Ева за семью печатями

На люнете задумчиво подмигивала точка сканера, пытавшегося сквозь дымку заглянуть поглубже. Как обычно на Ораж, любой слой чего бы то ни было обладал электромагнитной и рядом других непроницаемостей, из-за чего умное дело сканирования и картографирования становилось высокозатратным. Во всяком случае, точно нужно было что-то помощнее, чем дорогущая профессиональная люнета с подключением к ремплесантам. Сканер показывал, что прямо в полуметре под слоем дымки начинается твердая поверхность. И, судя по графикам, миллиметр за миллиметром поверхность поднималась. Ласель включил стереозапись. Пригодится, чтобы положить в каталог, пощекотать нервы любителям экзотики, подписанным на канал "Загадки Ораж", и для хвастовства перед туристами следующих заездов. – Коралл, коралл! – загорланили с левого борта. – Огромный! Святой Панусий! Кокебу присоединились взволнованным треском, слившимся с кряканьем симбиотов. Ласель обернулся. За бортом корабля поднималась крючкообразная коралловая ветка. Одна, следом вторая, за ней еще целая щетка. – Лево руля! – заорал Ласель еще до того, как мозги окончательно собрали воедино сканирование твердой поверхности и вот этот набор веток. – Платигирия! Кораблик послушно рванул в сторону, на люнету сыпанули уведомления с двух других кораблей, а туристов хором понесло к правому борту. Лееры натянулись, Ласель угрожающе зыркнул на скобы креплений, и, видимо убоявшись, ни одна не подвела. – Эй, всем бортам, говорит "Лазурь"! – гаркнул Ласель, бесцеремонно ворвавшись на общую частоту и перебив негромкое шуршание систем координации морского транспорта. – Под нами платигирии, смотрите в оба! – Уа-а-а! – заблеяли из сбившегося комка туристов. Венчали группу дрыгающиеся ножки симбиота в белых носочках. – Таки да! – присоединился, видимо, обладатель ножек. Платигирия всплывала справа – огромная и круглая, словно луна, – и с достоинством шевелила редкими выростами вспомогательных веток. Гигантский мозговой коралл поднялся из воды наполовину, и стало видно, что вокруг него, словно кольцо вокруг планеты, хороводит целый рой мелких реснитчатых кораллов. – Мелочь разрешаю ловить! – дал команду Ласель. – Большую – не трогать! Иначе она нас собьет с курса! – А что это, что это? – хрустели кокебу, первыми вырвавшиеся из толпы. Один из них уже сплющился в шар и теперь пытался отрастить кольцо. – Это особый вид автономного коралла. Лейтенант! Раздайте нашим гостям необходимые подсачники для ловли! Гарсес мучительно зарычал. Ласель бы не стал к нему цепляться, но на свою беду студент оказался снаружи относительно слипшихся пассажиров судна, чем и навлек на себя опасное начальственное внимание. – Бойцы, помогите вашему командиру! – немедленно припахал остальных Ласель. – Кто не успеет подать туристам инструменты, на того я напишу докладную мадам Лусиэнтес! – Твою мать! – Унифор Айтурек бы вам ноги за такое повыдергивал, шевелитесь! – Скорее дайте мне инструмент! – басил Мтатчи, высвободившийся из барахтающейся кучи и болтающийся по-прежнему вверх ногами. – Мы должны, таки обязаны пополнить коллекцию! Скорее! О-ой! Ласель прыгнул с места. Волна антигравитации услужливо толкнула его вверх. Пролетая мимо деловито брыкающегося фиели, он ухватился за его сбрую, выбросил вперед свободную руку и поймал отстегнувшийся леер. – Помогите! – басил Мтатчи на том конце леера, размахивая конечностями. – Таки уплываю! – Никто никуда не уплывает! Прекратите махать руками, прижмите их к телу! – Да-да-дайте ему уплыть! – заблеял фиели. – Хотя нет, спасите его! Но не целиком! – Унифор, прошу всех разойтись на приемлемую дистанцию! – скомандовал Ласель, одновременно наматывая леер с юмми на локоть. – Мсье Обечанофф, вам не тяжело?! Ласель метнул взгляд вниз и обнаружил сразу двоих студентов, пялящихся на него квадратными глазами. – Очень! – мгновенно соврал Ласель. – Но наш долг – помогать! Уй! Он позволил руке свободно вытянуться и покривился, когда юмми дернулся на привязи. Жантюры, сжимавшие мышцы ласкающими огненными кольцами, медленно расслаблялись, но взамен начали сжиматься на плече. – Помогаем унифор туристам, – велел Ласель, добавив чуть больше громкости на ревоксер. – Редко когда увидишь такой прекрасный коралл! Студентами было управлять куда труднее, чем дрессированными стажерами, но благодаря категорическим приказам, которые Ласель выстреливал с меткостью снайпера, все туристы были растащены вдоль борта и примагничены еще раз. Мтатчи все-таки вырвался вперед, пользуясь тем, что Ласель привязал его к тощему фиели, и азартно размахивал подсачником, выхватывая из кольца полностью всплывшей платигирии отдельные экземпляры. Ловля шла так ходко, что даже фиели прекратили возмущаться, что их грабят. Вступив в кооперацию с кокебу, кучерявые коротышки споро пополняли запас сувениров. С другой стороны к кораллу присоединились "Янтарь" с "Изумрудом", а в хвост отважно зашел белый марион, с бортов которого на грузовых крюках выдвинулись халминга. Ласель почти против воли прикипел взглядом к их рукам. Халминга сохраняли удивительную неподвижность до последнего момента. А потом сухопарые конечности заработали со скоростью молотилки. Передернувшись, Ласель устремил строгий взор на своих подопечных. Пожалуй, не зря четырехруких нанимали в качестве экзотических телохранителей, способных порубить любого врага со скоростью хорошего миксера. – Удирает, удирает! – разнеслось над водой. Ласель бросил взгляд к вершинам – оставалось совсем чуть-чуть, и платигирия, видимо, не желая случайно вылететь за пределы Рифа, начала погружаться. – Ну же, таки еще немножечко! – простонал Мтатчи, размахивая подсачником почти так же интенсивно, как четырехрукие. Кокебу присоединились, и со стороны стало казаться, что на коралл напала стая рачков, стремящихся откусить как можно больше в кратчайшие сроки. – Унифор, мы почти на вершине! – сообщил Ласель. – Уверяю, ваших запасов хватит на большое количество семейных подарков! А сейчас нам откроются великолепные виды! – Таки последний кусочек! – покрываясь разводами азарта, крикнул Мтатчи. – Таки поймал! Коралл, напоминающий человеческую кисть, запутался в подсачнике, задергался и затих. Удовлетворенно свиристя и суча ножками, юмми подтащил его к себе, нежно прижал к грудной пластине и кувыркнулся, беря курс обратно на палубу. Фиели тоже азартно вскрикивали, пытаясь ухватить еще напоследок, но три секунды спустя кольцо погрузилось в воду. Платигирия выпустила тучу пузырьков и начала быстро погружаться. Крутизна склона сглаживалась, движок корабля пел, создавая впечатление нелегкой работы по вскарабкиванию на гребень, и Ласель инстинктивно ухватился за перила. – Все внимание по курсу! – скомандовал он. – Поднимаемся в нулевую точку через три! Два! Один! Шедшие вровень друг с другом корабли взмыли в воздух. Движок перешел на ионную тягу с громким "Пуфф". – Добр-ро пожаловать на вершину единственного в мире рифа Обратной Тяги! – зычно провозгласил Ласель. Студенты искренне заулюлюкали. Из-за кормы взмывали все новые и новые корабли, и вскоре воздушное пространство над Рифом начало напоминать рой чичкана. Люнета пустила по краю экрана сведения об управлении транспортным потоком. Вычислительные центры кораблей успели соединиться в нейросеть и координировали собственное положение, чтобы никто ни в кого не врезался. – Я вижу город! – крикнул желтый юмми. – Смотрите, какой большой! – Где, где? – заблеял толстяк. – Ничего не вижу! – Да вот же! – О-о, – неожиданно прозрел толстяк, – а я думал, это облако! Грасс и правда сливался с небом, выдавая себя только строгостью форм. Вильнёв врезался в ландшафт куда бескомпромисснее. – А еще смотрите вниз! – добавил лейтенант. – Там будут кораллы! Кокебу заскользили на свободный борт, освобождая место, фиели и студенты устремились в противоположную сторону, и на палубе воцарился относительный баланс сил. Ласель выдвинулся на самый нос и тоже посмотрел в воду. Там шипела кружевная пена: то и дело ее разносило волнами, и тогда невероятно четко становилась видна сердцевина Рифа – раскидистый ствол, сплетенный из миллионов тонн кораллов. Платигирии кружили в водяной толще, словно рыбы, их кольца распадались и снова соединялись, и оттого казалось, что они как минимум взаимодействуют, а может даже и общаются. – Это ненадолго! – упоенно вещал студент. – Сейчас самый пик, и где-то через две минуты пойдет на спад! Поэтому делайте лучшие снимки прямо сейчас! Остальные студенты уже вовсю щелкали дивное зрелище, а у лейтенанта так горели алмазные веснушки на щеках, что сразу было ясно – Роуз держала их в строгости и на развлекаловки не пускала. Ласель бросил взгляд на соседние корабли – там стажеры и студенты слились с туристами в единый восторженный конгломерат, и, похоже, уже никто не пытался вести себя профессионально и этично. Вода очищалась, становилась прозрачной, как стекло – коралловое дерево втягивало в себя минералы Акватики. Ветер лихо завывал, заигрывая с кораблями. – Этот процесс называется фильтрацией и присоединением! – заливался Гарсес. – Теория гласит, что кораллы ежедневно прокачивают сквозь себя колоссальный объем воды, таким образом питая свои структуры! В среднем за десять лет фиксируется прирост Рифа на четыре-пять метров! Представьте, какая могучая сила должна работать, чтобы поднимать на такую высоту огромное количество воды! "Джорджи, у тебя конкурент, – сообщил Ласель. – Рассказывает про жизнь кораллов так, словно лично вскармливал их пакетами удобрений". "Кто этот мерзавец? – немедленно среагировал Джорджи. – Шеф, вы что, хотите взять к нам в команду нахлебника? Я против!" "Действительно, зачем нам еще один безумец экологического толка, – поддержал Андрэ. – Только шумит и производит энтропию". "А ваше место – в аду, среди озер серы, облаков полихлорметана и рефрижераторов, истекающих фреонами!" Круги, обрамляющие платигирий, делались все реже, мелкие кораллы присоединялись к большому дереву. А потом вся водяная гора словно вздохнула. "Во-оуф!" – выразился Келли огромными буквами на весь экран. Движение воды остановилось. Тангаж на экране люнеты яростно замигал, показывая, как толкающая сила уходит вниз и начинает закручиваться под себя. – Готовность к прыжку, – вслух приказал Ласель. "Вас понял!" – бодро отчитались в одно ухо. "Понял и принял!" – добавили во второе. "Стажер Дежнефф, отдельно приказываю: держите сарафан!" "Это пла-ащ!" Датчик скатывался из зеленой зоны в желтую, оранжевую, потом красную, и наконец застыл на отметке ноль. Вода остановилась. Туристы медленно поплыли к палубе. Изумленно блеющие фиели приземлялись с отчетливыми щелчками копыт, юмми тяжко приседали, и только кокебу вели себя весьма элегантно. – Всем на борту! Держаться за все подряд! Выполняем скаковой маневр! – Какой? – пискнул фиели, вцепившийся в борт изо всех сил. – Готовность три! Два! В глубине вода задумчиво шевельнулась и пошла назад. – Один! Вперед! На всех судах стояли специальные туристические усилители звука. Движок заорал как резаный. Снизу через весь легкий сверхпрочный корпус пришел удар. Фиели заорали так, что испуганный бас Мтатчи потонул в пронзительных криках, а вой движка слился с обертонами вибрирующих голосов. Верхушка Рифа медленно проваливалась сама в себя. Вскипевшая белой пеной вода вращалась в бешеном котле, на люнете нарисовалось восемь траекторий, и миг спустя по этим точно предсказанным маршрутам пролетели огромные ядра платигирий, вырвавшиеся из воды. И бахнулись обратно чудовищными снарядами. Цикл вдоха закончился, и теперь Риф выдыхал. Гора опускалась метр за метром, пены становилось все больше, а корабли вспугнутой птичьей стаей неслись по воздуху. Нос "Лазури" пошел вниз. – Держаться! – с грозным азартом скомандовал Ласель. – Крен двадцать! Мтатчи шлепнулся на живот, вцепился в палубу всеми конечностями и тоненько заверещал. Его сотоварищ даже не вопил, а молча разевал рот. Гора просела на десяток метров, крутой склон медленно вытягивался чудовищным языком, простираясь к далекому берегу, над которым высились мегатурии. Корабли летели в строго управляемом порядке, создавая живописную картину хаоса и падения в бездну. В ухе у Ласеля с подвыванием ликовал Келли, и Ласель между делом представил, как победоносно орал бы великий визирь или великий охотник, занеси их сюда. Высотомер на люнете исправно прокручивал счетчик, и наконец брюхо корабля ударилось о волну. Легкое судно строптиво подпрыгнуло, туристы подпрыгнули тоже, и Мтатчи перешел на заикающееся кваканье. Часть фиели блеяла, часть изображала ступор, а кокебу встали дыбом: превратились в подобия морских иглоступов, вытянулись разветвленными щупальцами-молниями как можно выше, словно хотели оторваться и улететь. Впрочем, присоски на палубе стояли твердо, похлеще всяких магнитных креплений. Корабли вокруг сыпались в воду, красиво приземляясь в каскадах белой пены. Сеть продолжала руководить движением – теперь всей стае предстояло промчать шестьдесят километров верхом на гребне цунами до самых прибрежных волноломов Грасса. – Есть касание! – объявил Ласель. – Унифор, поздравляю! Мы только что сделали выдох! – Какой выдох! – простонал толстяк. – Я, кажется, задохнулся! Что это было? – Выдох Рифа, – пояснил сидевший рядом с ним Гарсес. – Суточный цикл Рифа... – он запнулся и покосился на Ласеля. Ласель величественно кивнул, студент слегка покраснел, кашлянул и продолжил: – Так вот, суточный цикл Рифа включает вдох и выдох. На вдохе подъем воды, на выдохе цунами. – Что-о? – едва приподнявшись, толстяк немедленно шлепнулся обратно и задрал копытца. – Цунами? Мы погибнем! Нас размажет! – И мы так и не получим компенсацию за челнок! – в ужасе заключил желтый, а ныне аж гороховый от переживаний юмми. Гарсес снова покосился на Ласеля и получил еще один разрешительный кивок. Остальные студенты валялись на палубе и откровенно балдели. Движение цунами под брюхом "Лазури" ощущалось могучей несокрушимой силой, а сам кораблик – скромной блошкой, вцепившейся в загривок огромной зверюги. – Погибнем, погибнем! – застонали остальные кучерявые. – Таки я еще не всех исключил из завещания! – тоже застонал желтенький юмми, постепенно приобретая прежний окрас. – Мое наследство может достаться этим мерзавцам! – Да не размажет нас! – возмутился с палубы студент, чье полное имя, появляясь на люнете в качестве подсказки, вводило Ласеля в ступор. – Он же постоянно так дышит. – Вот именно! – перехватил инициативу Гарсес и почесал уже изрядно побледневший "погон". – Это естественный цикл, и мы сейчас катаемся на цунами! – Редкая, уникальная возможность, – внес уточнения Ласель. – Как видите, всего тридцать шесть кораблей малого водоизмещения смогли добраться до Рифа. Посчитайте, какой это приблизительный процент от всего туристического потока Ораж! Стоны и причитания начали стихать, сменяясь короткими сосредоточенными звуками. Фиели приступили к примерным подсчетам. В отличие от рациональных чисел, проценты с плавающей точкой вызывали у них чувство умиротворения. – Унифор, не переживайте, – заключил Ласель, – вы успеете вышвырнуть из завещания всех недостойных. Все еще обмотанные креплениями, туристы разбежались по разным бортам и обменивались впечатлениями о путешествии. Цунами мчалось к берегу, башни Грасса росли с каждой секундой, превращаясь в титанические конструкции, пронзающие облака. Похоже, над побережьем опять установили программу активных осадков. Люнета даже продемонстрировала повышенную концентрацию электричества в облачной пелене. Цунами же шло при свете ясного солнца, и стеклянная толща воды противоестественным образом выглядела спокойной и неподвижной. Редкие барашки иногда нарушали монолитную гладь и тут же растворялись. Ласель поколдовал над настройками сети, и "Изумруд" смог подобраться к "Лазури" так близко, что кокебу тут же занялись рукопожатиями через метровую пропасть. Фиели тоже тянулись изо всех сил, но длины рук коротышкам не хватало, и студенты, кидая на Ласеля смущенные взгляды, неловко взялись помогать. – Здравствуйте, бра-атец! – неслось над волной радостное блеяние, когда фиели обменивались прикосновениями ладошек и хрусталиков. Ласель делал мгновенные снимки, собираясь пополнить ими свою коллекцию идиотских людских поступков. Человечеству было свойственно обклеивать ксенамичис массой шаблонов, и больше всего конфузов происходило с теми, кого шаблоны назначали милыми и пушистыми, вроде чичкана. Поэтому студенты потели, зарабатывали крапивницу от прикосновений кучерявой шерсти, может даже хрустели в пояснице, но старательно исполняли долг старших братьев по отношению к младшим. Берег совсем надвинулся, башни вздыбились громадами архитектурной мощи, и к величественной картине добавилось бесконечное роение воздушных судов. Ласель снова взял дело в свои руки. – Унифор туристы, мы переходим к заключительной части нашего путешествия! Обратите внимание! Впереди основная башня Кур-де-Вюар, знаменитая своей открытой водной системой! Видите?! Потребовалось тридцать секунд, чтобы вся толпа ксенамичис перебежала на нос, пихаясь и отдавливая друг другу конечности. Студенты, которых беспардонно покинули, радостно отдувались. В тени башен алмазные блики загара на их лицах и рожках фиели сверкали особенно ярко. – Как это возможно? – взволнованно захрустел кокебу, застывший в форме наполовину взорвавшейся платигирии. – Это же открытая водная система... на такой высоте? – Город Грасс – жемчужина побережья! – заученным тоном объявил Ласель. – В его остроумных архитектурных решениях сплелись достижения моносплавов и гидромеханики! И если вы внимательно присмотритесь, то догадаетесь, как именно мы попадем в город. – Прямо по воде?! – вскричал толстяк, подпрыгивая у борта. – Абсолютно верно, – Ласель взмахнул жезлом, уже слегка облупившимся от соли и ветра. – Впереди вы можете увидеть еще одно выдающееся инженерное сооружение: это волноломы Грасса. И именно с них мы с вами и совершим короткий, но запоминающийся полет прямо до причальных сетей. – Будет что рассказать на пенсии! – экстатически произнес толстячок и бухнулся на спину, распластав хрусталики. Под водой нарастал тяжелый гул. Океанское дно стремительно поднималось, а вместе с ним цунами набирало силу и высоту. Ласель заложил свободную руку за спину, а жезлом театрально указал вперед. Точно выбранное благодаря люнете мгновение превратило его жест в адмиральский приказ. До сих пор не привлекавшие внимания силовые ограждения Грасса вспыхнули дрожащим ультрафиолетовым сиянием. Стон цунами сделался еще громче. Волна закручивалась, белые барашки превращались в разгневанное кипящее стадо, и на нос даже сквозь защиту начали захлестывать соленые брызги. – А-а-а! – воодушевленно заорал Мтатчи, подпрыгивая на месте. – Мы все умре-ем! Цунами преодолело последние метры и всей океанической мощью ударило в ограждения. Ласель зажмурился и затаил дыхание. Импульс силового поля упустить было невозможно. Вся набранная инерция погасла мгновенно. Каждая молекула в теле завопила, содрогаясь от ощущения, которому не было места в обычном человеческом существовании. Словно на долю секунды остановилось все: от движения эритроцитов до синтеза ядер. Это ощущалось как миг, когда перед засыпанием возникает иллюзия стремительного падения, а потом длится и длится, раскручиваясь по спирали. Под ногами раздался страшный звук, описания которому у Ласеля тоже не было – это роторный поглотитель вытягивал из цунами энергию, на ходу преобразовывая ее. Грасс существовал за счет дыхания океана, каждый день швырявшего волны к берегу в залив Аркашон. Удивительное цунами, всегда двигающееся строго в одном направлении, за века выдолбило залив, и наверняка он рос бы и дальше, врезаясь в плоть материка, но на пути этой механики встал конгломерат Грасс со своими башнями, пожирающими энергию в огромных количествах. Протянул раструбы уловителя в океан и начал поглощать дармовую мощь. Среди мелких городов материка Грасс считался не только курортом, но и главным поставщиком дешевой энергии. По слухам, Эа Грасса были настолько заточены на экономический рост, что иногда даже пытались оперировать людьми как активами и пассивами. На этом контрольные службы регулярно выдавали им транзисторного пинка, и нелепые планы по сносу жилых ярусов спешно затирались из предиктивных кластеров. Чтобы опять всплыть примерно через полгода. Лично сам Ласель никогда не стал бы жить в городе, где вернувшись по своему адресу можно внезапно обнаружить там экономически выгодный микро-завод. Открыв глаза, Ласель выдохнул. "Лазурь" невозмутимо скользил по гладким водам литорали Аперсьен. С судов, заполнивших бирюзовый водоем, неслись ликующие вопли. Обведя взором палубу, Ласель убедился, что никто из туристов не помер и никого не снесло инерционным ударом. Люнета показывала успокоительные зеленые огоньки, а на заднем плане активизировавшийся "Готфрид" решительно рубил в капусту сонм рекламных объявлений, стремящихся атаковать обезоруженного посадкой гостя. – И это мы еще не прошли контрольную зону, – пробормотал Ласель. – Унифор! Поздравляю вас с прибытием в Грасс! Пожалуйста, проверьте визовые документы! Фиели, до сих пор дружно валяющиеся копытами вверх, постепенно начали оживать. – Таки виза нужна для любого города? – простонал Мтатчи совершенно охрипшим голосом. – Наверняка с вашей страховкой у вас мультивиза, – заверил Ласель. – Проверьте по реестру. Прямо под его ногами наконец-то захрустела лужа угольно-черного цвета. Ласель косился на нее вот уже с десяток секунд, но выжидал, пока кокебу не окажется в состоянии говорить самостоятельно. "Шеф, амеб откачивать или сами вывезут?" – деловито поинтересовался Вивьен. "Если лужей растеклись – сами, если есть жесткие вкрапления – тащи аптечку". "Ага", – довольно подытожил стажер и умолк. "Так аптечка или нет?" – возмутился Ласель после секундного ожидания. "Средства предохранения, – авторитетно настрочил Андрэ. – Кажется, сейчас Вивьен наконец-то расстанется с девственностью". "Даже не вздумайте! – Ласель послал целую череду эмотиконов. – Убью! Приклею к позорному перекрытию на перекрестке!" "Говнюк! – очнулся Вивьен. – Шеф, это я не вам!" "Коллеги, почему вы не делитесь с коллегами! – проснулся Джорджи. – Все хотят потерять девственность, имейте совесть!" "После окончания практики и никак иначе! – почти завопил Ласель. – Чтоб вас всех!" "Ой все", – посетовал Джорджи. "Жадность и алчность, ведущие к низвержению трех лепестков души", – согласился Андрэ. Ласель собрался разразиться нравоучительной тирадой, включающей очередное уязвление кое-чьего плаща, тем более, что студенты опять взялись вести среди туристов разъяснительную работу. Их щенячий энтузиазм был как раз на руку в ситуации, когда требуется немедленно осадить четверых здоровых лбов. Но в этот момент его крепко ухватили за щиколотку. – Гуррлып, – внятно сказал кокебу. – Эт-то очерн... очень... Урбвул? – Ни в коем случае, – отрезал Ласель еще до того, как на люнете всплыл перевод из двух фраз "очень чувственный опыт" и "предлагаю разделить его со мной". – Унифор, поздравляю, вы только что прочувствовали всю мощь статичного мира. – О да, – прохрустел кокебу, начиная собираться в более устойчивую форму. – О как это было странно... Я... мне надо обдумать... – Мсье Обечанофф! – испугано заголосили с правого борта. – Он по нам ползет! – Разбегайтесь, – скомандовал Ласель, – унифор кокебу только что получил оргазм, поэтому сейчас мягкий и свалится с вас, не удержавшись! Студенты рванули в разные стороны, и обнявшие их черные тяжи предсказуемо плюхнулись на палубу. Фиели брезгливо вздергивали ноги и угрожающе цокали. – Это вы по опыту говорите, как специалист? – не удержался от шпильки Гарсес. – Как эксперт, лейтенант, – ухмыльнулся Ласель, помогая кокебу подняться. – У тебя до такой экспертизы еще ни один копулятивный орган не дорос, понял? Гарсес стремительно покраснел, вспыхнув рубиновой россыпью веснушек. Нежное свечение охватило его гламурным облачком. – Это гораздо лучше медитативного опыта, – продолжал бубнить кокебу. – Интересно, можно ли достичь этого состояния другими способами... – Увлекаться не советую, – пропыхтел Ласель, на которого кокебу совсем уже беспардонно навалился. – Иначе однажды найдете себя в абсолютной недвижимости и с геморроем. – Отвалившийся анус? – искренне забеспокоился кокебу. – Ужасно! Ласель поперхнулся. – Слыхал, лейтенант? Будешь много опытов ставить, анус отвалится! – Ой конечно, – противным голосом сказал студент, до одури напоминая при этом Джорджи. Даже интонации были похожи. – Вот я выпущусь, и посмотрим, кто кого! – Приходи, – великодушно разрешил Ласель. – Вильнёв, тридцать седьмой ярус Перигор, Северная хорда, рю Колетта, спросить лучшего калькугаль города. Гарсес вытаращился на него, открыл рот, пошевелил челюстью и очень медленно его закрыл. – Смотри, не пропусти шлюз, – подмигнул Ласель. – Сейчас нас накроет девятым рекламным валом. Гарсес обернулся. Корабли входили в шлюз, и ворота контрольного блока, по виду рассчитанные на средних размеров космолет, начали величественно открываться. Где-то там поджидал изнывающий от нетерпения ботик Жана Жюсси, сигналящий о себе последние полчаса, что Ласель с великолепным стоицизмом игнорировал, а также перспективы возвращаться в Вильнёв куда раньше запланированного. Этот момент до сих пор не давал Ласелю покоя, и не только из-за упущенных недекларируемых доходов, но и потому, что он успел много кому растрепать, как замечательно будет проводить время с женщиной своей мечты. Появление в городе четыре дня спустя нанесло бы существенный удар по репутации. А уж что скажет один великий визирь... Отпихивая многочисленные ленты-руки кокебу, Ласель аж вытянул шею, отчаянно пытаясь высмотреть на соседних судах тех, кто размахивал бы флагом "Срочно требуется компетентный гид". Ворота сомкнулись. Свора служебных программ метнулась по верхнему уровню сетки, и первым инстинктивным порывом было вырубить вообще весь коннект, но подпнутая "Луи" нервная система успела откинуть этот порыв за наносекунду до столкновения с программами. "Готфрид" сурово затребовал с них полный перечень сертификатов и открытых публичных ключей. На экране люнеты светилось время торжественного прибытия: двадцать часов ноль секунд. – Добро пожаловать в Грасс – удивительный приморский город! – объявил Ласель. И экран перед ним погас. – Чт... Ласель метнулся взглядом из стороны в сторону. Погас не только экран, он вообще ничего больше не видел. Шепот "Луи" в затылке пронесся по зрительным нервам и оборвался, не дойдя до палочек и колбочек. Ласель яростно заморгал. Тьма наполнилась мрачным ультрафиолетовым сиянием. К шепоту присоединился хор других голосов, и Ласель почувствовал, как где-то там, где серое вещество сминается в плотные извилины, прямо у него в голове что-то разворачивается. Открывается хренов портал в неизвестность. Сияние резко схлопнулось, вытянулось в узкую вертикальную щель, сделалось ярко-лиловым. Щель дрогнула и начала расползаться. – А-а... – сипло выдохнул Ласель – Не на... Из тьмы на него уставился круглый стеклянный глаз. Лиловое свечение размывало вращение кластерных оболочек под линзой. Плотные сегменты хранилищ данных шевелились, точно крылья тысяч каменных жужелиц. Датчик захвата пялился на Ласеля так тяжело, что начали слабеть колени. "Найден служебный компонент, – сказало что-то у него в затылке. – Ресурс не определен". Датчик захвата в глазу пульсировал, как настоящий зрачок, расширяясь и сужаясь. "Служебный компонент не определен. Удалить?" Ласель хотел заорать, но из затылка, где ворочались не произнесенные вслух слова Эа, разливалось мертвенное оцепенение. Трудно было дышать. Трудно было даже думать. Словно и вправду его пытались стереть прямо сейчас... За правым ухом кольнуло горячей иглой, и свора ремплесантов встрепенулась. Все развернули цифровые морды к Эа, а далеко за их спинами Ласель почувствовал нечто невероятно чужое, составленное из функций, стремящихся то к нулю, то к бесконечности, пытающихся достигнуть предела и проваливающихся в минимальную точку... К горлу подступила едкая желчная тошнота, в голове противно и тонко зазвенело, размывая сознание, и это чужое потянулось вперед. Датчик-зрачок резко сузился. "Ресурс недоступен, игнорировать компонент". Чернота исчезла с ощутимым щелчком по глазным нервам. Ласель судорожно втянул воздух. Люнета перехватила бессмысленное метание взгляда, силком перенаправила нервные импульсы, и в одуревшее серое вещество влилась информация об окружающем пространстве. Открытые внутренние ворота, протянувшаяся артерия канала, паркинг, свет, шум, запахи... Экран показывал двадцать часов и ноль три секунды. – Сами вы... компоненты... – прохрипел Ласель. – Кто, я? – удивился кокебу, все еще пытающийся принять условно твердую форму. Над кораблями пронесся шарик адресного сообщения и расплескался над "Лазурью" эквалайзером аудиосообщения. – Унифор, добро пожаловать в Грасс! – зазвучало с высоты трех метров над палубой. – Туристическое агентство "Жан Жюсси и партнеры" радо приветствовать вас и приступает к выполнению своих обязанностей по раскрытию удивительных секретов этого прекрасного места!

* * *

Перепоручив фиели заботам Жана Жюсси и подозрительно лобастых типов, которые видимо проходили как партнеры, Ласель перевел дух. Несмотря на старания ремплесантов, психике обычного человека становилось не очень хорошо, когда рядом постоянно находились принципиально иначе мыслящие кучерявые коротышки. Ласель всегда ощущал, насколько огромную работу делают интеллектуальные модули ретранслятора, чтобы мгновенно на лету превратить чужепланетное блеянье в понятный уму язык – и наоборот. И иногда делалось страшно, когда представлялось, как система чуть-чуть ошибается и возвращает совсем не тот смысл. Какое-нибудь ужасное дипломатическое оскорбление, например. Пусть и существовали страховочные программы перевода на такой крайний случай, Ласель точно бы не хотел стать внезапным инициатором межпланетного скандала. Проще было с юмми, эти хотя бы честно помешались на клептомании и в меру пытались с ней бороться. – Господа студенты, надеюсь, у вас у всех есть билеты? – строго поинтересовался он. Джорджи заслонил дорогу юмми, тянущемуся к инсталляции, расположившейся на искусственной набережной. Униформа его обрела чрезвычайно строгую полосатость. – Куда билеты? – удивился Гарсес, волей-неволей уже ставший главным, к кому Ласель обращался, едва речь заходила о студентах. – Если вы сейчас станете утверждать, что мадам Лусиэнтес не сказала вам, куда именно вы едете, я разозлюсь, – предупредил Ласель. В массах началось некоторое волнение. Ласель зарылся в волосы и с наслаждением помассировал затылок. Студенты сдвинулись в плотную кучку. Ласель демонстративно зевнул, поглядывая, как кокебу струятся по перилам набережной и суют длинные отростки в бирюзовую воду. Грузовой модуль доставки деликатно висел рядом, держа на своих гидравлических плечах сувенирное богатство, которым юмми успели набить карманы и подкарманники. Ласель с трудом представлял, как они будут распихивать это в своем новом челноке, когда туда и так отправилось четыре контейнера, вытащенных из Акватики. "Роуз, я еще обязательно прилечу, – поддавшись сентиментальности, настрочил он. – В конце концов, у нас осталась недообследованная дырка в полипах". На всей набережной стоял привычный шум и ор; архитектурные излишества в виде крохотных башенок по три-четыре этажа торговых галерей сверкали и переливались, а закрывшиеся ворота шлюза превратили литораль в безмятежное стеклянное озеро, лишь иногда пропускающее цепочки пузырей. Даже захотелось отправиться на экскурсию по обратной стороне – посмотреть, как снизу выглядит чаша, заполненная океанской водой. Одних только генераторов переменной гравитации там должно было стоять немеряно. Студенты совсем повернулись к куратору тылом и энергично шушукались. Гарсес стоял вытянувшись, как настоящий лейтенант, и безумно оптимистично пялился на Ласеля. Выразительное лицо, украшенное орлиным носом, слегка побледнело. Ласель поднял взгляд к рауг-фермам и постарался не нервничать. Красная киноварь чередовалась с голубым и сернисто-желтым. Силовые решетки, лежащие в тени, отливали густым колером морской волны. Бледное умытое небо скромно оттеняло бушующее великолепие. Ветер нес запах сухого мела и едва уловимый флер чичканьей пыльцы. В любом городе Ораж, кроме, пожалуй, технических поселков, можно было найти группу чичкана. Ласель сталкивался с ними и на самых высоких ярусах, и в глубинах обслуживающих каналов. Наверняка, задержись они в Роппонги ненадолго, встретили бы группу, приодетую в сувенирные каймоно и вооруженную крошечными кайтанами. Вообразив пушистый рой, воинственно машущий микро-лезвиями, Ласель несдержанно фыркнул. И невольно проследил взглядом за оранжевой группой, пролетавшей развилку над набережной. У растущего прямо из стены биофильтра они замедлились и начали энергично щелкать хромографами. Пыльца поплыла вниз облачком, медленно рассеиваясь по пути, и достигла сгрудившихся у инфостенда юмми в виде легчайшей вуали. На матовый бугристый хитин симбиотов она осела внезапно красивыми разводами. Ласель даже прищурил глаз от удовольствия. Чичкана сверху тоже, видимо, углядели что-то свое и быстренько окатили происходящее внизу вспышками. Где-то в планах у Ласеля стояло залезть однажды в шкуру пчелышка и оценить мир с точки зрения ультрафиолета и рентгеновского излучения, чтобы понять, зачем им столько снимков. Гораздо больше он понял бы страсть к хромографированию у кого-то вроде мьелби. Те видели в шестнадцать раз больше оттенков, чем люди, поэтому для них любая цветовая картинка была поводом вдохновиться. В тяжелых случаях – на двойное самоубийство, например. Мигом вспомнив Самаркинда, Ласель грозно нахмурился и обратил взор на студентов. Грузовой модуль по-прежнему кротко подмигивал зеленым огоньком готовности. – Нервный человек в лице меня уже сует нос в вашу беседу, – громко напомнил о себе Ласель. – Он ищет дерьмовый подвох, он жаждет взглянуть ему в глаза! Работа, везде работа... Шушуканье резко прекратилось. Вивьен, рыча, оттаскивал Мтатчи от рекламного стенда с условно-бесплатной инфопродукцией по безобразно дорогой подписке. – Мы во всем разобрались, – уверенно сказала девица с розовыми волосами. – У нас билетов нет! – Дешевые туры для групп от десяти унифор! – радостно заорала прямо в лицо Ласелю реклама прямого формата. Студенты задергались, морщась и отмахиваясь. Глубины души Ласеля Обечаноффа наполнились экзистенциальным озверением. – Ах нет билетов, – медленно сказал он. – Скидки до пятнадцати процентов! – поделилась радостью реклама. – Унифор, не тревожьте эту гадость! – неслось от стенда. – Нету, – повторила девица. – Мы их не покупали! Мы же по программе. – Нас привезли и отвезли, – опасливо подтвердили у нее из-за спины. Гарсес явственно побледнел, и остатки погонов у него на шее проступили отчетливыми красными полосками. – Успейте купить сегодня, до конца акции осталось… В висках у Ласеля стрельнуло. По экрану мелькнул какой-то запрос, и "Готфрид" метнулся на волю с такой силой, словно это не служебная программа, а целый... Додумать Ласель тоже не успел. "Готфрид" взмахнул банхаммером, по виртуальному срезу пронесся цифровой ветер – и реклама исчезла. Погасли крикливые предложения, испарились адаптированные нейровоздействия, отключился оптический канал, транслирующий постоянную контентную подборку. – Ой, что это? – неожиданно тонким, почти мальчишеским голосом спросил Гарсес. – Шеф! – гавкнули из-за спины. – Вы хоть предупреждайте, вуф! Замерцали и потухли вывески на рауг-фермах. Туристический гвалт приутих на мгновение, а потом вспыхнул с новой силой. В какофонии звуков было совершенно не разобрать, кто радуется, кто злится, кто просто удивлен – и Ласель решительно поставил фильтры на максимум, отрубив весь посторонний входящий шум. Теперь до него долетали только редкие фразочки, подлежащие безусловному переводу. И еще настойчиво вопила музыка из соседней башенки с надписью "Глюкофоны всем и каждому!" Модуль опустился на мостовую. – Значит так, – зловеще сказал Ласель. – Сейчас мы отправляемся... Черт побери, где вообще вы все живете? Или там, я не знаю, куда вы приписаны? – Ну... – начала девица-цикламен. – Стоп! Сигнаты мне, пожалуйста! – Таки почему нам больше не предлагают скидок? – истерично интересовался кто-то из юмми. Ласель требовательно протянул руку. По всему периметру экрана начали зажигаться раздраженные служебные метки – местные шандегарды заметили, что кто-то устроил локальную бойню. Гарсес опять проявил инициативу и скинул сигнату первым. Следом тонкой струйкой потекли остальные коды. Дольше всех хмурилась Цикламен, но наконец и она отправила удостоверение. Правда, ограниченное криптоключом. Ласель презрительно вздернул губу, но решил, что не будет демонстрировать, кто тут главный по информационной безопасности. Загруженные на люнету данные деликатно мерцали, показывая, что идет их обработка вместе с запросом Ласеля "отправить туда, куда надо". Вообще было плохим тоном строить запросы именно так – это вело к слишком быстрой переобучаемости систем. Но Ласель настолько сжился со своими ремплесантами, что твердо верил в их способность не переступать границы. Даже "Готфрид" уже успел трусливо отступить и выдать отчет о критической нагрузке и сообщение, что он больше не будет. Андрэ, источающий ангельское сияние узоров на плаще, втихую колол стабилизатором сразу двоих кокебу, одуревших от массы мономорфных объектов. – Итак, – сказал Ласель, когда данные схлопнулись. – Мы с вами все идем... на... – Может быть, на орбитодром? – вежливо прохрустели над плечом. Рекламные вывески снова разгорелись, но виртуальное поле все еще оставалось свободным, и по нему рыскали служебные программы. Ласель полностью свернул свои доппакеты, оставив тонкий общий канал. На канале висели объявления о ресайклинге воздушного пространства на территории Вильнёва и о временной приостановке орбитальных перелетов по побережью. Самым неприятным был чертов рейс до Лилледаля, выполнявшийся субарендованным рейсом все из того же Вильнёва. И этот рейс откладывался на двенадцать часов. Что автоматически ставило жирный минус гиду, допустившему неудобство для клиентов. "Так тихо, оглохнуть же можно! – пожаловался Андрэ. – Где мои цифровые джунгли?" "Это шеф прошелся по ним с топором", – немедленно разъяснил Джорджи. "Скорее, с напалмом", – подключился Вивьен. "Ву-уф!" – Нет, не на орбитодром, – машинально ответил Ласель, чувствуя, как в спину его покалывают жесткие отростки кристаллопозвонков кокебу. – Воздушный транспорт все еще работает с ограничениями. Мы идем на L-линию. Все вместе, унифор и господа! Группа! – он развернулся к юмми и невежливо отодвинул кокебу в сторонку. – Выдвигаемся, чтобы оперативно совершить посадку! Активируйте свои копыта и прочие конечности! Юмми с дружным недоумением посмотрели на собственные ножки. Бегательные когти никак нельзя было отнести к копытам, но симбиоты явно почувствовали, на кого Ласель намекал. Модуль поднялся и неспешно поплыл с места. – Наш багаж! – вскричал зеленый юмми. – Удирает! – Не удирает, а движется к месту погрузки! Стажеры едва заметно дергали головами, прожевывая сброшенный им пакет: Ласель успел получить от местной сети наиболее красивый маршрут, ведущий к гиперкубу L-линий, и путешествие грозило растянуться часа на три, а с учетом посещения сувенирных точек – на все пять. Подобранный "Лагранжем" рейс кокебу в Лилледаль отправлялся в двадцать пять ровно, студентов до Сорбонны нужно было посадить в двадцать пять тридцать, а на Вильнёв булетта отходила в половине первого. Сведения о рейсе улетели к студентам, и загорелые лица начало разглаживать облегчение. – Но мгновение, мгновение, – захрустел кокебу. – Мы же должны отправиться в Лилледаль, это трансконтинентальный прыжок! – Воздушное сообщение задержано, – терпеливо сказал Ласель, взмахами руки отправляя студентов в нужную сторону. – Чтобы обеспечить вашу доставку точно в срок, я перебронировал ваши билеты на L-линию. В скорости она мало уступает воздушке, и позволяет увидеть ряд интересных пейзажей. – Насколько мало? – всхрустнул кокебу. Его товарищи колыхались у него за спиной, точно обеспокоенный лес черных водорослей. Сверху проплыл кубезий, и прошедший сквозь него луч солнца бросил в черный перламутр кокебу дополнительные радужные блики. – А наш багаж не потеряется? – страдальчески уточнил Мтатчи. – Ни в коем случае, – помахал Вивьен, для убедительности раскрашивая униформу в матовое серебро под стать церберам охраны порядка. – К тому же он у вас застрахован. – Таки да, но... – Прошу за мной, – скомандовал Ласель. – Поясняю: на два с половиной унигесс дольше, но! Это в абсолютных величинах, а если мы возьмем в расчет, что на орбитодром осуществляется отдельная погрузка, а также время ожидания старта и время после посадки вместе с отгрузкой, то разница уменьшается до сорока кор-унигесс в среднем. Тревожно колышущиеся плети начали втягиваться. Юмми, взятые стажерами в боевую свинью, дисциплинированно цокали по набережной согласно проложенному маршруту. – Студенты, не отставайте, – призвал Ласель. – Следите, чтобы на наших уважаемых гостей не напали оголтелые распространители поликарбонатных присадок! – А что, и такое бывает? – удивилась Цикламен, резво стартуя с места. – Это же Грасс! – окруженный кокебу, Ласель чувствовал себя так, будто кричит из подводного леса. – Тут найдется все! Мысленно нахваливая себя за успехи в делегировании, Ласель разбирался с портовой системой, пока Вивьен разливался соловьем о местностях, сквозь которые всей группе предстояло пробраться. Тринадцать унифор, дюжина студентов и еще четыре стажера – такой группе давалось право приоритетного прохода, чем Ласель настоятельно посоветовал стажерам пользоваться на всю катушку. Смотровые площадки, в изобилии раскиданные по маршруту, петляющему с уровня на уровень, как раз отлично сочетались с организованными туристическими группировками. Портовая система вела себя отвратительно: с тупым упрямством утверждала, что Ласель якобы должен оформить какие-то транспортные документы. Ласель возмутился с головы до ног – настолько нелепым и надуманным выглядело это требование в мире, где личный транспорт встречался только у сумасшедших. Всю жизнь Ласель не знал преград, пользуясь благами цивилизации, и вот цивилизация встала с колен и попыталась плюнуть ему в лицо. Отбиваясь от параграфов правил внутригородского распорядка, которыми система его осыпала, Ласель с упорством отменял все влетающие оферты и зажиливал цифровую подпись. Паранойя твердила, что стоит только один раз на что-то согласиться, и потом стоимость мини-флота начнут вычитать из премиальных. Или еще что похуже. В конце концов он даже пошел на крайние меры и выпустил "Лагранжа", чтобы тот своим блистательным логическим умом растоптал идиотские претензии. Ремплесант пообщался с городскими службами и вернул неутешительный результат: корабли принадлежали институту Сорбонны, а значит, их стоянка должна была визироваться соответствующим представителем. – Мадам Лусиэнтес, я тебе это припомню, – пробормотал Ласель, созерцая сквозь пелену бюрократии прекрасную конструкцию маятника Лойко, описывающего круги над асимптотическим диском. Навалившиеся на ограждения туристы радостно кидали на диск кто что мог, жертвенные предметы поднимались в воздух, и каждый полный цикл маятника превращал их в крохотные вспышки света и тепловой энергии. Захотелось кинуть туда кого-нибудь потяжелее, вроде юмми, а потом написать соответствующую заметку в чате туроператоров и начать активно обмениваться опытом. Группа подотчетных туристов уже миновала маятник и сворачивала в квартал Гаринье, а Ласель все еще сражался с бюрократизмом и идиотией. В конечном итоге ему удалось зацепиться за пункт о форс-мажорных обстоятельствах, и сейчас натравленный на них "Лагранж" жевал прецедентное право, которое позволило бы Ласелю избавиться от тяжелого хвоста. Каждый корабль стоил каких-то астрономических сумм, и Ласель совершенно не горел желанием нести за них ответственность. Квартал встретил группу фестивалем дополненной реальности, и Ласель тут же споткнулся о несуществующую преграду, а "Лагранж" предложил выкупить транспортные средства по сниженной цене. – Чтоб вы сдохли! – пробормотал Ласель. Кругом мелькали галлюцинации, облаченные в едва заметный красный контур, и приходилось внимательно следить, чтобы не отпихнуть с пути настоящих ксенамичис. "Либо приобрести в пользу компании – держателя акций", – подытожил ремплесант. Ласель инстинктивно перепрыгнул через зазмеившееся к его ногам щупальце. – Господа, не разбредайтесь! – предупредил он. – Имейте в виду, я вижу ваши метки, и сейчас кто-то под именем Сантьяго прет в сторону, хотя должен переть вперед! "Извините", – прилетел обескураженный ответ. – Извиняю, но следите за обстановкой, это проекции нового поколения, они не только на глаза рассчитаны, лучше переключитесь в служебный режим. И не спускайте глаз с унифор! Студенты и стажеры вразнобой загомонили, что они следят и бдят, Ласель махнул рукой и приглушил звуки. Смутная идея брезжила в голове, не давая покоя. Уклонившись от приветственных голографических объятий, он чуть не влетел в зловещего старца, под которым, по всему, прятался чрезвычайно довольный собой плисс, и тут его осенило. – Ну да! – вслух сказал он и показал плиссу средний палец. – Точно! И немедленно начал набирать сообщение. В витиеватых строчках текста он рассыпался в новостях и комплиментах, вещал о пользе, которую приносит индустрии, пространно рассуждал о необходимости технического оснащения концерна и наконец влепил коммерческое предложение на выкуп трех судов модели "Гарпия" по сниженной форс-мажорной стоимости. Полюбовался на написанное, решительно стер половину вступительных слов и превратил послание в лаконичные несколько строчек текста. Получателю должно было понравиться. Загнав настырные обращения портовой системы в самый угол экрана, Ласель сосредоточился на окружающем мире. Впереди обосновалась высоко поднятая трибуна, на которой иллюзия яута сражалась с иллюзией халминга. Зрители, в основном разместившиеся на скирионах, летали вокруг и улюлюкали, кому во что голосовые аппараты позволяли. Презрительно скривившись, Ласель отвел взгляд в сторону. Постановочный бой не шел ни в какое сравнение с тем, в котором Иштургай схлестнулся с ALS-объектом. От воспоминаний нервно зачесалось между лопаток, и Ласель передернул плечами. Дальше за трибуной лежал маршрут, рисующий длинный завиток, в итоге ведущий к конечной точке. Ласель на ходу потянулся и заложил руки за голову. "Шеф, вас судорога прихватила?" – немедленно поинтересовался Джорджи. "Ага, от дум о будущем туристов и некоторых стажеров, – благодушно отозвался Ласель. – Зачесть иль не зачесть практику, вот в чем вопрос". "Думайте, думайте, не споткнитесь, – заботливо пожелал Джорджи. – Мы тут очень заинтересованы в положительном результате. Правда?" "А то!" – охотно откликнулся Вивьен. Андрэ и Келли отделались чередой эмотиконов разного характера. Ласель автоматически попытался прочитать их, потерпел поражение и махнул рукой. Вокруг было слишком симпатично, чтобы мелочно злобствовать. Грасс, рассчитанный от силы на двадцать миллионов проживающих, поражал компактностью. Четыре мегатурии окружали пятую, в два раза меньше и симпатичнее, больше похожую на грацель. Или, как сказали бы в Роппонги – суперпагоду. Спуски к ней были оформлены каждый в своем стиле, и Ласель даже пожалел, что не хватит времени пройти их все. Обычно маленькие города прилагали много усилий, чтобы сделать себя привлекательными. Грассу не пришлось так уж пахать, поскольку его урбан-капсула села в хорошем месте: береговая линия, защищенная от Течения огромным заливом, длинный мыс, ставший площадкой для орбитодрома, Риф, генерирующий бесплатную энергию – все складывалось как нельзя удачнее для процветания. Может Грасс мог бы выбиться в центральный город, если бы чуть раньше него Вильнёв не бахнулся точно на место построек ранней цивилизации. В частном шелтере на реабилитации, чтоб не помереть со скуки, пока руки-ноги-брюхо заново привыкают работать, Ласель ударился в историю освоения Ораж и с тех пор запомнил множество не особо нужных для жизни вещей, которыми можно было козырнуть при случае. Например, что Вильнёв действительно был самым первым городом, и именно он произрастал из корабля-носителя, а все остальные – всего лишь урбан-капсулы. И Вильнёв действительно сидел жопой на останках чужой цивилизации, как минимум пользуясь теплопроводом, проложенным этой цивилизацией. Бесконечный океан геотермальной энергии плескался в ядре Ораж, и только Вильнёву с его масштабами и мощью было под силу начать использовать эту энергию. Ласель даже знал, что когда-то Эа были простейшими аналитическими программами типа его собственных, но развились настолько, что их признали технофор и разрешили управлять жизнями всех в городах. Отчасти поэтому он их и не любил – выскочки, повылезавшие из древних серверов, почему-то имели право управлять и приказывать, в то время как гораздо более достойные личности вроде самого куратора Обечаноффа вынуждены были этому идиотизму подчиняться. Правда, еще большим идиотизмом Ласель считал вступать в партию ненавистников искусственного разума, где состояла примерно треть его знакомых, а Декардофф похоже и вовсе финансировал часть их мероприятий. "Обечанофф, ты с ума сошел, мондье?" С шумом втянув воздух, Ласель чуть не влепился в спину идущего впереди студента: группа вышла на один из межбашенных переходов и тащилась по нему крайне медленно, потому что прозрачный пол вызывал у юмми агорафобию, совмещенную с желанием пройти абсолютно каждый метр экскурсионного маршрута, за который уплачено. Поэтому симбиотов шатало из стороны в сторону, юмми трагически вскрикивали и цеплялись за перила, стажеров, студентов и других унифор. Мтатчи и зеленому даже взялся помогать один из кокебу, приняв для этих целей юммиподобную форму. Внезапная реакция только что помянутого Декардоффа оказалась полным сюрпризом. "Почему же, босс?" – подхалимски настрочил Ласель. Люнета мигнула, и видимость перед Ласелем поплыла – скотский начальник туриндустрии Вильнёва тащил на себя связь, принудительно создавая виртуальное пространство. Поупиравшись несколько секунд, Ласель собрал остатки здравого смысла и велел ремплесантам сидеть смирно, а сам поддался окончательно. "Ласель Обечанофф, – холодно сказал полноценный аватар босса. – Что за хрень ты мне предлагаешь?" "Но шеф! Это же прекрасные исследовательские суда!" "Они принадлежат Институту Сорбонны, – неторопливо разъяснил Декардофф, словно для идиота. – С какой целью ты пытаешься толкнуть мне гостранспорт? У тебя появилась лишняя жизнь, которая жжет тебе позвонки?" – Ничего я не брал! – вслух возмутился Ласель и тут же втянул голову в плечи. По бокам экрана еще оставалось пространство для взглядов, и он зыркнул туда, пытаясь понять, не шокировал ли кого. Унифор были заняты собой, а разговоры вслух с самим собой и вовсе являлись частью культуры примерно двух третей рас, прилетавших на туристические красоты Ораж. "Я жду ответа", – напомнил виртуальный Декардофф, сложив кулаки на стол. "У меня тут форс-мажор на Акватике, – взялся уныло пояснять Ласель. – Нас оттуда выгнали прихвостни двадцать пятого Эа, помните, я вам писал, и, в общем, вдобавок наполовину закрыт воздушный транспорт, оптимизация эта кретинская, а у меня треть туристов летит в Лилледаль, часть должна попасть в Вильнёв, чтобы получить компенсацию за челнок, который свалился, ну вы понимаете, это юмми, у них всегда все сложно со страховкой, так что никак нельзя без этого, а потом я еще кое-кого продал в надежные руки, чтобы им было не обидно, и..." "Ласель. Я не просил всей твоей истории до пятого колена". "Это контекст!" Ласель сделал большие глаза, которые его женщины особенно ценили. Взгляд невинности, которая недоумевает, почему ей не дали конфету – обозвала это Матиана. "К сути", – не впечатлившись, приказал Декардофф. "Поскольку воздушного транспорта нет, на станции нам предложили эвакуироваться водным! – отрапортовал Ласель. – По прибытии в Грасс обнаружили, что транспорт не признан общим, и нам его пытаются продать!" "Кому это нам?" – скептически уточнил Декардофф. "Мне, – уступил Ласель. – Но мы же в одной индустрии. А у меня на это нет финансов. Но зато наша индустрия может приобрести три прекрасных корабля по очень выгодной цене!" "И что я буду с ними делать?" "Зафрахтуйте в Грассе, – мгновенно предложил Ласель. – Захватите немножко их рынка, кому мешал собственный транспорт в таком прекрасном курортном городе? Можно их по Луаре гонять от Вильнёва прямо сюда. Представляете, какой замечательный тур?" "И ты поведешь его первым?" – усмехнулся Декардофф. "Кто, я? Фу, нет. Ненавижу природу. Пусть достанется тем, кто этого достоин". Не удержавшись, Ласель сложил руки перед грудью лодочкой и возвел глаза к небу. Его тут же толкнули в спину, и пришлось ускорить шаг, пытаясь следовать за едва заметными метками группы почти вслепую. "В чем подвох, Ласель? Где ты собрался обмануть бедного старичка?" "Да упаси Святой Франциск! У меня фиатов столько в жизни не будет!" Декардофф широко и доброжелательно улыбнулся. С досады Ласель силком вернул себе право обзора, голограмма босса побледнела, и стало видно, что мостик почти пройден, а впереди начинается анфилада Храма Всех Религий. Центральный аркбутан украшало стилизованное изображение Эа – символ всех технопоклонников. – Это святилище мертвых? – захрустел кокебу, склонившийся сразу над двумя студентами эдаким угольно-черным деревцем. – Мы будем смотреть на усопших в состоянии покоя? – Нет-нет, это форма искусства, – заверила Цикламен. – Иллюзорные воплощения верований, собранных с половины галактики, наверное. – Движущейся галактики? – практично уточнил кокебу. – Ну-у... – Цикламен оглянулась, но Ласель сделал зверское выражение лица. – Очевидно да! – Отлично, – решил ксенамичис. – Расширяющееся собрание символов – это прекрасно. "Это было очень искренне, – сообщил Декардофф. – Повеселил". Голограмма исчезла, и Ласель открыл рот. В груди начал раскручиваться крохотный смерчик гнева, но тут яростно нанизанные одно на другое уведомления в углу экрана начали быстро закрываться, и наконец осталось одно: "Лоты 234, 235, 236 выкуплены". – Отлично, – выдохнул Ласель. – Чтоб ты ниточкой от чайного пакетика подавился. Пережив храмовое великолепие, в котором юмми традиционно попытались вежливо вынести все неприколоченное, включая драгоценный глаз богини Рейн, по стоимости эквивалентный половине Грасса, группа выбралась в торговый "колодец" – восемь ярусов башни, отведенных исключительно для приобретения различных товаров. Юмми, уязвленные административным штрафом за попытку стырить глаз в самую страховку, решили просрать как можно больше денег, чтобы успокоиться в неистовом выбивании скидок. "Не стоит трогать реликвии!" – выговаривал Ласель. "Мы думали, это рекламная имитация! – защищались клептоманы. – Раздающаяся для всех желающих!" "Расположенная за ограждением?" "Для антуража!" "Вас било электричеством!" "Мы думали, это массаж!" Сверху всего этого парил служебный цербер и тщательно фиксировал. Меж тем Ласель яростно написывал в местный административный корпус, требуя привилегий и пощады для неразумных туристов. Стажеры и студенты внимали, благоговея. За трусливое молчание Ласель в итоге и отправил их ходить вместе с ксенамичис по торговым рядам. Наотрез отказались только двое: лейтенант и Цикламен. Оба потащились следом за Ласелем, удивительно дружно причитая, как им тяжко дается подобная деятельность. – У меня от магазинных хождений спина болит, – пожаловалась Цикламен. – И у меня, – поддакивал Гарсес, – и копчик отваливается! – Не быть вам гидами и экскурсоводами, – сказал Ласель, плюхаясь на широкую скамью с тремя изгибами в неожиданных местах. – Не сдюжите. – Мы и не собирались, – осторожно возмутился Гарсес, пристраиваясь справа. Изгибы толкнули его, и он съехал к Ласелю под бок. Испуганно повозился, но оттолкнуться не смог и затих на месте. – Наша стезя – наука, – подтвердила Цикламен, точно так же съезжая слева. – Чья-то стезя носить погоны, да, лейтенант? – поддел Ласель. Гарсес негромко зарычал, но благоразумно не стал комментировать. Цикламен фыркнула, а потом неожиданно зевнула и привалилась к Ласелю вплотную. Похоже, в последний раз они позволяли себе такую роскошь, как сон, очень давно. Ласель закинул руки за голову и позволил Гарсесу сползти буквально себе в подмышку. К полудню воздух окрашивался в розовый, и тонкие углеродные каналы энергопередачи, протянувшиеся меж башен, изящными силуэтами прорезали томное марево. Прозрачные светоиндикаторы мягко сияли оранжевым там, где в их ореол попадало что-то крупнее каменной мошки, поэтому воздух постоянно переливался теплыми оттенками. "Шеф, а мы оплачиваем доставку крупногабаритных сувениров?" – вмешался в идиллию Келли. "Смотря насколько габаритных", – осторожно отозвался Ласель. "Они хотят купить фонтан", – трагически поведал стажер. И прислал картинку. Ласель резко надул щеки, чтобы не заорать благим матом от возмущения. Сооружение размером три на пять покоилось в выставочном зале и извергало потоки сухого подкрашенного воздуха, сдобренного десятком дополнительных присадок, из-за чего движение струй делалось очень похожим на воду. "Исключительно за их счет!" – наконец сориентировался он. "Вуф, так я и думал, – согласился Келли. – Будем разбираться, вуф!" Ласель проследил за метками кокебу. Окруженные студентами, они подозрительно долго тусовались на этаже, где располагались кулинарные заведения. Навскидку припомнив, что может заинтересовать пожирателей обогащенного урана, Ласель остановился на обманном тростнике, который использовали хартицаи для приготовления в прямом смысле слова бомбических салатов. Один салат – один месяц в челюстно-лицевом отделении. С консервативной терапией и уколами в пердак. "Мсье, не дайте туристам отравиться, – предупредил Ласель студентов по выделенной линии. – Ваши общие программы должны распознавать опасную для них еду". "Но не мы же должны за ними следить", – робко сказал кто-то. – Только попробуйте не следить, – вслух проворчал Ласель. Цикламен вздрогнула, Гарсес тихонько свистнул носом и начал съезжать еще ниже. Ласель скептически посмотрел на выгоревшую разлохмаченную макушку, находящуюся уже на уровне его ребер, и решил ничего не делать. Гарсес поежился во сне, совсем сполз и улегся головой на колени Ласелю, сладостно вздохнув. Оставалось подсунуть ладошки под щеку и захрапеть. – Мсье, – неожиданно вовсе не сонным голосом окликнула Цикламен. – А почему вы так не любите ксенамичис? Мысленно Ласель вздрогнул, но ремплесанты тщательно проконтролировали движения мышц, не позволив этому случиться в реальности. – С чего ты взяла, мадемуазель? – Я социокинетик, – сообщила Цикламен. – Вы не в восторге от беготни с кучей разных рас. Так зачем вы это делаете? Ласелю захотелось треснуть особо одаренное молодое поколение поперек хребта. – Деточка, – сказал он самым гадким покровительственным тоном, – я же калькугаль. Если я и не люблю их в глубоком гуманистическом смысле, а лишь в том, в котором наш лейтенант их полюбил... – он дрыгнул ногой, но Гарсес только всхрапнул, или умело притворился, – то это никак не мешает мне заводить с ними деловые отношения. – И давно вы в этих отношениях? – нахально поинтересовалась "деточка". – Дольше, чем ты живешь, – буркнул Ласель. – Ужас, какой вы старый, – посетовала Цикламен, устраиваясь поудобнее. – А с виду лет пять, не больше. Ласель уставился вверх, решив полностью игнорировать беседы на неудобные темы. Но зато теперь он мог сделать пометку во внутреннем справочнике правил: никогда не связываться с социокинетиками, даже начинающими. Даже непрофильными, судя по тому, что вместо врачевания душевных травм эта девица отправилась на раскопки. Именно пять лет назад Ласелю было категорически начхать на всех ксенамичис, пока они не пытаются ему мешать. Тогда его гораздо больше интересовали минус-ярусы, а водился он исключительно со своими людьми, а еще с нужными, ну и иногда с опасными. Пялиться в небо глаза уставали, поэтому Ласель закрыл их, и под веками в брезжащей тьме потянулись коридоры, оплетенные паутиной коммуникаций, подпираемые контрфорсами старинных генераторов и иногда сливающиеся с нечеловеческой архитектурой. Вильнёв успешно паразитировал на ранее созданном, настолько удачно встроив себя в это или это в себя – что уже было не разобрать, где чьих рук дело. В носу появился влажный запах дез-присадок, которыми пропитывали фильтры, даже защекотало ноздри, точно туда были вставлены трубочки, подающие те самые дез-присадки. Мало ли какая наноплесень, помноженная на древнюю химию, может тут водиться. ...Коридоры тянулись и тянулись, выпуская отростки ответвлений, но Бизарр уверенно топал впереди, то и дело помахивая перед собой ладонью – сгонял с экрана лишнее, по всему. Связи тут не было, даже локалка не поднималась, поэтому заглянуть в чужой экран не получалось. Можно было и на своем гипномультик запустить, но пришли они сюда не за этим, и Ласель крепко сжимал в ладонях фузиллер. Впрочем, пока рано: было настолько чисто, словно все странное отсюда давно вынесли. Однако никто не вякал, потому что если Бизарр сказал, что добыча будет – значит, она будет. Лидер многословностью не отличался, пояснил только, что шариться придется по заброшенным складам, и должны они достать оттуда кой-какой привет старым недобрым временам. Подобных приветов их команда повидала немало, и далеко не все из них смирно лежали на местах. Поэтому когда Бизарр свернул и сразу же остановился, а по стенам зашуршало вкрадчивое эхо, напряглись все разом. Бизарр поднял руку, сжал пальцы в кулак, покачал им, и команда рассыпалась по точкам. Ласель и Шанте привычно заняли места по бокам прохода. Лоуп, Дюк и Вега выстроились за командиром, развернувшись спинами друг к другу. Люнеты почернели, отсекая для них лишнее и перехватывая контроль над мозгами, не умеющими водить хозяев боком или спиной вперед. "Двинули", – скомандовал Бизарр. Группа исчезла в коридоре. "Эй, Ласси, ты вообще слыхал, че мы копаем-то?" "Неа". "Совсем не интересно было?" – удивился Шанти. "Да ну. Всякого хлама от старых хозяев тут полно, серьезно, задолбало. Все равно оно толком не работает, визжит только". Словно подтверждая его слова, из глубины коридора раздался резкий шипяще-визгливый звук. Ласель сжал приклад чуть сильнее, но следов энерговспышек не последовало, и на люнете ничего не изменилось. Ромбик из четырех меток лишь чуть-чуть замедлился, а потом плавно продвинулся в помещение, обозначенное на карте скупой штриховкой. "Черт!" Взгляд сам собой резко метнулся в сторону. На мгновение мышцы напряглись, но тут же расслабились. Усиления чуть слышно недовольно скрипнули. Из служебного люка в противоположной стене вывалился многоногий мусорщик и пристально на них уставился. "Феросова штука", – определил Ласель. "Да уж вряд ли от мсье Эа! Тьфу, гад, напугал". Феросов механизм, лишенный опознавательных знаков, близоруко пялился белыми выпуклостями эхо-радаров, а потом осторожно двинулся в сторону, предупредительно выставив перед собой клешни и щетки. – Иди отсюда, – шуганул его напарник и даже дрыгнул ногой. Зверюга быстро засеменила по коридору, все еще задрав клешни, точно готовилась прикрываться в случае чего. Звук в глубинах коридора повторился. Маркеры на люнете меж тем рассыпались и двинулись к стенам. "Командир, что там?" – не выдержал Ласель. Иконка открытого канала подрагивала в активном состоянии, но ответа не приходило. Метки неторопливо двигались вдоль стен, пожалуй даже очень медленно. Иногда замирали, а потом крошечным рывком перемещались дальше. Словно команда решила обойти все помещение. "Нашли что-то, – уверенно сказал Шанте. – Глянь как ковыряются, ух щас и отгрузят на пару тонн". "Почему именно тонн? – рассеяно спросил Ласель, не отрывая пристального взгляда от этих движений. Они что-то нестерпимо напоминали. – Может там мелочь какая". "Может и мелочь, – мирно согласился Шанте. – Лишь бы не пустышки. Ух, сколько тащат". Ласель вздрогнул. Он наконец понял, что ему напоминало это движение меток: рывки, паузы, движение, снова рывки. Как будто их тащат. "Бизарр, ответь, – потребовал он. – Срочно ответь, мне не нравится ваша телеметрия, Бизарр, прием". "Ты чего? – изумленно спросил Шанте, но краем глаза Ласель уже увидел, как он напрягается. – В смысле не нравится?" "Бизарр, ответь срочно. Пять секунд и мы выходим, – Ласель поднял ладонь и сжал в кулак. – Шан, они движутся неправильно. Смотри". Одна из меток, обозначающая Лоупа, развернулась и быстро одним плавным движением проследовала к центру. Звук, похожий на далекий вопль, повторился. "Пять прошло, выходим", – отозвался Шанте. Челюсть у него сделалась жесткой, глаза сузились. Оба резко развернулись к проходу. Темнота, размазанная люнетой до серой штриховки, встретила их полным отсутствием движения. Но тянуло из нее отчетливой сыростью, куда сильнее, чем когда они только подошли. Над глазами что-то щелкнуло, Ласель дернулся, программа тут же определила, что случилось – на защитный козырек упала капля. "Органическое происхождение, неопределимо, – быстро выдала люнета. – Состав..." По экрану посыпались горохом формулы, и Ласель очень медленно поднял голову. – Ше-еф! Бравурный вопль заставил Ласеля не только распахнуть глаза, но и изрядно дернуться. – Свинство! – громко обозначил свое мнение Джорджи, обнаружившийся в полуметре от шефских коленок. – Стоит только отойти за угол, как вы уже изменяете нам с какими-то посторонними курсистами! Посторонние курсисты, шарахнувшиеся от Ласеля в разные стороны, осоловело хлопали глазами. Форма стажера обличительно пламенела багрянцем. – Джорджи, придурок, – выдохнул Ласель, успокаивая заколотившееся сердце. – Какие курсисты, ты чего мелешь? – Вот эти вот, – ревниво сказал Джорджи, сразу двумя пальцами указывая на студентов. – Тьфу, что вы в них нашли, кроме загара! – Стажер, не пытайся заставить меня оправдываться! – возмутился Ласель. – Никакого почтения к старшим по званию. – Эй, что за инсинуации! – наконец пришел в себя Гарсес. – А мы не в армии, – обнаглевшим тоном сказал Джорджи. – Вот сейчас я набью конкурентам морды... – Это кто тут кому чего набьет? – грозно поинтересовалась Цикламен, вставая с места и вытягиваясь во весь акселератский рост. – Сидите спокойно, дорогой шеф, сейчас я защищу вашу честь, – пообещал Джорджи. – Выпорю! – вскричал Ласель и тоже начал подниматься. Жопа то и дело проваливалась обратно в удобную ямку, поэтому резво встать не получилось. В голове глухо стонало от давно позабытого страха, и он изо всех сил постарался сосредоточиться на городе, шуме, свете и нахальных молодых людях. – Вы же его отсидели! – тоже вскричал Джорджи. – Охренеть можно, чуть шефа не задавили, притворяясь спящими! Вид у него сделался как у яута, готового отрубать головы тем, у кого нет лицензии великих матриархов, заверенной тремя диппечатями, разрешающей охотиться на заповедных территориях. Не более одного мертвого трофея в неделю, допустимые три отлова с последующим высвобождением – тоже в неделю. Гарсес смущенно растирал щеку, на которой отпечатались складки чужих штанов. Цикламен презрительно хмыкнула и сложила руки на груди. Наконец-то победивший сиденье и послесонный ступор Ласель выпрямился. Но не преуспел. Молодняк по-прежнему возвышался над ним, больно топчась по нежному инструкторскому самолюбию. – Я так понимаю, все покупки сделаны? – осведомился он. – Ну так, – Джорджи оглянулся, и Ласелю пришлось с содроганием признать, что очередной грузовой модуль – это не галлюцинация, а реальность, данная в ощущениях. Еще немного гудящая и подмигивающая значками транспортировки. – И это только первый пул! – Надо было заказывать контейнер, – обреченно сказал Ласель. – Контейнер относится к воздушным доставкам, – занудно напомнил Джорджи, все еще бросая пламенные взгляды на представителей вражеской партии. – А они сейчас затруднены. – Идут! – хлопнула в ладоши Цикламен. – Вон они! Ласелю пришлось подниматься на цыпочки, чтобы убедиться – на обзорную площадку действительно выходила группа. Сверху на лифтах спускались еще посетители, и в ближайшее время площадке грозило стать очень перенаселенной. Перед одной группой махал значком высокий тощий человек в винтажной люнете, напоминающей две отдельных линзы с перемычкой. Лифт остановился, двери распахнулись, и вперед прочих на площадку выскочил узнаваемый силуэт. Одним махом покрыв тридцать метров, силуэт влетел на невысокие перильца. – Ай! – завопил лейтенант. Ласель с хрустом дернул головой, рука сама собой метнулась к поясу, а мгновением позже во вскинутый край мантии мьелби вонзились сразу три гарпуна. Один принадлежал Ласелю, второй – Джорджи, а третий протянулся от винтажного экскурсовода. – Вы ж его убили, – страшным шепотом сказала Цикламен. – Унифор Гаунтассий! – заревел винтажный экскурсовод. – Как не стыдно! – Вот это бас! – восхитился Джорджи, дезактивируя свой гарпун. Лепестки сомкнулись, страшное оружие выпало из тела мьелби и со свистом заскользило по гладким плиткам. – Этих убьешь, – печально сказал Ласель. – Был у меня один такой, ничего его не брало.