Lost in the Darkness.

      Не знаю, сколько времени я стояла с отсутствующим выражением лица, смотря куда-то перед собой. Знаю только, что когда пришла в себя, солнце уже садилось за длинную тонкую полосу горизонта, пылающую багряным и оранжевыми оттенками цветов. Верхушки деревьев лишь слегка заслоняли эту картину, и плотные тени падали на ту полянку, на которой мы с сестрой остались. Сумерки. Тут же, рядом со мной, сидела и Ребекка. Похоже, она как и я пребывала в прострации - её поза нисколько не изменилась за те несколько часов, которые уже успели пройти. Лицо всё также закрыто неподвижными ладонями, а они - прямыми растрёпанными волосами угольного цвета. Грязное пурпурное платье безобразными лохмотьями лежало на земле, оставляя ноги оголёнными; туфли были тут же поблизости кинуты. Неестественно выглядела всегда весёлая и даже сумасбродная Ребекка - словно что-то внутри неё было сломано. - Ребекка? - тихо я позвала её, присаживаясь рядом, и ощущая, что затёкшие ноги с трудом подчиняются мне. - Ты поняла, да? - Да. Но чего же ты ожидала? Он - бессовестная сволочь, такая же, как и его брат. Сестра подняла голову. На её уставшем и измученном лице не было эмоций. Злость, раздражение - всё исчезло. Редко я вижу её такой. - Это тяжело. Мне знаешь, так не хотелось связываться с этими братьями... Она покачала головой и снова подпёрла её руками, оставляя между пальцами щели для глаз. - Демоны, - продолжила она, - существа подлые и непостоянные. У них нет ничего святого. Тут я могла поспорить, но не стала. Орды Нежити тоже не самая сострадающая из рас с непоколебимыми святыми принципами. И пожалуй, у Легионов в их иерархии и морали больше "святого", если вообще можно говорить о святости в Аду, или в Царстве Мёртвых. - ... Но он непреодолимо тянет меня, понимаешь? Я давно уже не чувствовала её... - Любви, - подсказала я. Сестра снова кивнула, после чего обратилась ко мне. - А ты? - А что я? - Ты чувствуешь, как сжимается всё внутри от его взгляда? Тебе хочется улыбаться без причины? И не кажется иногда, что без него невозможно жить? Что стоит ему только пропасть - как вместе с ним пропадёт воздух, которым ты дышишь? Я задумалась. - Слишком поэтично. Но насчёт улыбаться... Думаю, да. - И ты наверняка думаешь, что он один такой на свете? - Но он и правда один такой в своём роде. - Это я понимаю. И всё же? И всё же да. Я совершенно уверена, что он единственный и неповторимый, насколько бы книжно и банально это не звучало. По правде, никогда не могла себе вообразить, что я буду с кем-то. Что кто-то с жесткими светло-пепельными волосами, с глубокими и такими серьёзными, но в то же время весёлыми глазами и мужественным лицом будет просыпаться в моей кровати и говорить "Какая же ты соня, Рыжая". - Да. - Тогда вот твой диагноз, Лисси. Ты влюблена в этого гада-Охотника. И я даже рада, хотя стоило бы плакать о неразумности твоих вкусов. - Малыш не такой чёртов засранец, как Вергилий, к которому тебя привели твои собственные вкусы. Или скажешь не так? На лице Ребекки несколько мгновений боролись несколько чувств: она явно хотела поспорить. Но заметив моё недоумение, словно говорившее "Неужели?" она вздохнула и вымолвила тихое "Так". Я улыбнулась, глядя на неё - всё-таки она была замечательной вампиршей, когда не была стервой. - Ну вот такие мы дуры, Ребби. Гены, должно быть. Она засмеялась.