Ева за семью печатями

Ласель притормозил, едва на экране обрисовался квадратный проем выхода. Подопнув люнету, он добился сканирования воды вокруг себя на наличие посторонних примесей. Примесей в виде минералов было полным полно, но волновало другое. У него до сих пор жгло и пекло под лопатками, где немилосердная система резанула от души. Обычные люди не могли похвастаться артериями в подобных местах, однако Ласель без особого восторга мог считать себя весьма специфическим человеком, поэтому приходилось иметь дело с последствиями. Неустанный труд наноцитов отражался на экране как последовательность цветных линий, медленно сходящихся к одной точке. Нервно кусая себя за щеки, Ласель дождался, когда почти все линии выцвели, и рванулся вперед. В последний момент он сообразил выдернуть из-за пояса на удивление не потерявшийся жезл. И из пещеры куратор Обечанофф явился во всем великолепии. – Хей-хо, унифор! – поприветствовал он неизвестность, вскинув жезл. – Ну как ваши производители гормонов? Никто не схватил криз? – Хе-хе-хей-хо! – заблеяли откуда-то сверху. Ласель поднял голову, позволил люнете произвести беспощадное усиление, и по зрительным нервам стрельнуло раздражение, сопровождавшее ускоренную передачу картинки. – Что, неужели никто не потерялся? – картинно изумился Ласель, начиная подъем к туристам. – Черт побери, как же я буду хвастаться перед коллегами? – А чем таки хвастаться? – опасливо уточнил басом Мтатчи. – У нас есть соревнование, – важно пояснил Ласель, преодолевая порог декомпрессии. – Кто больше туристов потеряет в опасных местах. Ха-ха, шучу! Пики тревожности, поползшие по метрикам юмми, уменьшились. Фиели и так всю жизнь пребывали в состоянии иррациональной паники, поэтому их состояние Ласель проверять не стал. "Угробите вы нас, шеф, – поприветствовал его Андрэ. – Мы переживали, как благословленные мании переживают о рождении света!" "Если вас может довести до инфаркта маленькое землетрясение, то хрен вы сможете работать в горячих точках, – отсек Ласель прочие жалобные вопли. – Мы еще проведем с вами экспресс-курс чрезвычайного реагирования". – А где же великий охотник? – прощелкало в наушниках. Ласель скривился, но быстро придал лицу нейтральное выражение. Хоть ксенамичис и не особо считывали мимику друг друга, но Ласель твердо придерживался общих правил вежливости в работе с туристами. – О-о, он решил проверить, все ли в... – А вот и он! – закричали-заблеяли в толпе. Ласель наконец-то поднялся на уровень всей группы, но вопль заставил его кувыркнуться вниз головой. Явно приняв это за команду, переворачиваться начали остальные. – Ой, таки что это? – изумился кто-то из юмми. – Это похоже на что-то опасное, – согласились фиели. "Великий охотник!" – в ярости возопил Ласель. Связь ответила глухим щелчком. "Шеф, это что?" – изумленно осведомился Джорджи. "Как-то это мало похоже на куски упавшего потолка!" – с ноткой обиды согласился Вивьен. Андрэ ограничился несколькими выразительными эмотиконами. – Унифор туристы, а вот и сюрприз, – объявил Ласель, пытаясь не звучать так, будто только что прищемил яйца. – Трофеи, добытые великим охотником! "Какого хрена?!" – послал он очередную ноту протеста. "Шеф, вы скрывали!" – почти завопил Андрэ. "Да что там скрывать, говно это техническое?" – попробовал отыграться Ласель. "А почему он тащит его как трофеи?!" "Потому что дебил по шкале интеллекта Рильтера!" "Гюнешим, – наконец прорезался Айтурек. – Я добыл трофеи для тебя, услада мыслей моих". "Великий визирь, вы только что слили массе туристов нападение на них какой-то твари!" "Визи-ирь?" "Неважно!" Айтурек поднимался быстро, и туристы, спущенные с поводка, устремились ему навстречу. Вперед вылетели кокебу, и Ласель слегка передернулся, сравнив их манеру движения с манерой гофрированных гадов. Немалое количество этих гидр сейчас полоскалось за яутом траурным хвостом. С виду он тащил их почти без усилий, ухватив за выпростанные жилы оптической проводки, но Ласель представлял, как сейчас надрывается буссолинер. Хорошо хоть, что сияющее лезвие Айтурек спрятал. Кастеты после этого выглядели почти мирно. Фиели болтались в арьергарде, работая ногами и явно пытаясь успеть на разбор сувениров прежде, чем юмми все попрячут по подпространственным карманам. Ласель мрачно подумал, что иначе как подпространством нельзя объяснить исчезновение гигрометра. Роуз уже сделала три напоминания о необходимости вернуть или компенсировать ценный прибор. Ласель пока отмазывался обязательными мероприятиями и обещал все раздобыть дня через два, когда туристы расслабятся и потеряют бдительность. Пока бдительность потерял только он сам – и стажеры плотно взяли его в окружение. Ласель дернулся в сторону, но ему преградили путь, и стажеры в буквальном смысле захватили шефа в восемь рук. Шлемы прижались к его собственному со всех свободных сторон. Горящие глаза едва не прожигали дырки в кураторе, Андрэ то и дело сдувал со лба прядь волос, пытавшуюся слиться с татуировками, а Келли хищно морщил нос и даже умудрился слегка закогтить добычу. – Ше-еф? – ласково сказал Джорджи. – Итак, что это было? – Без нас! – поддакнул Вивьен. – Обычные производственные накладки, – разъяснил Ласель и попробовал вырваться. – Да ну? – Вы просто свалили на нас туристов, а сами занялись вуф-приключениями, – резюмировал Келли. "А ведь щедрость – признак святых!" – Стажеры, вы проявляете слишком настырное любопытство, – гордо сказал Ласель. – Я не святой, и добром это не кончится. – Это почему? – изумился Джорджи. – Вы что, хотите подать на нас в суд за харрасмент? – За стремление влезть в жопу без мыла. – Ласель трепыхнулся, но его не выпускали, а химия тела уже стояла на исходе, чтобы раскидывать вскормленных нутриентами дипломатов. – Много будете знать – перестанете спать даже без таблеток. – Ой все, – демонстративно испугался Джорджи. – Будете падать в пропасть – свистите. Фыркнув, Ласель вновь попробовал вырваться, и на этот раз стажеры неохотно расступились. Проницательность стажеров могла сравниться только с их пронырливостью и готовностью влезть в койку к более-менее подходящему ксенамичис. Иногда Ласель думал, что сюда они отправлялись исключительно для того, чтобы почесать задницы и промежности о редкие виды, не совпадающие с человеком ни одним завитком ДНК. "Святой Франциск, это была типичная техногенная хрень, – сказал он, чувствуя тлеющее на общем канале разочарование. – Вы ж в курсе трубопровода? Вот из него она и свалилась. Начала метаться, и великий охотник тут же проявил лучшие качества". "Это безумную до усрачки отваг-гаву?" – слегка воспряв духом, уточнил Келли. "Именно. – Ласель пошевелил ногами, балансируя в одной точке. – Почувствовал себя лютым добытчиком и не мог унять пену изо рта". "Ну хоть какая-то польза, – резюмировал Джорджи. – Ох черт! Они сейчас подерутся!" "Ну и что вы тут висите, как тулуп стажера Дежнеффа на просушке? – немедленно сориентировался Ласель. – Пойдите же и остановите безобразную свару. Всем выпишите штраф. Некоторым два! За симбиоз". "Это плащ!" – простонал Андрэ. Радостно гогоча, стажеры змейками поплыли вниз, где группа фиели уже пыталась разорвать на части особо крупную гидру, а вокруг них хищно кружил кажущийся бесцветным с такого расстояния юмми, то и дело пытаясь пристроиться к дележке. Кокебу, насколько можно было разобрать, несдержанно мимикрировали под яутские трофеи и ползали в них, заставляя остальных фиели громко взмемекивать, заглушая общую частоту своей паникой. Айтурек купался в общественном внимании. Ласель вздохнул и постучал по виску. "Миледи" с готовностью подсунула список самых частых контактов, и Ласель послал сигнал на биостанцию, не особо надеясь на ответ. "Да?" – квакнуло в ухе. – Роуз? – приятно обрадовался Ласель. "Щас! – прорезался голос во всю мощь. – Чего надо, Ласель? У нас проблемы тут, не до твоих излияний!" – Какие такие проблемы? – насторожился Ласель. "Трубу прорвало, – буркнул Эрнандес. – По всему хребту". – А... "И из нее торчит какая-то лютая хрень. – раздраженно рявкнул гидробиолог. – Вернетесь – увидите!" – Ну как тебе сказать, – философски вздохнул Ласель. – Эта хрень к нам тоже прорвалась. Три минуты спустя Ласель был уже в курсе потрясений, разверзших злосчастный трубопровод километров на пятнадцать. Судя по рассказу – а к беседе присоединилась Роуз, и диалог сделался очень экспрессивным, – Ласель и туристы получили только малую долю. Это должно было изрядно огорчить великого охотника: трофеи оказались крохотными отросточками натуральной гидры, тянущейся, судя по всему, аж от самого Вильнёва. "А главное, никто не запеленговал! – чуть грассируя от волнения, рассказывала Роуз. – Столько техники стоит, одних сейсмических станций в округе две!" "Три", – педантично поправил Эрнандес. "Что? Три? Ну пусть три! Тем хуже! И ни единого сигнала!" – Глушила, небось, – предположил Ласель, вглядываясь в клубящуюся под ногами справедливую дележку. – Кстати, предполагаю, что гигрометр сгинул именно там. "Мой гигрометр!" – взревел Эрнандес. – Исчез в пасти форс-мажорных обстоятельств, – твердо сказал Ласель. "Ах ты..." "Эрни! – прервала Роуз. – В пасти обстоятельств чуть не исчезла половина нашей станции, и к нам уже едут с расследованием, забудь про гигрометр!" – Спишите на катастрофу, – поддакнул Ласель. – Стоп, какое расследование? "Ах да, – Роуз ощутимо вздохнула. – Для параноиков сообщаю, что к нам выдвигается следственная комиссия управления ЧС при Эа двадцать пятом"... – Какой еще двадцать пятый? – простонал Ласель. "Недавно введен в эксплуатацию, – сухо пояснил Эрнандес. – Эа по чрезвычайным ситуациям техногенного характера". – Твою мать, – прошипел Ласель и аж кувыркнулся от злости. Снизу медленно начали всплывать счастливые обладатели трофеев. Фиели умудрились расчленить самый крупный экземпляр на составляющие, юмми довольствовались малыми образцами, но каждый нахватал по три штуки. Кокебу склеились со своими находками в конгломераты доставки и, судя по стрекоту, были неимоверно счастливы. Роуз что-то вещала про треклятую бюрократию, а Ласель уже лихорадочно раздумывал, как бы ускользнуть от зоркого ока стражей порядка. Выходило, что никак. По спине потекла неприятная холодная дрожь. – Гюнешим! – воззвал движущийся к нему яут, оставивший себе парочку срубленных голов. – Готов ри ты принять мой дар, а? Матр-риархи одобрили бы, крянусь! "Стажеры, – сипло сказал Ласель для своих. – Наверху случилось примерно то же самое, поэтому по возвращении на станцию нас ждет много неприятных встреч и проверок. Готовьтесь морально". "Какая мерзость, – уныло среагировал Андрэ. – Великая бабушка визиря начала бы отстреливаться". "А что, и патчи проверять будут?" – забеспокоился Келли. "На месте разберемся", – пообещал Ласель. – Нет, великий охотник! – переключился он на общую связь. – Я не желаю трофеев, оставьте их себе. Унифор туристы, а наше приключение становится все более экстремальным! Угадайте, что нас ждет? – Битва? – защелкали кокебу. – Не надо би-итв! – тут же плаксиво заблеяли в наплывшей толпе фиели. – Хва-хва-атит! – Нет, что вы, – успокоил всех Ласель. – Кстати, прошу всех держать курс по трассировке, – он махнул рукой, прокладывая линию к переходу в следующий зал. – По возвращении на турбазу вы ознакомитесь с уникальной деятельностью. Вы увидите, как работает отдел расследований Эа чрезвычайных ситуаций! – А что таки случилось? – занервничали юмми. – Таки какие-то происшествия? – Растраты? – подхватил второй. – Финансовые махинации? – в ужасе пробасил Мтатчи. – То, с чем столкнулись мы – лишь малая часть случившегося наверху, – торжественно дал вводную Ласель. "Шеф так вдохновенно оборачивает правду в деловое вранье, что позавидовали бы даже Двуликие Древние, а я-то тем более", – пожаловался Андрэ. "Почему малая часть, вуф?" – почти простонал Келли. – Что же там произошло? – уже паниковали фиели. – А с этим вы ознакомитесь совсем скоро, – добавил добродушной хитринки в голос Ласель. – Вы увидите поразительных техномонстров, которые рождаются в чреве Вильнёва – прекрасного города, знаменитого своей исторической архитектурой, культурным многообразием и кулинарными изысками, способными совратить самый стойкий сенсотический организм. Джорджи отчетливо поперхнулся на весь приватный канал. – Звучит интересно, – прощелкал кокебу. – Не взять ли нам тур в Вильнёв, друзья? Это интереснее, чем медитация и самоосознание! "Вивьен, немедленно выдай прайс, – скомандовал Ласель. – И, пожалуй, хватит с них сегодня, идем по короткому пути. Андрэ, отыгрыш с костюмом прекращаем". "А отыгрывать и не надо, – весело сказал стажер. – Я его и впрямь порвал". – Ебите меня в рот, – с чувством выдохнул Ласель. – Это таки деловое предложение? – оживился бас Мтатчи. Ласель схватился за висок и, под безжалостный хохот стажеров, начал пояснять туристической общественности, что у него бывают приступы ругательств, признанные медициной неизлечимыми. – ...Пожалуйста, не теряйте сувенир-рыу-вуф! – во всю мощь гавкал Келли, болтаясь под "оком", выводящим из очередной пещеры на поверхность. – Обратите внимание, что особо габаритные грузы могут не пройти! Солнце сияло вовсю, и с поверхности в мрачные пещерные глубины спускался толстый луч, постепенно начинающий преломляться с каждым метром и наконец превращающийся в рассеянное свечение, облаком застывшее в центре обширного грота. – Таки не толкайтесь! – шумели юмми. – Таки встаньте в очередь и пропустите! – А можно ли сжать формы? – волновались кокебу. – Подскажите, как их морфировать для успешного прохождения? – Взяли! Взяли! Взя-я-яли! – перекатывалось дружное блеянье фиели, раздирающих на части внезапно слишком габаритный кусок яутских трофеев. Глядя на их удивительно кровожадную активность, Ласель невольно вспомнил Роппонги и передернулся. Как живая встала перед глазами площадка, окровавленные фиели и хорнгласс, а следом, не подчиняясь контролю, стремительно прокрутилась череда событий, включая поломанные яутские ноги и ошеломительный удар, снесший башку ALS-объекту. Так же невольно Ласель пошарил взглядом по сторонам, отыскивая местный экземпляр яута. Айтурек деловито крепил трофеи к стенам. Очевидно, собирался устроить тут малый алтарный жертвенник. За спиной у него болталась всего одна гидра, даже не самая крупная, но Ласель давно заметил, что у нее самый сложный глаз: с элементами хранилищ данных. И на эти хранилища он имел кое-какие виды. Противная настойчивость, с которой гидры гонялись за ним, должна была найти какое-то логическое объяснение, возможно, запакованное прямо в их головы. Не исключено, что гидру вообще в целом интересовали люди, но Ласель всегда предпочитал трижды проверить, не питает ли кто-то особого интереса к его персоне. – Ваш груз уже пролезает! – наконец не выдержал Келли. – Унифор, хватит его потрошить, вуф! Чуть в сторонке Вивьен объяснял кокебу, что трофеи фиксированного мира никак не могут полиморфировать, и этим, кажется, снова потрясал основы мироздания. Кокебу нервно нарезали вокруг него круги, не в силах расцепиться с добычей. На взгляд Ласеля все они прекрасно проходили в "окно", но, видимо, Вивьен решил отточить искусство убеждения на существах, чья психика строилась на принципиально ином мировоззрении. – Великий охотник, если вы тут застрянете надолго, на корабль вы не попадете, – предупредил Ласель, наблюдая, как Айтурек буквально размазывает по стене потроха одного из трофеев. – Корабль ждать не будет, а студент на хелизионе приводниться не сможет. Яут обернулся, и люнета детализировала его морду сквозь слои воды и минералов. В ней глаза у яута светились кроваво-зеленым. – Кстати, Р-расроу, почему же ты назвал меня визир-рем? – Читал многое о вашей культуре, – не дрогнув ресницей соврал Ласель. – На нервной почве мозги путаются. А что, плохо быть визирем? – Неплохо, – прокурлыкал Айтурек, оставив в покое распотрошенную тварь. – Но запомни уже, Раслоу, визир-рь – тот, кто решил смирять свой дух и нести единственный выжданный удар. А охотник – тот, чье сердце пылает и готово для тысячи битв. – А великий хан? – поддел Ласель, наблюдая за плавными змеиными движениями, которыми яут скользил вверх. Айтурек сделал последний рывок и притормозил напротив. Дредлоки продолжили движение, натянулись – и заколыхались живым облаком. Ласель болтнул ногами, чтобы подняться выше – редкая возможность смотреть на яута нос к носу и при этом не использовать подставки или технические хитрости. – Великий хан... – задумчиво пробулькал Айтурек. – Просто не употребряй этот титур направо и нарево. Он сришком верик. Почти равен матриархам. Видимо, титул был велик настолько, что из речи яута пропали почти все нёбные звуки. Ласель поборол желание пожать плечами и вместо этого просто кивнул. – Пролезло, пролезло! – поделились со всем миром фиели. – Слава моему подвигу! – отдельно пропел голос, в котором Ласель распознал Кависиуса. – И моей хитрости! – добавил еще кто-то. После чего фиели потонули в шквале самовосхвалений. Последними из пещеры вынырнули до крайности взвинченные кокебу, даже начавшие излучать зиверты больше обычного, и Ласель с яутом внезапно снова остались одни. – Что ж, – протянул Айтурек. – Как думаешь, чего хотела эта тварь? Ты же увидел, что она следовала за тобой? – Как же мне не видеть! – Ласель от возмущения снова бултыхнул ногами и поплыл вверх, неумолимо теряя из виду яутскую морду. – Она за мной гонялась, как взбесившаяся! Я думал, у меня кишки лопнут от такого количества уклонений! – Ты сильный, – категорически отмел стоны и жалобы Айтурек. – Грех жароваться, когда кости церы. Значит, еще жив и можешь сражаться. – А потом помереть от отходняка? – хмыкнул Ласель и все-таки не удержался – оттолкнулся кончиком ступни от лысой яутской башки. Айтурек лениво взмахнул рукой, Ласель уклонился и поплыл к оконцу. Люнета в три потока вываливала данные о распределении туристов по кораблям. Шоффре вносил хаос и сумятицу, рассказывая как тяжко ему было без связи с группой. На "Посланника" пассажиров заталкивал Андрэ, параллельно призывая к шефской совести и умоляя его принять участие. На борту "Посланника" ехали владельцы особо крупных сувениров, поэтому посадка оказалась сопряжена с трудностями. В частности, Кависиус умудрился порвать костюм и хлебнуть густой воды. "Привлеки к делу кокебу, – посоветовал Ласель. – Или одолжи пострадавшему свою власяницу". "Пла-ащ!" – Опять ты оставляешь меня? – почти насмешливо спросил яут. Ласель не удержался и посмотрел вниз. Айтурек, раскинув руки, парил в бледном свечении и сливался с ним, превращаясь в бесплотный призрак. Или в виртуальный рисунок, готовый вот-вот растаять. – Я должен был, – сказал Ласель и нахмурился, отгоняя стыд. – Ты сам так решил. Сначала мне нужно спасать туристов. Потом я бы вернулся. Наверное. Но не точно. Яут сделал движение всем телом и пошел вверх, помогая крохотными взмахами ладоней. Догнал Ласеля и, не притормаживая, устремился дальше. – Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень добрый? – Я... Ласель прикусил язык, созерцая украшенные тяжелыми шпорами яутские пятки. Айтурек вынырнул на поверхность и поплыл мощными гребками, держа курс на "Посланника". Через пару мгновений он вышел за пределы оконца, и Ласель остался в пустоте подводного грота в полном одиночестве, если не считать дохлых гидр. – Не понимаю, – сам себе проворчал он. – Почему мои прямые обязанности по спасению чужих задниц считаются проявлением доброты?

* * *

– Обратите внимание на самую известную аномальную зону Ораж, расположенную в великой Акватике! – объявил Ласель, для убедительности простирая руку вперед. – Знаменитый Риф обратной тяги! – Как это, как это? – взволновался желтый юмми. – Не утянет ли обратно наши честным тяжелейшим трудом добытые сокровища? – Выпрошенные у меня? – с презрением уточнил расположившийся на палубе яут. – Великолепные сувениры! – гордо сказал юмми, вздыбив гребешок, и откинул кусок гидры за спину. Один из трофеев – самый крошечный, с руку толщиной – выпал из кучки и покатился по полу. Юмми квакнул-ахнул, и его симбиот стремительно выбросил ножку в сторону. Беглец был пойман и водворен обратно под каемочку симбиотьего панциря. – Обратная тяга означает, – строго сказал Ласель, – что здесь сама вода пытается взлететь в космос. Мы с вами обязательно познакомимся с этим явлением поближе. – Почему тогда мы так медлим! – завопил сушащийся в гигантском полотнище Кависиус. – Ускорьтесь же, капитан! Еще двое козлоногих, тоже предпочевших открытую палубу, нервно задергали стебельками. – Что, прямо сейчас? – удивился Ласель. – Нет! – тут же поменял мнение фиели и шлепнулся на живот, разметав полы накидки. – Это слишком тяжелое испытание после выпавших нам тягот! Или все-таки да?! Святой Панусий! – Раслоу, почему он ведет себя, как ненормальный? – громогласно осведомился Айтурек. – Сам дурак! – заблеял фиели. – Что-о? – Тишина на борту! – рявкнул Ласель. – Великий охотник, следите за словами! Унифор Кависиус, не смущайте окружающих вашим колебанием настроя! – Я не могу не смущать, – капризно сказал фиели и повернулся на бок, трагически вытянув ноги из-под полотнища. – Моя сущность просит от меня полета... А вы, вы!.. – его голос резко взлетел к плаксивым интонациям. – Вы тащите нас в это ужасающее место, где мы погибнем! – Ах, погибнем! – застонали его соплеменники. Ласель мужественно вздохнул. Утешало лишь, что на других кораблях наверняка творилось то же самое. Несмотря на совсем короткое путешествие по пещерам, к берегу Ласель взял самый протяженный курс, на который только был способен. По его расчетам, группа расследования явилась бы очень быстро – если, конечно, они не пользовались частным флиппером для туристических прогулок, – и при удачном стечении обстоятельств им бы хватило информации, чтобы свалить с нею обратно в город. Ласель даже был готов огорчить туристов тем, что они не увидят работу секретного подразделения. С еще большим удовольствием он запер бы всех в пещерах на сутки, но туристическая этика такого не позволяла, поэтому пришлось импровизировать. Стажеры его начинание поддерживали, и это прекрасно было заметно по интенсивности переписки в чате. Джорджи торопливо накатывал патчи на дорсальные импланты, Андрэ, наоборот, стирал некоторые апдейты, на которые Ласель закрывал глаза, Вивьен вручную тестировал обоих прямо на ходу, а Келли судорожно пытался найти в сети пункт изменений к постановлению о допустимых модификациях по зоотипу. "Шеф, вы не знаете, может, я зря дурью маюсь? – наконец сдался он. – Я, вуф, не помню, какие там были правила и условия год назад!" "А у тебя апгрейды нелицензионные?" – так же молча поинтересовался Ласель. "А вы видели, сколько они стоят?! Никакая стипендия даже с грантом не покроет! Я думал, после учебы куплю подписку и лицензию эту накачу! А тут эти, нюхачи, вуф!.. Чтоб их визирская бабка сожрала!" Ласель поразмышлял пару секунд, и заранее подготовившая рекомендацию "Миледи" продемонстрировала ее на экране отправки. "Туда сходи, – многозначительно передал Ласель. – Ключ в пакете. Бери под свой мод последнюю прошивку, и не дай Святой Франциск тебе хапнуть лишнего, стажер". "А что тогда? – опасливо уточнил Келли. – Больно не будет?" "Рефракция гена". Келли прислал череду любимых эмотиконов, последовательно раскрывавших его эмоции вплоть до обморока, но ключ все-таки сцапал. И секунду спустя прислал еще одну череду, на этот раз живописующую кучу благодарностей. В конце красовался эмотикон собачки в ошейнике с бантиком. Собачка виляла хвостом и преданно свешивала язык набок. – Стажер Айнкархофф, окститесь, – строго сказал Ласель уже вслух. – Вы хоть и морф, но пока еще не полный. "Так точно, шеф! – рапортовал Келли. – Вуф!" Судя по голосу, апгрейды подошли. Когда до берега оставалось столько, что стали видны служебные церберы, Ласель не выдержал. – "Янтарь", "Изумруд", на сближение, – скомандовал он. – Шеф? – удивился Вивьен почти в открытую. – Унифор туристы, – весело сказал Ласель, продолжая держать связь. – Сейчас вы переселитесь на вон те симпатичные кораблики, а я сделаю контрольную проходку. Кто догадывается, зачем? "Чтоб не встречаться с нюхачами", – проворчал Келли. – Беречь нас! – вскричал толстяк, восставая из-под полотнища. – Правильно, унифор, – похвалил Ласель. – Я проведу контрольные измерения дна и потом присоединюсь к вам. – А мы можем тоже участвовать в замерах? – защелкали кокебу. – Увы, – обаятельно улыбнулся Ласель, зверски сверля взглядом бело-розового юмми, норовящего уволочь откинутую фиели ткань. – Но ведь у вас более интересные занятия на берегу. – А можно с ними делать снимки? – капризно поинтересовался толстяк. – С кем? – машинально переспросил Ласель. Айтурек, успевший оправиться от контузии и обвешаться украшениями, деловито звякал броней, всем видом демонстрируя, как он готовится замерять всякие днища. На морде его было написано твердое намерение не отступать. – С секретными агентами, конечно же, – сказал фиели и подтянул завязочки. – Чтоб на пенсии было чем любоваться и чем гордиться! "Святой Франциск, еще одни любители запечатлений", – в ужасе настрочил Андрэ. – Да-а, – медленно протянул Ласель, пытаясь ухватить за хвост мысль, смутно начавшую оформляться в голове. – Да, конечно... не забудьте показать свои электронные билеты и... и участвуйте в этом увлекательном мероприятии! – ликующе завершил он. Мысль кристаллизовалась в четкую и ясную форму. – Максимально помогайте расследованию, – хищно сказал он. – Не забудьте в подробностях описать, где пролегал ваш маршрут, какие ценные открытия вы сделали и что в точности происходило с вами в процессе катастрофы. "Шеф, вы с ума сошли?" – аккуратно поинтересовался Вивьен. "А я понял! – заторопился Джорджи. – Натравить ксенамичис, чтоб к нам не лезли!" "Абсолютно верно", – величественно согласился Ласель. – Таки настоящая исследовательская работа, – в восторге произнес бело-розовый и отпихнул ножкой симбиота накидку. – Как в видеографии! – Не забудьте попросить множество памятных свидетельств, – щедро присоветовал Ласель. "Мешать следствию нехорошо", – проявил вредность Вивьен. "У кого нет ни одного косяка с модификациями – может не мешать", – разрешил Ласель. Судя по интенсивности нагрузки на канал связи, в этот момент где-то в секретном стажерском чате Вивьена покрыли многоэтажными матюгами. Меж тем три судна сблизились и автоматически встали в сцепку. Ласель бросил косой взгляд на берег. Люнета в приближении показала заинтересовавшихся церберов. Хелизион уже плюхнулся на пятачок площадки, и один из церберов неспешно покатился туда же. – Унифор туристы, прошу поспешить, – поторопил всех Ласель. – Не забывайте трофеи, обязательно попросите группу следствия их освидетельствовать и опечатать на память. Последовавшая за этим буря чуть не опрокинула сцепку. Туристы тащили все, накопившееся за целый день, а результаты измерялись в десятках килограммов. К счастью, добытые Айтуреком трофеи не воняли, иначе сейчас бы корабли напоминали скотобойню. "Ласель, что вы там застряли? – гневно поинтересовалась Роуз. – С меня уже три шкуры спустили, я в ярости! Они хотят опрашивать свидетелей и это уже второй опрос на моей станции! Как я должна работать?" – О, дорогая, сейчас я тебе пришлю массу свидетелей, – промурлыкал Ласель. – Отменных, готовых делиться каждой каплей пережитого опыта, свидетелей. "А ты куда намылился?" – Дорогая, ты так проницательна, – сентиментально восхитился Ласель, мимоходом выдавая ускоряющего пинка плешивому фиели, нагруженному кристаллами подозрительно зеленого цвета. "Ласель Обечанофф!" – Станция, сообщает "Посланник", – твердо сказал Ласель. – Выхожу на замеры донного натяжения, результаты буду передавать в режиме онлайн, фиксируйте. Роуз ответила длинным горловым рычанием и отключилась. Последняя пушистая жопа пересекла мостки, и Ласель тут же дал команду расцепиться. Туристы облепили борта корабликов и яростно махали церберам, вылезшим на береговую полосу. – Р-Раслоу, мы и вправду будем измерять дно? – поинтересовался Айтурек, восстав из кресла и демонстративно охлопывая себя по бедрам. – Автоматика точно будет, – кивнул Ласель, веля "Посланнику" разворачиваться. – А ты? – проявил хитрожопость яут. – А я буду занят. Яут мгновение пялился на Ласеля в упор, а потом хлопнулся обратно в кресло, вытянул ноги и прикрыл глаза. Ласель снова кивнул и направился на мостик, мысленно восхищаясь собственным отрепетированным взглядом. Последний месяц он тренировал его на Иштургае и, похоже, сумел выработать универсальное не-лезь-ко-мне выражение. "Посланник" уходил от береговой линии, и Ласель позволил себе несколько секунд повоображать, как туристы накинутся на чрезвычайный отряд и как те замечутся в бессильной панике, направляемые программой поддержки межрасовых коммуникаций. На этом Вильнёв стоял твердо – ксенамичис относились к главной политической статье, поэтому вокруг них постоянно скакали с приседаниями. Нельзя было просто послать туристов, так что Эа и его прихвостням предстояло изрядно напрячь мозги, чтобы не подвергнуть риску репутацию самого космополитичного города. После Роппонги с ее гражданством, пожалуй. Ласель плюхнулся на капитанское место и тоже закрыл глаза. На берег все равно пришлось бы вернуться, даже через пять часов, или сколько там заняло бы курсирование вдоль предполагаемого места выхода трубы. Поэтому надо было собраться с духом и действовать жестко. Ласель мысленно размял пальцы, свернул побочные программы и вытащил неказистое окошко срочной связи. Долгие секунды он раздумывал над вступительным словом. Привет? Добрый день? Есть кто живой? Подайте, что сможете? Варианты множились, "Миледи" всерьез начала подкидывать примеры и, наконец, на переведенном с легисского "нижайше расстилаюсь семенной долей пред вашими отростками" Ласель впал в окончательное смятение и, полностью запретив себе думать, послал первое, что пришло на кончики пальцев. "Привет, нужна срочная прописка, я встрял". Окошко проглотило сообщение и засветилось безмятежной чернотой. Ласель приоткрыл один глаз и понял, что неистово чешет в затылке. Спешно выдернул руки и для надежности сел на них. С капитанского мостика виднелось кресло, в котором яут, кажется, безмятежно дрых, и Ласель ощутил мощное желание кинуть в него чем-нибудь тяжелым, чтобы выбить из равновесия. Вот уж у кого точно не было проблем с пропиской! "В последнее время ты много просишь, – наконец пришел ответ. – Почему у тебя вечные проблемы?" "Это не я, – быстро сформулировал Ласель. – Тут техногенка, и какого-то хрена прислали ораву ищеек. Они от двадцать пятого, для них у меня нет заплатки". Окошко хранило чистоту. Ни одного байтика, ни единого слова. Ласель впился в нижнюю губу. Сердце застучало набатом, жантюры налились ощутимой тяжестью, сдавливая судорожно подергивающиеся мышцы. "Кристиан, – аккуратно составил Ласель. – Помоги мне, иначе я сольюсь". Двадцать пятый Эа, выскочивший на его голову, требовал новых настроек в личном профиле. Конечно, все Эа пользовались общей базой, но был нюанс. Ласеля Обечаноффа не существовало в единой городской системе. Там жил его искусно сформированный двойник, собранный из пригодных данных и распределенный по кластерам, находящимся под надзором разных Эа. Более лучшая и качественная версия Ласеля. Появлению этой версии помогли многие люди, с кем он имел дела в те времена, о которых сейчас предпочел не вспоминать. Но главную часть – ключ, открывающий двери – мог предоставить только обладающий властью в целом секторе. И этим человеком Ласель выбрал Кристиана Декардоффа. Связь все еще молчала. Нормальный барыга уже спросил бы "а что мне за это будет", но Декардофф не реагировал, и Ласель воочию представлял, как босс туристического сектора обдумывает выгоды, которые можно извлечь, причем лет на пять вперед. Рассматривает Ласеля Обечаноффа как рискованную инвестицию и примеряется – стоит оно того или нет. Вопрос жизни и смерти отдельного калькугаль решался так же, как и любой финансовый, и от этого хотелось нервно ерзать и материться, но Ласель силком заставил себя сидеть смирно. Он же сам пришел к Декардоффу, сам сделал выбор... Почти сам. Однажды что-то ставшее частью Ласеля пригнало его туда, где ксенамичис было больше всего. Там Ласель почувствовал, что находится на своем месте. Все эти чужие разумы, шевелящиеся вокруг, – они делали его счастливым, придавали ощущение важности и нужности. И то, что ему позарез требовалось залечь на дно, как нельзя кстати совпало с этими ощущениями. Ласель разузнал, кто заправляет туристической индустрией Вильнёва, и явился к нему лично, заодно продемонстрировав, что способен обчекрыжить с десяток шандегардов, настропаленных вышвыривать посетителей. Все могло закончиться плохо, если бы Декардофф оказался менее разумен, чем рассчитывала холодная рациональная часть, скрывавшаяся под именем "Лагранж". Менее дальновидный человек прихлопнул бы наглеца сразу же. Но Декардофф и вправду почти перестал быть человеком. Поэтому он просчитал полезность Ласеля, и они заключили взаимовыгодное соглашение. Несколько омраченное порчей нервов, а также тайным желанием Ласеля однажды избавиться от Декардоффа, но сейчас ему как никогда требовалась та часть этого соглашения, которая была выгодна лично для него. – Заснул ты там, что ли, – вслух прошипел Ласель. – Сука, отравлю! Обязательно отравлю! "Возьми, – откликнулся экранчик. – Соберешь сам". Намерения отравить мерзкого типа тут же рассеялись, словно пар над бачу. Облегчение, посыпанное благодарностью, накатило волной, от которой прочувствованно запершило в горле. Ласель подхватил вирион, тут же декапсулировавшйся в полноценную развертку, и скормил своей стае. Мимолетное удивление, откуда у Декардоффа взялась фулл-версия для целого нового Эа, а не просто патч, поколыхалось и мирно осело на задворках сознания. В конце концов, синтетик жил тут давно и наверняка умел дергать за ниточки. Ремплесанты принялись лихорадочно перемалывать информацию, отрывая цепочки самым зверским эволюционным образом. Вирион торопливо встраивался в информационную оболочку хозяина, почти не вызывая иммунного ответа. На этот раз даже подарочков там особо не было, видимо, босс поленился. Разве что наноциты недовольно забурлили в районе надпочечников. Ласель почесался, организованно вспотел, подышал по методике дыхательного контроля, и попытки насинтезировать лишних гормонов прекратились. "Спасибо, подошло". Окошко свернулось полностью – абонент разорвал связь. Ласель вздохнул. Декардофф не считал разумным тратить время на лишний обмен информацией. Сейчас было впору занервничать, потому что босс не попросил никаких ответных услуг, а меценатством и прочим миссионерством он абсолютно не страдал. И, наверное, кто-нибудь вроде Пасика сейчас бы уже обгрызал локти, предварительно откусив все пальцы – но Ласеля охватило спокойствие, помноженное на чувство наконец-то полученной защиты от прихвостней Эа. Разобрать его на органы Декардофф и так регулярно грозился. Больше стажеров, чем Ласель курировал сейчас, всунуть было некуда. Ну и наконец, Ласель с ним спал, поэтому опасаться поругания чести было попросту невозможно. Счастливо потянувшись, Ласель поднялся из кресла, чувствуя себя готовым к любым столкновениям с самыми проницательными механическими ищейками. Кровь бурлила, настроение подскочило в горние выси, и потянуло на немедленное совершение подвигов в особо крупных размерах. Ласель даже оглянулся, мечтая столкнуться с не особо крупным монстром, чтобы тут же его усмирить. Но монстры прозорливо прятались в океанических глубинах и под грозный взгляд куратора Обечаноффа не спешили. Взгляд натыкался только на яута, и в конце концов Ласель сделал вывод, что единственной достойной целью на несколько километров вокруг может считаться только беспардонно дрыхнущий крокодил. Повинуясь внезапной волне энтузиазма, Ласель схватился за микрофон. – Внимание, пассажиры! – рявкнул он. Айтурек подскочил в воздух на добрых полтора метра и с грохотом приземлился враскоряку, обнажив клинки. – Проследуйте в рубку, – грозно сказал Ласель. – С вас будет взят сексуальный налог. – Что-оу? – провыл Айтурек, вскидывая клинки. – Расроу, ричинка сризня! Что ты задумар-р?! Разъяренные вопли слегка охладили веселье, но не до конца. Ласель откашлялся и слегка убавил громкость выхода. – Штраф за сон во время исследовательского похода, – переиначил он. – В половом выражении. Яут вбросил клинки в ножны, выпрямился и сложил руки на груди. – Гюнешим, ты там сошер-р с ума? Матриарший гнев выжег твой разум? – Да твоего ж папашу, – прочувствованно сказал Ласель. – Я трахаться хочу, что тут непонятного? Яут дернул башкой и зачем-то быстро огляделся. То ли искал помянутого папашу, то ли – совсем смехотворное предположение – опасался, что кто-нибудь подслушает, как Ласель орет на весь океан о своих желаниях. Наконец справившись с заминкой, Айтурек резко сдвинулся с места. Ласель почувствовал приливающий к щекам и пояснице жар. Живот ненадолго привычно скрутило, а потом взамен пришло горячее щекочущее чувство. "Альфонс", как всегда, постарался, заранее подгоняя хозяина под партнера. Пока яут топал через пассажирскую секцию, бряцая десятком килограммов украшений, Ласель успел стащить куртку и безрукавку и даже один ботинок. На второй времени не хватило, Айтурек остановился перед ним, и Ласель медленно выпрямился. Под босой ногой ощущалось ребристое покрытие палубы. – С чего ты р-решир, что я хочу отдавать тебе дор-рги? Ласель задумчиво поднял бровь, спохватился, что копирует любимый жест Декардоффа, и поднял обе. Взялся за пояс штанов и медленно спустил их так, что ткань сползла по ягодицам и бедрам. Нижнее белье он намеренно не стал трогать. Внимательно следя за мордой Айтурека, он почти ухмыльнулся, завидев, как расширяются зрачки в светло-желтых глазах. Яут сделал глубокий вдох и медленный выдох. И почти слишком быстро для человеческих глаз – но Ласель все равно успел заметить – метнулся вперед, одновременно приседая на корточки. Широкие мозолистые ладони обхватили бедра Ласеля, большие пальцы нырнули под тонкие ленточки и дернули. – Стой! – Ласель схватил его за запястья. Айтурек зарычал, вытягивая клыки и прихватывая возбужденно приподнявшийся член, натягивающий деликатную ткань. – Трусы не рви! – прошипел Ласель, не давая содрать с себя последний бастион. Жантюры стиснулись на руках, помогая удержать яута, и только недоуменный щелчок в толстом горле заставил Ласеля отступить и прекратить демонстрировать странные способности. – Но они так и уморяют об этом! – почти обиженно возразил Айтурек. – Они умоляют не разбазаривать мой бюджет! – теперь Ласель вцепился в яутские дредлоки. – Знаешь, сколько стоит эта пара? Нет! Айтурек зафыркал, закатил глаза, но потом опустил плечи и вздохнул. – Жаль, что нельзя их сорвать, – посетовал он, в отместку когтем царапая жантюры. – Нельзя, – согласился Ласель, уже слегка прибалдев. – Уф-ф... Айтурек растопырил клыки, облизнулся, и этот толстый мокрый язык коснулся шелковистой синтетики. Ласель радостно вздохнул. Он совершенно точно не зря натягивал с утра тончайшее кружево волокон, сплетающееся в три ленточки и крошечный лоскуток ткани, с грехом пополам прикрывающий член. Вообще-то даже для мошонки там было маловато места, и когда яйца сделались тяжелее от подкатившего возбуждения, то и вовсе оказались на свободе. Айтурек сунул руку ему в пах, ловко подцепил пальцем единственную полоску ткани, уходящую между ягодиц, и почти вкрадчиво потянул. Одновременно снова лизнул уже промокшую ткань, сквозь которую отчетливо проступала и набухшая головка, и колечко в ней – и Ласель приглушенно застонал, вскидывая голову. Тиская вспотевшими пальцами дредлоки, обвешанные прохладным металлом, он позволил себе сладострастно облизнуться. Великий охотник Айтурек Джангиши Керуш Марданна был немножечко фетишистом. Он обожал свои высокие сандалии, кропотливо украшенные тяжелыми лезвиями, трепетно протирал костяные головные украшения, готов был часами полировать кастеты с хищно загибающимися острыми концами – чтобы каждый камушек в них сиял особенно ярко. И ему очень нравилось, что Ласель носит легкую матово-черную сбрую, обнимающую его от плеч до ног. Будучи в особом настроении, Айтурек мог потратить немало времени, играя с этими переплетениями, и даже один раз пытался отрезать от них кусок, за что сразу и поплатился. Но энтузиазма у него не убавилось. Не меньше его интересовали другие штуки, которые подчеркивали "красоту обнажения", и когда пару месяцев назад Ласель для смеха прикупил невесомые трусы, которые и трусами-то было неудобно называть – Айтурек оценил настолько, что потом у лучшего калькугаль Вильнёва не только приятно болела задница, но и ненадолго образовалось несколько интересных синяков. – Кр-расиво, – проворчал Айтурек, продолжая слюнявить напряженный орган, словно пытался слизать всю ткань. – Ты гор-ряч, гюнешим. – Угу-у! Гладкая ленточка, натягиваемая когтем, в гипнотизирующем ритме врезалась между ягодиц снова и снова, проходилась скользящим движением по анусу, и уже хотелось выгнуться ей навстречу, чтобы она как-то дала ему больше, коснулась еще сильнее, может быть проникла внутрь и... Ласель прикусил губу и застонал, поощряя яута. Он был бы не прочь, чтобы его тут же и поимели языком, не сходя с места. Ладонь снова оказалась у него на бедре и, слегка вынырнув из неги, он опять прихлопнул потянувшиеся к завязке пальцы. – Ни в коем случае, – внятная речь давалась с трудом, люнету всю заняли графики возбуждения, и Ласель для наглядности мотнул головой. – Я их... не сниму... Айтурек сверкнул на него своими змеиными глазищами и чуть отстранился. – О? И ты не будешь вопить, когда моя мощь пор-рвет их в жар-ркой битве? – Конечно, нет, – чуть задыхаясь, ответил Ласель. – Потому что руководить сражением... буду я... – О? – повторил яут. Ласель тоже отступил и неистово задрыгал ногой, стряхивая оставшийся ботинок. Выкрутился из штанов, упер руки в бедра, чуть расставив ноги, и склонил голову к плечу. Облизнулся, не сдержавшись, и яут облизнулся в ответ, все еще сидя на корточках. – Лягте, отважный воин, – почти проворковал Ласель. – Лягте и обнажите свое орудие. Громогласное фырканье обдало его ноги горячим воздухом. Айтурек воздвигся в полный рост, и пришлось задрать голову и выпятить челюсть, чтобы продолжать выдерживать командный настрой. – Ты, – Айтурек медленно расстегнул пряжки нагрудника, – жер-раешь, – декоративные ленты набедренной повязки опали длинными крыльями, – пр-равить битвой? Тяжеленный пояс грохнулся на палубу, увлекая за собой всю повязку, и Айтурек расправил плечи. Многочисленные браслеты, шейные украшения и лезвия на сандалиях вспыхнули, как будто бросая вызов. Ласель с трудом поборол всегдашнее желание встать на цыпочки – полметра разницы в росте делали командование очень сложным. Но он не собирался сдаваться. – Вниз, – указал он пальцем. – Туда, великий охотник. Вместо вопросов покажи, на что способен. Приподнятый капюшон разворотило еще больше, лаково поблескивающая головка с легким узором вен выскользнула наружу, а за ней медленно и плавно поднялось и остальное орудие, над которым Ласель Обечанофф намеревался принять командование. Собственный член Ласеля настолько натягивал ткань, что лента между ягодицами уже терлась о приоткрывшийся проход сама собой. Айтурек стоял еще секунду, оглядывая Ласеля сверху вниз, а потом быстрым и плавным движением опустился на палубу. Согнутые ноги уперлись в плотный материал, лезвия на сандалиях вновь грозно сверкнули, и Ласель бесстрашно переступил широкий корпус. Помедлил те же несколько секунд и опустился голыми ягодицами чуть выше медленно извивающегося мускулистого члена. – А как же пр-равить? – растопырил клыки Айтурек. – Передумар? – Я... – никакого пафосного выражения на ум не шло, и Ласель сдался, досадливо сморщив нос. – Не могу же я с размаху на тебя насаживаться. Ты им еще и вертишь, недолго и промахнуться! Черти бы тебя побрали. Айтурек захихикал, и вертлявый хер игриво мазнул Ласеля в районе копчика. Даже скользнул туда-сюда, будто яут сделал щедрый мазок кисточкой. Ласель уперся ему в живот, завел руку за спину и нашарил извивающийся толстый член. Стиснул его в кулаке, почувствовав знакомое покалывание, и на секунду замер. Чтобы перейти к самому приятному, нужно было отодвинуть ленточку. Если перестать упираться в яутское брюхо, то разъедутся ноги... Если отпустить его член... Мучительная попытка принять решение заставила его буквально затрепетать, жантюры откликнулись, и тут Айтурек протянул руку и медленно подцепил нужную ленточку. – Во-от так, гюнешим... Потянул в сторону, едва слышно воркуя, и Ласель почувствовал, как открывается дорога великолепному хрену, нетерпеливо подрагивающему у него в кулаке. Глубоко вздохнув, он медленно подтащил его к себе, направил двумя пальцами и, едва почувствовав, как член решительно начинает двигаться сам, убрал руку. Тут же перехватил себя за ягодицу, оттягивая в сторону, чтобы анус раскрылся пошире, и вскинул голову, кусая губы. – М-мх! – О, гюнеши-им... Голоса прозвучали хором, Ласель зажмурился, и по ногам прокатилась первая дрожь удовольствия, когда он всем телом ощутил медленное глубокое проникновение. Неумолимое давление растягивало плоть так безжалостно, что другой Ласель Обечанофф, живший когда-то давно, счел бы это мучительным изнасилованием. Но теперешнему это нравилось. В нежный, словно шелковый, тканевый плен скатилась еще одна капля, а яйца приятно поджались. Волнообразно извивающийся член коснулся простаты, Ласель вздрогнул, рефлекторно втягивая живот, и медленно опустился всем телом на широкие бедра, позволяя здоровенному херу войти полностью. Возможно, это было даже чересчур, но "Альфонс" заливал его нервную систему потоками дофамина, и Ласель не чувствовал ни боли, ни даже дискомфорта. Убрав руку с яутского пресса, он сунул пальцы в рот, послюнявил и схватился за сосок. На палубе было жарко, солнце светило сквозь тетагласс, и лучи тоже ласкали кожу горячими ладонями. Ласель покрутил сосок. – М-м... Айтурек... Давай... – Как скажеш-шь... Член дернулся. Ласель вскрикнул, отпустил ягодицу и схватился за свой член сквозь уже почти высохшую ткань. Под пальцами вновь проступило влажное пятно. Ласель прикрыл глаза и негромко застонал от наслаждения. Член внутри него начал двигаться. Айтурек выбросил руки вперед, сцапал Ласеля за бедра и под звон украшений резко вытянул шею тем ломающим движением, которое смещало его голову намного ближе к сидящему верхом человеку. – Д-да... Ох! Сюда, сюда! Особенно удачное скольжение по простате было таким приятным, что Ласель не сдержался. Он уже полыхал, пропитанный солнечными лучами, сосок в пальцах ныл и его покалывало искорками возбуждения, а член под невесомым кружевом вовсю подпускал новые и новые капли. Ласель потер колечко, принуждая его вращаться. – Ахм-м! Это было восхитительно. Айтурек чуть приподнял его, не слушая стонов протеста, и Ласель мгновенно перешел к стонам полного согласия – теперь член мог слегка выходить из него, а это значило, что к умопомрачительной стимуляции простаты добавлялась не менее восхитительная стимуляция заднего прохода. Растянутое отверстие начинало припекать, между ягодиц привычно сделалось мокро, а к телесным ощущениям добавились еще и звуки. Двигаясь туда-сюда яутский член влажно скользил, и звук получался такой же влажный. Плохо соображая от возбуждения Ласель попробовал толкнуться вниз. Безуспешно. Отпустив сосок, он снова сунул пальцы в рот, прикусил костяшки и застонал, позволяя своему голосу взлететь под купол тетагласса. Яут ответил таким же горячим рокотом. Ласель даже почувствовал, как этот звук зарождается у него в животе, и от этого член тоже как будто двинулся по-особому. Ноги сжались сами собой, ягодицы тоже, и Ласель крутанул бедрами. – О-оу? – почти изумленно простонал Айтурек. – Отпусти... дай я сам... Айтурек сначала, будто не слыша его, продолжал двигать хером, но потом отдернул ладони, словно его ошпарили. Браслеты вспыхнули под солнцем. Ласель приподнялся на коленях, жантюры наконец-то рванулись в бой и зафиксировали ноги, гарантируя, что теперь он не упадет. Ласель приоткрыл невесть когда закрытые от наслаждения глаза, сквозь мутную пелену и плывущие по люнете линии посмотрел на яута, снова куснул себя за костяшки – и медленно качнул бедрами, выписывая восьмерку. – Р-расро... о... Башка у яута дернулась, и Ласель повторил. Член тоже закрутился в нем, то ли пытаясь скопировать движение, то ли наоборот, действуя в противоход, но в любом случае от этого было так хорошо, что из голосовых связок сам собой выпорхнул короткий взвизг. Уже надрачивая себя сквозь шелковистую преграду, Ласель начал вырисовывать бесконечные фигуры, к которым подталкивал его "Альфонс", горячо нашептывающий прямо в голову, что так будет еще лучше, еще ярче и еще стремительнее. Может быть, Ласель и не очень хотел бы быстрее, но остановиться было так трудно, что он не стал даже пытаться. Бесконечно растягивающий его член каждый раз выскальзывал под новым углом, даря все новые острые ощущения. Неизменным оставался только волнующий хлюпающий звук. Ласель стонал, грыз пальцы и дрочил все быстрее. Айтурек под ним неожиданно дернулся особенно резко, Ласель моргнул и увидел, как шея и голова яута быстро смещается обратно. А потом Айтурек вскинулся на одном локте, выбросил руку вперед и схватил его за волосы. – М-м! Чт... – Гюнешим, не прячь р-рицо, – прошипел Айтурек, срываясь на горловых звуках. – Я хочу видеть, как ты горишь! Какая-то часть Ласеля пыталась воспротивиться, но всему остальному Ласелю Обечаноффу это так понравилось, что он покорно замычал и не стал вырываться. Наоборот, подался грудью вперед, демонстративно оставив в покое пылающий от напряжения член, сжал пальцами уже оба соска и продолжил. Пики на люнете многозначительно побелели. Айтурек приподнял его чуть выше, простора для его хрена стало еще больше, и вот так вдвоем они могли делать еще более восхитительные вещи. Ласель выкручивал соски, облизывался, стонал, почти всхлипывал, ему казалось, что вот-вот он еще и заплачет от слишком острых вспышек наслаждения, простреливающих от паха до горла. Колечко зацепилось за кружевную ткань и елозило, нещадно стимулируя сверхчувствительную головку. Анус вот-вот готов был вывернуться, как раскрывающийся бутон, и при каждом толчке внутрь Ласель хватал воздух ртом, ощущая, как мягкая плоть заворачивается колечком. Айтурек чуть ослабил хватку, Ласель резко опустился вниз, и из-под него полетели раскаленные брызги. Горела задница, горела внутренняя часть бедер, жантюры держали абсолютно безжалостно, а когтистая длань вынуждала вздергивать подбородок. – А-ха-ха-а!.. Взрыв удовольствия был таким неожиданным, что Ласель не успел вдохнуть. Горло стиснулось почти в рыдании, от ребер до колен его сковала горячечная судорога. – Гюне... а-а... гюнеши-и... Голос яута превратился в завывание, удивительно похожее на человеческое. Ласель ахнул снова. Ниже пупка разлился жар, член Айтурека бешено заизвивался в неистовом ритме, вспахивая анус еще сильнее, а Ласель не отпускал затвердевшие соски. Под его всхлипы собственная сперма наполовину брызнула сквозь ткань, а наполовину растеклась по бедрам, присоединяясь к текущим из растраханного ануса струйкам. В глазах все плыло, в ушах дико колотился пульс, и слегка кружилась голова – так быстро и так стремительно оргазм пронзил дрожащее тело. По экрану люнеты сыто растекались разводы графиков. – Гхра-асроу! Айтурек запрокинул башку, выпячивая грудь колесом, так что стали видны ребра. Ожерелье распласталось на груди золотым веером. Рука на волосах разжалась. Жантюры мгновенно ослабли, и Ласель тяжело плюхнулся на бедра яута. Звук был такой, словно он приземлился в лужу. От сотрясения пылающее отверстие дрогнуло, и из него потекло сильнее. – О-о! – Сейча... хр-р... гюне... О-о! Член яута продолжал двигаться, Ласель со стоном схватился за собственный, вновь сжимая его, и почти болезненный отклик заставил опустошенные яйца напрячься, выдавая еще одну каплю. В крестце откликнулось такое же слегка болезненное удовольствие, и Ласель замычал, мотая головой. – А-а, хва-а... Повинуясь невысказанному вслух, но очень настойчивому желанию, тетагласс начал стремительно меркнуть. И в этой темноте с каждой секундой становились все ярче расплесканные по телам брызги. – Р-раср-ро-оу! Айтурек хрипел и задыхался, прихватив Ласеля за задницу чуть ли не до крови, и светлое брюхо вздымалось и опадало, заставляя внутренние семенники выплескивать сперму. Ласель сжал сосок, дрожащей ладонью погладил свой член и на секунду зажмурился, мазохистски выдаивая сквозь ткань самые сладкие капли. Колечко высвободилось, напоследок поддразнив плоть легким натяжением. – О-охо... Горячо-о... Обессиленно свесив голову окончательно, он уставился вниз. Из-под него растекались сияющие ручейки. Жопу пекло так, что пот на спине даже не высыхал. Насквозь мокрое белье тоже полыхало, светилась ладонь, капли скатывались по бедрам яута на палубу. Айтурек грузно опустился на лопатки и медленно раскинул руки. Диадема воткнулась в напольное покрытие, браслеты коротко звякнули. Не в силах противиться грешным мыслям, Ласель повозил ладонью в жидкой радуге и медленно растер по собственному животу и груди. Легкое пощипывание ударило по нервам острой дрожью, и он опять сдавленно застонал. Айтурек, словно услышав, вздрогнул, и его член двинулся наружу. – Медленнее... – простонал Ласель. – Ох медленнее... ох! – Как... ск'жш-шь... Секунда, другая – и головка плавно вышла, раскрывая горячий вход. Ласель почти зарычал, ощущая, как его жерло вулкана начинает исторгать лаву. Живот сам собой напрягся, "Альфонс" удовлетворенно разложил полученный оргазм в разных плоскостях и исчез с экрана. Все с таким же вызывающе неприличным звуком член яута вернулся под капюшон, и под Ласелем аж булькнуло. Он качнулся назад и опустился лопатками на каменно-твердые ляжки. Съехал чуть ниже, медленно поднял ноги и поставил ступни рядышком на живот яута. От такого жопа раскрылась еще больше, и Ласель прижмурился. Сунул руку под себя, пошарил в уже остывающей луже, достал мокрую ладонь и, не открывая глаз, провел поперек лица, пачкая губы и щеки. Сперма яута тоже пахла яблочным алкоголем, и он быстро облизнулся. Язык слегка ошпарило, и Ласель неровно вздохнул. Тетагласс медленно светлел. Ласель почти с сожалением открыл глаза. – Мы закончир-ри проверку мор-рских грубин? – глухо поинтересовался Айтурек. – Не знаю, как насчет морских, а мои глубины проверили максимально, – благостно отозвался Ласель. Яут пару секунд молчал, а затем заклекотал, мотая башкой и наверняка царапая напольное покрытие. Ласель тоже хихикнул, зевнул и потянулся. Посткоитальная слабость стремительно отступала, "Посланник" поворачивал к берегу, и жизненные перспективы рисовались в самых ярких красках. Почти как конча великого охотника. Дождавшись, когда по телу перестанут раскатываться волны слабости и удовольствия, Ласель включил связь, смахнул с экрана стажерские жалобы в ассортименте и послал запрос Роуз. "Надеюсь, туристы сожрали всю гвардию без остатка?" "Не совсем, – тут же откликнулась Роуз. – Но твои чертовы клептоманы уже трижды пробовали стырить их служебное оружие и почти преуспели!" "Святой Франциск, как мне повезло, – обрадовался Ласель. – Ну, мы тут закончили..." "Ах, неужели?" "Все днища в порядке, – бодро заверил Ласель, параллельно выдергивая на экран соответствующую картинку. – Судя по всему, на наших пещерах оно и оборвалось". Выкладка сканирования показывала, что дно действительно цело, и там, где труба выходила наконец-то в океан, по-прежнему монолитно стоял гермозатвор. Хотя... Клапаны фильтров вроде были приоткрыты. С другой стороны, движения воды там не было, да и потом, если бы рванувшую трубу заливало, то на побережье сейчас царило бы веселое болото. "Надо же, ты и впрямь был занят делом, – проворчала Роуз. – Я-то думала, решил панически потрахаться напоследок. Почему ты так боишься ищеек, а?" "Ну ты же видела мой миграционный граф, – легко откликнулся Ласель. – С таким начнешь опасаться". Роуз громко хмыкнула. Мадам Лусиэнтес тоже была в числе тех, кто помогал Ласелю собрать версию себя для городских систем. До сих пор было чуть-чуть стыдно, что он слил ей альтернативную историю произошедшего в его жизни, но только чуть-чуть. Ведь Роуз тоже не особо стремилась рассказывать, куда идут результаты ее упорных исследований. Ударной работы десятка неспящих студентов хватило бы, чтобы обеспечить все желающие институты материалом на годы вперед. Но исследования не прекращались, а значит, был канал, куда уходило немало данных и, судя по всему, требовалось еще и еще. Раз даже техногенка не сподвигла Роуз свернуться. – Осталось проверить самую малость, – уже вслух сказал Ласель. Айтурек вздернул надглазные дуги, поднимаясь на локтях. Ноги Ласеля съехали, и он почти уперся коленями себе в подбородок. "Например?" – Дойдем до гермозатвора, посмотрим, все ли там в порядке. "А ты до сих пор этого не проверил, придурок?!" – Дорогая! – Ласель сел, уронив ноги на пол, и прижал ладонь к груди. – Ну согласись, если бы там была течь, Эрнандес бы уже с уханьем купался в луже, поливая себя грязью, как настоящая элефантия! Айтурек схватил его за пояс, опять рухнул на спину и затащил Ласеля на себя. Ласель с удовольствием шлепнулся на массивный корпус, окончательно расплескав яутскую сперму. Подрагивающий член притиснулся к невероятно жесткой шкуре, но сквозь ткань это было очень приятно. Двумя пальцами Ласель убрал лезущий под щеку острый элемент ожерелья. "Прекрати обвинять моего мужа в идиотизме, – велела Роуз. – Он за подобным не замечен". – Нет, позволь, как же, – завозражал Ласель, потираясь о яута. – А что насчет прошлого года? Когда он налил целый бассейн говна и упорно заманивал в него моих стажеров? Айтурек с готовностью облапал его за жопу. "Ах, это, – Роуз отчетливо усмехнулась. – Это он всего лишь пытался заманить и утопить тебя. Кто виноват, что в стажерах у тебя такие свинята?" – Всего лишь?! "Именно. И давай уже проверяй этот чертов створ, пока ищейки сами не полезли в трубу!" – Да, если они полезут в трубу, будет грустно, – согласился Ласель, все еще елозя по яуту. – Что ж, мы приступаем. Отбой. "Тьфу", – явно пожелала ему удачи Роуз и отключилась. – Кто должен полезть в трубу? – заинтересовался Айтурек, лаская пальцем мокрое межъягодичное пространство. – Наши маленькие механические помощники, – закатил глаза Ласель, параллельно разворачивая "Посланника" к цели. – Нам надо их опередить и убедиться, что... ох, прекрати... ничей труп не торчит в воротах шлюза, нарушая природный ритм. – В природном ритме всегда есть место чьим-то трупам, – заметил яут, смилостивившись и убрав палец. Взамен он начал вычерчивать когтями по ягодицам Ласеля узоры. – Мгм-м... Не усложняй. Кста-ати. О сложном. Ласель сделал выразительную паузу и даже поднялся на локтях, пристально уставившись на яута. Великий охотник уставился на него в ответ, и в глубинах круглых глаз Ласель с сожалением не нашел ни малейшего понимания. Драматическая пауза пропала впустую. – Кстати, я предлагаю распотрошить твою добычу, – сказал он. – Ты ж не зря прихватил именно ту, в которой видны кластеры? – А ты бдителен, гюнешим, – сощурился яут. – Другие в нашей профессии не задерживаются, – с должным пафосом сказал Ласель и попробовал встать. "Посланник", словно хулиганя, слегка накренился, Ласель потерял равновесие и шлепнулся обратно. От удара все его внутренности дрогнули, и яутская конча ощутимо подкралась к выходу. Ласель стиснул ягодицы, кораблик снова накренился, и под аккомпанемент собственных забористых ругательств Ласель съехал с яута на пол, окончательно расплескав неприличное содержимое. – Люди, вы такие... маловместительные, – оценил катастрофу Айтурек. – Все, что в вас попадает, почти тут же просится наружу. Фу. – Помолчи, вместительный организм, – Ласель все-таки поднялся, придерживаясь то за колени, то за поясницу. – Так, ладно, я пошел мыться. – Гадоу-усть! – скривился Айтурек. – Вот и лежи тут в луже, – пожал плечами Ласель. – Когда я вернусь, я твердо намерен вскрыть башку... то есть, глаз твоей трофейной гидре. Если ты не встанешь к тому моменту, я займусь ей сам. Яут немедленно сел. – Не смей покушаться на чужие сокр-ровища! Матриархи бы наградири за подобное смертью! Ласель поднял руку над плечом и неопределенно помахал. Шлепая босыми ногами в сторону трапа, он вслушивался в разгневанное ворчание и звяканье деталей одежды.

* * *

Помимо воды и гелей в судовой точке очистки нашлась даже фибра, и Ласель с удовольствием замотал в нее свежепомытую голову. Приятное тепло тут же начало волнами массировать скальп, и Ласель завалился бы на крохотный диванчик, если б не настоятельная потребность докопаться до истины. Поэтому, преодолев себя, он все же вскарабкался наверх. Яут обнаружился почти на прежнем месте. Перед ним была разложена уже изрядно вскрытая гидра, а вокруг нее в торжественной церемониальности располагался миллион крошечных инструментиков, из которых Ласель навскидку узнал едва ли треть. "Миледи" тут же начала старательно подсыпать знаний обо всех остальных "малых корчевателях" и "средних гильотинайзерах", и Ласель просто смахнул все это великолепие с экрана. Потом стащил фибру с головы и повязал на бедра. – Ну и что там у нас? – Кластеры, что же еще, – буркнул Айтурек. – И как ты думаешь, Раслоу, каковы они? – Они защищенные? – смело предположил Ласель, плюхаясь рядом. Айтурек зыркнул на него и щепетильно убрал "шпатель извлекающий, резорбцированный". – Вот именно. Как по-твоему, много ри мы узнаем, сидя поср-реди океана? – Я думаю, немало, – почти без пафоса сказал Ласель и пальцем переместил окна на экране люнеты. – Если дать мне минуты две. – Ах, всего лишь две, – проклекотал яут. Ласель подпер подбородок кулаком. Выпущенный на волю "Сагава" уже куснул защищенные кластеры, и судя по обнажившимся кодовым наборам, дел там было... ну может на три минуты. Краем глаза Ласель даже успевал следить за Айтуреком. Тот негромко ворчал, щелкал, издавал горлом совершенно непотребные звуки и постепенно складывал инструменты. Ласель даже озадачился, на кой черт нужно было их доставать, чтобы теперь убирать обратно, когда на люнете изменилась картинка, и все четыре кластера одновременно раскрылись. – Ага! – Ласель взмахнул рукой и сам себе заехал по лбу. – Уй! Айтурек стремительно обернулся, сжимая в пальцах длинный острый "скальпель лоботомический номер четыре". – Аккуратнее, – прохрипел Ласель. – Ты что с этим решил сделать? – Экстракцию, – обыденным людоедским тоном сказал яут. – Если что. – И что потом со мной стало бы? – возмутился Ласель, отгораживаясь ладонью. – Ты точно стал бы меньше болтать, гюнешим, – осклабился великий охотник. – Так что там? – Ничего, – проворчал Ласель. – В смысле, ничего не понятно. – В подр-робностях! – В подробностях там карты, паттерны отслеживания и еще какая-то доисторическая хрень, – разъяснил Ласель, на всякий случай отодвигаясь подальше от экстракторских замашек. – В частности отслеживание каких-то неясных ресурсов, карты текущих коммуникаций и... – он задумчиво поскреб подбородок, – и вот с хренью совсем непонятно. – Раслоу, я тем более не понимаю ваших выражений, говори яснее! – Понимаешь, тут такая штука, – Ласель перестал скрести подбородок и для разнообразия начал чесать подмышку. – В общем, условно лет так сто пятьдесят назад, когда еще городов не было, а были, ну как тебе объяснить, модули терраформирования, что ли... Понимаешь? – Ес-тес-твен-но, – профыркал яут. Точно чихнул несколько раз. – Ага, и вот у них была программа: не просто сесть, а начать разрабатывать породу. Ну там полезные месторождения и все такое. Вот, например, Вильнёв стоит на чужом корабле, и еще океан рядом, чтобы из него тащить все, что нужно для строительства. И вот эти доисторические программы как раз в кластерах и лежат. Яут зыркнул на него и откинул крышку наруча. Ткнул туда пару раз и снова пристально уставился на Ласеля. – Программы чего? – неожиданно скрежещущим голосом уточнил он. – Ну... раскопок, получается, – развел руками Ласель. – В смысле для экстерриториальной развертки. Такое чувство, что паттерны не менялись вообще с тех пор. Старье, говорю ж. Айтурек молча протянул руку. В ладони поблескивал бесконтактный приемник. Ласель вздохнул и тоже протянул руку в ответ. Коснулся кончиком пальца, ноготь-имплант щекотно кольнуло, и все полученное путем нечеловеческих усилий "Сагавы" оказалось у яута. Шлепнув приемник на комм, яут вытянул шею и впился пристальным взглядом во что-то над экранчиком. Судя по всему, рабочее пространство у его внутренней сети было ого-го – глаза двигались по широким орбитам, заставляя волей-неволей прикидывать размах виртуальных экранов. Ласель насчитал примерно полтора на три метра, и тут яут резко встряхнулся. Захлопнул крышку наруча и щелкнул клыками. – Совершенная чушь, – объявил он. – Нет никаких сомнений, что это галлюцинирующая программа, подлежащая уничтожению как бракованный вид! – Э? – Нелепость! – фыркнул яут. – Чтобы строить экстер-ритор-риальную развер-ртку, нужны такие ресур-рсы, что здесь все литосфер-рные плиты потр-рескались бы! – Ну да, а я о чем, – Ласель внезапно почувствовал тягу к развитию темы и решительным взмахом вытащил перед собой голографическую карту. – Во! Видишь? Так и было, все дыбом стояло, когда город только начинал строиться. Оно так везде, вон, вон... Яут закивал, полоща дредлоками в соленом воздухе. На карте обозначались все города, и каждый находился в центре кратера: следы рукотворных геологических катастроф, свидетельствующие, какая сила и мощь ворочалась тут сто пятьдесят с лишним лет назад, когда сошедшие с орбиты капсулы врастали в материковые плиты, закладывая города. Следов не было только у городов-спутников, типа той же Роппонги. – Отсюда вывод! – торжествующе сказал Ласель и взял паузу. – Какой? – немедленно уточнил яут. – Вывод, – повторил Ласель, мучительно пытаясь сообразить, о чем может говорить эта информация. Все аналитические системы молчали мертво и глухо. – А не знаю, – сдался он. – Групость и гар-рюцинация системы, – твердо сказал Айтурек, поднимаясь. – И ты тоже глуп. Ласель со вздохом опрокинулся на спину, широко раскидав руки. – Ну что я могу сделать, если тут только обрывки кода, – пожаловался он. – Их словно Феросы настраивали, гадов этих. Старье, брак и костыли. Успевший развернуться к нему спиной яут резко оглянулся. Дредлоки хлестнули его по плечам, светло-желтый глаз катнул зрачок из стороны в сторону и сфокусировался на Ласеле. – Феросы? Ты сер-рьезноу так думаешь? – Конечно, – проворчал Ласель, закладывая руки за голову. – Больше им делать нечего. – Тогда встань и облачись как средует, – посоветовал яут. – Мы добрались до твоего гермоствора. – Он не мой! Яут щелкнул горлом, сунул руку в пояс и достал кусочек ткани. – Оденься, – повторил он, кинув тканью в Ласеля. Поймав внезапный снаряд, Ласель возмутился до глубины души. – Эй! Ты спер мои трусы! А ну извинись, фетишист проклятый! – Это был иссредовательский интерес, – ухмыльнулся яут. – Он слишком дорого может обойтись, – торжественно сказал Ласель, бережно расправляя помятые трусы. Кружевная полоска перекрутилась, и он щепетильно разгладил ее. – Между прочим, такое на производстве не делается, это штучные работы. – Я сам могу сшить много штук разных работ, – отмахнулся яут. Представив творчество, принадлежащее рукам яута, Ласель аж поперхнулся от негодования. Почему-то ему уже мерещилось, как Айтурек натягивает на него кустарное безобразие, где нескончаемые ряды вышивки и инкрустаций торчат колом и язвят самые нежные части куратора Обечаноффа. От нервов смяв трусы в кулаке, Ласель поднялся и направился за одеждой. И голова, и жопа уже высохли, а значит, ничто больше не заставляло его прохлаждаться неодетым по образу и подобию всяких великих охотников. Люнета как раз оповестила о достижении расчетной точки. Кораблик привычно заложил дугу, давая пассажирам сенсорный сигнал, и Ласель ускорился. Техника современного кораблестроения позволила бы затормозить так тихо и мягко, что никто и не заметил бы, но хорошим тоном считалось поддерживать естественность. Поэтому совершенные технические разработки малого судостроения, будучи должным образом настроены, умудрялись качаться, прыгать по волнам, крениться, а уж при замедлении хода едва не скрипели от усердия. Корабль дал еще больший крен, и Ласель едва не промахнулся мимо штанины. – О-оу! Вопль яута, донесшийся с открытой палубы, заставил его поторопиться. В голосе Айтурека слышалось такое неприкрытое хищное ликование, что волосы на загривке приподнялись дыбом. Демонстративный яутский восторг обычно означал что-то мерзкое. Кое-как слепив друг с другом половинки широкого пояса, Ласель предоставил им сползаться и склеиваться дальше самостоятельно, и рванул наружу. Айтурек почти перелез через перила, уперев одно колено прямо в гладкие поручни, и вокруг его фигуры плясал знакомый ореол энергетического ограждения, страхующего туристов от выпадения прямиком в океан. – Смотр-ри, Раслоу! – прорычал великий охотник, просовывая сквозь барьер руку. – О, как не зря явирись мы сюда! Раскаты в яутском горле вынудили Ласеля устремиться к ограждению почти бегом. Схватившись за перила, он сунулся чуть вперед. Бирюзовый океан сделался бурым. Корабль стоял на месте, из-под ватерлинии шли потоки воды, демонстрирующие, какую на самом деле силу прикладывал корабль, чтобы всего лишь имитировать небольшой крен. Бурое пятно медленно вращалось. Миллиарды, а может и триллионы – Ласель смахнул с экрана тут же начавшиеся подсчеты – бомбивиридисов плыли по кругу, скользили по пологим водяным стенкам и с пугающей неумолимостью исчезали в центре гигантской воронки. Черви почти не извивались, но их было так много, что даже едва производимые движения все равно давали эффект чудовищного шевелящегося покрывала. – Чтоб мне сдохнуть! – с чувством сказал Ласель. – Святой Франциск и все его птицы! Обслуживающий пакет недоуменно откликнулся, и Ласель силой загнал его подальше. – Куда они устремляются? – с пафосом провыл яут. – Что вр-речет их?! – Да понятно что! – Ласель тоже зачем-то начал орать, хотя движение погибающих червей происходило почти бесшумно. – Там внизу – этот хренов гермозатвор! "Роуз, тут очередная червячная катастрофа! – спешно отчитался он. – Тут, наверное... так, щас... Короче, по прикидкам тут тонн миллионов на пять биомассы, которая всасывается в трубу!" "Кем всасывается? – даже в письменном виде Роуз умудрилась почти простонать эту фразу. – Святая Магдалена, вы меня с ума сведете, мой грант накроется фарфоровым писсуаром, какая биомасса? Ты уверен, что именно в трубу?!" "Чтоб мне сдохнуть, – повторил Ласель. – Смотри!" Пару секунд спустя Роуз разразилась проклятьями. Ласель опять перевел все внимание на бомбивиридисов. Айтурек возбужденно курлыкал. "Мою станцию так закроют к хренам! – наконец разродилась Роуз. – Свинство!" "Кому ты это говоришь? У меня на шее три группы! Четырехдневный интенсив и дальше плотно забитый график! А мы можем выгнать к херам ищеек и сделать вид, что все в порядке?!" "Уже бегу, сейчас начну в них кидаться кокебушным дерьмом!" Невысказанные вопли повисли в виртуальной тишине, и Ласель яростно запыхтел. Вылазка к природным красотам оборачивалась сущей катастрофой. Очевидно, это был сигнал от мироздания – ничего хорошего от сраной экологии и ландшафтных красот ждать нельзя. Только в городе можно спокойно жить, не опасаясь, что сейчас из океана начнут выкидываться кишечнополостные самоубийцы. На ум, как назло, пришла картина разваливающегося на части праведника, полного стеклянных насекомых, и Ласель передернулся. – Я доволен! – объявил Айтурек. – Сделал множество снимков! Можем возвращаться. – Что? – вытаращился на него Ласель. – Ты даже не попытаешься на них напасть? Айтурек развернулся к нему всем телом, сложил руки на груди и оскалился. – Ты идиот, Раслоу? – надменно прощелкал он. – По-твоему, я кинусь в это червивое скопище и буду возиться там, словно пожиратель трупных личинок? – Ну, кто знает, – пожал плечами Ласель. – Может, вы вообще считаете важным лезть в любую непонятную хе-е-оу! Айтурек схватился за перила, Ласель присел, растопырив руки. "Посланник" качнулся, и под палубой негромко замурлыкал компенсатор. Движение бомбивиридисов начало ускоряться. Трепетание живого покрывала быстро превращалось в мельтешение. Меж скользящих друг по другу телец пробилась густая белая пена. – Отступаем, – решительно сказал Ласель. – Почему чертов створ показывается как закрытый? "Ошибка ресурса, – виновато сообщила люнета. – Створ закрыт. Ошибка ресурса". – Великий охотник! – гаркнул Ласель, пятясь в сторону крытой палубы. – Можешь посмотреть, что там со створом? – Нет, – отрезал яут, тоже крадясь вприсядку. – Я не подкр-рючался к канализационным сетям. Зачем мне о них знать? Бобмивиридисы начали наползать друг на друга. Пена окрасилась в бурый, и в нос сквозь фильтры пробился ядреный химический запах. Подозрительно смердело горелым. – А вот было б очень полезно, – сообщил Ласель, хватаясь за надежную створку двери. – Получили бы сейчас... у-уф... независимый срез! – Живо! – рявкнул яут и толкнул его в спину. Не ожидая подобной подлости, Ласель сориентироваться не успел, и поэтому его пронесло кубарем. "Сагава" позволил ему в буквальном смысле пройтись колесом, а потом приземлиться почти возле мостика. – Уходим! – Айтурек прыгнул к нему. – Быстро! Тысячи вопросов заметались в голове, но Ласель сделал ровно то, что надо было прямо сейчас: отдал команду на немедленный старт. Если ксенамичис, не боящиеся практически ничего, начинали пучить глаза и орать, следовало реагировать так, словно объявили ядерную бомбардировку. "Посланник" изумленно кашлянул, а потом воспарил к небесам. Радостно выплеснутая импульсная струя подняла его на два метра над поверхностью и швырнула вперед. Компенсаторы справились наполовину: Ласеля мотнуло и занесло на мостик, яут влепился в ряд сидений и разгневанно заревел. – Святой Франциск, мне нужна страховка, – прокряхтел Ласель, вставая на четвереньки. Несло его опять кувырком, поэтому он успел пересчитать все стыковочные швы на низеньком пандусе, отделявшем сам мостик от пассажирской секции. "Посланник" лихо скакнул еще раз, но теперь Ласель успел уцепиться за стойку. Яут, позорно застрявший в креслах, только дрыгнул ногами. Тени в рубке качнулись и резко поползли вперед, вытягиваясь. Ласель вскинул голову. Зеленое небо стремительно выцветало в розу, а потом и в оранж. Океан гулко ахнул. – Жар-р! – провыл Айтурек со своего места. Ласель повернул голову, ощущая себя несмазанным бревном, и уставился на сноп огня, бьющего в небо из бирюзовой воды. "Ласель Обечанофф, что у вас там происходит?" – почти истерически прислала Роуз. "Шеф, судя по всему, вы там горите! – прорвался в прямой эфир Джорджи. – В случае вашей гибели просим немедленно сообщить, чтоб мы знали, с кем закрывать практику!" "Главное – не с мсье Декардоффым! – внес пожелания Андрэ. – В остальном пусть с вами пребывает смирение вечных угольев. Согласно главе четвертой свитка огненных волн". – Можно мне минуточку покоя? – прорычал Ласель, используя сразу четыре канала связи, чтобы уж точно с гарантией. – Мы пытаемся свалить с гигантского червячного барбекю, которое вот-вот ворвется в трубу! А с вас, стажеры, я завтра на подготовке три шкуры спущу! "А штаны спускать?" – уже деловито осведомился Джорджи. – Этого в инструкции не прописано, – величественно пропыхтел Ласель, обхватывая консоль управления еще и ногами для надежности. – Поэтому попрошу без глупых обнажений! "Сплошная несправедливость, – прокомментировал Келли. – Вуф!" "Немедленно устраните все, что может быть втянуто в трубу!" – потребовала Роуз и отключилась. Кораблик бодро несся по толстой шкуре океана, периодически взрезая силовым ножом особо медлительные и неповоротливые волны. Передаваемая с кормы картинка транслировала кильватерный след, окрашенный оранжевыми отблесками, точно глубокая кровавая рана. Яут выкарабкался из кресельной ловушки, встал во весь рост и раздраженно рявкнул что-то непереводимое. – Вот именно! – согласился Ласель. – Ненавижу природу! На мгновение повисла пауза, в которой слышен был только гул пламени, пробивающийся сквозь изоляцию палубы. – Ну, – сказал Айтурек, – похоже, мы нашли, Р-раслоу, куда изначар-рьно стремились мои трофеи, пока не нашли... нас. Крохотная пауза и мимолетный взгляд почему-то Ласелю не понравились.

* * *

На побережье царило безобразное нарушение туристического распорядка. Уже на подходе люнету начало закидывать служебными сообщениями, которые Ласель мужественно игнорировал. Поняв, что от хозяина ничего не добиться, "Миледи" начала транслировать общую картину происходящего, для чего безжалостно всунула Ласелю прямиком в мозги полноценное батальное полотно. Чтоб не упасть от масштабов, опять пришлось хвататься за что попало, потому что картину ему подавали с высоты. Примерно оттуда, где сейчас парило несколько квадрокоптеров с маркировкой биостанции. Океан волновался. На севере торчала гора, поднятая кораллами, на северо-западе – факел, все не унимающий кипения. У причала болтались оба корабля, благополучно покинутые туристами, а сами туристы осаждали группу служебных церберов. Люнета даже расчертила временные тепловые траектории, показавшие, насколько интенсивно ксенамичис метались вокруг специального отряда в течение последних двух часов. По большому кругу следовали стажеры, вылавливающие тех, кто под шумок пытался сбежать в дюны к впечатляющим ландшафтным преобразованиям. Разорванная труба тянулась за границу картинки, и местами из нее выпирали гигантские близнецы тех отросточков, которые отважно порубил Айтурек. Наконец, между пристанью и туристическим безумием торчали практиканты Роуз, занятые стремительной упаковкой чего-то, а слегка в стороне от балагана Эрнандес руководил сразу четырьмя грузовыми дронами. – Так, – сказал Ласель вслух. – Кажется, приплыли. – Ты ошибаешься, Раслоу, еще где-то двести прыжков. – Говорю, бордель закрыли, мадам уезжает! – рявкнул Ласель. – Ты что, не видишь? Чета Лусиэнтес пакует пожитки! Айтурек шагнул к нему и сцапал за плечо. Ласель почувствовал мощный рывок нейролинка. – Твою мать! – Молчи, гр-рупец! И отдай свое зрение! Матриархи бы уже вырвари твои граза! Айтурек обхватил его, прижал к себе и заткнул ладонью рот, видимо, чтобы прекратить поток оскорблений. Ласель вытянул шею и отвоевал несколько миллиметров свободы для собственных ноздрей. Подключение по линку было грубым, словно по мозгам прошлись теркой, но Айтуреку хотя бы хватило ума не лезть дальше необходимого. Ласель почувствовал, как реагируют его глазные нервы – невыразимое словами ощущение, будто внутри, за глазными яблоками бегут тысячи крохотных еле осязаемых ледяных лапок – а потом все прекратилось. Яут шумно засопел и пошатнулся. "Это тебе не тепловая карта!" – мстительно подумал Ласель. "Умор-ркни", – раздраженно прощелкало в глубине головы. "Посланник" весело сокращал расстояние, Айтурек сосредоточенно сопел и фыркал над головой у Ласеля, всматриваясь в трансляцию. Лапки побежали быстрее, Ласель недовольно задергался, и Айтурек безыскусно царапнул его по животу. Потом отдернул ладонь, фыркнул снова, вернул на место – и начал поглаживать. Ласель недовольно прижмурился, завел руку за голову и вцепился в яутские космы. Сенсорная техника, которую использовал Айтурек, устарела лет двадцать назад. Теперь уже никто не пытался отвлекать калькугаль банальным почесыванием за ухом – хотя, наверное, Келли бы это понравилось. Нынче было модно проявлять этичность и максимально нечувствительно взаимодействовать с чужой церебралистикой. Но Айтурек то ли не умел, то ли не хотел, то ли пользовался возможностью еще чуть-чуть полапать гюнешим. "Все, хватит!" – решительно объявил Ласель, когда глаза уже всерьез зачесались, а ноги готовы были пуститься в бег на месте. – Хрмф! Айтурек оторвался от него одним движением, и Ласель аж зарычал, ощутив момент их разъединения. Точно слипшиеся куски смолы внезапно растащили в разные стороны. – Я все понял, – внес ясность Айтурек. – Там на берегу эвакуация. – Вот этого мне и не хватало, – Ласель с силой потер виски и пропустил пальцы сквозь волосы. – Пусть эвакуируют кого угодно, но у меня тут две недели оплаченных туров! Люнета неожиданно выбросила флаг предупреждения о прямой передаче, и перед носом у Ласеля засиял экранчик. "Просим немедленно прибыть для опроса", – требовали следственные церберы. Ласель ругнулся, сплюнул и начал тщательно застегивать костюм.