Pov. Кейго.
Ознакомившись с биографией Коямы Хотару, я заинтересовался одним типом — Куродай Райнером. В прошлом он был крупным наркодиллером. Создавал наркоту при помощи своей причуды. Она позволяет ему создавать зависимые вещества. Именно на эту личность некогда вышла Кояма, получив за это жестокий жизненный урок. Райнера схватили вместе с ней. Он довольно долго оставлял полицию с носом, предугадывая где именно они могут его искать. Когда наркодиллер обосновал крупный клуб, для героев, став его владельцем, то никто и предположить не мог, какие темные делишки твориться за этой «деловой» спиной. Полиция вошла в тупик. Тогда ещё не знали, как именно выглядел создатель зависимых «конфет». Он умело использовал курьеров. Если тех ловили, то доклады о том, что их отправил владелец геройского клуба — заведения элитного и тщательно проверяемого по всем статьям — казались тем ещё бредом. И даже когда таких докладов стало достаточно, доказать их достоверность никак не выходило. Все чисто, владелец отменно исполнял свои обязанности, никаких неполадок заметить не могли. Ключом к краху Куроды стала Хотару. Глупая девчонка, которая подслушала губительно-заманчивые разговоры за углом. Она не знала, как для наркодиллеров важна «внутренняя связь». Нелегальная сим-карта, которую не могут зафиксировать власти и ФБР. У неё такой не было. Но на сайт Хотару смогла зайти, ввести секретный пароль и, тем самым, привлечь к себе внимание «со стороны». Так и схватили невинную овечку с неуловимым преступником. Кто из них кто — разбираться не стали. Всех, кто тогда промышлял наркотиками, видели одинаково омерзительно. И наказывали прямо на месте — жёстко и сурово. То было время, когда по стране распространяли крайне опасные наркотики. Хотару не повезло даже в этом. Я был удивлён, когда прочёл в интернете о том, что Курода Райнер уже как два года гулял на свободе. При его активном нарко-бизнесе, он должен был отсидеть за решёткой минимум лет пятнадцать. Но его отпустили через пять лет. Богатая сволочь. Это лишний раз подтверждает, насколько мир помешан на деньгах. И Хотару, бедная девушка, по несчастью судьбы влезшая в это дело — отсидела свой несправедливый срок «от» и «до». Совершенно ни за что. Никто ей не помог. Никто за неё не заплатил. Я всё больше понимал, почему она стала такой. Одна мысль о том, что ей пришлось перетерпеть — вгоняла в ужас. Не дай Бог такой жизни. Это страшная, уничтоженная по всем фронтам жизнь. Признаться, я злился на Айзаву Шоту. Девушка пострадала именно из-за его поимки. Он стал началом этого ужаса. Но, в конце концов, работа героя — это ловить преступников. И я могу понять, если герой потом не станет интересоваться пойманной в сети жизнью. Может всё могло бы обернуться к лучшему, вразумить девушку, чтобы больше никогда не ступала на кривую дорожку, если бы не следущий этап, где нагадили по самое нихачу. Куда больше Айзавы виноваты полиция и суд. Именно от них всё зависело. Так почему они не стали выяснять детали? Почему настолько бесчеловечно отнеслись к жизни несчастной девушки? Бесчувственный механизм, возглавляемый сплошными вандалами. Они похлеще злодейских выродков. Меня начала переполнять мучительная жалость. Хотелось хоть что-то ей сделать. Хоть как-то облегчить её боль. Я спросил у Хотару, где находится Курода. Та богатая тварь, которая, мало того, что потянула девчонку с собой на дно, так ещё и разгуливает на свободе раньше положенного срока. Хотару ответила, предварительно послав меня далеко и на долго, что точно не уверенна, но вероятней всего Курода блудствовал в Иваки. Иваки. Город, где было зафиксировано 23 странных смертей. У людей постепенно переставали работать внутренние органы и они медленно умирали. Перед смертью многие говорили, что им не хватало средств на препараты. Мол, именно от них зависила работа внутренностей. Они умирали в течении полу-года, иногда раньше. Умирали мучительно. Потому что сначала переставали работать не самые жизненно необходимые органы, и тело ещё могло поддерживать жизнь. Такое мог сотворить только крайне обезумевший изверг. Прежде чем начать очередные поиски самой подозреваемой сволочи в Иваки, захожу в местную больницу, где лежало несколько пострадавших, от тех таинственных «препаратов». Проскальзывая по мраморным плиткам пола, шёл в сторону кабинета, ранее указанного в сообщении. Через минуту стоял перед светлой дверью, с номером 219. Одним пальцем надавливаю на дверную ручку. Дверь бесшумно распахнулась на смазанных петлях. Ни малейшего скрипа. Никакого беспокойства для пациентов. Весьма презентабельная обстановка. Сидевший у компьютера человек кивнул, приветствуя. — Здравствуйте, Ястреб. Проходите. — врач указывает на кресло, стоявшее напротив него. Я отчётливо услышал в его голосе дикую усталость. Он сидел здесь, пытаясь разгадать загадочно-органический ребус, но так и не понял, при помощи какого ключа его следует разгадывать. — Добрый день, Сакамото-сан. — уважительно киваю головой. — Как дела? Есть ли какая-либо связь между кровью ваших пациентов и той, что я вам вчера принёс? — Самая прямая. — ответил мужчина, обводя взглядом столик с бумагами. — Вещество, неизвестного характера, имеет идентичное сходство с обнаруженной дрянью в крови наших пациентов. Я пропустил удар. В голове мелькнула мысль, что это всё похоже на идиотскую комедию. Ну не может на одного маленького человечка свалиться так много бед. Просто невозможно. Ладно что-то одно, но чтоб сразу столько? Смерть отца, тюрьма, одиночество, теперь ещё это... — Где-то через пару месяцев начнутся осложнения. — сообщает Сакамото, сняв очки и протерев свои глаза. — С этим ничего нельзя сделать? — в ступоре спрашиваю у него. — Если только протянуть сроки. — продолжил говорить врач. — Эта дрянь должна была распространится по всему телу. Когда есть новая доза, то она не наносит вреда, каким-то образом распространяясь в организме по-новому. Сначала вещество оказывает довольно положительный характер на организм. Первые пару месяцев у жертв очень крепкий иммунитет. Оно отменно поддерживает работу всего организма. Но как только два месяца проходят - необходима новая доза. Или вещество начнёт убивать внутренности. Вот ещё одна странность — вещество не выводится из тела самим организмом. Постоянно внутри блуждает, как живое. Неуловимое дерьмо, такое. Как паразит, но жидкий и умный. — Сука. — достаю из кармана сигарету, зажигаю. Какая-то полная безысходность. Как тут, блять, возможно помочь? — Здесь нельзя курить. — врач показывает на потолок, где виднелась вытяжка. — Сигнализация сработает. — Извините. — бросаю сигарету на пол, придавливая ботинком. — Тут с ума начнёшь сходить. — Понимаю. Да что ты понимаешь? То, как нелегко разгадать «ребус» новой науки? Знал бы ты, насколько несчастное создание попало под эту науку. Ладно, не мне судить. Лечу над зданиями, отправляя свои перья по всем направлениям города. Злюсь. Курода Райнер оказался ещё ублюдочнее, чем я себе представлял. Падаль. Зачем уничтожать и так уничтоженную девушку? Это насколько надо разложиться, чтобы не брезгать подобным? Зачем убивать ни в чём не повинных людей? Что они ему сделали? Не нашли бешанных денег на дрянь? Я его найду. Такая мразь не должна ходить среди людей. В кармане вибрирует. Что им нужно? Открываю сообщение и читаю следующее: «Привет, номер три. Ты, говорят, самый шустрый в Японии? Хлопай своими ягодицами и взлетай в сторону заброшенного завода, в северной стороне Токио. И разъеби там всё. Желательно при помощи других про». Хотару. Кто ещё так хамски напишет герою про какие-то заброшенные заводы в Токио? В какую хуйню она опять влезла? Сворачиваю в направлении Токио, наращивая скорость полёта и набирая номер своего агенства. Не уверен, что они меня опередят, но чувствую, что их помощь не помешает.***
Pov. Айзава.
В полу-бреду слышу одинокую песню. Лежу головой на мягком, согревающем тепле. По волосам поглаживают. А я не могу ничего понять. Не могу вспомнить. Всё как во сне. Из горла выходит кряхтение. Тело не подчиняется мне, оставаясь в неподвижном состоянии. Панически начинаю осознавать, что со мной произошло. В какое дерьмо я влез. Ещё раз пытаюсь пошевелиться. Из меня вырываются мычащие звуки, от потуги. Всё тщетно. Не могу двигаться. Сладкий голосок и убаюкивающие поглаживания, создают обманчивую иллюзию, что всё хорошо. Что я могу расслабится и доверится пригревшему меня теплу. Сука. Одними глазами кошусь назад, пытаясь увидеть её облик за спиной. Она склоняется надо мной. Белые волосы падают мне в лицо, спутываются с моими. Смотрит на меня пристально. Изучает. — Т-тварь… — с трудом произношу я. На её губах появляется горькая улыбка. Она продолжает гладить меня за ухом. Продолжает это сладкое пение. Продолжает пытать. Ненавижу. Склоняется ближе к моему лицу, поворачивая его по отношению к своему, и шепчет в губы: — Ты не лучше. Целует. Ласково и нежно. К чему эти сопли? Притягивает за затылок, прижимает ближе к себе. Глаза прикрывает трепещущими ресницами. Лижет скользким языком губы, проникает им внутрь, проводит вдоль ряда зубов. Крадет мое дыхание и неспешно возвращает. Гладит пальцами щёки, волосы и запускает их в мою шевелюру. Трется щекой об нос, губы и лоб. Балдеет, опьяненая собственным безумием. Мне пофиг. Я как овощ, позволяю ей делать всё. Понимаю, что это и есть мой конец. Не думал, что он окажется настолько паршивым. Лучше бы умер сидя на унитазе. Было бы не так досадно. Чувствую, что мои руки свободны от гипса. Да и у суки руки тоже нормально функционируют. Ясно. Залатали. Будущий Ному не может быть с «изъянами», судя по всему. Подумать только. Я стану Ному. Той крушащей всё на своём пути машиной убийств? Буду колошмятить в месиво тела своих друзей и безумно орать нечленораздельную дичь. Мертвым — внутри, кошмарным — снаружи. Может перекусить себе язык? Сил не достаёт даже для такого. Я чувствую дикую вялось в области челюсти. Гори оно всё огнём. — Ты думаешь, что станешь Ному? — напевным шепотом раздаётся у самого уха. — Дам тебе небольшую подсказку: на то, чтобы их создать, уходят месяца. Довольно долго, не так ли? Что она городит? Нихрена не понимаю. Её мысли, её существо, её душу. Всё это вне понимания. Адская женщина. Невыносимая. Подлая. Эгоистичная. Снова начинает петь песню. И не отрывает взгляд от меня, любуется. Именно любуется. Это что-то новое. Тру свои губы друг об друга и отправляю на язык вкус её поцелуя. Отдаёт карамелью. Сладкая. Какая же ты, сука, сладкая. Какая же ты красивая. И какая же ты бесчеловечная, ядовитая. — Он что, очнулся? — слышу голос незнакомца. — Угу. — отстранённо кивает Хотару, продолжая разглядывать меня. — Дай ему понюхать это. Пусть провалится в бессознательное состояние. Её руки покидают мои волосы и тянутся куда-то в сторону. Потом она подносит к моему носу смоченную тряпку. — Поспи ещё чуть-чуть. — ласково произносит она, поглаживая большим пальцем около левой брови. Я с неприкрытой ненавистью сверлю её взглядом. Её очертания начинают медленно таять. Таять и таять. Пока окончательно не пропали, вместе с миром. Бесит, что эта сука так схожа с Ширакумо.