in spite of you

Он был уверен, что сможет продержаться ближайшие два дня. Том отдал ему всего себя – как Гарри может подвести его? Он был благодарен Тому за этот акт милосердия: Гарри ожидал, что бодрость выветрится уже к утру, но всё текло размеренно и ощущалось чётко, мысли не путались, усталости не предвиделось: он написал письмо Сириусу прямо в ту же ночь, под мантией-невидимкой пробрался в совятню и отправил его, надеясь, что защитные чары дома Блэков пропустят Хедвиг; он бы и исследования своей бессонницы начал в эту ночь, спустившись в библиотеку так же под мантией, но решил, что читать тогда будет ужасно неудобно и проще подождать до утра. Том не запрещал (да даже если бы запретил, Гарри не обязан его слушать) пользоваться помощью со стороны ради исследования его личности, поэтому в письме Гарри попросил Сириуса попробовать найти старые газеты или фото, где был бы запечатлён Том. Гарри помнил, что Том может не прилагать никаких усилий, чтобы показываться на глаза только ему, а также находится у него в голове постоянно, поэтому предположил, что тот про письмо знает и ничего против не имеет. У него была вся ночь, чтобы погрузиться в пространные размышления. Гарри задёрнул полог кровати, достал магловские ручки и потрёпанную тетрадь, купленные ещё летом. Привычку записывать мысли ему тоже привил Том. Том Риддл в прошлой войне был явно не на стороне Дамблдора. Не был он и Пожирателем Смерти, но не исключено, что поддерживал Волдеморта. У его матери была фамилия Гонт, и Гермиона нашла эту фамилию в списке истинно чистокровных, но больше ничего. Том Риддл знал Вальбургу Блэк, Дамблдора, Снейпа, Боргина, Малфоев... Странным образом выбирал, кому стоит показываться на глаза, а кому нет. Можно предположить, что для общественности он мёртв или считается без вести пропавшим. И всё. Ничтожно мало. Теперь Гарри осознавал это как никогда ясно. Он действительно не знал Тома. Это должно было напрягать намного сильнее, но хотелось только пожать плечами и дать всему идти своим чередом. Сириусу он уже послал письмо. Можно попробовать найти больше информации о Гонтах. На первое время хватит. Дальше можно было бы задуматься о чём-то, что, по словам Тома, было как дневник и находилось в Выручай-комнате. Гарри предполагал, что Том хочет материализоваться навсегда. Первый ритуал с этим не помог. Теперь планировался второй. Также интересно было бы узнать, какого чёрта вообще риддловский дневник оказался у Люциуса Малфоя и почему там была часть души. Гарри просто надеялся, что со временем всё станет понятно. Он успел дочитать учебник по прорицаниям к утру и решил, что не станет воспринимать этот предмет всерьёз. Рон за завтраком посылал ему знающие взгляды, как и Гермиона пару дней назад, а Гарри уже даже не пытался ничего отрицать. И как бы ни хотелось обратного, отсутствие сна закономерно сказывалось на его внешнем виде, хоть он и не чувствовал себя в тот момент больным: из зеркала на Гарри смотрел похудевший мальчик с лопнувшими капиллярами в глазах и нездорово бледной, посеревшей кожей. Падающий в обморок при виде дементоров Гарри Поттер был бы потрясающей темой для насмешек – он сам это прекрасно понимал. И был немного удивлён и рад, что всем это надоело ещё в первый день. Ещё более удивлён и рад он был, когда понял, что Драко тоже не посчитал этот обморок смешным и достойным долгих издёвок. На завтраке Джордж отдал ему расписание уроков для третьекурсников. — Что с тобой, Гарри? — по-дружески ткнул его в плечо Фред. — Дементоры, — беззаботно откликнулся Гарри после нескольких секунд раздумий. — Понимаю, — делано вкрадчивым голосом заявил Фред, — к нам в купе вчера Малфой забежал. — Не в себе был мальчик, — продолжил Джордж так, словно они были врачами и обсуждали шизофреника. Гарри подумал, что у Драко, возможно, была не слишком-то счастливая жизнь. Рон сел слева от Гарри и с улыбкой склонил голову набок, чтобы заглянуть ему в глаза. — Ты вообще спал? — Да, — ответил Гарри, бездумно ковыряясь ложкой в нелюбимой каше. Он отвык питаться регулярно. — Ты уверен? — улыбался Рон, тыкая Гермиону локтём и получая в ответ её возмущённый взгляд. — Кажется, уверен. — Ах, любовь, — вздохнул Рон и мечтательно прикрыл глаза. — Теряете счёт времени, да? — О чём он? — Гермиона подалась вперёд, чтобы посмотреть на Гарри через Рона. — О Боже... — О нашем дорогом слизеринском друге, — громко прошептал Рон Гермионе на ухо. — А, — её губы дрогнули в попытке сдержать смех, — о нём. — Это не то, чем кажется, — жалобно возразил Гарри. — Конечно-конечно, — Рон пытался сохранить серьёзное лицо, — мы ничего такого и не думали. Да, Гермиона? — Не думали, — подтвердила она и притворно грозно спросила: — Я надеюсь, вы там ничем таким не занимаетесь? — Да так. Лепим куличики из песка, пытаемся воскресить Волдеморта, — огрызнулся Гарри, а Фред рядом с ним подавился тыквенным соком, разбрызгивая его повсюду. — Ну, Гарри, запиши это в своё резюме, — вставил Джордж с усмешкой. — Но я бы на твоём месте не кричал о таком в Большом Зале. — Пардон, — Гарри слабо улыбнулся. Рон, казалось, не мог решить, засмеяться ему или закричать. — А если серьёзно? — продолжила Гермиона. — Вы о чём вообще? — Кое-кто кое с кем сегодня ночью лежал в обнимку в гостиной Гриффиндора, — деловито заявил Рон, и Гарри с нарастающим раздражением наблюдал, как на них уставились ещё несколько пар любопытных глаз. — Я однажды видела такое ночью в Дырявом котле, — заговорщически подмигнула Гермиона. Гарри молчал. Если он будет молчать, никто не заподозрит, что речь о нём. Наверное. — О-о-о, Гарри, мы чего-то не знаем? — Джордж и его яростная игра бровями привлекли ещё больше внимания. — Мистер Поттер, Вы же ещё так молоды! — воскликнул Фред. Гарри встал и вышел из Большого Зала. Завтрак только-только начался, он ещё поесть толком не успел, но выслушивать всё это... Ему не хватало терпения. — Как мило, — съязвил Том. Гарри вздрогнул от неожиданности и обернулся. Том – извечная чёрная рубашка и горящий взгляд – мотнул головой в сторону лестницы, и они синхронно пошли по направлению к ней. — Тебе надо научиться пресекать раздражающие разговоры, — сухо отчитал его Том. — Надо, да, умник, — огрызнулся Гарри, но потом сник. — Извини. Я на третьем курсе, не умею делать грозный взгляд, и никто не воспринимает меня всерьёз. — Потише. Ты разговариваешь сам с собой. Гарри чуть опустил голову и понизил голос. — Спасибо, кстати. За ночь. Повисла тишина. — Да, ладно, прозвучало ужасно, но ты понял, о чём я. — Поттер, немедленно прекрати раздражать меня. Мне как раз сейчас сил не хватает. Могу у тебя забрать. — Извини, — опять вздохнул Гарри. — Куда мы идём? — У тебя сейчас Прорицания, я веду тебя к Северной башне. — Ты учился здесь полвека назад, — Гарри нахмурился, — и помнишь, где что находится? — Я прекрасно здесь ориентируюсь, к твоему сведению. И ты зря выбрал Прорицания. Мало того, что в другом конце замка, так и предмет сам по себе бесполезен. — Мог бы сказать об этом в том году, — не очень искренне возмутился Гарри. — Кстати, Сириус скоро сам сможет купить себе новую палочку. Можно не искать в Выручай-комнате. Но я не забыл про что-то ещё там. Типа дневника. — Да-да, — глухо отозвался Том, — успеем ещё. Сейчас надо думать над твоей бессонницей. — Или над тем, что скоро поползут слухи, что Гарри Поттер встречается со слизеринцем, которого не существует. Том молчал несколько мучительно долгих мгновений, а потом спокойно начал: — Во-первых, твои друзья не расскажут, как меня зовут, будут называть «тот самый» или «кое-кто». Вероятно, какой-то легилимент поработал, — Том наигранно задумчиво уставился в потолок, и Гарри усмехнулся. — Во-вторых, у меня закралось подозрение, что Альбус в курсе. В курсе моего существования. Он не мог не убрать «Наитемнейшие искусства» из библиотеки. Я как-то отмахнулся от этого факта, потому что был в отчаянии. Гарри перевёл на Тома неверящий взгляд, а тот продолжил: — Значит, он знал, что я здесь и что мне понадобится эта книга. Этот старый маразматик опять чего-то удумал. Понятия не имею, зачем он стал бы мне помогать. — Почему ты его так не любишь? — Детские обиды, — процедил Том, а Гарри вдруг стало холодно. — Мне тревожно. — Держи в курсе. — Типа, нет, серьёзно, — Гарри нахмурился, — мне нехорошо от мысли, что Дамблдор знает. — Заставляет задуматься, да? — осклабился Том. — Он знает, что я для тебя потенциально опасен, и ничего не делает по этому поводу. — Но мы ещё точно не знаем, в курсе ли он. — Справедливо, — согласился Том, всё ещё зловеще улыбаясь. — Если слухи о Мальчике-Который-Запал-На-Слизеринца дойдут до Альбуса, то он точно всё поймёт. Вот тогда и посмотрим, что он станет делать. — Так кто ты такой? Я вообще узнаю когда-нибудь? — Когда-нибудь узнаешь. — А поконкретнее? — начал раздражаться Гарри. Том перевёл на него пристальный взгляд. — Вполне можешь сам додуматься, — холодно проговорил Том, — пары логических цепочек было бы достаточно, но ты крутишься вокруг да около, — он вдруг улыбнулся. — Может, Блэк серьёзно какой-нибудь компромат нароет. Гарри молчал, пока мимо проходила компания первокурсников. — Хочешь сказать, тебя не волнует моё расследование? — спросил он после. — Могу делать что хочу? — Именно, — усмехнулся Том, и Гарри улыбнулся в ответ, — мы пришли. Гарри оказался в классе раньше всех, даже профессора Трелони ещё не было, и Том снова явился и сел напротив него за маленьким круглым столом. — Если профессорша будет меня раздражать, я отберу у неё немного сил, — как бы невзначай заявил Том. — Ты не против? Гарри скептически выгнул бровь. — Тебя же на самом деле не волнует моё мнение, — прошептал он. — Верно, — Том снова улыбнулся, — просто хотел посмотреть на твою реакцию. — Высасывай сколько хочешь, если она будет реально бесячая. — Мне, конечно, не нужно твоё разрешение, но приятно слышать. Гарри улыбнулся сам себе, опустив голову. — Видел расписание своей подружки? — отстранённо спросил Том. — Три урока в одно и то же время. Гарри завис из-за резкой смены темы, но потом заинтересованно подался вперёд. Том вздохнул, поднялся на ноги, подошёл ближе и уселся прямо на стол перед Гарри, чтобы ему не приходилось повышать голос. — В своё время у меня было так же, — Том навис над ним, всё ещё сидя на столе, — дети выбирают непомерно много занятий и ничего не успевают. Кому-то дают Маховик времени, они возвращаются назад во времени и присутствуют на нескольких уроках сразу. Гарри несколько раз удивлённо кивнул, как китайский болванчик. — Интересно. Повисла тишина. Гарри ещё раз огляделся: шторы были задёрнуты, в камине горел огонь, было тепло и душно – от дурманящего запаха кружилась голова. — Том, — начал он, — получается, если ты у меня в голове постоянно, то ты читал все те же книги, что и я? И видел всё, что видел я? За все эти годы? Том осклабился и медленно кивнул, склоняясь чуть вперёд, и Гарри вжался в спинку стула. — Позорище, — он нервно усмехнулся. Момент прервала компания гриффиндорцев, залезающая в класс через люк в полу. Гарри нарочито непринуждённо упёрся локтём в стол и подбородком в ладонь, когда Том отошёл и с невозмутимым видом устроился на полу в позе лотоса. Гарри на это хмыкнул. Вошедшие Рон и Гермиона сели за стол с ним. — Извини, бро, — слабо толкнул его в плечо Рон, — подколки отменяются. — Подкалывайте сколько угодно, — Гарри махнул рукой, — только негромко. Том фыркнул. Профессор Трелони оказалась не такой уж и раздражающей, но Том всё равно весь урок издевался над её «барахлящим внутренним оком» и «закрытыми чакрами», и Гарри огромного труда стоило притворяться, что он ничего не слышит, хотя от Гермионы сдавленные смешки скрыть не удалось. Первый урок Ухода за магическими существами прошёл потрясающе. Драко Малфой был как никогда молчалив и задумчив. Когда Гермиона спросила, почему Тома не было на уроке, Гарри впал в ступор и позже промычал что-то нечленораздельное, заслужив от подруги подозрительный взгляд. Том обозвал его идиотом. Действительно, можно было сказать, что тот просто не посещает Уход. Предмет же необязательный. Гарри мысленно дал себе подзатыльник. Том не сопровождал его постоянно, но второе незримое присутствие Гарри улавливал, смутно осознавая, что так было всегда, но сейчас он просто знал, на что обращать внимание. Эхо шагов. Тени. На Рунах он мало что понимал, и Том разочарованно качал головой и давал скупые пояснения, а Гарри думал, что лучше бы тот просто называл его идиотом. Гарри и Гермиона были единственными на своём курсе, кто выбрал этот предмет. Снова просить Тома помочь было бы унизительно, поэтому Гарри решил воспользоваться следующей бессонной ночью, чтобы самому разобраться по учебнику. К вечеру он получил ещё несколько оскорблений по поводу своего потрёпанного внешнего вида. Гарри мечтал о тишине и покое. За последний месяц он привык к неторопливым разговорам в тусклом свете комнаты в Дырявом котле, и сейчас шумная гостиная Гриффиндора казалась невыносимо громкой. Красно-золотая громада давила, терзала слух. Фред и Джордж появились внезапно, как всегда улыбающиеся, а Гарри только сейчас заметил, как они вытянулись за лето. Как оказалось, Рон рассказал им о его ситуации с Хогсмидом (разве что про Сириуса умолчал). Фред начал, Джордж продолжил: они напутствовали, благословляли его на нарушение школьных правил и отдали Карту Мародёров. Раздражение на шум как рукой сняло. — Зацени, — улыбнулся Рон, тыкая пальцем в пергамент, — Дамблдор уже полчаса по кругу ходит. Не могу поверить, что они мне ничего не сказали про Карту. Моя месть будет страшна! Они сидели у Гарри на кровати и разглядывали Карту Мародёров. Гермионе решили показать утром. Гарри весь вечер провёл за бесполезной слежкой за всеми подряд: нашёл на Карте Снейпа, Драко, Дамблдора, себя. Его собственная табличка с именем словно загораживала ещё одну. Минуты тянулись мучительно медленно, и у него болела голова, а Рон всё не ложился, словно желая подловить друга на чём-нибудь постыдном. Что ж... — Я пошёл, — как бы невзначай сообщил Гарри и нарочито жизнерадостно выпрямился. Рон ухмыльнулся и несколько раз кивнул. — Опять свою гомосятину будете разводить прямо в школе? — он усмехнулся и быстро добавил: — Я не осуждаю. Гарри закатил глаза. — Не хочу тебя расстраивать, но мы не пара. Если что-то изменится, вы с Гермионой первые узнаете. Рон взмахнул рукой, будто отдавая честь, засобирался и запрыгнул на свою кровать. Гарри накинул мантию-невидимку и просто вышел. — Поговори со мной, — Гарри завалился на диван. На этот раз обстановку для Выручай-комнаты выбирал он, и подсознание подбросило ему комнату в Дырявом котле, только в два раза просторнее, с большим камином, нормальным освещением и книжными полками от пола до потолка. — А ещё что сделать? — Том изогнул бровь и осмотрелся. — Я всё ещё не твоя подружка для душевных разговоров. — О, серьёзно? — протянул Гарри и согнул ноги в коленях, чтобы освободить Тому место. — А кто ты мне? Отцовская фигура? Ментор? — Умные словечки не заставляют тебя выглядеть умнее, — холодно улыбнулся Том и сел, запрокинув голову. — Ты один так считаешь. — Можешь продолжать так самоутверждаться. — Не у меня здесь пунктик на самоутверждение, Том, — осклабился Гарри и подполз к Тому, почти завалился на него (планировалось, что он будет выглядеть грациозно). — Да хватит меня трогать! — Том ощерился, как злая кошка, вызывая у Гарри очередной смешок. — Смотрю, тебе смешно. Гарри только закатил глаза и положил голову ему на плечо. Широкая ладонь Тома заботливым жестом легла на его лоб, а Гарри даже не успел удивиться, потому что голову прошибло такой болью, что он машинально сел ровно и поморщился: ощущение такое, словно в оба виска одновременно выстрелили из двух пистолетов. Он схватился руками за голову: казалось, что у него кипяток в черепной коробке. Боль не проходила. Он отшатнулся от Тома – всё прошло. Гарри положил ладони на колени и нахмурился, уставившись на Тома осуждающим взглядом, а тот только невинно улыбнулся и вскинул брови. Смотрел, как на своего питомца – провинившегося и справедливо наказанного. — Ты определись, — бросил Гарри, устраиваясь так, чтобы лежать и почти упираться Тому в бедро ногами, — можно мне тебя трогать или нет. — Нет. — Сам меня лапаешь по поводу и без. — Когда это я тебя «лапал» без повода? Гарри закатил глаза. — Ну, сейчас так не вспомню, но точно было. — Нет. — Фу, какой ты скучный, — он положил голову на подлокотник. — Расскажи о своём детстве. Том засмеялся высоким, холодным, издевательским смехом. — Мы это уже проходили, дорогой мой. — Но почему нет? Ты обо мне знаешь вообще всё. А мой список фактов о тебе ты видел. Это просто жалко. Том молчал и делал вид, что Гарри не существует. — Пожалуйста, Том, — он устало потёр переносицу, — я понимаю, что чем меньше я знаю, тем больше вероятность, что я буду видеть в тебе не человека, а божество какое-то. Но мы общаемся каждый день. Я хочу, чтобы ты был человеком. Я хочу общаться с человеком. Пожалуйста. — Много хочешь, — Том вздохнул и закрыл глаза, выражение лица оставалось беспристрастным. Гарри вдруг стало ужасно холодно. Он уставился в потолок. — Пожалуйста. — Ты трижды попросил, — заметил Том и бросил на него косой взгляд. Огонь в камине потух – комната погрузилась в полумрак. — Когда мне было девять, — Том медленно закинул ногу на ногу, — другим детям показалось забавным попробовать сбросить меня со скалы. Меня спас стихийный выброс, и я упал не на острые камни, а в воду. Ещё плыть до берега пришлось. Я больше никогда в жизни не был так зол, как тогда. Гарри смотрел на него с отсутствующим выражением лица. Том продолжил: — Столкнули меня два мальчика. Девочка стояла и хихикала. Она лишилась голоса в тот же день и в жизни больше не издала ни звука. Один мальчик помешался и через три года повесился на простыне. Другого загрызли собаки – долгая, мучительная смерть. Снова откинув голову на спинку дивана, Том покосился на него и едва заметно усмехнулся. Гарри не знал, что и думать. Моргал медленно, дышал глубоко, обдумывая информацию; ему всё ещё было холодно, и холод этот расползался ледяным пламенем по всему телу. — Круто, — он слабо, но искренне улыбнулся; какое-то странное чувство щекотало ему подреберье, — продолжай в том же духе. Тот громко расхохотался. — О, Гарри, не сомневайся, я продолжил в том же духе. И у Гарри по спине пробежали мурашки. Они оба это знали: Гарри не общался бы с Томом, если бы не их связь. Потому что Том не был приятным человеком, потому что никакой обмен знаниями не стоил той боли, которую Том причинял, когда ему что-то не нравилось. Но у него был свой шарм. И в общепринятом, и не в общепринятом смыслах: Том был красив, он мог быть вежливым и учтивым, он был образован. А ещё были эти мрачная притягательность и периодически появляющееся чувство надвигающейся катастрофы, которое Гарри чувствовал рядом с ним; были резкие взгляды, брошенные тёмными, жестокими глазами; был потухший по дуновению ветра огонь в комнате без окон, а всё, о чём Гарри мог думать – это всё для него. На него Том так смотрит. От него Том зависит. Его тянуло к Тому ровно так же, как и отталкивало; он знал: тот чувствовал то же самое. Они – изголодавшиеся волки с сумасшедшими глазами – ловили эмоции друг друга жадно, и это было столько же прекрасно, сколько и отвратительно в своей нечеловечности. Том с насмешливым оскалом утверждал, что их секс создал бы столько сырой энергии, что хватило бы на неделю бодрости для Гарри и на все три беспалочковых невербальных Непростительных для Тома. Это порождало запретные, заманчивые фантазии – стыдно было до красных пятен, заползающих под ворот футболки. И Гарри чувствовал иррациональную, детскую, глухую обиду на весь мир: никто не рассказывал ему про жизнь его родителей, и никто не сказал, что Сириус имеет к нему хоть какое-то отношение, никто не говорил, почему Волдеморт вообще пытался его убить; а Том ему никто, и Том рассказал ему всё, и именно благодаря ему Петтигрю не сбежал, и пусть Гарри, наверное, уже никогда не сможет нормально спать из-за того же Тома, он не мог закрыть глаза на всё, что тот для него делал. Пророчество безжалостным приговором висело над его головой. Он мог чувствовать это давление. Гарри узнал о пророчестве летом, когда у них с Томом были в распоряжении многие часы для разговоров, и не всегда вслух, и не всегда приятных. Гарри бросался обвинениями – Том бросался жалящими; Гарри утыкался в чужое плечо в поисках хоть какого-то утешения, и никогда его не получал – и привык даже к этому, потому что Том его не отталкивал, и это было настолько значительнее, чем неискренние соболезнования, что в горле першило. Гарри хотел бы понять его. Мальчика, позволившего дать себя в обиду и отомстившего самым жестоким способом, он мог понять уже сейчас. Если раньше Том казался ему маленькой язвочкой, то сейчас он был раковой опухолью. Гарри методично нарезал коренья маргариток. — Я научил его неподдерживаемому полёту, и он припорхал к Альбусу под крылышко, — говорил Том, расхаживая вокруг Гарри, опять заставляя его чувствовать себя психом с воображаемым другом. — Хамло неблагодарное. Гарри усмехнулся. — Два очка с Гриффиндора, — сказал Снейп так тихо, что никто и не услышал бы, если бы не гробовая тишина в классе. — Чего зубы скалите, Поттер? — Вы правда владеете неподдерживаемым полётом, сэр? — спокойно парировал Гарри. Снейп поднял на него глаза, и они почти встретились взглядами, но Гарри резко посмотрел профессору куда-то в плечо. Почти все в классе заинтересованно подняли головы. — Вопрос не по теме, — отрезал Снейп, — ещё три очка с Гриффиндора, — и снова уставился в пергамент. Повисла тишина, и только Гарри услышал смешок Тома. — У него в голове сейчас был просто пожар, — осклабился тот, а Гарри, не в силах сдержать улыбку, смотрел на него исподлобья, — «Откуда он узнал?!» и всё такое. Бесценно. Стоило потраченных усилий, — Том возвёл глаза к потолку, всё ещё улыбаясь во все тридцать два. — Молодец. Гарри развеселился и показательно закатил глаза. Рон и Гермиона недоумённо косились на него. — С чего ты взял, — начал Рон, когда они едва-едва вышли из класса Зельеварения, — что Снейп чем-то там владеет? Гарри – уставший, но удовлетворённый – думать забыл о потерянных баллах. Второй учебный день проходил удивительно хорошо. — Том сказал, — Гарри пожал плечами. — И говорю сразу: я не знаю, откуда он узнал. — Интересно, — протянула Гермиона, одаривая его подозрительным взглядом, — я как-то не вижу вас вместе, когда вы говорить друг с другом вообще успеваете? Гарри снисходительно улыбнулся и размеренно произнёс: — Тебе ли говорить мне об этом, путешественница во времени? Гермиона возмущённо охнула. — Стоп! — воскликнул Рон. — Чего я опять не знаю? — У тебя тоже Маховик? — Гермиона проигнорировала возглас Рона и обратилась к Гарри, а тот только отрицательно покачал головой, выслушивая шёпот над ухом: «Я ничего не говорил тебе про Маховик». — Нет, я догадался. Несколько уроков в одно время. Ты уходила от темы, когда Рон указывал на это, — Гарри неопределённо махнул рукой в сторону друга. — Логично предположить, что замешаны путешествия во времени. На первый урок Защиты они пришли вместе, а Гермиона всё объясняла Рону, что они не имеют права играть со временем и что она не позволит пользоваться Маховиком ради каких-то глупых розыгрышей. Профессор Люпин ему понравился. Даже несмотря на то, что тот не дал Гарри возможности одолеть боггарта. Он в любом случае понятия не имел, кем бы боггарт мог обернуться. А со страниц Ежедневного Пророка в этот день на читателей смотрели провокационные, громкие заголовки и Питер Петтигрю в человеческом обличье. Гарри устал, и последние силы уходили как раз на поддержание видимости, что он усердно что-то выискивает в книге. Он с нетерпением ждал отбоя. — Можешь не притворяться, — Том мрачно обвёл его взглядом, отрываясь от книги. — Не понимаю, что мы вообще должны искать, — простонал Гарри, проводя ладонью по страницам, — что читаешь? Том послал ему очередной злой взгляд. — Я, — начал он медленно, — пытаюсь найти какие-нибудь техники гипноза. От камня больше пользы, чем от тебя, Поттер. Гарри закатил глаза, отложил книгу и откинулся на спинку стула. Он огляделся. В тусклом свете Том выглядел мрачнее обычного. Том, всё ещё злой из-за того, что его отвлекли, поднимается и подходит медленно, как к пугливому животному, чуть склоняя голову набок, и Гарри встаёт тоже, подаваясь навстречу. Том бесконечно дразнит: кладёт ладонь на его шею и наклоняется, подаётся вперёд, но продолжает лишь поддерживать контакт глаз, и Гарри приходится сделать решающий шаг. Их губы соприкасаются. — Сейчас же прекрати эту содомию! — рявкнул на него Том, снова отрываясь от книги, но Гарри только закрыл глаза, едва сдерживая смех. — Хватит думать об этом и займись делом! Я всё ещё могу задушить тебя голыми руками! Вторая рука Тома также ложится на его шею, и Гарри становится ещё тяжелее дышать. Он всё ещё отчаянно хватается за Тома трясущимися пальцами, а тот только терзает его губы, не давая вздохнуть, но Гарри и не смеет жаловаться. Он чувствует давление чужих рук, направляющих, приказывающих, и он повинуется: шагает, куда велено, хотя глаза его до сих пор закрыты. Том смотрит на него, и во взгляде голод такой, что Гарри громко сглатывает и чувствует, что в штанах становится тесно. — Поттер, — спокойно окликнул его Том снова. — Предупреждаю последний раз. Когда Том вдруг припадает губами к его шее, Гарри не может сдержать стон. Ему хочется большего, но Том и так всё знает, и ему не нужно говорить «пожалуйста» вслух, чтобы получить желаемое. — Как банально, — холодно заметил Том, снова возвращая его в реальность. — И откуда у тебя такие фантазии в тринадцать лет? — Портишь мне весь кайф, — вздохнул Гарри, — как обычно. — Ты портишь мне весь кайф от чтения. — Прошу прощения, мистер Риддл. — Можешь иронизировать сколько угодно, — осклабился Том, — ночью тебя ждёт сюрприз. Гарри вздрогнул. Он успел забыть об этом предупреждении к моменту, когда его голова соприкоснулась с подушкой. Многие гриффиндорцы всё ещё сидели в гостиной, но Гарри уже давно мечтал забыться сном, поэтому не стал ждать и лёг раньше всех. Том легко коснулся его лба, и Гарри провалился в сон. Просто чтобы обнаружить нависшего над ним Риддла. Он смутно понимал, что это сон, и всё вокруг ощущалось немного необычно, и он просто снова перевёл взгляд на Тома и прислушался к ощущениям. Он лежал. А Том нависал над ним. И кажется, одежды на нём не было – это осознание вызвало чуть ли не панику, и Гарри стыдливо покраснел. Том (одетый) рассмеялся, и от этого холодного смеха зашевелились волосы на руках. Он не успел прийти в себя, а Том схватил его за волосы и оттянул назад, подался вперёд и впился в его губы яростным поцелуем, прокусывая кожу, и Гарри застонал от боли. — Умоляй, — прошептал Том ему в губы. Одной рукой он всё ещё оттягивал волосы Гарри, заставляя держать шею открытой, а другой ужасно, ужасно медленно вёл от груди и вниз, как в прошлой фантазии Гарри. У него перехватило дыхание. — Пожалуйста... — прошептал он. Том накрыл ладонью его член. Гарри застонал в целующий его рот. Его целовали остервенело, и Гарри просто не мог поверить, что это всё правда, но когда Том задвигал рукой, неверящие мысли испарились. Он слабо толкался в чужую ладонь, а другой рукой Том теперь держал его за горло, прижимал к кровати, не давая вдохнуть, и у Гарри в уголках глаз собирались слёзы, а Том и их сцеловывал. Он начал задыхаться, и хватка ослабла – отдышался, и длинные пальцы снова безжалостно сжались. Ему так хотелось кончить, что он был готов унижаться как угодно. Ладонь Тома по его члену двигалась мучительно медленно и останавливалась каждый раз, когда Гарри оказывался уже почти на пике. — Прошу тебя, Том, — простонал он, и Том снова холодно рассмеялся, на этот раз тише. Ему всё ещё было стыдно, стыдно до ужаса, лицо горело отчасти от этого, а отчасти от того, насколько хорошо ощущались чужие руки. Прохладные пальцы снова схватили Гарри за волосы. Том впился укусом в его шею, сжимая зубы, и тут же задвигал рукой быстро и уверенно, и Гарри... Он проснулся. Осознание накрыло с головой, и Гарри нервно засмеялся, отодвигая полог кровати и замечая, что солнце уже встало. — Как тебе мой подарок? — съязвил Том, появившись в поле зрения. — Дико. И Том рассмеялся, прямо как во сне, а у Гарри в груди щемило. — И мой возраст больше не смущает? — Это был сон. Только сон. И я сделал тебя старше, — ехидно улыбнулся Том, — не было зеркала под рукой, чтобы показать. — Кошмар, — Гарри снова засмеялся, приближаясь к истерике. — Гарри? — сонно переспросил Рон. — Ты чё угараешь? — Кошмар приснился. Спи. Рон отвернулся и закутался в одеяло с головой. — Сколько я спал? — шёпотом спросил Гарри. — А я откуда знаю? И Гарри завалился на кровать, посмотрел в потолок. Не мог понять, как он до этого всего докатился. Если Том так хотел его наказать и унизить, то у него отлично получилось. Том коснулся его лба вновь, и на этот раз Гарри спал до обеда и снов не видел, наблюдая только мрак обратной стороны своих век.