Ева за семью печатями

– Надеюсь, ваш шоппинг прошел успешно, – Ласель водрузил себя на низкие перила и вещал с них, иногда взмахивая руками для равновесия. – И нам с вами осталось спуститься по этим прекрасным террасам, чтобы оказаться в конечной точке нашего путешествия! Кстати, где же сувениры? – Мы таки отправили их доставкой, – счастливо сказал голубой юмми, блаженно складывая руки на животе и поглаживая верхнюю кромку симбиота. – Ах, как приятно, когда можно таки овеществить результаты поездки! "И таки это стоило больших денег!" – на пальцах показал Андрэ. Татуировки тоже словно попытались сложиться в символ фиатов, и Ласель на секунду закрыл один глаз. – Ву-уф, – многозначительно закатил глаза Келли. – Это, несомненно, был прекрасный вклад в экономику Грасса, – благородно согласился Ласель. – Студенты, никого из своих не потеряли? – А вы что, нас не считали? – возмутился алмазновеснушчатый с непроизносимым именем. – Я никого не контролирую, я только предупреждаю, – благожелательно разъяснил Ласель, убирая с лица волосы, кидаемые туда ветром. Перила под подошвами легонько раскачивались. – Например, что надо оставаться на площадке и вести себя хорошо, ведь за забором беспредел и насилие. Детям и женщинам туда нельзя. – Что вы имеете против женщин? – немедленно возмутилась Цикламен. – Ничего! – оскорбился Ласель. – Всё, – одновременно с ним выдал Джорджи. – Недавно шеф совершил каминг-аут. – Э-э! – Признался нам, что врал, – с удовольствием раскрыл карты Джорджи. – Что на самом деле любит не женщин, а макароны. Цикламен заморгала, потом фыркнула, захрюкал Гарсес, а следом смех покатился по всей людской части группы. Даже кокебу громко защелкали, видимо, подхватив приятные звуки и интерпретировав их по-своему. – Ладно-ладно, – сказал Ласель и погрозил Джорджи кулаком. – Ну что, друзья, вперед? И махнул вниз. – Караул! – испугались сверху басом. Ласель выпрямился, отряхнулся и поднял строгий взгляд наверх. Вся группа в едином порыве навалилась на ограду, и только стажеры остались где-то на заднем плане, сохраняя возмутительное спокойствие. – Это же каскады, – укоризненно напомнил Ласель. – Зачем так нервничать? Прошу за мной! – Таки вперед! – сам себе приказал Мтатчи и полез через препятствие. – Ой! Ай! помогите! – Навались! – скомандовали из-за его спины. – А-а! Панически замахав руками, юмми брякнулся на ярус к Ласелю. – Отважно, – похвалил Ласель. – Героически. "Какой позор, – проскулил Келли. – Смотреть не могу. Не пикарр обдрищет, так забором придавит!" Секунду на канале царила гробовая тишина, а потом сверху полился задыхающийся хохот, изо всех сил конвертируемый в кашель и хрюканье. Самому Ласелю пришлось прикусить обе щеки. Сверху как раз переваливался розовый юмми, и его симбиот отчаянно махал ножками, пока оба наконец не повторили путь Мтатчи, сверзившись на мягкую фиолетовую подушку минеральной песчанки. Метрах в пяти над головами посетителей площадки реяли пчелышки и с любопытством целились в происходящее хромографами. Кокебу отрастил набор тонких суставчатых ножек и отчаянно перебрал ими в воздухе. "Можно я его стукну? – задумчиво поинтересовался Келли. – Вдруг он от этого, не знаю, вуф, станет фиолетовым?" Кокебу преодолел собственный центр тяжести и грохнулся. – Друзья, мы с вами уже на полпути к цели, – подбодрил Ласель, затемняя люнету от яркого солнца. – Как только последний из вас шмякнется на эту чудесную тропинку, мы сможем идти дальше. Студенты, воодушевленные возможностью лазить через заборы, посыпались, как частицы в ускорителе. Вдалеке справа истошно голосил мьелби, обнаруживший, что пытался совершить самоубийство в месте, для этого не подходящем. Последними через ограды перепрыгнули стажеры, продемонстрировав при этом ловкость и подготовленность, и под одобрительным взглядом Ласеля порысили вперед, покрикивая на туристов. Униформа их сияла ярко-желтыми вставками. Ласель приставил ладонь ко лбу и всмотрелся вниз сквозь люнету. Экран отсек гипнотическое мерцание гиперкуба и превратил его из волшебной драгоценности во фрактальное скопище линий. Раз в несколько секунд по рейлам прокатывалась вспышка, и очередная буллета выстреливала в пространство, заставляя L-линии мерцать в синем спектре. Каждое такое мерцание означало, что на предохранители сбрасывается перегрузка, способная размазать пассажиров буллет, если применить ее к ним по-настоящему. Почуяв мысли Ласеля, "Миледи" принялась выводить на экран информацию: стартовые восемь жэ, разгон до номинальной скорости за три четверти секунды, сброс перегрузки в двадцать жэ, полный разгон и сброс сорока жэ. Меж тем туристы вытянулись в цепочку, и пришлось догонять их, чтобы традиционно замкнуть группу. Последним шел кокебу, выбирающий себе внешность между формами куба и кустистых минеральных выростов по правую руку от тропки. – Берите голубой цвет, – посоветовал ему Ласель. – Так вы будете выгодно смотреться на общем фоне и вон те унифор, – он ткнул пальцем вниз, – будут вас снимать. Не до конца сформировавшаяся крона куста повернулась в нужном направлении, по черным листьям пробежал зрительный блик, а затем кокебу согласно захрустел и начал постепенно выцветать. – С искрой, – добавил Ласель. – Обязательно с искрой, как только мы войдем в тень. По нервной решетке кокебу стрельнула быстрая вспышка. – Но не сейчас, – внес еще одну ценную корректировку Ласель. Теперь крона, продолжавшая шириться на глазах, повернулась к нему. – Вы видите мои церебросигналы? – осведомился кокебу. Ласель мысленно отвесил себе пинка. Кокебу продолжал на него пялиться. – Медицина творит чудеса, – бодро соврал Ласель. – Сомнительно, – не отступился кокебу. – Насколько известно, ваш вид способен механизироваться, но в вас нет ничего подобного. Вы цельнолитой орга... м-меха... вы цельнолитая конструкция, – наконец закончил он. – А это экспериментальные правки в геноме, – выкрутился Ласель, уже совсем не радуясь, что решил завести такой разговор. – Ну вы знаете, когда тестируются какие-то открытия... – Ах-х, – согласился кокебу. – Да, теперь понимается, спасибо! Зрительный блик вернулся на другую половину кроны, и кокебу начал сосредоточенно оглядывать окрестности. Ласель выдохнул сквозь зубы. Количество сущностей, обзывавших его странными словами, за последнее время неуклонно росло. По возвращении на Перигор надо было наведаться к Сайерону и запросить у него побольше феромонов. Чтобы больше не обзывали служебным компонентом или конструкцией. – ...господин Санн, этот тленный опять удирает! – Унифор Гаунтассий! Ласель втянул голову в плечи. Кокебу метнул зрительный блик и взволнованно захрустел. – Давайте бросим его в пропасть! – предложили оттуда же из-за спины характерным картавым говором пикарр. "Стажеры, ускорьтесь, – скомандовал Ласель. – За нами идет орда с мьелби в составе, и я не хочу, чтобы он попытался разбиться об меня в прыжке. Смотрите, чтобы стажер Дежнефф не запутался в порфире". "В плаще! Не запутаюсь!" – Унифор, обратите внимание на спуск! – бодро вскричали спереди. – Сейчас мы с вами по нему сойдем, берегите двигательные органы! Перепрыгивая с яруса на ярус, группа довольно бодро продвигалась, укладываясь в намеченные Ласелем сроки. Если включить люнету в режим архитектурного отслеживания, то наверняка можно было рассмотреть все многослойные коммуникации и индустриальные решения, скрывающиеся под пасторалями, но Ласель предпочитал наслаждаться красивой иллюзией. И мечтать о моменте, когда они окажутся в зале отправления буллет, и там-то он обязательно заправится чем-нибудь горячим из вендинговых автоматов. Финальная широкая тропа, на которую выходили в конечном итоге все тропинки, мостики и желобки, раскинулась аркой прозрачного силомита над рекой энергоносителя. Беззвучные фонтанчики ударяли в материал и расползались по нему ветвистыми зелеными молниями. Сонм туристов топтался на месте, издавая разнообразные восхищенные звуки. Тропа выкатывалась на площадь, а над нею реяли летающие ксенамичис для которых здоровенный кусок этой площади оградили, подарив возможность беспрепятственно пялиться сквозь прозрачные материалы. – Хотя бы маленький кусочек, – завистливо-мечтательно сказал Мтатчи, топая ножкой симбиота по идеально гладкому материалу. – Хотя бы крошечку! – Если вы там крошечку отковыряете, то мы все вместе туда и рухнем, – зловеще пообещал Ласель. – Не может быть, – обиделся юмми. – Вы таки пугаете, лишая меня счастья обладать сувениром! – Нисколько,– Ласель подхватил его под руку, игнорируя тут же высунувшийся язык симбиота, пощупавший его за штанину. – Представьте себе единый монокристалл с решеткой молекулярных связей плотностью... ну где-то десять квадропикселей. Представили? Юмми попыхтел, видимо, ожидая перевода, а потом кивнул. – А теперь представьте, что один из этих пикселей вы пытаетесь выдернуть. Представили? Юмми запыхтел еще громче, но не ответил, а симбиот обижено крякнул. – Вот видите, как у нас с вами здорово с фантазией, – нежно сказал Ласель, направляя собеседника по выверенному маршруту между двумя почетными эскортами с капатамами. – Мы же с вами совсем не хотим провалиться в энергоноситель температурой четыре тысячи градусов? – Таки не хотим, – нервно выдохнул юмми и пошел разводами. При этом кожа его излучала тепло. – Но хотя бы маленький сувенирный кусочек! Ласель вздохнул. Клептоманская душа юмми исправлению не поддавалась. – В конце площади, – сказал он, – есть отличный сувенирный стенд. Полагаю, там найдется что-то удовлетворяющее ваши вкусы. – Ах! Таки скорее туда! – вздыбил гребешок юмми. – Быстрее двигаемся! Ноги за ногами! И сам попер вперед, вынуждая Ласеля перебирать всего лишь двумя ногами. Впереди, поражая воображение, струился гиперкуб L-линий. В глубине души Ласель был уверен, что без поддержки люнеты такой мега-артефакт скорее всего крайне хреново действовал бы на психику. Мерцающие линии, нарушающие привычные геометрические законы, обрисовывали в воздухе сооружение странной формы. В прессе это архитектурное направление гордо именовалось импоссибилизмом, и в целом гиперкуб включал в себя полдесятка невозможных фигур – от эшеровского куба до трехногих бливетов. Голограммы ромбической мозаики, то проваливающиеся под взглядом, то вновь обретающие объем, окончательно сводили с ума. Поэтому Ласель вовсю пользовался фильтрами люнеты. Под ними гиперкуб больше напоминал то, чем был на самом деле – транспортный узел невероятной емкости. Расписание, высвеченное люнетой на боковой развертке, сменялось каждые две секунды, демонстрируя отправление буллет. – Сувениры, – неуверенно сказал юмми, останавливаясь. – О... как странно... Ласель с интересом покосился на него. Огромные окуляристы юмми широко распахнулись, и мозаика отражалась в них своей трудноописуемой сущностью. – Не тошнит? – заботливо осведомился Ласель. – Н-нет, – почти крякнул юмми. – Это... похоже, что здесь выходы в дельтирование? Ласель бросил взгляд в сторону. Люнета показала крошечную выписку из "Научного вестника" с заголовком, в котором Ласель смог понять ровно два слова "восприятие пространства", и более ни одного термина. – Не уверен, что понимаю, о чем речь, – честно признался он. – Но это иллюзия. Специальный вид искусства. А что вы там видите? Юмми тряхнул головой, и его гребешок с треском разложился по спине. – Тоже иллюзию, – ответил он. – Таки давайте сосредоточимся на сувенирах. "Шеф, вы там сквозь стекло не провалились на горе визирской бабушке?" – заботливо поинтересовался Андрэ. "Тьфу на тебя!" "Главное, не плюйте через головы, – насмешливо посоветовал стажер. – Тут колония магвель, смотрите, чтобы донором генных материалов не стать". "За что мне достались такие язвы, – печально осведомился Ласель, покорно волочась за юмми, рвущимся к стенду. – Я всегда хотел иметь вежливых учеников и..." "Иметь? – встрепенулся Джорджи. – Нас наконец-то будут иметь?!" "Простите, я все пропустил! Кого мы должны иметь?" – всполошился Вивьен. "В порядке очереди, пожалуйста, – немедленно настрочил Андрэ. – Я первым завел этот скользкий разговор. Меня благословили сами Экзиции, я слышал их вдохновляющие голоса, читающие второй стих из третьего предания". "Немым право голоса не давали, – мгновенно отбил подачу Джорджи. – К тому же у меня абонемент. Не помню в связи с чем, но помню, что я его приобретал". "На что? – возмутился Андрэ. – Какой такой абонемент?" Юмми практически влетел в стенд и с горловым стоном схватился за ручки смотровых стекол. "На харрасмент", – твердо ответил Джорджи. – Сколько свидетельств химической мощи, – прокрякал юмми, опять поднимая гребешок дыбом. – Ах, таки какой соблазн! – Не стесняйтесь, – мужественно подбодрил Ласель. На экране люнеты меж тем уже успели задорно посраться за право ходить налево. Еще через три секунды в дискуссии заинтересовались, почему молчит Келли, и не значит ли это, что он уже прокрался под покровом гиперкуба в штаны к любимому шефу. "Я ем!" – возмутился Келли. "Подножный корм?" "Ножку юмми?" Варианты посыпались как из ведра, и обиженный в самые уши Келли принялся обстоятельно обгавкивать соперников. Ласель орлиным взором следил за метками студентов, умудрившихся вместе с кокебу залезть на второй этаж гиперкуба, где люнета определила выставку все тех же невозможных фигур. "Лейтенант, как себя чувствуют наши полиморфные друзья?" "Прекрасно, – честно ответил Гарсес. – Кажется, кто-то из них получил очень сильные эмоции, если вы понимаете, о чем я". "Эмоции померить дозиметром и подтереть, – распорядился Ласель. – Передай коллегам, чтобы в туалет водить гостей не вздумали. А то вся ваша шайка погонами обзаведется". "Что за намеки!" – оскорбился Гарсес. "И заметь, мадам Лусиэнтес тебя почти не ругала. Будь мне благодарен, лей-те-нант". "Пф-ф!" Ласель победоносно ухмыльнулся и перевел внимание на юмми. Молодняк всегда был такой: громко вопил, ершился и пыжился, но стоило несколько раз одернуть, и все виновато поджимали хвосты и начинали поскуливать. Особенно хорошо это удавалось с Келли, чьи уши были словно созданы для того, чтобы за них удобно было дергать в воспитательных целях. – Унифор, не увлекайтесь, – предупредил Ласель, видя, что юмми уже собирает оптовый заказ на сорок штук гладких линз. – Вы же долго собираетесь путешествовать? – Пожалуй, немало, – согласился юмми. – Но у нас есть замечательный челнок! – Не забывайте о таможенных гейтах, – самым сердечным тоном посоветовал Ласель. – Представляете, сколько вам декларировать? Юмми застыл с вытянутой управляющей рукой. Стенд вопросительно подмигивал огоньком согласия на оплату. – Пошлины, – почти прошептал юмми. – Таки большие? – Н-ну... Я никогда не пытался вывезти с планеты четыре контейнера сувениров, честное слово. Юмми ткнул пальцем в пятачок бесконтактной оплаты. – Мы попросим скидку, – самоотверженно сказал он. – Помогите мне все собрать, прошу! Стенд начал методично вываливать в пасть раздатчика сувениры, запакованные в еще теплую термопленку с символикой Грасса – гиперкубом в окружении башен и с линией морского побережья градиентном на фоне. На экране мигнуло сообщение, перекрывая привычный поток данных, и Ласель машинально открыл канал. "Ласель Обечанофф! – грозно сказала самая прекрасная женщина в мире. – Где мои студенты?" – Роуз, дорогая! – Ласель чуть не промахнулся очередным сувениром мимо фирменной эко-сумки с коралловым принтом. – Как же я невероятно рад тебя слышать! Вот и унифор Латанти передает тебе пламенный привет! – Кому я передаю привет? – с интересом уточнил юмми. – Мадам Лусиэнтес со станции "Димлайн", – вполголоса объяснил Ласель. – Таки да! Конечно же, привет и благодарность за чудесно проведенное время! – Дорогая, мы оба рады тебя слышать, – снова обратился Ласель к маячащему перед носом туманному образу Роуз. – Как ваши дела? Надеюсь, Эрнандеса смыло? "Ласель, помолчи! Я повторяю, где мои студенты?" Ласель прекратил паковку и вздернул бровь. – В смысле где? Со мной, конечно же. Под моим чутким руководством вот-вот отбудут в Сорбонну. "В какую Сорбонну? – страшным шепотом спросила Роуз. – Они должны были высадиться в Буживале два гребаных часа назад!" – В смысле в Буживале? – Ласель ногой остановил катящийся сувенир, и юмми признательно закудахтал. – С чего? "С того, что у них на руках были билеты!" – Не было никаких билетов, – уверенно возразил Ласель. – Они вообще понятия не имели, что бывает такая штука как билеты, представляешь? "Ласель. У них. Были. Билеты". – Я готов! – объявил юмми, затаскивая сумку на круп. Симбиот недовольно закрякал и оскалился, но юмми хлопнул его по боку, и членистоногая часть двойственного союза угомонилась. – Послушай, я не знаю, – уже с раздражением сказал Ласель. – То у нас полеты отменяют, то с меня пытаются спросить за суда, между прочим, числящиеся на балансе вашего ведомства, то какие-то пропавшие билеты. Я что, идиот, зачем-то брать билеты в Сорбонну на такую ораву? Не было у них ничего! "Не понимаю, – озадаченно сказала Роуз, сделав вид, что не слышала о судах. – То есть они тебе не врали?" Ласель закатил глаза и чиркнул по горлу, одновременно другой рукой указывая юмми направление. До посадки кокебу оставалось двадцать минут, и он не хотел опоздать на торжественную церемонию прощания. Роуз продолжала маячить на экране, и ее изображение задумчиво потирало мочку уха, а потом взялось накручивать локоны на палец. С виду казалось, будто она не знает что делать, но на самом деле, и Ласель прекрасно это знал, сейчас мадам Лусиэнтес в бешеном темпе перекапывала всю возможную информацию по рейсам и покупке билетов. Гейзер, накрытый куполом, выбросил струю светящегося салатового газа, и юмми с восторженным вздохом сделал один-единственный снимок. Кажется, наступало пресыщение. "Черт знает что, – наконец определилась Роуз. – Ладно, Сорбонна так Сорбонна, там разберемся. Убедись, что они сели! Если они испарятся посреди маршрута, я этого не переживу!" – Я тоже не переживу, если не запихаю их по местам, – проворчал Ласель. – Кто бы знал, как трудно управляться с таким количеством балбесов. "Не ври, – безжалостно сказала Роуз. – Ты наверняка посадил их на поводок и сбагрил им туристов, а сам прохлаждался и попивал коктейли". – Никаких коктейлей! – чистосердечно вскричал Ласель. Юмми, заинтересованно смотревший на витрину, шарахнулся. – Это не вам, – помахал ему Ласель, – если хотите, приобретите что-нибудь, но через пятнадцать минут нам нужно быть двумя этажами выше и еще найти платформу. – Нет-нет, на ярусах было вполне разнообразно, – встрепенулся юмми, – давайте же ускоримся, не хотелось бы пропустить рейс. "Какой рейс вы там боитесь пропустить?" – грозно поинтересовалась Роуз. – Будем на месте точно по расписанию, – уже для обоих сказал Ласель. – Унифор, прошу, вот на этот эскалатор. – А он выдержит? – с сомнением протянул юмми. Симбиот скептически закрякал. – Выдержит, – отмахнулся Ласель. – Это же гиперкуб. Мнимая лестница струилась в пространстве, притворяясь собственной светографической копией. Юмми неуверенно просеменил к ней, остановился, и тут мимо пронеслась стайка энергично завывающих воинственные мантры чхи-пай. Коротышки попрыгали на ступеньки, и их легко понесло наверх. – Вот так, – Ласель улыбнулся. – Не стесняйтесь. Юмми пошел разводами и торопливо поцокотал к лестнице. Еще секунду помедлил – и отважно бросился на ступеньку. – Надеюсь, моя страховка это выдержи-ит! Ласель вспрыгнул следом. Юмми хватался за перила и нервно балансировал, помогая себе задними и передними ножками. – Все будет прекрасно, дорогая, – уверил Ласель женщину своей мечты. – Кстати, как я понимаю, вы еще не отбыли? – С минуты на минуту, – вздохнула Роуз, – к нам ползет платформа. – О-о, – сочувствующе протянул Ласель. – Вот именно. Что ж, оставляю тебе своих засранцев, береги их! – Не переживай, у тебя будет еще масса шансов покарать их удаленно, – осклабился Ласель. Роуз улыбнулась и исчезла. – Вот так всегда, – грустно поведал Ласель нервно поеживающейся спине. – Прекрасная женщина звонит, и ты надеешься, что сейчас она сделает тебе романтическое предложение, а она спрашивает, где ее двенадцать детей. – О, ну это не страшно, – заверил юмми. – Таки страшно, когда спрашивают, где двадцать потомков, которых необходимо сводить в экзотарий. А у тебя их таки двадцать два! – Пожалуй, – искренне содрогнулся Ласель. К моменту выхода на платформу стажеры успели в трех томах обсудить, как именно шеф опоздает на отправку буллеты, и что по этому поводу скажут туристы. Ласель поцокал языком и посетовал, что в каскадных парках не было ни одного костра, на котором хорошо было бы стажеров воспитательно зажарить. – Унифор! Мы искренне надеемся, что ваше путешествие, хоть и не совсем запланированное, было приятным, – он прижал руку к груди. – Мы будем благодарны за отзывы в медийных сетях, сопровожденные соответствующими хэштегами... Вивьен тут же вывалил в локалку тургруппы набор соответствующих хэштегов. – Пожалуйста, рекомендуйте нас, если вам понравилось, и не забудьте проставить оценку в отзывах, – вдохновенно сказал Ласель. – А сейчас, может быть, вы готовы сказать, что нам в нашей маленькой, но гордой частной компании стоило бы улучшить? – Что вы, что вы, – хруст кокебу пролился над платформой, как треск падающей минеральной сваи. – Все было прекрасно! – Хотя и очень статично, – добавил один из них, сохранявший форму гиперкуба. При взгляде на него между полушариями начинало чесаться. Юмми тоже с беспокойством отводили взгляды, а вот пчелышки, неизменно обнаружившиеся и здесь, явно заинтересованно присматривались. – Это и есть новый неизведанный мир, – расшаркался Ласель. – В котором столь чуждые вам физические понятия, но, смею надеяться, приятнейшее времяпрепровождение в хорошей компании. – Определенно, – хрустнул кокебу, выбравший форму человека, но с непомерно огромными закрученными рогами. – В хорошей компании. – Лейтенант, идите прощаться с вашим сердечным другом, – немедленно скомандовал Ласель. – Зачем вы стыдливо прячетесь за спинами товарищей? Меж товарищей пронеслось беззлобное хихиканье, и красный, как раскаленное железо, Гарсес вылез из толпы. Кокебу склонил голову и прохрустел что-то непереводимое, но очень приятное для нервной системы. Мягкий шелестящий звук словно почесал вдоль позвоночника. Ласель сладострастно передернулся. Симбиоты закрякали, а Гарсес, печатая шаг, проследовал к кокебу и остановился, растерянно спрятав руки за спину. – Что ж, друзья, – оптимистично сказал Ласель. – А мы с вами давайте пройдем к платформе восемь, потому что... заткните уши! Он хлопнул в ладони. Юмми растерянно завертели головами, а вся людская часть группы с похвальным рвением исполнила указание. Ласель тоже не стал им пренебрегать. За краем платформы взвилось лиловое марево, секундой позже раздался сухой треск, а затем хлопнуло, будто кто-то откупорил гигантскую бутыль шампанского. Юмми дружно схватились за головы и присели на брюшки. Оба багажных модуля юмми бахнулись на платформу, а сверху на них посыпались пчелышки, явно не ожидавшие такого. Среди остальных пассажиров поднялся галдеж и привычный световой хаос запечатлевающих приборов. Буллета в своей великолепной сияющей мощи возвышалась над отбывающими. В прямом смысле возникнув из ниоткуда, переброшенная портатором L-линии, она исторгала пар, и капли влаги испарялись с сияющих боков. – А вот и ваш рейс, унифор кокебу! – объявил Ласель. – Эй, эй! Минуточку! – Бжиу! Упавший на меньший контейнер чичкана отчаянно барахтался. Его товарищи уже взлетели, а у этого не получалось. Короткие лапки яростно заскребли по твердой поверхности, крылышки вздребезднули, и моторчик загрохотал. Контейнер медленно, тяжеловесно шевельнулся и заскрипел. – Куда вы тащите нашу собственность? – возмутился Ласель. – Таки что такое? – всполошился зеленый юмми. Моторчик стих, контейнер угомонился. Остальные чичкана тревожно кружили сверху. – Извините, – стыдливо прогудел пчелышек. – Я пытаюсь взлететь... – Вместе с контейнером? – Это наши сувениры, оставьте их! – возмутился Мтатчи. Басовитое гудение сделалось неровным и взволнованным. Ласель протянул руку. Чичкана повозил лапками по крышке контейнера, а потом засеменил, то и дело проскальзывая и буксуя брюшком. Добравшись до спасительной руки, он всполз на нее, Ласель поднял комок меха и амбиций, и чичкана радостно зажужжал. Взлетел и закружился, разбрасывая хризолитовую пыльцу. – Осторожней! – хором закричали Мтатчи и зеленый. Зеленый еще и кинулся прикрывать грудью драгоценный контейнер. Кокебу, склонившись к Гарсесу так, что его рога полностью загородили голову студента, что-то вещал, и вероятно очень интересное, судя по тому как студент начал перетаптываться. На платформе закрутилась посадочная суета. Оповестив всю округу о своей победе бравурным "Бзжж!", чичкана плюхнулся на осветительную рампу и затаился там, подобрав лапки. – Браво, браво! – запели остальные пчелышки и ринулись туда же. Рампа мигом превратилась в пушистый шевелящийся полог. – Унифор, вперед, – скомандовал Ласель. – Ваш сектор – следующий! Рогатый выпрямился и оглянулся. Все кокебу одновременно встряхнулись, и их формы потекли, превращая разнообразие фигур в группу шипастых морских звезд. – Это были хорошие ритмы, – прохрустел кто-то из них. – Спасибо! – Ставьте хэштеги! – дружелюбно помахал Вивьен. Звезды покатились по платформе, преломляя световые блики в густые изумрудные вспышки среди черного. Мгновение спустя звезды вкатились в распахнутые двери, а следом за ними уже лезли волосатые, как паучьи гнезда, дурша, и кокебу сразу же исчезли. Ласель подошел к краю платформы и заглянул вниз. Лента высадки почти опустела. Табло отбытия оповестило о скором старте звуковым сигналом. Ласель обернулся к пчелышкам и сразу разглядел, как те неистово цепляются за рампу. – Вам не пора?! – Нет, нет! Не знаем, когда пора! Ласель вскинул брови, но в этот миг табло издало предупреждающий писк. Вся оставшаяся группа на платформе мгновенно заткнула слуховые органы. Прокатился порыв горячего сухого воздуха и громко хлопнуло. Ласель открыл предусмотрительно зажмуренные глаза. Буллета исчезла, а юмми судорожно отряхивались от пыли. Под рампой кружилась хризолитовая вьюга. – Обожаю буллеты, – с чувством сказал Келли. – Такая встряска, вуф! – Какое рискованное транспортное средство, – заметил желтый юмми. – Таки оно входит в страховку? – Еще как, – заверил Ласель. – Гарсес, прекрати краснеть и поделись с товарищами адресом нового друга. Гарсес яростно замахал руками, все отрицая, и Ласель с усмешкой повернулся к нему спиной. Пчелышки все еще сидели на рампе, и именно с ними Ласель собирался плотно побеседовать. – Унифор чич, – окликнул он, – так какой у вас рейс, прошу прощения? Я не расслышал! – Мы не знаем, – ответили с верхотуры. – Не знаем, совсем не знаем. За спиной разгоралась дискуссия о возможности утрамбовать контейнеры за короткое стояночное время, а также спешно раздавались авансы на посещение Сорбонны. – Ага, – сказал Ласель. – Не знаете, значит. А кто знает? Жужжание наверху стало совсем тревожным. – Вам помочь? – О-о, – загудел рой, – помо-очь! От роя отделился делегат, такой же неузнаваемо пушистый и желтый, и медленно спустился на один уровень с Ласелем. – Должны были лететь через орбитодром, – доверительно прожужжал чичкана. – Но рейсы в Вильнёв закрыты, и мы решили ехать... Но не знаем как! Ласель оглянулся. Студенты и стажеры в пятнадцать пар рук раздирали контейнеры, безжалостно их потроша и собирая по новой. Келли держал оборону, погавкивая на юмми и объясняя им, что так будет лучше. Мтатчи хватался за грудную пластину, остальные шли полосами и пятнами, а симбиоты нервно облизывались. – А какие у вас планы на посещение? Куда конкретно, кстати, вы лети... э-э, едете? – В Вильнёв, – повторил чичкана. – К Гранд-Гюж-жону. Ласель бросил вверх очередной взгляд. Еще шесть чичкана с любопытством пялились на него черными бусинками глаз. В любом месте Ораж можно было найти пушистых туристов, хромографирующих без передышки. Ничего удивительного, что они решили посетить старую ось Вильнёва, нынче более чем популярную. Ласель опять оглянулся. Трое юмми присоединились к потрошению, а Келли, сменивший цвет формы на легкомысленный голубенький, беззастенчиво чесал брюхо симбиоту Мтатчи, от чего сам Мтатчи шел уже даже не пятнами, а диско-стробоскопическими переливами. – Удивительное совпадение, – сказал Ласель, переводя взгляд на реющего перед ним чичкана. – Только что я проводил группу туристов, и у меня образовался свободный слот в программе. Не желаете ли приобрести групповой тур? Для группы свыше шести особей – скидка семь процентов. Пчелышек кувыркнулся в воздухе. Несколько секунд рой молчал, словно чичкана тщательно пересчитывали друг друга, а потом воздух наполнился мягким гудением, и с рампы вниз поплыли шесть пушистых комочков. – Тур, тур, прекрасно! – гудели чичкана. – Мудрое руководство ведет к наилучшим показателям! Эффективность умножается, мы согласны, согласны! Выбрав подходящую паузу, Ласель метнул в чичкана открытым пакетом с предложением. – О, так вы калькугаль? – изумился один из них. – Полностью лицензированный, – кивнул Ласель. – И еще четверо моих стажеров по тому же профилю. Пчелышки зажужжали еще интенсивнее, явно общаясь между собой. Открытый контракт выжидательно развесил ячейки цифровых подписей. За спиной, судя по звукам, пытались упаковать контейнеры в невозможную фигуру с сечением на ноль. – Это еще больше повышает ценность нашего путешествия, – наконец важно объявил делегат от чичкана. – Мы согласны. Ячейки заполнились подтверждениями. Активировался доступ к локали, в которую были загружены коннексоны роя, и Ласель пробросил несколько стандартных запросов. Локалка охотно отозвалась. Следом Ласель загрузил идентификаторы стажеров. "Ой, что это, – тут же среагировал Андрэ. – Во что вы нас втянули?" "В дипломатические сношения!" "Прямо так сразу, вуф?" – заинтересовался Келли. "Пакуйте багаж, дети мои, не забудьте, что следом отбывают ваши друзья". – Добро пожаловать в гостеприимные объятия агентства "ФобосТурс",– ослепительно улыбнулся Ласель. – Желаете получить визуальный линк прямо сейчас? – Давайте не возле платформы, – опасливо сказал чичкана. – Здесь очень... бж! Очень. – Согласен. Бж здесь ого-го какое. Итак, прошу следовать за мной. Мы провожаем часть унифор моей группы, и далее... Позвольте ваши транспортные ключи? Ромбическое построение перед ним колыхнулось, транспортные ключи засветились на экране, и Ласель скормил их "Лагранжу", отдав ему на откуп утрясание размещений в буллете до Вильнёва. – Прекрасно, у нас с вами есть час, чтобы подготовиться к изумительному путешествию. Можете описать желаемую вами программу? "Святой Франциск, опять чихать неделю!" – простонал Джорджи. – Конечно, – солидно загудел чичкана. – Вот наши планы. Теперь по локалке свалился основательный, такой же объемный, как и сами чичкана, список. Ласель мельком пробежал по нему взглядом и запулил в стажерский чатик, сопроводив наказом все тщательно изучить. – Что ж, полагаю, Вильнёв заслуживает такого подробного осмотра, – улыбнулся он. – Но по опыту я предлагаю потратить на Гюжон не один день, а два, причем в первую часть включить экскурсию к Волакте. Слышали о ней? Он уже начал пятиться, и пчелышки неотрывно следовали за ним, точно намагниченные. – Таки невероятно! – шумно возрадовался кто-то из юмми, но не Мтатчи. – Какая удивительная способность к перетасовыванию. – Месяцы практики, – отдуваясь, ответил Джорджи. – Когда пытаешься агитировать за разумное потребление, начинаешь понимать многое об оптимизации! – Что-то связанное с нейросетями? – вжикнули из центра ромба. – Верно, – Ласель растопырил пальцы, имитируя паутину. – Как раз по датам нам подходит, мы сможем увидеть очередной цикл раскрытия. – Довольно далеко от Гюжона, – с явным сомнением заметил пчелышек, венчавший верхушку всей фигуры. – Вильнёв не только огромный город, но и великолепно оснащенный транспортом, – с пафосом сказал Ласель. – Расстояния преодолеваются невероятно быстро, вы сами сможете убедиться в этом буквально через унигесс. Буллета доставит нас едва ли медленнее, чем воздушный транспорт. – Волакте быть! – принял решение коллективный пчелышковый интеллект. – Великолепно! – заулыбался Ласель, внося изменения в транспортный запрос. Теперь их должно было занести на окраины, и это его более чем устраивало: там можно было бы найти еще кого-то для путешествия. Хотя теория вероятностей гласила, что скорее всего с ним так и будут летать пузатые мохножопы. – Приятно познакомиться, – с опаской сказал Мтатчи, как бы между делом загораживая контейнеры. "Он только что спер замочную планку, – пожаловался Вивьен. – Как думаете, надо что-то с этим делать?" "В суп!" – кровожадно предложил Келли, добавив порцию оскаленных эмотиконов. "Забить, – велел Ласель. – Мы расстаемся по приезде, и с таможней они разбираются сами". Пчелышки меж тем уже реяли над контейнерами и с любопытством посыпали их пыльцой. – Это наши сувениры! – не выдержал желтенький. – Их нельзя трогать! – Уверяю, унифор чич и не собирались, – твердо сказал Ласель. – Это лишь акт вежливого любопытства. Итак, прошу всех проследовать к платформе на следующем уровне! У нас полчаса до отправки буллеты в Сорбонну, поспешим же! – А может мы сами? – осведомился алмазновеснушчатый парень. – Все-таки осталось совсем немного времени, уж справимся без вас. "Сосунки, – с великолепным презрением сказал Джорджи. – Пластиковых ложечек из океана не вылавливали, мелюзга". – Сами вы уедете куда-нибудь под Рюзо, – сказал Ласель, на всякий случай сверяясь по люнете. – Мадам Лусиэнтес уже сообщила, что вы должны были отправляться в Буживале. Кстати, что вы можете сказать по этому поводу? Келли возглавил интенсивное знакомство с чичкана и, как всегда, попытался прожужжать имена всех поочередно, чем вызвал у тех немало веселья. Юмми под этим соусом начали тихонько выковыривать сувенирную табличку с названием платформы. – Ну, э, – первой отозвалась Цикламен. – Мы как бы слышали, что возможно отправимся туда, но ведь билетов-то не было. – И поэтому вы решили не смущать меня предполагаемым маршрутом, я так и понял, – проворчал Ласель. – Вам что, Буживале не нравится? – Да тухло там! – неожиданно высунулся из толпы студентов почти черный тощий парень. – Серьезно, нормальная практика была, а тут раз – и езжай в это тухлое хранилище! – Склад там, – пояснила Цикламен. – Образцы за весь период исследований океанического дна и приводных территорий. – Унылота ужасная, – поддакнул веснушчатый. – К счастью, разбираться с вами буду не я, – потер руки Ласель. – Группа! За мной! Унифор, верните табличку на место, и я сделаю вид, что ничего не заметил! Симбиот голубого юмми разразился натужным хлюпаньем жаберных щелей, сам юмми сделался неприлично бирюзового оттенка и спрятал руки с табличкой за спину. – Ничегошеньки не видел, – грозно повторил Ласель, пялясь прямо на него. Юмми пошел разводами, стремительно развернулся и суетливо запихал табличку на место, слегка помяв при этом винтажный металлический уголок. – Как славно, что я ничего не видел, – подытожил Ласель. – Вперед! В локали мелькнули маршрутные пакеты с расширением, пригодным для загрузки в системы навигации чичкана, и Ласель мысленно похвалил стажеров, озаботившихся поддержкой туристов безо всякого начальственного напоминания. Платформа вновь начала наполняться посетителями, и Ласель решительно двинул к эскалаторам, своим примером демонстрируя, что пора ускориться. Чичкана немедленно стартовали туда же, вращаясь по спирали вокруг воображаемого центра, студенты двинулись беспорядочной гурьбой, а стажеры взяли юмми в надежную коробочку. Ласель нашарил персональный канал Гарсеса и вежливо туда постучал. "Да-а?" – осторожно откликнулся студент. "Лейтенант, надеюсь, ты хотя бы взял у этого беспозвоночного типа личный номер?" "Не ваше дело", – заметно надулся студент. "А зря. Я б взял. Спорим, вы не успели попробовать ничего нетрадиционного?" "Это мое личное дело!" "Личное, личное, – миролюбиво согласился Ласель. – Ты, главное, не нервничай. Не ты первый в этом мире, кто сходится с ксенамичис. Все нормально будет, понял?" Гарсес прислал эмотикон с высунутым языком, и Ласель ухмыльнулся. Впереди группа втягивалась на эскалатор, навстречу по платформе катилась приливная волна чхи-пай, яростно машущих флажками и выкрикивающих бравурные лозунги. Ласель даже нырнул в сеть – оказывается, намечались гонки на турбиллионах по внешнему энергокольцу Грасса. Судя по цветам, коротышки ставили на "Стальных калибраторов". Ступив на взмывающую к следующему ярусу ленту эскалатора, Ласель оглянулся и с легкой сентиментальностью осмотрел платформу. Что-то там слегка тревожило, и ему понадобилось целых несколько секунд, чтобы сообразить. Хреновы клептоманы сперли кипу бесплатных медиа-брошюр на сувенирных носителях. Второй ярус встречал путешественников не только целой батареей автоматов с закусками, но и очередным произведением искусства. Парящая модель Грасса размером с половинку моторайзона торжественно вращалась над виртуальным заливом, в котором виртуальное цунами то и дело налетало на берег, расплескиваясь аквамариновыми брызгами. Ласель невольно втянул воздух, но морем тут, конечно, и не пахло – только, едва заметно, обычным антисептиком и перегретыми L-линиями. Остальное фильтры милосердно отсекали. В который уже раз Ласель покосился на Келли. Стажер морщил нос и слегка задирал верхнюю губу, явственно принюхиваясь. Наверняка процентов десять его ремплесанта были заняты расшифровкой карусели запахов. – Унифор, прошу чуть-чуть вашего внимания! – Ласель вырвался вперед и взмахом руки очертил скульптуру. – Это уникальное произведение искусства, с точностью имитирующее город в демонстрационном масштабе! Желающие подключить церебровидение, пожалуйста, пришлите свои запросы! На люнете с секундной задержкой начали загораться желтые значки. Стажеры расхватали юмми, причем Андрэ успел схватить двоих. За последнего неокученного состоялась молниеносная фемтосекундная битва, и в конце концов победил Келли. Ласель забрал себе все семь меток пчелышков. "Подключаю", – уведомил он их по локалке. Нейролинк привычно расщепился и потянулся к группе. Официально чичкана считались единым разумом, поэтому можно было калькугалить с ними, не вызывая лишних вопросов. Для нейролинка Ласеля какие-то несколько инсектоидов вообще не дали нагрузки. – Таки удивительно, – первым забасил Мтатчи. – Постойте, не двигайтесь! – Да мы и не двигаемся, – фыркнул Келли. – Просто у нас ног всего по две. – Неустойчиво, – согласился Мтатчи. – Я... уф! Он пошатнулся и схватился за соседа. Чичкана равномерно гудели, продолжая сохранять походное построение. Их проблематика стояния на двух ногах не волновала вообще. "Мсье, вы что, работаете с группой?" – изумилась Цикламен на персональном канале. "М-м... Да. Это сложно, – тут же отмазался Ласель. – Извини. Говорить трудно". На люнете проплыл одинокий изумленный эмотикон, и коннект отключился. – Очень странная форма представления, – поделился мнением делегат от пчелышков, спикировав почти на голову Ласелю. – Очень, очень странная. – Но интересная, ведь так? Пчелышек вжикнул что-то согласное, и на макушку Ласелю посыпалась пыльца. Щекотные пылинки потекли за шиворот. Ласель очень быстро моргнул и усилием воли запретил себе жмуриться. Просто смахнул пыльцу тыльной стороной ладони. В затылке легонько позванивало, и параллельно обзору скульптуры Ласель честно пытался понять, что происходит. Нейролинк словно расщепился не на семь подлинков, а на два. И только один из них превратился в семь, а второй все еще оставался открытым, смотрел в пустоту, и как будто на нем шла подстройка. Обычно люди не замечали подобного, но у Ласеля было много поводов тщательно следить за своей нейрокартой. Поэтому не совсем правильное распределение потоков данных тут же вызвало у него интерес. Официально этот линк не имел идентификатора, поэтому погасить его не получалось. Только если сбросить сразу всю цепочку, но туристы уже созерцали, и нарушать их ознакомительную практику было невежливо. Подавив тяжкий вздох, Ласель решил дотерпеть. – А можно пощупать? Таки кончиком пальца? – интересовались в стане юмми. Ласель медленно двинулся вперед, не отводя взгляда от скульптуры. Чичкана дисциплинированно распределились в модель паутины и тоже полетели вперед. Хромографы оставались в сумочках, и от этого было даже слегка непривычно, но сейчас чичкана записывали не внешнее, а внутреннее. Те самые "бескрылые", которые всю коротенькую жизнь должны были трудиться на поддержание цивилизации, не могли улететь с Чич, поэтому путешествия делались для них с доставкой на дом. Генетически можно было подправить эту несуразность, но в этом случае начинали рушиться новейшие социальные связи, построенные все на той же генетике: слабые были всегда, и если раньше от них избавлялись, то теперь они стали средоточием пользы и общественной заботы. Чичкана, возвращаясь из очередного путешествия, отдавали память бескрылым. С точки зрения человеческой комиссии этических ценностей это был акт крайнего самопожертвования, но с точки зрения Ласеля – большой идиотизм. Впрочем, именно по этой причине пчелышки возвращались в ранее посещенные места снова и снова, а это уже означало личное финансовое благополучие для Ласеля, поэтому мнение о растрате памяти он держал при себе, запертым на семь шифровальных блоков. По курсу появилась фигура уборочного дроида, воинственно растопырившего щетки. Ласель продолжал двигаться прямолинейно. Его чуть-чуть обогнало трио из Андрэ и юмми, которых он крепко держал под руки, сзади уже догонял Келли, гавканьем указывающий своим неловко цокающим подопечным, куда ступать, и Ласель ускорил шаг. Нарисовавшийся справа Гарсес мужественно ускакал вперед и замахнулся на дроида. Тот стремительно свернул в сторону, обогнув студента по короткой дуге, и вернулся на прежнюю траекторию. "Служебный компонент, смените курс, – замигала сердитая надпись у Ласеля на экране. – Смените курс, приоритет уборочной технике, смените курс". – Сам ты служебный компонент, – беззвучно процедил Ласель. – Иди в... Болтающийся без подключения линк активизировался. Цифровая змея метнулась вперед и вцепилась в служебный порт дроида. Возглас протеста, испуганный вопль и матерный артикль смешались в голове воедино, но вслух Ласель так ничего и не произнес. Вместо этого на всю округу заверещал дроид. Гибкие плети вспомогательных конечностей встали дыбом, блеснув металлическими сочленениями. Различные щетки и скребки с воем закрутились. Шарахнулся в сторону Гарсес, резко обернулся Андрэ, чуть не опрокинув юмми, и встревоженно загомонили студенты. Ласель автоматически погасил весь ствол нейролинка. Пчелышки отцепились мгновенно, но дроид его не отпускал, а вытянувшийся линк не разрывался. Техника заорала еще громче и поперла на Ласеля. Антисептик брызнул тонкими струйками, резкий запах пробился сквозь фильтры, и ноги сковало холодное онемение, тут же поднявшееся выше, вцепившееся в живот и грудь. Закололо иголками кончики мизинцев. Ласель хотел вдохнуть, хотел прикрикнуть на бесноватую технику, но в груди все окаменело, и у него словно прекратили работать легкие. Снова. Металлические гибкие трубки мелькали уже перед самым лицом. Он помнил, как быстро они движутся, орудуя лазерными скальпелями, зажимами, корональными шунтами и гемопротекторной сеткой. Кажется, даже анестетическим инъектором, потому что вместо боли волнами накатывало тупое онемение, останавливающее сердце и дыхание. Черные и серебристые конечности стремительно двигались. Резали, вскрывали, извлекали, удаляли, наращивали, штопали, штопали, штопали... – Шеф! Эй, шеф, какого черта?! Ласель моргнул. Дроид стоял неподвижно, растопырив манипуляторы, изогнутые под нелепыми углами. Пчелышки кружили над ним, с доброжелательным любопытством посыпая машину искрящейся пыльцой. Невероятно рассерженный Джорджи притиснулся к дроиду сбоку, и рука его чуть не по локоть уходила в сплетение нейропроводки. Огоньки на корпусе дроида слабо мигали, сигнализируя о циклической перезагрузке. – М-м, – выдавил Ласель самым глубокомысленным тоном, на который сейчас был способен. – Стажер, зачем ты лезешь немытой рукой в служебную технику? – Святой Франциск, шеф, вы совсем на своих патчах сторчитесь, – выдохнул Джорджи. – Вы в своем уме? Почему вы стояли столбом у него на пути? И до сих пор стоите! – Это религиозный объект? – поинтересовался сверху пчелышек. Ласель метнулся взглядом по сторонам. Студенты, стажеры, юмми – все окружили его, точно экспонат на выставке, и разглядывали с самыми разными мыслями на лицах. Симбиоты тихонько поскрипывали, выражая заинтересованность. Ласель почувствовал холодок по спине, осознав, что не помнит и не видел, как вернулась обогнавшая его группа и как подошли все остальные. В затылке словно сидела крохотная ледышка, тонюсенькие жилки которой тянулись вдоль позвоночника к подлопаточным клеммам. "Шеф, вы тут зависли на несколько секунд, он бы вас сейчас отциклевал по полной", – доложил Андрэ. Вокс его обеспокоенно мерцал пурпурным, часть татуировок тоже светилась. – А-а, бывает, – опомнился Ласель. – Унифор, обратите внимание! Сейчас вы видели наглядный пример того, как высокое искусство калькугаль сложно и требует концентрации! Прошу прощения, мы чуть не слились в объятиях с этой чудесной служебной машиной, Джорджи, вынь руку из каки немедленно! – Пфе! – пренебрежительно сказал стажер. И вынул руку вместе с шокером. За ним потянулись несколько плазменных ниточек, и дроид медленно опустил конечности. Огоньки циклической перезагрузки замигали реже. "Вы серьезно, вуф?! Группка чичкана, и вы утверждаете, что это много?" Ласель отделался злобно оскаленным эмотиконом в лучших традициях самого Келли. Стажер даже прижал уши. Из-под потолка медленно спускался плоский блинчик контроллера. Ласель зыркнул на него с внутренним беспокойством, но нейролинк не просыпался, и никто не обзывал Ласеля Обечаноффа служебным компонентом. "Я бы на вашем месте патчи обновил, – не удержался от совета Джорджи. – А то мы привезем в Вильнёв ваше тело, политое энергетиками из сошедших с ума автоматов и затертое до дыр толпой уборщиков!" "И прихлопнутое дверьми буллеты", – прилежно добавил красок Вивьен. "И это мне советует тот, кто не менял антигистаминные стабилизаторы неделю", – тут же огрызнулся Ласель. Плюнув друг в друга, стороны дискуссии разошлись, морально удовлетворенные. Ласель возглавлял исход, развернувшись спиной против движения, и излагал традиционную туристическую речь, практически не используя сознание. Юмми снова переключились на визии, поэтому шествовали довольно медленно, и выглядело это, будто каждый из стажеров выгуливает по паре почтенных тетушек с охитиниванием нижней части тела. Студенты уже практически отделились и болтали о своем. Краем уха Ласель выхватывал из беседы то план на закрытие семестра, то активное обсуждение маршрута по горячим источникам Леррады. Застывший дроид с зависшим над ним диском становились все дальше и дальше, память милосердно стирала болезненные воспоминания. Ласель в своих речах добрался до истории возведения Грасса из урбан-капсулы и, мысленно поеживаясь, приоткрыл нейролинк, строжайше ограничив внешние подключения. И едва не споткнулся. Поток данных ударился о гейт, нагрузил фильтры, и когда Ласель уже отчаянным усилием воли закрывал соединение, на экран люнеты просочилась фраза, повисшая на нем тревожным красным цветом системного предупреждения. "Сопровождение определено. Приоритет – 0". Ласель взял секундную паузу, чтобы хотя бы вздохнуть. – А теперь – викторина! – объявил он. Фраза не исчезала, и он сам не спешил ее стереть, потому что в ней было еще что-то странное помимо содержания. – Вопросы на знание мироустройства? – удивился Мтатчи. – Ради соревновательного духа, – торжественно сказал Ласель. – Приз – чувство собственной значимости и культурной образованности! – Культура – это хорошо! – согласились сверху и посыпали Ласеля пыльцой. – Слово передается моим коллегам, которые уже подготовили для вас список каверзных вопросов, – сказал Ласель и все-таки чихнул, не сдержавшись. – Прошу! – А-э, внимание, первый вопрос, – Келли дернул ушами. – Из какого материала... Ласель мгновенно перестал слушать. Скомпонованный им на ходу опросник болтался у каждого стажера на экране вместе с ответами, поэтому можно было не следить за происходящим. Пчелышки даже переместились и наконец-то перестали превращать куратора Обечаноффа в золотую статую. Юмми оживились и начали размахивать руками. Чувствуя себя идиотом, Ласель вновь активировал нейролинк, урезав возможности выхода в открытые пространства до минимума. На этот раз данные шли изрядно ослабевшими, и фильтры с легкостью отбивали их, но Ласеля интересовало другое. Ключ, которым сопровождалось нелепое послание, выглядел очень странно. Каждый запрос в системе города подписывался, и Грасс использовал собственную систему шифрования, требовавшую определенных сертификатов и библиотек. Все это подбиралось автоматически, людям и ксенамичис не приходилось ломать голову над настройками для каждого конкретного города, но это послание выглядело чужим. Ключ был не тот. Притом он казался смутно знакомым, но как Ласель ни напрягал память – не мог сообразить чем. Приходилось снова признать, что человеческие мозги, хоть и способные носить в себе кучу приспособлений и даже выступать как устройство передачи данных, по-прежнему служили плохую службу своим хозяевам, когда речь заходила о сложных расчетах. Не зря повсеместно использовалась обидная фраза "В наше время не ты расшифровываешь Эа, а Эа расшифровывают тебя". Когда вся группа подошла к границе платформы, отделенной от залов ожидания прозрачной монолитной стеной-компенсатором, Ласель сдался окончательно. "Лагранж" с хладнокровием патологоанатома препарировал расковырянные Ласелем данные и мгновенно дал ответ. "Совпадение с ключом шифрования Вильнёв – 90%". Ласель чуть не оступился прямо в отвод охладительной жидкости, оформленный как ручеек в гранитной бесконечности полов. Викторина подходила к концу, и разделившиеся на лагеря туристы азартно разрывали подкинутые вопросы на части, нещадно используя читерство в виде поиска по местным сетям. Ласель еще раз чуть не оступился и все-таки остановился. – Мсье и мадемуазель, отправляющиеся в Сорбонну, проверьте, все ли в сборе, – распорядился он. – Не вышло ли так, что часть из вас сбежала и съедена местными механизмами очистки территории. – Мсье, здравствуйте! – возмутилась Цикламен. – Нас тут не толпа, чтобы потерять несколько человек по чистой случайности! – Мадемуазель, тебя я не потеряю, – заверил Ласель. – И лейтенанта тоже. А вот остальные индивидуумы находятся в таком крепком коллективизме, что я плохо представляю их друг без друга и имею полное право не отличать! Кстати, как с вами обходилась мадам Лусиэнтес? Ставила штампы с именами и личными номерами на лбах? Студенты снисходительно захохотали. Вдобавок Ласель тут же натренированным взглядом закомплексованного человека заметил, как они начали расправлять плечи, что автоматически придавало каждому еще по паре сантиметров роста. Наверняка мерзкую манеру поведения им присоветовали стажеры. Ласель грозно посмотрел на своих подопечных, но те полностью были заняты юмми. – Ладно, шучу, – благодушно уступил Ласель. – Давайте, молодежь, удачной вам дороги и, пожалуйста, не потеряйтесь в пути. Роуз будет переживать, серьезно. И мне тоже будет неприятно услышать, что самостоятельные взрослые люди вляпались. – Общность всех спасет, – доверительно прожужжал предводитель чичкана. – Вместе вы сильны и умны, индивидуальностям легко потеряться и растеряться. – Спасибо, унифор, – прочувствованно поблагодарил Ласель. – Студенты, впитывайте мудрость ксенамичис! Особенно ты, лейтенант! Но не слишком сильно, чтоб не пить таблетки от аллергии! Гарсес уже почти не покраснел, студенты сдавленно захихикали. – Аллергия на нашу пыльцу? – забеспокоился ульевой разум. – О нет, ни в коем случае, – ухмыляясь, заверил Ласель. – Есть тут любители плотных контактов с иными цивилизациями... – И это тоже хорошо, – оживился пчелышек, выступавший гласом роя. – Иные цивилизации всегда приносят много радостных контактов, например, если вы решите слиться в экстазе с дендроформами... Ласель в ужасе замахал руками. Вспугнутый чичкана прервался и обескураженно зажужжал. – Во-о! – воспрял Гарсес. – Все так делают! – Пожалуйста, без половых рекомендаций! – застонал Ласель. За прозрачной стеной полыхнуло. На секунду в зале ожидания изменилось давление – почти неуловимо, но барабанная перепонка мягко прогнулась и тут же вернулась в исходное положение. Ласель сложил ладони лодочкой, чуть поклонился и демонстративно уступил дорогу. Стена частично исчезла, получившийся проход обрамился сложной световой мозаикой, и со всех концов зала ожидания туда поспешили ксенамичис и люди. – А почему в прошлый раз на платформе не было ограждений? – озадачился зеленый юмми. – Там дальнобойный транспорт, – пояснил Келли. – Не нужно разгоняться сразу, скорость нарастает постепенно, так что только пошумит и все. А здесь средней дальности. Вуф! – и полетели. Поэтому стена, вуф. – Мудро, – определились пчелышки сверху. – Таки безопасно, – согласился зелененький. "Идите уже их провожайте, – велел Ласель. – Чтоб расставание было, как в киноленте. Слезы, братские и сестринские поцелуи взасос, обещания слать друг другу картинки по соцсетям". "Цинизм в крайней степени", – определился Вивьен. – Студенты, ша-агом марш! Последнее слово Ласель рявкнул через ревоксер, и дюжина человек дружно подпрыгнула. А потом развернулась и устремилась бегом, хохоча и толкаясь. Стажеры рванули следом. – Не наступите Андрэ на шаль! – проорал Ласель, сложив руки рупором. – А ну стоять! – неслись крики над залом ожидания. – За уши, за уши вас драть на счастье! – И пару поцелуев! – вторил механический вокал Андрэ. – Им, наверное, грустно расставаться? – обеспокоился представитель чичкана. – Не очень, – отмахнулся Ласель. – В конце концов, если подружились за несколько дней, то можно и по сети общаться. Унифор юмми! Я все вижу! Желтый юмми пошел разводами и стыдливо выронил оторванную от столбика освещения декоративную накладку.

* * *

L-линии традиционно дарили множество впечатлений путешественникам. Еще при старте, когда компенсаторы разогнали состав, каждый пассажир, занимающий свое удобнейшее место в виде подушки-кокона из вспененного ультрапластика, пережил момент, когда все чувства в организме на несколько секунд перепутались местами. Ласель предусмотрительно погасил ремплесанты, и даже так в мозгах произошел небольшой кавардак. Пару минут, пока программы делили выданное им нейронное пространство, Ласель смехотворно ощущал себя невероятно умным и при этом страшно тупым, не понимающим, зачем вообще все в этом мире происходит и зачем нужен лично он сам. Возмущался даже "Шарко", проявлявший себя в последнее время едва раз в квартал – когда Ласель встречал новые формы разумной жизни. Потом ощущения растаяли, пластик медленно разжал заботливую хватку, и Ласель сел. Тряхнул головой и посмотрел по сторонам. Из соседних подушек торчали разноцветные ножки юмми, подергивающиеся в хаотичном порядке. Огромный многоместный ком для роевых и групповых ячеек медленно оседал, и высунувшиеся из него усики с любопытством щелкали. Потом наружу показался желтый мех, и несколько пчелышков тут же попытались взлететь, суча лапками. – Унифор, осторожнее, – негромко сказал Ласель, в основном дублируя команду по локалке. – Буллета, конечно, стабильна, но я не рекомендую свободно носиться по салону. Летуны пристыженно осели. "Так что там за дикий уборщик все-таки?" – поинтересовался Андрэ. "Почему дикий?" Машинально задав вопрос, Ласель застыл на месте, застряв рукой в приглаживаемых волосах. Мучившая его крохотная заноза, оставшаяся после расшифровки подписи, больно кольнула и наконец выпала. "Потому что вел себя как психопат, естественно". "Как Джорджи, заметивший в океане пластиковую ложечку", – с пафосом подключился Вивьен. "Горите в облаках серы! – привычно отбрехался Джорджи. – Экодиссиденты!" Ласель медленно выпутал пальцы, чувствуя настоятельное желание вскочить на трибуны и начать пламенно обличать. Подпись всего на девяносто процентов принадлежала Вильнёву, потому что остальные десять были заняты хаотическим шифрованием, которое делали только искины с нижних ярусов. Феросы. В Грассе под маской порядочного уборщика зачем-то сновало отродье с опасных мусорных уровней огромного города, на которые мало кто совался. Ласель с силой потер затылок, где до сих пор жило эхо ледяного прикосновения. Наверное, об этом следовало бы доложить. Может быть, даже послать заявление в систему Эа, отвечающих за Грасс. Но... Он не должен был привлекать внимание. В конце концов, с точки зрения верховных Эа, Ласель мало отличался от диких искинов. – Помогите! – робко раздалось с соседнего сиденья. – Я... мы... мы застряли! Ласель поднялся, тяжко вздохнул и отправился спасать юмми. Путешествие на буллете походило на погружение в иное измерение. Слабенький преобразователь пространства отталкивал молекулы, и сверхскоростная пуля все время ввинчивалась в вакуум, вдобавок подгоняемая портатором. Буллета легко развивала скорости, немыслимые для наземного транспорта, да и не всякий воздушный мог такими похвастаться. Флипперы точно тихонько жались в уголочке. Из-за этого полюбоваться ландшафтами, сквозь которые пролегали L-линии, не получалось: пейзаж превращался в размазанные цветовые пятна. И поэтому вместо окон на буллетах устанавливали экраны, где скомбинированные пейзажи медленно и солидно проплывали огромными кусками. Раз в несколько секунд сквозь них простреливали крохотные молнии. Впервые столкнувшись с этими проекциями, Ласель решил, что на графике опять сэкономили, но потом узнал, что это было осознанным решением. Равно как и сдвинутый цветовой спектр, в котором небо Ораж приобретало угрожающие оттенки, а снежные вершины, буде таковые встречались, окрашивались из бледно-голубого в кроваво-красный. Каждый экран поддерживал около сорока режимов созерцания. Выпутавшиеся из пены чичкана устремились к экранам и влипли в них впритык. Защищенные стеклами как раз для этих целей, экраны давали полную иллюзию окон. Ласель покосился наверх, где под потолком начали оживать уборщики, и представил, как они день изо дня ползают по стеклам, отмеченным следами любопытства сотен тысяч ксенамичис, и почувствовал нечто среднее между сочувствием и благодарностью. – Удобно, но таки ужасно непрактично, – пожаловался последний юмми, которого Ласель самолично извлекал из плена. – Идите скорее наблюдать, – махнул Ласель, – доберемся мы быстро, поэтому рекомендую насладиться видами. Юмми, стараясь как можно незаметнее спрятать в щель-карман толстенькую оптическую брошюру с рекламой путешествий, торопливо посеменил к экрану. Обведя взглядом весь блок-вагон и убедившись, что пассажиры скромным числом около двадцати ведут себя предсказуемо и никто не собирается ничего нарушать, Ласель плюхнулся в кресло и задумался. На кой черт Феросам отправлять целого резидента в соседний город? Договариваться о поставках нейромутагенов для развития собственных площадок? Шпионить за передовыми технологиями с соседнего днища? Развивать союзные отношения, чтобы спихнуть с верхушек Эа? Последняя мысль нарисовалась в голове особенно ярко, в виде орды тяжеловесных машин и загадочных продуктов использования бионических технологий, прущих стройными рядами по вертикалям городских башен. Сверху в воображении Ласеля отстреливались чистыми белыми молниями гвардейцы Эа, облаченные в сверкающие батлсьюты эстетичных и привлекательных для взгляда форм. Картина не выдерживала никакой критики. Ласель зевнул и открыл городскую сеть. "Миледи", проанализировав состояние носителя, подкинула новости одна другой краше. Еще несколько автономных станций в окрестностях Вильнёва закрылись – в основном по рекомендации комитета техногенной безопасности. В одной из башен отказала система поддержки давления, и по внешнему контуру мгновенно выбило все стекла, стоящие огромных фиатов. Зацепило даже оранжерею, про которую регулярно писали как про жемчужину высокогорного производства натуральных продуктов. Но обошлось малыми потерями, всего полгектара. И так по мелочи: возгорания, замыкания систем энергоснабжения, гидроудар в основании минерализатора, ошибочное таргетирование целого сектора традиционалистов, заваленного рекламой по смене пола. В технопарке съехали с микросхем несколько единиц проектировочной техники и напроектировали дыру там, где должна была появиться вышка. Все как всегда. Больше всех орали традиционалисты, ущемленные рекламой за первичные половые признаки. На канале "Апокалипсис близко" с удовольствием обгладывали новости, предрекая городу полное разрушение и сравнивая это со статистикой прошлого года за тот же период. Оппоненты в противовес предъявляли качество воздуха, улучшившееся за счет ввода в строй новых оксигенаторов, и снизившееся количество воздушно-транспортных происшествий. Впрочем, последнее было явной подтасовкой – еще бы им не снизиться, если воздушный чартер приостановлен. Частично отмененные внешние рейсы по-прежнему муссировались как главное негативное событие. Независимые журналистские кластеры штурмовали Эа транспорта, но тот ссылался на двадцать пятого и уверял, что перераспределение пассажиропотока на буллеты и прочие альтернативные виды прошло весьма успешно. Разгневанная общественность вопрошала, доколе Эа еще будут бесконтрольно плодиться и чего еще ожидать, когда человечеством заправляют бездушные машины. "Дорогие друзья, – вдохновенно настрочил Ласель в чат, предусмотрительно создав отдельную ветку от обсуждения брачного сезона мен-мен, стоимости транзитных виз для особо вонючих ксенамичис и прочих важных вещей. – Кто-нибудь сталкивался с переносом кода между городами?" Сообщение одиноко висело целых несколько секунд, а потом счетчик просмотров начал медленно крутиться. Все быстрее и быстрее. "В каком смысле?" "Как вирус?" "Почему именно код?" "Это особенная форма данных или что?" "Я тут наслаждался пейзажами Грасса, – написал Ласель. – И случайно зацепил краем глаза обычную технику, но с чужой подписью". "Это в смысле тебя опять облили водой уборщики?" – ехидно уточнил Марис. "Или не пропустил турникет в музей?" – с фальшивым сочувствием поинтересовался Леон. "Ну что вы, коллеги, – быстренько присоединился еще один хорошо знакомый Ласелю тип. – Мы наверняка имеем дело с ситуацией, когда нашего дорогого коллегу приняли за мусор и попытались убрать с дорожки!" Чат локализовался и заполыхал насмешками. Ласель стоически перенес обязательный взрыв плоского юмора. Каждая козявка из Вильнёва и окрестностей знала, что Ласель не в ладах с техникой. Он сам потратил немало времени, чтобы это стало забавным казусом, за которым удачно скрывались истинные причины. Поэтому истории, как Ласеля Обечаноффа не пропустили через температурный контроль, сочтя его трупом, или продезинфицировали одного-единственного на всей запруженной авеню, давно стали притчей во языцех. Келли собственными ушами клялся, что слышал поговорки вроде "Смотри под ноги, не то будешь облит водой, как Обечанофф". "Ну так что насчет переноса? – написал он, когда все предположения были сделаны и успели обрасти собственными ветками. – Серьезно, не важно, как я с ним столкнулся, к тому же "Серюсьи" платит за аллергию на ПАВ-ы, но кто что слыхал?" "Так все-таки это была уборочная техника!" – вскукарекнул Леон. Впрочем, никто его не поддержал. Запал интереса к страданиям Ласеля иссяк, и коллеги переключились на более занимательные вещи. "На бытовом уровне не сталкивались. Понятно, что перенос автономки делается вместе со всем кодом, но его интегрируют в городские сети через соотношения полей в запросах". "Нет, в жизни не видел, чтобы кто-то перепрописывал бытовую мелочь". "А клейма-то чьи были? Местные? А то может просто торганули бэушным дроидом". "Местные, в том-то и дело", – ответил Ласель последнему комментатору. Дальше заработал коллективный разум, множа теории и догадки с каждой секундой. В чат полетели ссылки, чьи-то неподтвержденные исследования и даже слухи уровня черездесятых рук. Ласель на минуточку отвлекся, посматривая в экран. Там как раз проплывала граница Большого Кратера Вильнёва – горная гряда, оставшаяся после удара корабля в месте посадки. От урбан-капсул тоже остались кратеры, природа Ораж быстро их сгладила. Корабль переселенцев не просто сел, а еще и вдарил проходческими битами, словно настоящий метеорит. Ударная волна раскатилась на десятки километров и даже захватила часть залива, приобретшего испещренную трещинами-фьордами форму. Теперь Ораж пыталась сгрызть эти хребты, но удавалось ей не слишком. Минеральные шапки густо покрывали гряду, и наконец на экране замелькали стены ущелья. Скорее всего, буллета давно уже пролетела узкий створ, но экран работал с замедлением во много раз, и туристы могли полюбоваться, где они только что были. До Вильнёва оставалось каких-то несчастных пятнадцать минут. Ласель невольно сморщил нос – дикая природа ему была сугубо противна, ничего хорошего там ждать не могло, только пропадающая связь и отсутствие элементарных удобств. И каменная мошка, облюбовавшая кратер как место роения. Вывести ее не могли лет пятьдесят, с момента ее появления. Регулярно в специализированных изданиях появлялись статьи на эту тему. Читал их Ласель исключительно чтобы быть в курсе, какие очередные гадости происходят за пределами городских башен. Активность в чате начала затухать, и Ласель обратился к результатам беседы. Результаты были так себе – никто с подобным не сталкивался, но с десяток слухов разной степени ненормальности нашлось. Безусловно, лидером следовало признать байку, что в Вильнёве зародился СуперЭа со способностями, равными религиозным, и вот-вот должно было настать всеобщее благоденствие – сначала в пределах всего Вильнёва, а потом и планеты – но тут СуперЭа сбежал. Видимо, мигрировал в другие города, где люди лучше, небо чище, а потенция не пропадает до ста пятидесяти лет. Именно поэтому вчера на мосту обрушился кусок краски, угодивший прямо на тележку с прохладительными напитками. Дальше по списку стоял заговор "HackAI", террористической инфо-группировки, промышляющей написанием сложных самообучающихся вирусов. Дальше – переобучение нейросетей, заставляющих технику мигрировать между городами, и в конце печально висела торговля запчастями вместе с теорией недотертых данных. "Спасибо, друзья, – вежливо отписался Ласель. – Будем работать". "Держите в курсе" – захихикала Нефлит. "О принятом конституционном решении оповестите народные толпы", – согласился Марис. Ласель выключился прежде, чем его окатило очередной волной остроумия. На экранах поплыли пригородные территории. Вильнёв распускал щупальца, как делящаяся амеба, и еще до попадания на территорию города уже можно было рассмотреть немало интересного. – Инстру-уктор! Ласель вскинул голову и едва не втянул обратно в плечи. Чичкана, перелетевший через высокую спинку кресла, явно метил ему на голову. – А почему мы не задерживаемся здесь? – загудел чичкана. – Это такие интересные формы! – А вы раньше были в Вильнёве? – вежливо поинтересовался Ласель, выставляя ладонь. Чичкана бумкнулся об нее и отплыл чуть в сторону. – Не уверен, – прожужжал он. – Моя транзит-карта содержит много упоминаний о посещении, но все отдано нашим бескрылым. – В этом случае, смею вас заверить, пригородные районы – мелочи по сравнению с основными Окраинами. Чичкана сделал маленький круг, задумчиво жужжа, и подплыл еще ближе. Инерция несла его вперед, поэтому Ласель со вздохом поймал его и жамкнул. Чичкана выпучил бусинки глазок, трепеща крылышками. – Опа, – Ласель ловко развернул его жопкой к себе. – А пойдемте я вам покажу город. Унифор! Пожалуйста, обратите внимание, что в вагоне предусмотрен лобовой экран! Рекомендую! Выйдя на относительно свободное пространство, Ласель двинулся вперед, огибая группки сидений и энергично размахивая чичкана над головой. Пчелышек изумленно вжикал, и на макушку Ласелю сыпалась пыльца. "Хватай подушки!" – обозначил личные пристрастия Андрэ. "Ву-уф!" "Каждому по пчеле!" Не осчастливленные личными экскурсоводами туристы тоже начали смещаться вперед, их возглавил двухголовый фангаск, и юмми заторопились. По полу энергично зацокали костяные ножки, пчелышки зажужжали интенсивнее, и Ласель волей-неволей ускорил ход. – О-о! – загудел чичкана в его руках. – О-о! Нейролинк позволил пчелышкам увидеть одну и ту же величественную картину: космически огромные башни самого большого мегаполиса Ораж. Массивные конструкции внешнего нежилого контура поднимались на девять километров, а дальше начинались технические этажи, тянущиеся до самой стратосферы. Где-то там, на концах шпилей, вынесенных за границу биологической жизни, покоились мозговые центры Эа. В вечном холоде, стабилизирующем их деятельность, работающие на вечных двигателях от радиации. Когда-то эти шпили служили мачтами для ионных парусов, а теперь превратились в памятники достижениям сверхчеловеческого разума. А вокруг Вильнёва медленно вращалась Волакта. На высоте всего лишь пары километров, там, где пролегала неписанная граница между Эа и Феросами. Плотный диск из механических частиц, крутился вокруг города, снабжая его жизнью. – Обратите внимание, – сказал Ласель, поднимая пчелышка повыше, – перед вами Волакта – воплощение жизнедеятельности городских систем. Своего рода нейросеть, определяющая работу полного цикла жизнеобеспечения. – А что это, что там внутри? – закричал взъерошенный фангаск, тыкая в экран когтистыми пальцами. "Консультации посторонним ксенамичис только за плату!" – возмутился Джорджи. – Это глобулы, – бесплатно пояснил Ласель. – Обслуживающие механизмы. Чистят сеть от гадости, которая в нее попадает, фильтруют информационный поток. – Но ведь информация не вещественна! – фангаск подпрыгнул. – Это не-мерное пространство! Вы шутите?! – Знаете, когда речь идет о макрообъемах, даже информация становится вещественной, – уже с прохладцей ответил Ласель. – Если у вас предусмотрена здесь остановка, то вы сможете убедиться сами. – А у нас предусмотрена, предусмотрена? – дружно забасили пчелышки, полностью заглушая остальные высказывания, включая кряканье симбиотов и восхищенные разговоры юмми. – Именно! Мы с вами идем прямо туда! – Таки надо было пожертвовать временем, – простонал зеленый юмми. – Посмотрели бы на такой аттракцион! "Святой Франциск, нет, – крупными буквами написал Вивьен. – Они попытаются спереть глобулу, и их съест макрон!" – Я бы рекомендовал вам взять перерыв, а потом заказать отдельный тур, – твердо сказал Ласель. – Где-нибудь перед самым отлетом. – Надо обсудить, – взволнованно сказал желтый, жестом подзывая товарищей. – Таки давайте все спокойно экономически подсчитаем! Вильнёв приближался, Волакта медленно расплывалась и через минуту превратилась в плотно движущийся поток специализированной воздушной техники. То и дело между юнитами проскакивали мостики высокого информационного напряжения, и в следующее мгновение цепная реакция прокатывалась по всему потоку, насколько хватало глаз. Волакта мерцала, полностью оправдывая название, взятое из древних астрономических книг. – Унифор, просим занять места, торможение через минуту, – зазвучало в вагоне. – Унифор, вы слышали! – Ласель наконец отпустил пчелышка, и тот, слегка помятый, но все еще пушистый, взлетел вверх. – Торможение происходит так же, как и старт, соблюдайте меры безопасности! Занимайте любое место, их достаточно! Пчелышки с жужжанием кинулись в ближайший вспухающий ком пены. Самостоятельные путешественники суетливо разбежались в разные стороны, фангаск даже столкнулся с мен-мен. Оба рассыпались в извинениях и опять разбежались. Стажеры взялись толкать юмми в спины, принуждая оборвать важнейший экономический совет о необходимости потратить кучу денег на посещение Волакты с обзорной экскурсией. – И все же я таки настаиваю на этой инвестиции в наш культурный багаж! – отчаянно крикнул зеленый юмми, прежде чем упасть лицом в амортизатор. Оперативно распихав оставшихся, стажеры начали паковаться сами. Ласель стоял на свободном пятачке, обозревая всех с диктаторским выражением лица. – Андрэ, втяни пятку под сутану, а сутану в кресло, – скомандовал он. – Я не буду иметь дело с твоей расплющенной ступней. Уши, хвосты и прочие части тела попрошу снаружи не оставлять! "Это! Плащ!" – непримиримо прилетело по закрывающемуся линку. – А сами-то когда прятаться будете? – поинтересовался Джорджи, вытягивая шею. – Фу! – пена добралась до его рта. – Нам расплющенныфм-м! – Когда убежусь, что вы все на местах, – ласково ответил Ласель голубым глазам. Макушка Джорджи исчезла в пене. Экраны погасли, и на черном фоне загорелись предупредительные знаки. По салону прокатилась первая волна корреляции. Ласель схватился за спинку ближайшего кресла. Тяжело переставляя ноги, прошелся между кресел, проверяя, чтобы все было по правилам. Запихал торчащую наружу ножку юмми. Подобрал явно выпавший из чьего-то кармана сувенир – декоративный гребешок с тремя устьицами. Минеральный гребешок негодующе похрустывал. Ласель пихнул его в ком пены. Пошла вторая волна корреляции, а затем третья, и ощущение неподвижности буллеты начало медленно испаряться. – Пассажирам занять места, – гневно сказала система оповещения. – Соблюдайте прав!.. Нотация заткнулась, когда "Сагава" клацнул набором модификаций, и прицельный запрос оборвал как систему слежения за внутренностями вагона, так и ведущуюся запись. Ласель вцепился в спинку кресла и пошире расставил ноги. Буллета двигалась – одновременно во все четыре стороны, а несколько секунд спустя начала двигаться еще и вверх с низом. Шесть векторов тянули пространство каждый в своем направлении, клетки тела возмущенно застонали, и Ласель стиснул зубы. Раз, два, три... Жантюры вскипели черным пожаром. Впились в мышцы, сдавливая их с невероятной силой, так что кожа заболела. Хвостовик одного из них раздраженно стрельнул по тыльной стороне шеи и разлетелся под волосами краниальной сеткой. Буллета тормозила, и компенсаторные системы разрывали пространство внутри нее. Стены ощутимо – для невероятно обостренного слуха – потрескивали, по экранам шли помехи, пространство плыло разводами и тоже потрескивало от статического напряжения. Никаких таймеров вокруг не было, зачем они для запакованных в надежную пену пассажиров. Только внутренние ощущения, растягивающиеся в часы. Люнета раздраженно выкидывала предупреждения одно за другим, а потом тоже заглючила, и по экрану каскадом посыпались ошметки какой-то аналитической информации о свойствах пространства. Обливаясь горячим потом, Ласель зажмурился. Собственное дыхание вырывалось со стонами. Жантюры сжимали бушующую в мышцах кинетическую энергию. Мертвенное сияние окатило салон непостижимым свечением оттенка самого черного мрака. Точно в глубине бездонной бочки рванула анти-граната, вывернувшая пространство наизнанку. В легкие вбили объем воздуха, превышающий их емкость на порядок. Хлопнуло по ушам, глаза полезли из орбит и дико заныли зубы. – Вильнёв, станция первая, Волакта, – прозвучало с потолка. Ласель стремительно кинулся в объятия кресла. Пена удивленно вспучилась и опала, едва-едва охватив его наполовину. – Уважаемые пассажиры, наш рейс прибыл в Вильнёв, первая станция – Волакта, – повторило оповещение. – Далее рейс проследует через Сен-дю-Вар, Бийот, Мужен и Вальбон. В вагоне слышалось потрескивание опадающей пены. Ласель дышал носом, плотно сомкнув губы. Тяжесть оседала в теле, под жантюрами горели мышцы и, кажется, даже кости. – Уважаемые пассажиры, наш рейс прибыл в Вильнёв... – Фу-ух! Фуф! Вуф! Ласель медленно повернул голову. Келли энергично выкапывался из пены, распихивая упругие валики. Ласель нашарил подлокотники и медленно вытолкнул себя с удобного сиденья. В позвоночнике словно схлопнулись какие-то перерастянутые хрящи, и внезапно сразу стало легче. Ласель медленно выдохнул. Невзирая на галлюцинации городских систем, его личные особенности работали. Тестировать себя наживую было рискованно, но он хотел убедиться, что после многочисленных глюков не начнет разваливаться на части. Он подмигнул мертвым глазкам камер и двинулся помогать юмми выкарабкиваться из пены. На платформе пути туристов расходились. Взволнованные юмми, окружившие контейнеры, пересаживались на гораздо более медленный флиппер, уже ползущий к ним со стоянки. Пчелышки рьяно щелкали хромографами, снимая все вокруг в миллионе ракурсов. Фангаск, взъерошенный еще больше, подпрыгивал и осматривался. Пассажиры, выгрузившиеся из остальных блок-вагонов, уже куда-то деловито спешили. – Унифор, желаем вам успешно подтвердить право собственности на челнок и, конечно же, наполнить его лучшими сувенирами, – расшаркивался Ласель. – Не забывайте о таможенных декларациях и возможности получить частичный возврат. Использование названия нашей компании дает право на дополнительную скидку! Голубой юмми почти подпрыгнул. – А можно ли таки комбинировать скидку, если каждый ее произнесет по отдельности?! "Это совершенно неинтересно, – ныл Джорджи в прямом эфире. – Почему шефа не приняли за нарушителя границ? Где ищейки?" "Унылая серая действительность!" – поддакнул Вивьен, демонстративно меняя цвет формы. – К сожалению, унифор, это разовая скидка, и она не может приумножаться, закон суров, но таков закон... "Стажеры, я вас выпорю!" "Ах эти пустые обещания!" – критически оценил Вивьен шефову угрозу. "Несбыточные мечты", – сладострастно согласился Андрэ. – ...проходите в защищенную зону и там указываете целевое назначение, система сама проводит вас на посадку, вуф, – обстоятельно разъяснял Келли. Мтатчи сосредоточенно кивал, а в это время одна из ножек его симбиота не менее сосредоточенно пыталась выковырять из покрытия платформы намертво вделанный туда памятный знак. Пассажиры рассасывались по многоуровневой пешеходной развязке, чичкана слегка штормило, когда срабатывал групповой инстинкт, но буквально пару метров спустя, опомнившись, они возвращались. Фангаск подпрыгивал на месте все более нервно и вертел уже обеими головами, явно что-то потеряв. "А за скептическое отношение к шефу, стажер, ты пойдешь и выяснишь у этого двуглавого петуха, чего ему тут надо и почему он так дрыгается!" "Да на кой он нам нужен? Абсолютно бесполезен, только невротизирует же". "Запомните, стажеры, каждая заблудшая душа, возвращенная в лоно организованного туризма – это просветление вашей кармы". Стажеры отозвались набором эмотиконов, четко обрисовывающих их мнение по поводу улучшения кармы, а Андрэ изобразил в нескольких жестах целую религиозную драму. Ласелю же настолько понравилась нравоучительная фраза, что он немедленно занес ее в личный список афоризмов, который периодически публиковал на портале туристических баек. Среди жемчужин мысли, оцененных огромным количеством лайков, уже находились лаконичные "Не воровал – не юмми", "Роды октоперибий в бетон", а также горделивое "А вокруг — на сорок километров ни одного разумного существа, кроме руководителя тургруппы". Наставления от Келли закончились, и юмми перешли к шумному прощанию. Особенно громко крякали симбиоты, топоча ножками по платформе. – Не забывайте про соцсети и хэштеги, – зомбировал туристов Ласель, уже отключившись мозгом от бравурных речей. Его больше интересовало, как именно Вивьен будет вести работу с фангаском, но стажер проявлял возмутительную упертость и активно прощался с юмми. – Уважаемый Мтатчи, позвольте вас дружески обнять! – завершил Ласель свою тираду о пользе межвидового сотрудничества. Расчувствовавшийся юмми что-то запиликал, Ласель сделал два широких шага ему навстречу, встал на цыпочки и как мог обхватил жесткий корпус. Край симбиотьего панциря больно ткнулся в живот. – Польщены, польщены, – клекотнул юмми. – Ой! Ласель отстранился и подкинул на ладони передатчик. Зелень юмми пошла стремительными малахитовыми прожилками. – Я верю, он к вам случайно приклеился в суматохе, – подмигнул Ласель. – Друзья, поторопимся! – воззвал розовый юмми, явно разглядевший произошедшее. – Если мы будет активные и собраны, то сможем даже включить в наши планы последующее посещение Волк... Валлах... – Волакты, – любезно подсказал Вивьен. – Постоянно что-то к панцирю приклеивается, – прохрипел окончательно потемневший Мтатчи. – Благодарю вас за прекрасные дни, друг Ласель, всего вам доброго! Ласель послал ему воздушный поцелуй. Симбиот испустил волну селедочного запаха, и Мтатчи стыдливо побежал по платформе.