Pov. Айзава.
Её забрали в дурдом. Я всюду следовал за этой процессией, уводящей её прочь, от нормального общества. Не мог её бросить. Только не сейчас. Только не тогда, когда с ней произошло что-то сокрушительное. Хотару никого не воспринимала. Включила какую-то внутреннюю защиту самоизоляции. Ни я, ни кто-то ещё, не могли до неё достучаться. Она ничего не говорила. Глаза пустые, отстранённые. Боже. В психушке я сказал, что это моя девушка. В связи с этим меня вызвали на допрос. Из-за чего у неё произошёл такой сдвиг? Из-за чего…? Ебаный Ястреб! Всё полетело к чертям, когда она пошла к этому пьяному кретину! Но… Похоже там не только один он был замешан. Я опустил взгляд на собственную ладонь, которой ударил Хотару накануне. Острый укол вины прошёлся по всем нервным окончаниям. Я мудак. Хотару всегда двигало какое-то безумие, но оно каждый раз было обосновано. Причины её поступков не были чем-то мелким. И если бы я выслушал, просто сел и послушал её, то сейчас бы не ломал голову, как такое могло с ней произойти. Знал же, что она о чём-то не договорила, когда была со мной. И когда я ушёл, оставил её одну в квартире, то уже потерял её. Я знал, что она не просто так пыталась меня остановить, не отпускать, быть рядом. А я… предал? Уже тогда. Запер в квартире, когда она мечтала увидеть мир. Но почему ей так срочно требовалось увидеть мир? По какой причине она сбежала, не обсудив со мной эту проблему? Почему внезапно усомнилась, что может доверять мне себя и свою мечту? Или… Она проверяла. Точно. Ей необходимо было, чтобы я без всяких раздумий выбрал её, а не свою привычную жизнь. И когда выбор был сделан, она окончательно предприняла свой дальнейший ход. Глупая. Выходит, мне бы она раскрылась только при условии, если бы я окончательно тронулся рассудком. Покорился бы этой женщине без остатка. Вот чего она хотела. С чего такая жадность до чувств? Что за спешка? Я направился к гребаному Ястребу, чтобы выяснить все детали. Этот ублюдок знал всё. Необходимо срочно собрать все пазлы, составляющие Кояму Хотару. Иначе что-то будет утеряно безвозвратно. — Постойте! — останавливает меня в коридоре врач-психиатор. — У девушки в крови обнаружено вещество, схожее с наркотиками из Иваки. Я в шоке застыл, глядя на мужчину в полном недоумении. — Что? Вы о чём? — заторможенно спрашиваю я. — Вы об этом не знали? — прищуриваются старик, пристально меня изучая. — Я впервые об этом слышу. — огорошено произношу я. — Слышали о случаях Иваки? — я отрицательно мотаю головой. — С недавних пор в том городе стали умирать люди. Они покупали некие препараты в новых аптеках, которые там уже позакрылись. Первых два месяца всё было прекрасно, но по истечению этого срока, в теле пострадавших начинали умирать внутренние органы. Постепенно это приводило к летальному исходу. Вещество, которое находится в том препарате, захватывает всю работу в организме. Чтобы не случилось летального исхода, надо получать новую дозу, через каждых два месяца. У людей не хватало денег снова купить этот препарат. Как выяснил герой Ястреб — эти вещества создавал вышедший на свободу наркодиллер Курода Райнер. На него сейчас охотятся по всему Иваки. Ваша девушка в смертельной опасности… Вот оно что. Вот почему ей двигали жажда, жадность, желание и мечты. Она сгорала. Медленно угасала. Поэтому была жадной до всего. Она умирает. И я об этом только сейчас узнал. Потрясающе. — Так её надо в Иваки отдать? — подходит к доктору санитар. — С головой у неё тоже большие проблемы. Она не ест, не пьёт. Есть вероятность, что сама на себя руки наложит. Смысл отдавать её в Иваки, если она может умереть до прибытия туда? Она сумасшедшая. — Боже… Я осознаю насколько страшная ситуация случилась с Хотару. Она потеряла жажду жизни. И это было самым катастрофическим из всего спектра её бед.***
— Урод! — встречаю Кейго хуком. Он отлетает на несколько метров обратно в свою обитель. Опускаюсь напротив него, схватив за воротник, занеся вторую руку для нового удара. — Что ты с ней сделал?! — Да у тебя… — сплевывает в сторону кровь. — … полный провал. Врезаю ему в нос, не сдерживаясь. У него начинает течь кровь. Мне вообще похую, что там у него течёт. За девушку, у которой отняли самое последнее, не жалко и за решётку засесть. И похуй. На всё похуй. Пусть из меня все, что хотят сделают. Преступника, идиота, калеку, сумасшедшего… Подумаешь, сам себя на дно брошу. Лишь бы её из этого дерьма теперь спасти. Лишь бы что-то успеть. Иначе она никогда не узнает, что такое счастливая жизнь. — Что. Ты. Сделал?! Я уже знал, что он сделал. Но хотел это услышать из его поганого рта. — Что ты о ней знаешь?! Усмехается, прогнившая тварь. Я ему все ебало разобью! Смешно ему! А девушка из-за него сейчас в дурдоме сидит, как безжизненный овощ! — Не смейся, ублюдок! — гневно рычу в его побитое лицо. — Успокойся, Сотриголова. Я прекрасно осознаю, насколько я проебался. — примирительно отплевывает, вместе с кровью, Таками. — Я вёл себя, как последний выблядок. Знаю. Но ты тоже не святой. Ничем не лучше. Так, что сядь. Я отшвыриваю его к стенке, сверля своей причудой. — Не сравнивай себя и меня, животное. — Я животное, а ты — недалёкий мудак. — хмыкает оборзевший ублюдок. — Она тебе никогда не договаривала правду, а ты и рад, не так ли? Лучше жить в спокойствии и неведении, чем узнать весь ужас в целом. Вот поэтому она от тебя и сбежала. Потому что не могла довериться тебе полностью. — Заткнись. — пытаюсь его заткнуть. — Она взваливала всё дерьмо на меня. И я должен был жрать это один. Я единственный, кого она травила всей своей правдой. Когда я её увидел у своего дома, то готов был отправить на всё четыре стороны. Заебало. — обозлённо произносит Ястреб. — Жива и слава Богу. Я знал, что её визит ничем хорошим не закончится. Но если бы я её не впустил, прогнал, то куда бы она пошла? Куда? Чтобы эта сумасшедшая тогда с собой сделала? Я не знаю. Поэтому она и осталась здесь, со мной. С пьяным ублюдком. Я так решил, чтобы знать, что она не где-то, а тут, у меня. Хуевое решение, но я не мог иначе. — Позволь угадаю: она просила тебя помочь осуществить свою мечту? — злобно выплюнул я. — Да. — убито произносит крылатый. — И ты за это решил её трахнуть. — гневно шиплю я. — Просто взял и сравнял её мольбу с грязью. Решил, что ей в жизни мало досталось. Надо больше. Надо изнасиловать маленькую, безпричудную девушку. Совершенно беззащитную. Всё равно, блять, погибает. Надо её добить. Так?! Меня коробит от ярости. Не знаю, почему я не набросился на него снова. Хотелось в месиво превратить. Порвать на части. Руки дрожали от нетерпения. Но что-то сдерживало. Что-то, что кричало внутри противным голоском: «А сам-то! А сам!» — Я… ненавижу себя за это. — тяжело проговаривает Ястреб. — Только посмей к ней ещё хоть раз приблизится! Я тебя убью! — свирепо угрожаю ему. — Убью! И колебаться не стану. — Я тебя понял, тормознутый герой. — фыркнул Таками, доставая из кармана сигарету. Я скрипнул зубами. Наверное опять ему врежу. Не выдержу. До чего же гнилая свинья этот Ястреб. — А теперь послушай про ещё одну деталь. Всё бы было не так плохо, если бы ты своим появлением не сделал всё в разы хуже. У вас же, вроде, любовь-морковь? — я удивлённо расширил глаза. Почему он это знал… Точнее, с чего он так решил? — Твоя девочка пела всё про тебя, да про тебя. Все сильнее меня раззадоривала, глупая. Ну и вот, появился ты. Я не знаю, что между вами произошло, но это похоже на сильную химию. Неужели ты думаешь, что она пощечину от тебя ждала? Может и ждала, ненормальная, но с другим подходом. Но ты же ни слова ей тогда не сказал. Вообще не стал выяснять причины и прочие проблемы. Молча пришёл, врезал, и ушёл. — выдыхает дым в потолок. — Чем не еблан? Кто как не ты должен знать, что эта девушка полна загадок? Чтобы понять её действия, надо её послушать. Но вышло так, что самый ценный для неё человек просто развернулся и ушёл. Не спас из рук «чудовища». Ты же оставил её со мной, с кошмаром. Ты ничего не сделал, чтобы избежать наихудшей развязки. — бросает на меня осуждающий, давящий взгляд. — А может это ты стал причиной её конца? М? Чего сейчас-то из себя строишь доблестного героя? Ты о ней не подумал, когда это требовалось. Я смачно приземляюсь на задницу, схватившись за свою голову. Блять. Никогда ещё не чувствовал себя настолько погано. Этот уебок прав. Это все была правда. Всё до последнего слова. Ебаная правда. С появлением в моей жизни Коямы Хотару, я с каждым днём начинал всё отчётливее видеть самого себя со стороны. Невнимательный мудак, которого мало ебёт душевное равновесие окружающих. Потому что я привык от всех огорождаться. Гребаное табу из детства, где я поклялся ни к кому не привязываться. Но в итоге — это несло с собой ещё больше последствий. Любимые люди полны темных сторон, которые я не хочу затрагивать. И они с этим живут. До определенного пика. А там уже невозможно помочь. Помощь нужна, когда её можно оказать. Она нужна, когда только увидел зародыш неладного. Каким бы этот зародыш не был, его надо сразу выкапывать. Я же позволял ему расти, боялся его извлечь. Сука… Она уникальна. Хотару действительно недосягаемая. Ведь, что сейчас происходит? Она взяла и открыла глаза на все наши грехи. Показала насколько мы гнилые и грешные. Довела нас, добралась до самых глубин, вырвала из недр самые сокровенные чувства, эмоции и заставила думать только о ней одной. Как там она говорила? Похоже я и правда больше никогда так никого не полюблю, кроме неё. Такой девушки больше не будет. Да, я её люблю. Я люблю эту невозможную суку. Впервые к кому-то это испытываю. Возможно, она уже умерла. Не телом — душой. Опять слезы текут из глазниц. Почему я так часто рыдаю в последнее время? Ах, точно. Хотару. Кояма Хотару. Хотя мне хочется назвать её просто Ру. Тепло и по-семейному. Любя. Ей этого не хватало. Пиздец. Что я вообще делаю? Вот сейчас? Что я сейчас делаю? И кто я вообще такой? Я — тридцатилетний долбоеб. Наехал на двадцатитрехлетнего полудурка, который молоко до сих пор сосал. Он юный дебил, которому пришлось слушать ту правду, от которой я, более зрелый человек, убегал. Неудивительно, что у него понесло крышу. Кто я такой, чтобы его судить? В его возрасте сам нагрешил не хуже. Даже страшнее. Именно тогда Хотару заперли в неволе. Из-за меня? Да. По той причине, что я всегда игнорировал зародыши беды. Всегда думал, что обойдётся. Мудак. Даже тупой Ястреб видел проблемы. Только начинал сходить от них с ума. Тот ещё придурок. Но ничего. Он может исправится. Это в моем возрасте уже сложно меняться. — Держи. — Ястреб протягивает дымящуюся сигарету. Я с безразличием посмотрел на дымящую полоску. За мной был грешок в пристрастии к алкоголю. Бывало, выпивал градусы. Но соску смерти ещё ни разу в жизни в рот не брал. Всегда отвращала эта удушающая вонь. В этот раз сильно захотелось. Ведь, вроде, эта дрянь успокаивает? Было бы неплохо. Подхватываю пальцами дымящуюся траву и подношу к губам. Затягиваюсь этим делом, как не в себя. В глазах потемнело. Дым заполнил все легкие, удушая. Я стал с силой откашливаться, выдыхая эту осушающую вонь обратно. В горле появилось жжение, в перемешку с копченым привкусом во рту. Ну и дерьмище. — С крещением. — похлопал меня по плечу Кейго. — В следущий раз не затягивай так сильно. — Пошёл нахуй. — прошептал я, вновь затягиваясь этим дерьмом. В этот раз не так сильно. А ничего так. В самый раз для такого дна, как я. Соска смерти поджаривала все внутренности, ударяя в голову обволакивающим дурманом. Вот так, значит, забываются курильщики? Меня начало немного штырить с непривычки. В глазах то темнеет, то слезится. Может не стоило сразу всё раскуривать? Полный пиздец… — Мужик, выпей чай. — пернатый хер суёт мне чашку. — Он приводит в чувства. — Ебать ты заботливый. — проворчал я. — Особенно, когда суёшь раковые палочки. — Ты был в праве отказаться. Дьявол сам тебя дёрнул. — заметил ушлепок. — Я гребаный грешник. — мрачно говорю я, припоминая слова Хотару, и беру с подноса чашку тёплого чая. — Как и ты. Мы грешные люди. — Знаешь сколько в мире таких грешников как мы? Ебнешься. — Кейго присаживается рядом, на пол, обратив своё лицо к потолку. — Но мы это осознаём. — сказал я, тоже посмотрев вверх. — Она открыла нам глаза. — И то правда. Некоторое время, в помещении стоит тишина. Каждый думал о своём. Это молчание давило, но говорить ни о чём не хотелось. Мне требовалось время, чтобы свыкнуться с тем пиздецом, о котором я узнал. С пиздецом, который сам же устроил. И пересилить боль в груди. Там всё заливалось кровью. Я отпил из чашки, вдыхая в себя цветочный аромат. Он мягко наполнял стенки легких, смешиваясь с копотью выкуренной сигареты. Смесь палева и цветка. Бомбическое сочетание. Смотрю, как Ястреб стирает кулаком кровь с морды. — Иди обработай, дебил. — Неважно. — отказывается придурь. Ну, не моя проблема. Пусть продолжает с разбитым еблом ходить, раз ему это нравится. — Лучше посмотри, как продлить ей жизнь. — Ястреб бросает мне какую-то чёрную коробку из которой вывалились цветные конфетки. — Тут где-то на пять лет хватит. — Это что…? — я немею. Пальцы слабнут, роняя на пол керамическую кружку. Я в остолбенении поднимаю глаза на без тормозного идиота. — Ты предлагаешь кормить её наркотой?! Этот мудак совсем уже берегов не видит?! — Если её этим не кормить, то она умрет через пару-тройку месяцев. — невозмутимо отвечает номер три. — Так что предлагаю не томить, когда начнутся осложнения. Я хмуро разглядываю разноцветную отраву у своих ног. Серьёзно? Кормить Хотару этим? Разве нельзя спасти её жизнь другим путём? Что за бесконечный поток говна? — Врачи совсем бессильны? — сухо интересуюсь я. — Пока никого не спасли. Может и найдут способ, но на это потребуется время. — отвечает Кейго. — Поэтому Хотару понадобятся эти «конфетки», хочешь ты того или нет. — И откуда они у тебя? — процедил я сквозь зубы. Если этот долбоеб забрал их у наркодилера, но самого наркодилера не скрутил, то я ему снова врежу. — Она сама принесла. — говорит Ястреб. — Сама, значит? Вот оно как. Выходит, она сама это жрала. Зависимая. Господи. Ещё и зависимая. Да неудивительно, черт возьми! В тюрьме её против воли могли на всякое подсадить. И не важно, что она от этого пострадает. Преступников не волнует, что они кого-то губят. Тем более, среди «своих». Я хочу выпить. Чего-то крепкого. А потом закурить дурман. Чтобы это, нахуй, забыть. — Она хотела, чтобы я отдал это больным Иваки. — пояснил Ястреб, кивнув на разноцветную «веусняшку». — А ты решил всё ей пожертвовать? — усмехнулся я. Тут было много. Должно быть, людям Иваки не осталось ничего. — Половину. — сообщил Таками. — Слушай, где-то через месяц, у неё появятся первые осложнения. Просто дай ей «конфету» и плевать. Пусть дерьмо, но поможет. — Почему я? — смотрю на него, как на полного идиота. — С чего ты вообще взял, что она вообще к себе кого-то подпустит? — Только ты можешь на неё повлиять. — серьёзно смотрит на меня, надавливает. — Между вами сильная связь. Ты можешь исцелить её, если полностью отдаешься притяжению к ней. — Блять… — вспоминаю опустошённый, разбитый образ, сидящий в белой комнате. О чём он говорит? Она потеряна! Она, блять, не она! — Ты видел её? Она… она сломана! Там и тени не осталось! Как я могу на неё повлиять, если она меня не видит, не слышит и не воспринимает?! Сидит там, абстрагировавшись от всех. В астрале летает. Защитная реакция от общества, чтоб его! — Социопатия… Это социопатия. — задумался Ястреб. — Защитная реакция на общество… Значит ей надо постепенно возвращать реакцию к происходящему. А как она относится к животным? — внезапно интересуется он. Я в ступоре моргнул. Перед глазами всплыла картинка, как она тискала моего чёрного кота, ласково улыбаясь. Как она была прекрасна в тот момент. — Она любит котов. — спустя какое-то время ответил я. — Тогда неси к ней своих четырёхлапых друзей. — распоряжается пернатый гавнюк. — Потом подумаем, как ещё можно действовать. Пусть сперва вылезет из своей защитной раковины. Внутри снова загорелась надеждой. Точно. Если подумать, то можно её вернуть. Шаг за шагом, постепенно. Не важно сколько на это уйдёт времени. Я её вытяну. Всё для этого сделаю. Она ещё посмеётся, увидит мир, побудет счастливой. Главное — вернуть ей желание к этому.