Lost in the Darkness.

      Прошло два дня.       Два дня с тех пор, как я видела Данте в последний раз.       Два дня... Сорок восемь часов с небольшим я не видела его, не касалась, не улыбалась на его замечания, не любовалась его профилем, не дотрагивалась до щеки, не целовала. Не слышала звука его голоса, уверенных шагов по холлу, глубокого дыхания. Мне кажется, что за эти два дня моя жизнь совершенно сломалась. Регулярные визиты Леди никак не могут залатать ту дыру, которая образовалась с того момента, как я вошла в свой дом и поняла, что его больше нет.       Неизвестность и сомнения давили мне на плечи. Где он? Что с ним?       Его не было в агентстве - это я проверила. Не было и в закусочной Лайтренда, где он обычно ел клубничное мороженое. Словно растворился в этом городе. Просочился сквозь мою жизнь и исчез. И все эти два дня моя надежда на то, что он вернётся, становилась призрачнее. Хотя я, конечно, старалась об этом не думать. Эти два дня я не могла себя ничем занять - кидание камушков в воду уже не казалось мне исчерпывающе интересным занятием. Так что вышвыряв несколько килограмм их за линию берега, я улеглась на спину, устремив свой взгляд в сизую небесную высь.       Небо было хмурым, но тем не менее спокойным и грозы не предвещавшим. Обычное его состояние на пляжах. Как и всегда. Пока я лежала и предавалась своим хмурым, таким же, как и небо надо мной, мыслям, со стороны дома я услышала какое-то движение. Это был определённо не кто-то из представителей местной фауны. Тихие шаги, звук открываемой двери - вряд ли какая-нибудь заблудшая белка могла такое проделать. На долю секунды я было подумала, что это Ребекка, а может быть, Леди, или если мне совсем повезло то это Данте, но с этой мыслью пришлось распрощаться. Движения гостя были крадущимися. Словно его сюда совсем не звали и прибытия не ожидали. Верно. Я никого не жду. Особенно, крадущихся в дом людей.       Чтобы узнать, в чём дело, я решила не выбегать сразу на пришельца, а последить за ним и узнать, что ему надо. Поэтому уповая на частично вампирское происхождение, я очень тихо преодолела расстояние от пляжа до дома и незаметно проскользнула внутрь. Вне всякого сомнения, существо это, как и я, было тоже вампирского происхождения, причём даже более - чистокровного. Как Реббик. Это уже становилось очень интересно.       Незваный гость на первом этаже не задержался, и на момент моего проникновения в дом уже бродил по второму. Я прислушалась - звук шагов перемещался по направлению к моей комнате от комнаты Ребби. Пожалуй, хватит, надо брать с поличным. Я осторожно подошла к едва прикрытой двери и в один момент настежь раскрыла её, занимая место в проёме, дабы не дать возможности противнику выбежать. Конечно, у меня в комнате на худой конец было и окно, но я рассчитываю, что смогу перехватить домушника до того момента, как он его попытается выбить.       Лазутчика я застала за копанием в моей тумбочке около кровати. Глупый воришка, не учёл элементарных правил для своей безопасности. Правило первое: не лезть в дом Алиссы Самаэль Де'Коссвел Спарды. Правило второе: смотреть правило первое. Впрочем, все эти размышления заняли у меня около секунды, и я уставилась на разворачивающийся ко мне до боли похожий затылок...       Ниже плеч кофейного оттенка волосы, собранные в хвост. Высокий, худой, одетый по последнему писку моды от двора Мортис передо мной стоял... Мой отец. Самаэль Де'Коссвел собственной персоной.       Я от изумления забыла даже, как разговаривать, а только хлопала глазами, пытаясь убедить себя, что это сон. Отец у меня дома? Этого не могло быть. Это противоестественно! Молчание наше затянулось. Видимо, он рассчитывал, что я от радости кинусь ему на шею, но этого не происходило. Ему оставалось только вежливо откашляться и заговорить. - Алисса! Как я рад, моя девочка, нашей встрече! Я искал тебя. - Да, обыскал все комнаты, не преминул даже в тумбочку заглянуть. Вдруг я полюбила сидеть там вместо пляжей? - Ты всё не так поняла... Я не долго думая призвала демоническую руку и схватив незваного гостя за горло, подняла над полом. - А теперь давай без твоих соплей: зачем ты здесь? Самаэль попытался вцепиться в сжимавшую его горло руку, но сделать ровным счётом ничего не мог. Улыбка перекосила моё и без того недружелюбно оскаленное лицо. - Можешь не пытаться. Поверь, я спущусь до пыток своего отца, если он не желает по-хорошему говорить, зачем обшаривал мои вещи. - Поставь меня... Я скажу... - Только без глупостей, Самаэль.       После того, как кости моего отца очутились на полу, они снова приобрели свою холодноватую спокойность и даже подобие дружелюбности. Точнее, кости его лица всё это приобрели, что же до остальных, то они застыли, примороженные к месту, подобно каменной статуе. На этот раз обошлось без глупых соплей про поиски меня. - Ты знаешь, зачем к тебе пришла Ребекка? "И каким же образом моя маленькая кровососущая сестричка причастна к твоему появлению?" - очень хотелось мне спросить. Но демонстрировать особенную любознательность, особенно перед ним, я не желала, и лишь сделала вопросительное выражение лица, перемешав его со скепсисом настолько, насколько вообще могла. - Нам стало известно, что кто-то выкрал первую часть книги о Доспехах Мортис. Ребекке было поручено узнать, не ты ли... - И подозрения, конечно же, сразу пали на меня? - догадалась я, пытаясь не засмеяться, - Вы слишком плохо обо мне думаете. А разве не Мортис пыталась меня убить? Поселить ложь в моём сердце о моём прошлом? И потом ты заявляешься ко мне и говоришь, что Её Костлявость желает узнать, не моих ли рук похищение каких-то ветхих книжонок? Так вот, да будь ей известно, уже обе книжки похищены сыном Спарды, Вергилием. Отец в свою очередь состряпал скептическое выражение на своём привычно бледном, но не без красоты, лице. - Я чувствую, что они были здесь. И у тебя вполне был.... - Нет, - взбешенно крикнула я, - Нет! Эти книжки, будь они неладны вместе с тобой и всем двором моей костлявой бабульки, принесла сюда Ребекка, выкравшая их у Вергилия! - И где они? Ему, кажется, было плевать на отсутствие свей дочери. Ах, как я могла забыть - дети вампиров, что дети трупов - последним нет до них дела. Но мне предстояло решить более серьёзный вопрос, чем кому и до кого есть дело. Стоит ли сотрудничать со следствием? Особенно, в виде моего отца? Может, будет куда веселее пустить его по ложному следу?       Я задумалась. Ребекка так увлечена Вергом, что вряд ли будет бегать и докладывать, как идут у неё дела. Значит, двор остался без информации о её местоположении, книг, и наконец, самого Вергилия. И что? Меня это вполне устраивает. Я максимально мило улыбнулась стоящему передо мной Самаэлю. - Я не имею ни малейшего понятия. - Не ври мне, Алисса Самаэль Де'Коссвел. Я с твоего детства вижу этот изумрудный материнский блеск глаз! Он говорит о лжи. - Или о веселье, - парировала я, продолжая так же мило улыбаться. - Ты ничем не лучше неё. Улыбка слезла с моего лица так же, как стекает кровь по лезвию клинка - медленно, но верно. - Что? - угрожающе тихо спросила я. - Твоя мать - потаскушка и лгунья. Тогда, когда мы напали на охранявший её когорт, она предпочла смерти развлечение со мной. Стало сложно дышать. Я прямо-таки чувствовала, как мои глаза меняют цвет на чёрный, как начинает покалывать рука, готовая в любой момент пустить огненный шар. - Удивлена, моя девочка? А ты думала, у нас была великая и чистая любовь, рождённая на небесах? Алисса, прекрати жить сказками о безупречном прошлом своей матери! Я дал ей выбор: умереть или лечь под себя. К слову, она была красива до боли, и губить такую красоту было просто жалко. А она выбрала второй вариант, сделав это с великим удовольствием. Итак: это было по обоюдному согласию, но как видишь, ни о каких чувствах речи не шло. Ты ведь не маленькая девочка, Алисса, - засмеялся Самаэль, - Ты знаешь, что можно переспать без всяких сугубо романтических чувств. Я хотел её, и она хотела меня. Но ещё больше она хотела спасти свою рыжую голову! И она купила это спасение своим телом.       На глаза наворачивались слёзы, я едва сдерживала рыдания. Всё рухнуло: моя жизнь и то, отчего она получилась. Ничего святого вокруг, только ложь и боль, ложь, которую я сама себе выдумала и в которую верила... Срывающимся голосом, утирая щеку пальцами от проложенных дорожек слёз, я сказала очень тихо: - Ты умрёшь, отец.