслоу? Изумленно поднявшая клыки морда свесилась над пустотой, в которой болтался Ласель. Он дышал сквозь зубы – медленно и глубоко. Мозг, всякий раз отчаянно не успевавший за реакциями тела, пульсировал чистым изумлением. Сперва сквозь него пробился страх, а затем и злость. Ремплесанты делали вид, что их никогда никто не устанавливал, поэтому разумеется никаких подкрадывающихся яутов они засечь не могли. – Айтуре-ек! – шепотом возопил Ласель. – Что за гадство, великий, мать вашу, охотник?! – Великий фаррос, – ухмыляясь, поправил Айтурек. – Р-раслоу, о чем столь интересном ты разговаривал с малыми беями, гюнешим? – Я, между прочим, вишу над пятиметровой пропастью! – И что в этом страшного? – изумился Айтурек. – Все! Упаду – костей не соберу! Яут, заворчав, наклонился и протянул руку, звякнув браслетами. Помедлив секунду, Ласель схватился за широкое запястье. Айтурек резко дернул вверх. Ласель едва успел отпустить вторую руку. Тело снова сработало само: он оттолкнулся носками ботинок от стены и в полупрыжке-полуполете приземлился на оградку. Только зубы щелкнули. – Ты паришь в воздухе, как вольная птица, гюнешим, – заметил Айтурек. – Лети же ко мне. – Не то слово, – прошипел Ласель, балансируя задницей над пропастью. – У-ух! Айтурек дернул его к себе. Лучший калькугаль Вильнёва влетел в объятия, как электрон в магнитное поле. Айтурек благосклонно зарокотал и прижал добычу. – Гюнешим, так о чем вы говорили? – проворковал он. – Тебе померещилось, – пропыхтел Ласель. В наступавшей прохладе шкура яута казалась теплой. А уж жесткой – караул. Ласель словно терся щекой о полировочную ткань с насечками. Массивные камни на поясной пластине впились ему под ребра, по лбу царапнул нагрудный подвес. Айтурек чуть склонился, чтобы его пасть оказалась над макушкой Ласеля, распялил клыки и дохнул алкогольным дыханием. Дредлоки прикрыли Ласеля завесой из диковинных змей, закованных в золотые доспехи. Как у древней горгономедузы, умеющей гипнотизировать взглядом. Айтурек в этом плане горгонидам не уступал. Одной лишь его хваткой можно было парализовать любого, ну а взглядом он добавлял мокрых штанишек. – Чей же могучий фаррос тревожил твой разум? – поинтересовался Айтурек. – Никто меня не тревожит. Ласель уперся в грудь яута и отжался от мускулистой стены. Жантюры плотно обхватили мышцы. Айтурек недоуменно заворчал и жамкнул в ответ энергичнее. Не успев подготовиться, Ласель снова шмякнулся об него и захрипел от масштаба чувств, которые приложил к хлипкому человечьему телу один полный сил и уверенности в себе яут. – Дышать... неч-че-е... – Иногда мне кажется, что в тебе скрывается невероятная сир-ра, – задумчиво проворковал Айтурек, ослабляя хватку. – Это-то меня и привлекает в тебе, гюнешим. – Я польщен, – буркнул Ласель. Снова и опять, как тысячу раз до этого, он почувствовал, как горячее предвкушение затапливает одновременно и голову, и пах. Член встал со стремительностью солдата, заприметившего высокий офицерский чин в зоне прямой видимости. Даже соски напряглись – Ласель ощутил, как приятно трется о них ткань безрукавки. Он медленно выдохнул. Щеки и уши пламенели, в глазах слегка помутилось. Как же ему не нравилось, что он совсем не может себя контролировать. Только покажите Ласелю Обечаноффу кого-то, готового на секс, и Ласель побежит за ним, капая слюнями на ботинки. Айтурек задрал на нем куртку с безрукавкой и поглаживал всей ладонью поясницу, с весьма толстым намеком норовя оттянуть широкий прочный пояс. Подвешенные на него инструменты тихонько позвякивали. – Гюнешим, ты соскучирся по мне? – ухмыльнулся яут ему в макушку. – Нисколько, – честно сказал Ласель. – Неужели? Впрочем, может, твой ничтожный дух и был смущен, а вот тер-ро... Не договорив, Айтурек быстро подбил ноги Ласеля подсечкой, рывком наклонился вперед, и Ласель волей-неволей схватил его за шею. Айтурек легким жестом подхватил его под бедро. Ласель готов был поклясться, что великий охотник высмотрел это в каких-нибудь дурацких визиях. Что-нибудь с танцами, любовью, предательствами и прочим сотрясением основ. На подобное яуты вообще-то были падки. Человеческое производство мелодрам, основанных на сильных чувствах, нашло в двойных сердцах великих придурков огромный отклик. Такую лапшу даже выпускали специально для яутского рынка визиопроката. С тепловым подкрасом. – Насколько сильно ты жаждар-р моего копья? – прорычал Айтурек. Прямо сейчас Ласель жаждал копья так, что готов был выпрыгивать из штанов самостоятельно, но остатки здравомыслия напомнили, что Айтурек может удивиться, насколько узкое человеческое тело внезапно готово к сексу с целой воинской дубинкой. Мысли путались, в ушах позванивало, во рту пересохло, но Ласель все же собрался, чтобы подстраховаться. – Очень сильно, – выдохнул он, глядя в светло-янтарные глаза. – Два батальона ксенамичис перетрахал. Айтурек моргнул, а потом расхохотался. Щелканье и клацанье звучало, как канонада разгрызаемых орехов-антисептиков. Отсмеявшись, он тряхнул башкой и опустился на одно колено. Ласель почувствовал, как в воздухе останавливается движение ветра. Его толкнули на спину, и он опустился на невидимую упругую подушку, надежно оберегающую от соприкосновения с ледяным покрытием наблюдательной площадки. – Значит, не будем медлить! – возвестил Айтурек. – Матр-риархи одобряют стр-расть! – Да когда ты это делал, – пробурчал Ласель, чуть оправившись. – Одни синяки от тебя. – Ты быстро восстанавливаешься, – оскалился яут. – Это всего ришь тер-ро. Ласель заложил руки за голову. Многие ксенамичис были так себе любовниками в смысле заботы о партнерах. Тот же Айтурек с большим трудом научился не ломать человека через колено в попытке трахнуть при первом же намеке на согласие. Сейчас он хотя бы стаскивал одежду с Ласеля, умудряясь не порвать ее. Вытряхнув Ласеля из ботинок и едва не вывихнув ему лодыжку, пока стягивал штаны, Айтурек присел на пятки и завозился с собственным поясом. Тяжелые складки материи, обвешанные металлом, опустились на все ту же защиту. Крупный камень на набрюшной пластине недовольно сверкнул. Ласель вытянул ногу вверх, пошевелил пальцами и прицелился ткнуть Айтуреку под подбородок. Яут отдернул голову, фыркнул и ухватил непочтительную конечность за щиколотку. Отвел в сторону и наклонил голову по-птичьи – вывернув шею и пялясь одним глазом. Смотрел он прямо между ягодиц Ласелю, и тот порадовался, что невзирая на кутерьму тщательно вымылся после сношений с Иштургаем. И еще повертелся под распылителем уже на Акватике, окончательно уничтожив возможные следы тесных контактов. Кто знает, может, яуты своим хитрожопым тепловым зрением умели выслеживать остатки видовой ДРНК. Ласель снова пошевелил пальцами. До того хотелось коснуться Айтурека, что аж под коленями слабело и ладони покрывались испариной. Во рту опять пересохло, и он облизнулся. Собственный член покачивался от напряжения. Айтурек потянулся и беспардонно поиграл когтем с колечком, заставив Ласеля глубоко вздохнуть. – Хар-р, гюнешим, сколько мы будем с тобой наслаждаться обществом друг друга? – А чего считать, давай начинать прямо сейчас! Айтурек тряхнул гривой и уставился на Ласеля уже в оба глаза. Выпалив свое сокровенное желание, Ласель, как и всегда, почувствовал стыд на грани со все тем же почти болезненным возбуждением. Со всеми этими инопланетными типами надо было хоть как-то держать лицо, и Ласель старался изо всех сил. Но получалось очень хреново. – Гюнеш-шим, как сладок этот вид... Айтурек склонился над ним, просунул одну руку под лопатки, а второй так согнул ему ногу, что колено оказалось у Ласеля почти под подбородком. Айтурек качнул пойманную ногу чуть в сторону, Ласель сверкнул на него глазами, чувствуя, как тянет паховую мышцу, и расслабился. Айтурек медленно провел ладонью по голени, стиснул и отпустил колено, а потом извернулся и уперся ладонью в силовое поле. Массивная фигура закрыла вид на ночное небо, дредлоки посыпались жесткой волной с легким звоном металла. Многочисленные украшения ловили слабые отблески и загадочно мерцали. Ласель потянулся к ним, ухватил сразу несколько и сжал кулак. Айтурек пошевелился, и Ласель услышал мягкий влажный звук. "Альфонс" с готовностью вывел на люнету свои любимые графики, а у Ласеля по загривку пробежали мурашки. Ягодицы напряглись, под яйцами приятно заныло. Секундой позже привычное опаляющее прикосновение прочертило дорожку от копчика до мошонки, и на секунду мокрая головка остановилась там, мягко надавливая на отяжелевшие от возбуждения яйца. Затем вернулась к самому горячему месту, и Ласель радостно застонал, не сдерживаясь. Над темной шкурой океана разлилась бледная вспышка. Ласель вздрогнул. Айтурек застыл и недоуменно заворчал. Замерли они в самый неудобный момент: Ласель уже почти насадился на возбуждающе горячее навершие члена, и все в нем трепетало от желания. Внезапные сюрпризы категорически не входили в программу умопомрачительного секса. Ласель заворчал не хуже яута. – Пахнет тревогой, – сказал Айтурек и столкнул Ласеля на силовую подушку. Член его убрался и резко сократился сразу вполовину. – Чего? – возмутился Ласель. – Какой еще тревогой? Мы заняты! Снова полыхнула зарница, и по заблокированной люнете пробежало несколько алертов. Ласель прикусил губу от раздражения и коснулся сенсора. Он только-только разошелся на потрахаться, и вот какие-то неучтенные катастрофы! "Шеф, шеф, вы на связи?" – Здесь, – буркнул Ласель, из вежливости к яуту говоря вслух. "Тут у нас подозрительная активность", – отчитался Андрэ. – Что вы там натворили? – тут же вспылил Ласель, теряя сексуальный запал окончательно. – Кто нассал за борт в уникальные кораллы? Сразу признавайтесь, и тогда я не буду снимать с вас шкуру! А кое с кого сорочку! "Это плащ!" "Ше-еф, – прорезался укоризненный голос Джорджи. – Это не мы!" – А кто? – продолжил Ласель, нашаривая штаны. – Может, коллективный разум коварных пластиковых ложечек? Айтурек, застегивавший набедренную повязку, изумленно хрюкнул и очень человеческим жестом прикрыл морду ладонью, точно хотел спрятать улыбку. "Ой все, – хмыкнул Джорджи. – Здесь в стратосфере какая-то активность". Ласель вскочил на ноги и начал стремительно облачаться. Силовая защита исчезла. Холодный бриз напрочь сдул все переживания последних пяти минут. Только пульсация в приготовившейся к удовольствиям заднице не унималась. – Тогда дуйте к берегу, – велел он. – Нечего там торчать неизвестно под чем! "Мы бы хотели исследовать, – почти извиняясь, протянул Джорджи. – Вы же нас отпустите?" – Ни за что! Такого мне и в кошмарах не снилось! Айтурек тоже поднялся, и ветер начал ворошить дредлоки. Зарница снова раскатилась над океаном, и теперь Ласель увидел, что она берет начало совсем рядом, возникая из пустоты. – Мсье, возвращайтесь, – приказал он. – Никаких ночных приключений, я запрещаю! Недовольный бубнеж пролился на душу успокаивающим маслом – стажеры смирились с приказом руководства и поворачивали обратно. Цветные маячки почти не было видно из-за поднявшегося волнения. – Надеюсь, цунами нам не светит, – пробормотал Ласель. – Бр-р! Айтурек любезно подал ему куртку и безрукавку. Ласель сердито натянул их, зашипел, застряв волосами в магнитной застежке, дернул, выдрал несколько волосков и негодующе застонал в теплые глубины куртки. Испорченный секс был хуже чего угодно, кроме разве что явления старых знакомых из агрегации Плай. Пять лет их не видел и желал бы еще десять раз по столько же не видеть. Пока все не передохнут. Светлячки корабликов уже почти добрались до берега и теперь выкручивали петли на высоких волнах. – За вами что, воздушный эвакуатор высылать? – осведомился Ласель, тщательно скрывая беспокойство. "Не, нормально все, справимся!" – откликнулся Вивьен. "Нам путь проложит Могучий Фаллос", – поддакнул Андрэ. "Сволочи!" – застонал Вивьен под здоровый бессердечный смех товарищей. Ласель тоже фыркнул. Айтурек прищурился, коснулся виска, и его люнета развернулась полнопроекционным экраном, загородив две трети морды. – Откуда апгрейд? – изумился Ласель. – Матриарх Р-роуз подарила, – мурлыкнул яут. – Сказара, так проще выслеживать дичь. – Прямо так уж и дичь, – усомнился Ласель. – Хмрф, кажется, она говорила что-то про двуногих идиотов с ощипанными задницами. – Вот в это верю, – с удовлетворением кивнул Ласель. Осторожно потирая сенсор подушечкой пальца, Айтурек подался вперед, всматриваясь в кораблики. – Под водой монстров нет? – не удержался Ласель. – Она точно тепрее, чем обычно, – изрек яут. – Как будто там, – он махнул рукой в сторону зарницы, – кто-то пролил горячую кровь земли. И она так тянется, хм-м... – Да понял я, понял, – Ласель поправил так и лезущие в лицо волосы. – Небось, опять геотермальники безобразничают. – На абордаж! – радостно орали снизу. – Не разбейте имущество! – гаркнул Ласель, отвлекшись от яута и его пугающих ассоциаций и в сотый раз откидывая челку с глаз. Отвлекся он зря: Айтурек развернулся и схватил его за волосы, едва не выдрав пойманное. – Эй! Ты чего? – Терпи, ничтожество! Яут выдернул из набедренника что-то ярко блеснувшее, замахнулся и под трусливый кряк лучшего калькугаль Вильнёва пронзил предметом несчастную шевелюру. Ласель почувствовал, как все остальные волосы на нем встали дыбом. С тепловой близорукостью яутов Айтуреку ничего не стоило пробить череп драгоценному гюнешим. – Гордись! – припечатал Айтурек. – Это фибуррос для меха! – Я... – Ласель замолчал, не в силах сообразить, как вежливо дать понять яуту, что он дебил. – Нихрена себе подарочки! Ласель уставился на него не мигая. Яут тоже выпучился в ответ. Ласель считал секунды, и на шестой яут сдулся и сдался, разжимая пальцы. – А-а, – он махнул рукой. – Ты слишком груп, чтобы понять! Я прощаю твою групость, обидчивость и уязвимость! Но не смей выкидывать мой дар! – Я посмотрю, что можно с ним сделать, – сказал Ласель. Ветер снова попытался вцепиться в вихры, но оказался бессилен перед яутским презентом и разочарованно засвистел в ушах. Теперь тут точно сделалось холодно. Ласель перегнулся через перила, и Айтурек ухватил его за пояс. Ткань штанов затрещала, но не сдалась: молекулярное плетение подстраивалось под окружающую действительность, и чем сильнее ему пытались повредить за относительно короткий промежуток времени, тем крепче оно становилось. Правда, сейчас лампасы раздраженно мигали, требуя подзарядки. – Лоботрясы! – обозначил Ласель свое мнение о стажерах. – Зря с вами не отправился! Вы бы пукнуть не успели, как я бы уже курил в эллинге пластик и плевал в ваши сутулые лица! "Не лица, а спины! – возмутился снизу Джорджи. – Все у нас нормально!" – Ссыте небось в штаны! – огласил свои сомнения Ласель. "Ничего подобного!" – Ну, кто поцарапает борта, того я буду унижать долго и продуктивно! – пообещал Ласель. – Я смотрю на вас очень внимательно! В реве волн услышать проклятья стажеров было нереально, но Ласель на всякий случай погрозил кулаком в сине-фиолетово-зеленую тьму. Айтурек дернул его назад. – Зачем ты в них сомневаешься? – поинтересовался он. – Злю, чтоб не трусили, – фыркнул Ласель, смахивая с лица скользкие соленые брызги. – Хитро, – оценил Айтурек. – Паскудно. – А кто сам вечно обзывает всех слизнями? – Вы и есть сризни, – усмехнулся Айтурек и взял Ласеля за плечо. – Мягкие, податливые сризни. – Значит, тебе спать со слизняком не жмет, – осклабился Ласель. – Жмет меня только твой узкий грот удовольствий, – вернул куда более впечатляющий оскал Айтурек. Ласель фыркнул и сунул руки в карманы. Снова раскатившаяся зарница очертила фигуру яута бледным ореолом, и палевое брюхо словно замерцало в этом сиянии. Украшения тоже вспыхнули. В ушах уже бодро матюгались, причем судя по отсутствию помех – из эллинга. Ласель опять коснулся сенсора. – Итак, кто опозорил звание стажеров лучшего куратора в этом полушарии? – осведомился он. "Никто!" – слегка вразнобой откликнулись стажеры. – Эх, – вздохнул Ласель. – То есть я не смогу оттачивать на вас свое остроумие? В ответ ливанул шквал не менее остроумных замечаний, и Ласель хладнокровно выключил чат. На люнете маркеры стажеров успешно вылезли из эллинга в переходник, а потом двинулись наверх по винтовой лестнице. Пришлось снова включаться. – Если вы хотите меня бить, то имейте в виду, тут великий охотник, – предупредил Ласель. Маркеры на секунду застопорились. "Ой, а что это вы там делаете?" – противным голосом транслировал Джорджи. – В такую-то погоду? Разумеется, предаемся плотским утехам, – язвительно сказал Ласель. Стажеры слегка разочарованно засопели, и маркеры возобновили движение. Айтурек заклекотал, шлепнул Ласеля по заднице и опять развернул люнету. Дождь никак не приходил. Зашипела гидравлика, и секундой позже стажеры оказались на площадке. От них еще пахло особым запахом, в котором аромат рубки перемешивается с адреналином. Униформа сияла всеми цветами радуги, и Ласель затемнил люнету. – Нормально все! – возвестил Вивьен. – Малые беи, вы цер-ры? – осведомился Айтурек. – Ха! По гулкому покрытию с грохотом затопали, и секунду спустя шаги остановились рядом. Уже приглушенное, почти нежное лиловое сияние легло на перила. – Не страшно было? – поинтересовался Ласель, не отрывая взгляд от горизонта. – Не очень, – усмехнулся Джорджи. – Обязательно было корчить из себя ядовитую гадину? – Конечно, – возмутился Ласель. – Это мой план обучения, согласованный Эа туризма и спорта. План профессионального развития, я бы сказал. – Однажды, шеф, – нежно сказал Джорджи, – вам попадется стажер, который выбьет все ваши ослепительно белые зубы. Ласель постарался выпрямиться. Краем глаза совершенно не было видно, куда смотрит Джорджи, но почему-то казалось, что он делает это очень снисходительно и примерно в район макушки Ласеля. Остальные стажеры, убавив яркость подсветки, тиранили яута, назойливо интересуясь его здоровьем, сводкой климата, перечнем трофеев и научными достижениями, достигнутым за последний месяц, пока коллектив куратора Обечаноффа шлялся по пригородам Вильнёва. Трофеев требовали особо настойчиво и по списку, поэтому, когда небо засияло, гомон продолжался еще целых несколько секунд. – Ох ты! – Джорджи поднялся на цыпочки. – Это еще что? Шеф? – Не знаю. – Ласель тоже поднялся на цыпочки, подавив паскудное желание еще и попрыгать. – Черт побери! Сияние сконцентрировалось и превратилось в сжатый ком света. – Черт побери! – повторили из-за спины, а затем стажеры шумной гурьбой кинулись к перилам. – Схождение с небес! – зарычал Айтурек. – Гнев матриархо-оув! Ласель судорожно крутил настройки люнеты. Сияние двигалось в сторону базы, едва заметно поворачивая к западу. По люнете катились столбцы аналитики, пока он не смахнул их в угол, оставив лишь крохотный мигающий элеватор. "Куда это оно? – Андрэ почти влез на перила, светящийся голубым плащ яростно затрепетал на ветру, и Келли ухватил его за полу. – Что за фигня?" – Вулкан? – предположил Келли. – Слазь! Навернешься! "Не навернусь, у меня жопа перевешива..." – О-оу! Металлический вопль вокса дополнили голоса остальных стажеров. Сияние внезапно выплюнуло шесть длинных острых лучей, и в этот момент элеватор на люнете Ласеля наконец вспыхнул зеленым и тут же развернулся. – Юмми! – Ласель почти сам себя не услышал. – Падает! Святой Франциск! Туристический челнок фонтанировал стабилизирующим излучением во все стороны. Шесть лучей превратилось в восемь. Океан негодующе вздохнул, и под темной шкурой вновь засияли мертвенные сине-зеленые вены. – Он же разобьется, – испугано сказал Келли. – Они же там погибнут! – И устроят нам экологическую катастрофу, – зарычал Ласель. – Вивьен, на станцию бегом, готовь баки! Джорджи, Келли – в воздух! Андрэ! Стажер уже махнул к выходу, а вокруг него разворачивались экраны. Воспитанник кафедры религиоведения, он не просто умел переваривать мегапарсеки заумных писаний и толкований, но и обладал талантом к координации. Едва узнав об этом, Ласель немедленно обратил навыки стажера себе на пользу и радостно сваливал на него все, где требовалось синхронизировать действия более чем четырех человек разом. Остальные тоже посыпались, куда их послали. Ласель подавил истошное желание немедленно вызвать Роуз и начать строчить в общий чат, спрашивая, что случилось на орбите и какого хрена тут терпит крушение частный челнок с его туристами. В том, что это были именно его туристы, он даже не сомневался. Других юмми тут не планировалось, а значит, прямо сейчас в океан падал его заработок. Ласель вцепился в перила. – Р-раслоу, ты так и будешь стоять, ослепленный эмоциями? – зарокотал яут. – Отцепись! Глубоко вдохнув и выдохнув, Ласель закрыл глаза и начал считать до десяти. Когда он открыл глаза, у него перед носом маячил кулак. Пальцы распрямились и несильно ткнули его в лоб. – Не смей относиться ко мне с неуважением, – предупредил Айтурек. Ласель сдвинулся в сторону особым манером, который обманывал людей, и махнул через перила. Почти истерический скрежет метнулся ему в спину и рассыпался над океаном. Отталкиваясь от стены и переворачиваясь в воздухе, Ласель пролетел пять метров фристайлом, приземлился на бакен, ушедший от такого в беспокойную воду по самый носик, прыгнул на отбойник, пробежал по нему и нырнул в эллинг. В акробатике Айтурек все равно не разбирался, а свидетели успешно разбежались. Прыгнув на борт первого попавшегося судна, Ласель сдернул пломбу ограничителя и стиснул надежный сенсорный джойстик. Старые-добрые технологии, не то что виртуальное управление. В такую погоду, да еще и с падающим челноком – лучше собственные руки. Кораблик высунул нос из эллинга и тут же возмущено засигналил по всему радару. Ласель метнул взгляд в сторону, уже подозревая, кто им мешает. Яут карабкался по надпалубному куполу. Потоки воды текли с него ручьями, клыки и когти скребли по идеально прозрачному тетаглассу, не оставляя следов, и Ласель почувствовал сильнейшее желание включить очиститель, смыв нарушителя обратно в океан. Айтурек добрался до верхнего аварийного люка и многозначительно постучал когтем. Скривившись, Ласель дернул джойстик, заставляя кораблик снова двинуться с места, а потом все-таки открыл аварийку. Айтурек свесил башку вниз, протиснулся по пояс, ухватился руками за край и втащил всего остального себя в медленном кувырке. Повисел на вытянутых руках и спрыгнул. Палуба отозвалась глухим ударом. Встряхнувшись и забрызгав кресла в радиусе полутора метров, яут потопал к мостику, оставляя за собой пошлейшие мокрые следы. – Зачем вы сюда явились, великий охотник? – поинтересовался Ласель, глядя в экран люнеты. – Воины не остаются в стороне! – объявил Айтурек и встряхнулся снова. – К тому же, гюнешим, мы не закончили. И я намерен проследить, чтобы ты остался цер и невредим, ибо нет ничего хуже, чем незаконченные дер-ра. Башмачок кораблика прыгал по волнам. Простреливающие под водой иссиня-зеленые фосфорические плети планктона упорно придавали пейзажу сюрреалистический вид. В нескольких километрах к западу над океаном вставал призрачный световой конус. В нем переплетались оранжевый, красный и еще какой-то неуловимый спектр. В закрытой рубке ничем не пахло, кроме легкого алкогольного духа от сипящего во всю глотку яута, но Ласель ясно воображал резкий океанский запах антисептика и йода, смешанный с чадом горящего корабля. Сжав губы так, что даже больно стало, он передвинул джойстик еще на пару делений вперед. Ксенамичис могли гробиться как им угодно, если это не затрагивало личные интересы Ласеля Обечаноффа. Падение на прибрежную полосу, куда отправлялись туристические суда, требовало немедленной реакции. Сначала всех оттащить в сторону, а потом уже прикончить и утопить, чтоб больше так не делали. – Я вижу огор-рь! – возвестил Айтурек. Припавший к тетаглассу, он больше напоминал клыкастого третьекурсника, знакомящегося с новым миром, чем великого воина. Но пальцы, инстинктивно пытающиеся пробороздить преграду когтями, изгоняли эту ассоциацию на раз-два. – Я тоже все прекрасно вижу, – сквозь зубы процедил Ласель. На экране заднего обзора рисовалась кильватерная струя, распадавшаяся сразу на три следа. Заодно виднелся берег – все еще темный, даже огоньки биостанции затерялись. Едва Ласель с досадой подумал о запропастившихся стажерах, как на радаре мигнул значок летательного аппарата, а потом и экран поймал стартовавшую высоко в небо искру. – Быстрее, гюнешим! – рявкнул Айтурек. – Огни сигналят поторопиться! – В смысле огни? На какой частоте? Айтурек треснул кулаком, облаченным в кастет, в тетагласс. – Тупица-арх! Они сияют огнем, чтобы дать знать, что они живы! Тор-ропись же! Тетагласс выдержал с достоинством. Чуть не закатив по привычке глаза, Ласель все-таки передвинул джойстик еще на одно деление. Весь экран залился алертами, и Ласель убрал руки, демонстративно развернув ладонями вперед. Под ногами мерно гудело: обычно бесшумный, двигатель чуть прибавил мощи. Искра в небе медленно обогнала их, а за ней проползла следующая. – Р-раслоу! Мы опоздаем! – возмутился Айтурек. – Ничего не могу поделать, – буркнул Ласель. – Я и то прыву быстрее, чем эта колымага! Рюбая матриарх пешком идет быстрее! – В этом случае великий визирь может выпрыгнуть и поплыть самостоятельно! Айтурек обернулся. – Как ты меня назвар? Сменившее ярость чистейшее любопытство, подействовало, как плевок бачу. На мгновение остановилось сердце, а потом волоски по всему телу встали дыбом. Ласель проклял себя за длинный язык. У яутов было принято доказывать, что ты достоин матриарха, и вряд ли достойным мог быть тот, кого успешно водили за клыки несколько месяцев. Совершенно точно никому из яутов это бы не понравилось. – Ну или великий султан, – с тщательно выдержанной интонацией фыркнул Ласель. – Или как там вас называют в сериалах? – Вот как, – клекотнул Айтурек. – Ты глуп. Верикий визирь – это тот, кто высреживает и копит мудрость для удар-ра. Я же великий охотник, разящий сразу многих. Понятно? Ласель скривился и замахал руками, изо всех сил демонстрируя презрение и полную незаинтересованность в сословных различиях яутов. Айтурек тоже фыркнул и вновь припал к стеклу. – Ускор-ряй этот утлый челн, – потребовал он. – Не могу. Автоматика не дает. – Их сигнары все слабее. – Айтурек покосился на него, чуть повернув голову. – Или ты не спасатель всех, кто приретает на эту планету? Ласель опять скривился и представил, как с размаху втыкает фибуррос в яутский каменный затылок. С какой стати его должны волновать туристы, не умеющие справляться с кораблем собственной расы? Он всего лишь выполнял долг, который предписывал относиться ко всем туристам с должным уважением, обеспечивать их безопасность и комфорт – не более того. Абсолютно все его поступки были продиктованы тонной инструкций, написанных на любой случай. – Я ничем не помогу им, если эта посудина решит, что дальше плыть опасно для экипажа, – разъяснил он. – Повторюсь, если вас не устраивает, вы можете попробовать добраться туда самостоятельно, о великий охотник! Айтурек курлыкнул и снова ударил кулаком по тетаглассу. – Недолго осталось, – уверил Ласель. – Я смотрю на радар. Горящий океан становился все ближе, и потусторонний оттенок в нем светился сильнее. Экран выдал предупреждение о лучевой опасности. Ласель пнул рундук, и оттуда услужливо вывалился костюм защиты. Молча срывая с себя куртку, Ласель мысленно изнемогал от негодования. Сейчас он должен был сидеть в тепле, на базе. Опционально – бодро трахаться с яутом под защитой силового поля на маяке. А вместо этого влезал в противный скользкий костюм, норовящий присосаться к его коже намертво, и собирался вылавливать из океана трупы мерзких клептоманов, решивших, что им надо хряснуться именно в его смену. И именно когда он уже почти получил яутский член в задницу. Костюм сомкнулся с удовлетворенным шелестом, и Ласель истово почесал поясницу. – Все на частоте восемь, здесь лучевое загрязнение третьего типа, нагишом сюда никому лезть не посоветую. Как поняли? "Великий Фукс вас понял". "Не очень великий Флокс тоже понял". "Во славу здоровья, фотосинтеза и умеренных медитаций – понял". "Димлайн, понял нормально, разворачиваем медотсек". "Начальник базы на связи, слышу четко и ясно". Последний голос вновь заставил сердце Ласеля трепыхнуться и даже стер легкую досаду на паясничанье стажеров. Хрипловатые интонации Роуз как всегда наводили порядок в мыслях и отгоняли мельтешение на второй план. – Спасибо, начальник базы. Прогноз так себе, тут все горит и фонит. "Береги себя, Ласси, – отозвалась Роуз в привате. – Эрни утверждает, что не может расстаться с тобой, не сломав тебе хотя бы пальчик". – Передай ему, что я тоже его не люблю, – ухмыльнулся Ласель. – Все, выхожу на цель. "До связи". "Великий Фукс над целью, – отрапортовал Джорджи. – Сияет!" "Так себе Флокс тоже на месте, – добавил Келли. – Вуф, горячо". – Идиоты, – с выражением сказал Ласель. – Все в костюмах? "Ага!" – хором отозвались стажеры. Сбросив связь, Ласель вновь взялся за джойстик. Пенные барашки украсились грязью и обломками. Судя по всему, колониям полипов пришел полный и бесповоротный конец. Ласель представил разочарованных туристов, отзывающих пакеты экскурсий, и у него с досады свело зубы. Айтурек опустил маску, до сих пор слепо пялившуюся с его головы в потолок, и начал химичить под ней, словно пытался что-то наковырять когтями. – Великий охотник, вам туда нельзя. Там излучение. – Не учи меня, – надменно прощелкал Айтурек. – Я предупредил. Из пылающего свечения медленно выступали контуры корабля. Огромная сфера лежала на боку – лучи-отводы торчали из нее под углом, и каждый из них был словно брандспойт: из носика била раскаленная струя. Под водой все сияло и пузырилось, но датчики упорно не фиксировали повышения температуры. С одной стороны это было прекрасно, с другой – холодное излучение тоже обладало массой побочных эффектов. Разглядеть состояние сферы не удавалось, но экран показывал дыру в гладкой шкуре, и самое главное – какие-то модули, болтающиеся на воде. Возможно, юмми эвакуировались. Уж неизвестно, насколько благополучно, но хотя бы можно было с чего-то начать. – Аррх! Не успели! Позор твоим капитанским навыкам! Ласель хотел уточнить, куда именно они не успели, но потом понял: два хелизиона уже висели над обшивкой. Он погнал корабль к отцепившимся модулям. Опрашивать рухнувшее судно было бесполезно, он уже пробовал, и стажеры наверняка пробовали тоже – но на всех каналах, которые могла использовать техника, царила тишина. "Спуститься бы", – многозначительно сказал Джорджи. "Практикум по спасработам! – подгавкнул Келли. – Мне вот даже больно не будет!" "В нашем плане, – стремительно написал Ласель, – такого нет. Ждите инструкций". Из-под маски Айтурека раздалось шипение, хлынули две тугих струи голубоватого пара и медленно растворились. Ласель не мог чуять их запаха – под лицевой пленкой костюма он вообще не ощущал никаких запахов, – и отчасти это злило. – Что это было? – не вытерпел он. – Эликсир. – Что-что? – Поддерживающая прививка, – переиначил Айтурек. – Воину нет нужды паковать себя в труср-ривые костюмы, достаточно ришь внедрить в кровь нужную комбинацию. Тогда тер-ро становится в состоянии выдержать невер-роятные нагрузки. – А как же обнаженная мощь и отвага? Ласель почти не прислушивался к тому, что несет – все внимание сосредоточилось на модулях, и теперь он видел подаваемые ими сигналы: люнета преобразовала специфический лучевой сигнал в тревожное мерцание, походящее на световую азбуку. – Обнаженная мощь хороша в постер-рьных битвах, – охотно поведал Айтурек и звякнул лезвиями кастетов друг о друга. – В бою же не грешно пользоваться тем, что изобретают верикие гении твоего нар-рода. Лучевой сигнал наконец-то интерпретировался. "На помощь! – сигналили юмми. – Мы промокли и вот-вот заболеем!" Эвакуационные контейнеры бултыхались в океанических водах неестественным для глаз образом. Пришлось покрутить люнету, прежде чем реальность встала на место: в контейнерах работали силовые установки, и поэтому они почти стояли на месте, и волны сердито обтекали их и шипели, соприкасаясь с тонким силовым полем. – Унифор, – позвал Ласель, опять запустив переборку частот. – Унифор юмми, вы живые? Мертвое цифровое молчание царило на всех рисках шкалы – от низкопульсаторной до... – Вас слышим, – тонкий голосок, почти писк, неожиданно прорезался в диапазоне, совпадающем с передатчиками людского флота ВЧСП. – Где вы? – Рядом, – отчитался Ласель, подавляя желание облегченно утереть лоб – все равно в скафандре не получилось бы. – Слабые живы? – заинтересованно прорычал Айтурек из-под маски. – Фукс и Флокс, мы нашли выживших, – бормотнул Ласель для стажеров. – Унифор, мы рядом, я вижу контейнеры. Внутри кто-нибудь есть? – Нет, мы в эвакуационных стручках! – торопливо запищал голосок. Ласель поморщился и прикрутил высоту звука. – Что произошло, пожри всех щедрость? Наша дорогая "Корсарика"! – А вы не знаете, почему упали? – машинально удивился Ласель, ведя кораблик к первому из трех стручков. – Мы думали, вы... Он запнулся. На самом-то деле никто из них не думал, что могло произойти. Ласеля интересовали только полипы и нанесенный им ущерб, стажеры тоже вряд ли предавались глубоким размышлением о сути падающих с неба кораблей. – Нас сбили! – возмущенно заявил голосок. – На низкой орбите! Таки ущерб! – Какой кошмар, – механически сказал Ласель, прицеливаясь. – А есть записи? На уединенных базах вроде "Димлайн", конечно, могли скрываться сверхсекретные установки, но Ласель готов был дать руку на отсечение, что гипотетические хозяева потенциально возможных установок не станут стрелять в каких-то несчастных туристов. Даже если юмми кому-то насолили, склептоманив какой-нибудь великий алмаз. Это просто нерационально. – А почему вы спрашиваете? – тут же зацепился юмми. – Вам таки что-то известно? – Ни в малейшей степени. Лично я собираюсь вас спасать. Подхожу к стручку с маркировкой... э-э... – Маркировкой товаров, – любезно подсказал Айтурек. – Товаров? – Наш багаж, – согласился тоненький голос. – А вы сами где? На заднем плане бубнили стажеры, мечтавшие просочиться под обшивку корабля и что-нибудь там разнюхать. Ласель пропускал это фоном, прислушиваясь лишь к возможным воплям. В такой ситуации на них явно стоило бы среагировать. – Стручок с маркировкой дыхания, – с заминкой пояснили юмми. "Миледи" тут же запустила скан по экрану и обвела нужный объект. Стручки от багажных контейнеров не отличались ничем. Ласель нервно цыкнул зубом и повернул кораблик куда положено. Айтурек покинул обзорную секцию и притопал на мостик. Ласель бросал на него косые взгляды, однако изгнать великого охотника не мог: Айтурек числился не в туристах, а в исследовательском секторе, имеющем право проживания на биостанции и пользования всеми ее благами. На взгляд Ласеля исследовал он только размеры собственного эго, но насчет этого тоже было лучше не распространяться. "Вызвана бригада транспортных происшествий, – сообщил Андрэ. – Вот-вот будут". "Ненавижу следаков, стажер, за что ты так со мной? Фата давит на голову?" "Вообще-то, – с достоинством сказал Андрэ, – согласно перехваченному сигналу, их спихнули с траектории по указанию Эа". "Что?" "Как?" – влез Келли. "И это – плащ!" – Подхожу к контейнеру, – на чистой автоматике произнес Ласель, пытаясь осознать невероятность прозвучавшего заявления. – Вы сможете открыть люк? – Конечно, – отозвался голосок. – Но не забудьте наши вещи! – Их можно взять на буксир? "Эа чрезвычайных происшествий принял их за метеорит, направляющийся к Вильнёву, – с удовольствием разъяснил Андрэ. – Хотя по маршуртному листу они собирались сделать там посадку. Наверное, собирались покутить, прежде чем лететь купаться". "Ва-ауф!" "Не может быть, – почти в восторге транслировал Джорджи. – Вот это дурдом!" – Можно, – милостиво разрешили юмми. – Но самое ценное возьмите на борт! – Какая жадность, – заметил Айтурек. Он явно заскучал. Потрохов, ужасных преступлений и катастроф не произошло, поэтому великому охотнику не обо что было приложиться. Он согнул пальцы на руках и принялся с характерно преувеличенным вниманием оглядывать когти. Ласель пришвартовался. "Хорошо еще, что не прямо по нам размазало, – заключил Андрэ. – Да пребудет с ними благодать ножек, крепких панцирей и водяной удачи". "Святой Франциск, ну и херня, – прокомментировал Вивьен. – Ничего нормального в этом мире, кроме моего психического здоровья. Бак нужен или нет?" – Встал на стыковку, – сказал Ласель больше для Вивьена, чем для юмми. – Открывайте. В ослепительном сиянии на боку контейнера проем был едва заметен – словно тонкая штриховка. Штриховка сделалась более четкой, потемнела, слилась в линию, и люк будто растаял. Из темной прорвы вывалились зазубренные ноги и клуб голубого дыма.