in spite of you

Гавайскую смесь, мятный чай, пироги – произведения кулинарного искусства и мастерства домовых эльфов – Гарри не мог оценить по достоинству, ковыряясь в еде лениво и с неясной тоской. Он проснулся абсолютно разбитым. Не спать было сложно, но и сон не приносил удовлетворения. Теперь он понимал, что Том имел в виду, когда говорил «утром будет ужасно», и Гарри – заложник обстоятельств – хотел закричать просто от того, насколько ему было плохо. Он неосознанно потирал шею в месте, где Том ночью сжимал зубы. Никаких следов не осталось. — Что случилось? — Рон наклонялся чуть вперёд, пытался заглянуть ему в глаза, а Гарри только качал головой. Губы Гермионы подрагивали, словно она хотела что-то сказать, но никак не могла решиться, лишь клала свою узкую ладонь ему на спину и поглаживала, а Гарри чувствовал себя предателем, но упорно молчал. А что он мог им сказать? «Да много чего, на самом-то деле», — звучало у него в голове голосами Рона и Гермионы. — Говорят, — заговорщически двигал бровями Фред, — что боггартом Малфоя был его отец. Если бы Том стоял рядом, Гарри бы многозначительно переглянулся с ним. Пусть это и была суббота, он не мог расслабиться: на выходные задали много, а он и так проспал до обеда, времени оставалось меньше и меньше, а нужно было ещё сидеть с Томом в библиотеке и листать книги одну за другой, так и не находя решения, но делая вид, что всё идёт по плану. Не помогали расслабиться и взгляды, которые он буквально затылком чувствовал. Теперь сомнений не оставалось. Пристальный взор голубых глаз буравил в нём дыру с момента, как он вошёл в Большой Зал. Дамблдор знает. — Я думал, директор позовёт на разговор по душам, — сказал Гарри и громко хрустнул пальцами, встречаясь взглядами с Томом, — даже не «думал», я был уверен. Том захлопнул книгу и положил её на библиотечный стол, оставив ладонь лежать на обложке. — Либо Альбус сдаёт позиции и теперь дольше обдумывает, как же к тебе подступиться, либо действительно что-то задумал насчёт меня и выжидает. Скорее второе. — Можешь моргать хоть иногда? — улыбнулся Гарри. — Выглядит жутко. — Мне не нужно моргание, как не нужны еда и сон, — Том растянул губы в улыбке, — мы говорили про Альбуса. Гарри откинулся на спинку стула. — Смысл про него говорить, если мы никак не можем проверить, действительно ли он что-то замышляет? — На самом деле проверить можно, но это осиное гнездо лучше не ворошить. — А как проверить? — Я мог бы начать очевидно контролировать твоё сознание на зельеварении, и наш любимый внимательный Северус нажаловался бы на твоё необычное поведение Альбусу, а мы бы посмотрели на его реакцию, — Том неопределённо повёл плечом. — Например. У Гарри всё внутри похолодело. — Только не говори, что ты так уже делал. — Как ты мог обо мне такое подумать! — оскорбился Том и схватился за сердце. — Актёр из тебя так себе, — нахмурился Гарри. — Я даже не старался, — Том вымученно улыбнулся, и Гарри забеспокоился от этого его выражения лица. — Раньше действительно было мало возможностей избавиться от скуки, и я пугал Снейпа от твоего лица. — Ладно, — Гарри поник и отвёл взгляд. — Как смиренно. — А как ещё мне реагировать? Закатить скандал? — он, в мятой рубашке и с покрасневшими глазами, нервно тряхнул головой. — Мне это не нравится. Но я всё ещё тебя понимаю. Том неестественно усмехнулся и быстро вернул себе спокойный вид. — О чём ты думаешь? — ровно спросил Гарри. — Ещё спроси, что я делаю сегодня вечером, — Том поморщился. — Думаю о том, какой же ты малолетний придурок. Гарри расплылся в самодовольной улыбке. Том только презрительно сощурил глаза, но даже это не испортило Гарри его триумф. — Тебя бесит тотальное принятие с моей стороны? Типа это делает тебя недостаточно независимым? Типа испытывать что-то хорошее – это унизительно? — Тебя понесло, — мрачно заметил Том, смотря на него в упор, обжигая злостью. Гарри глазел на него в ответ с восхищением и жалостью, а тот оставался неподвижным, и если бы кто-то спросил, Гарри признал бы, что на первых двух курсах терпеть бешенство Тома было проще. Тогда Гарри знал, чего примерно стоит ждать; знал, какие признаки нарастающего раздражения нужно замечать. Теперь он не знал ничего. Том подался чуть вперёд и положил локти на стол, ни на секунду не прерывая зрительный контакт. От обжигающей боли в груди и предплечьях Гарри ощутимо вздрогнул и сжал челюсти: в глазах потемнело, колени задрожали, но он всё ещё изо всех сил старался быть сильным хотя бы внешне – Том медленными движениями склонял голову то к одному, то к другому плечу, разминая шею, и с каждым этим движением Гарри острее чувствовал, словно несколько дрелей сразу сверлят в нём отвертия, словно в него воткнули кочергу и крутят, и крутят ею в разные стороны; и он всё ещё без ненависти смотрел на Тома сквозь непролитые слёзы, застилавшие ему обзор. И Том отвёл глаза. Гарри это показалось диким: он никогда не видел, чтобы тот отводил взгляд. — Кажется, из-за меня чары слетели, — отрешённо заметил Том и обратил внимание на что-то позади Гарри, а тот просто сидел, уставившись в стол и всё ещё подрагивая. На плечо Гарри легла тёплая ладонь, и он затравленно дёрнулся. Ещё двое ворвались в установленный Томом купол тишины. — Вы чё такие унылые? — Рон обошёл стол и завалился на стул рядом с Томом. Гарри в панике обтёр лицо рукавом и натянул слабую улыбку. Рука на его плече оказалась рукой Гермионы. — Вы всегда тут под чарами Разнаваждения сидите? — поинтересовалась Гермиона, а потом перевела взгляд на Гарри и заволновалась. — Ты себя хорошо чувствуешь? — Ага, — он послал Тому злой взгляд, а тот так и сидел отрешённый, — зато кое-кто с ума сходит. Том обжёг его многозначительным взглядом: Гарри почувствовал очередную вспышку боли и зашипел. Гермиона заметила. — У вас... всё нормально? — неуверенно вопросила она. — Не лезь не в своё дело, — процедил Том. — Да я устал уже от твоих выходок! — воскликнул Гарри, будто они тут были только вдвоём. — Разберись в себе! — Избавь меня от своего хамства! — верхняя губа Тома презрительно задрожала: он терял свой хвалёный самоконтроль. Рон повернулся к Тому и во все глаза пялился, пока Гермиона хмурилась, беспомощно переводила взгляд то на Гарри, то на Тома; не могла вымолвить ни слова. — Моего хамства?! — Гарри вскочил на ноги. — Я тут как собачонка пляшу перед тобой! И в ответ получаю только боль! — Тебя никто не заставлял проводить со мной время! — Том шумно выдохнул через нос, как разъярённый бык. — Таскаешься за мной, «как собачонка», ты по своей инициативе, — он тоже поднялся на ноги, мрачнее грозового неба и с ярко-красными радужками, — а мне изначально нужна была только помощь в ритуале. — Оно и видно! — отчаянно крикнул Гарри, а в крови у него бурлил адреналин. — Ты просто комок проблем! Смотреть больно. Двусмысленные эти твои речи и жесты! Как же, «только помощь в ритуале», — он горько усмехнулся, — сам за меня цепляешься. Чего ты так боишься, Том? Любых человеческих эмоций? Том весь трясся от гнева, как и воздух вокруг него. Гарри только второй раз видел его настолько рассвирепевшим – первый был, когда Гермиона спросила, где его палочка. — Что тебе дали твои эмоции? Вспомни вечность в чужом горе, Гарри, — Том язвительно улыбнулся. — От эмоций впадают в зависимость. По жизни побеждают независимые. Самому надо свою жизнь контролировать, а не зависеть от других. Предательство буквально повсюду! — Посмотри на себя. Как вообще можешь ты говорить о контроле? Смотри, куда тебя привели твои убеждения! — Ещё посмотрим, куда тебя приведут твои убеждения и наивность! — Я уже давно не наивный! — рявкнул Гарри, и даже купол тишины задрожал. — Ты садист, и я прекрасно это понимаю! Да, умный, да, сильный, но на самом деле ты просто обиженный на весь мир мальчишка! Попробуй избавиться от своей независимости хотя бы на один день, — он покачал головой и быстрым шагом направился в сторону выхода из библиотеки, сгребая книги в охапку, — может, понравится. — Заткнись! — проорал Том ему вслед. Гарри уже только периферическим зрением видел, как разлетелся в щепки библиотечный стол и яростно метал искры из глаз Том, а потом растворился в воздухе прямо при Роне и Гермионе. Он ускорил шаг. Мадам Пинс с грозным видом направлялась к двум ничего не понимающим гриффиндорцам, которых от гнева библиотекарши купол тишины защитить уже не мог. — Что вы здесь натворили?! Продолжения Гарри не услышал. Эффектно уйти в закат всё равно не получилось: он не мог оставить Рона и Гермиону разбираться с бардаком, который Том устроил в библиотеке. Ему понадобилось две пощёчины самому себе и два глубоких размеренных вздоха, чтобы перестать дрожать от боли, обиды и раздражения, собраться с мыслями, вернуться и взять всю вину на себя. — Гарри, — окликнула его Гермиона, когда он уже собирался подняться в спальню и назло Тому всю ночь смотреть в стену и думать, какой же тот придурок. Также в комнате его ждало нераспечатанное долгожданное письмо от Сириуса. — Гермиона, — передразнил Гарри, оборачиваясь и вполне искренне улыбаясь. — Поболтаем? — мягко предложила Гермиона. — Если ты не в настроении... Он оборвал её: — Ладно. Они уселись в углу гостиной Гриффиндора, и Гарри приготовился к потоку вопросов; подумал, что, может, ему не помешало бы выговориться хотя бы частично, не раскрывая ничего важного, а поделившись ощущениями. «Почему, — спрашивал Гарри Тома однажды, — почему я не могу ничего о твоём состоянии рассказать друзьям?» «Моё существование встанет между вами, — отвечал ему Том спокойно. — Они не смогут откровенничать с тобой при моём незримом присутствии. Не смирятся. Их другом был Гарри Поттер, а не гибрид из двух человек». — Я понимаю, что ты, наверное, расстроен, — уклончиво начала Гермиона, вырывая его из размышлений, — две недели отработок, ещё и поссорился со своим... — Во-первых, он не «мой» ни в каком из смыслов, — снова устало оборвал её Гарри, — во-вторых, я не расстроен, а зол. Поэтому можешь спрашивать всё сразу, — он знающе улыбнулся, и Гермиона просияла. — На территории Хогвартса нельзя аппарировать, как тогда Том исчез? — Он не исчез, — уверенно проговорил Гарри и чуть склонил голову, — он сделал облако дыма, чтобы уйти, как королева драмы. А вы отвлеклись на взрыв стола. Гермиона нахмурилась и молчала пару мгновений. Гарри и Том заранее обговаривали варианты объяснений для таких ситуаций, хотя и предполагалось, что они не понадобятся. Однако ложь про королеву драмы была импровизацией. — Почему ты взял вину на себя? За стол. — Потому что Том сбежал, а вы с Роном ни в чём не виноваты. — У вас странные темы для споров, — игриво улыбнулась Гермиона, — философия какая-то. — Летом мы дрались за творожные сырки, — заметил Гарри с ухмылкой, и Гермиона рассмеялась. — И вы так и не ответили про чары Разнаваждения. Это были они? И купол тишины? Вы их на этот раз забыли поставить? И почему вы сидели дёрганые? Он тебя не запугивает? Почему его никогда нет в Большом Зале? Я ещё в том году заметила... — Давай по порядку, — Гарри устало потёр виски. Ответы на некоторые вопросы они с Томом не успели обговорить. — Если бы он меня и запугивал, то что? Мы даже втроём ничего ему сделать не сможем. Я в состоянии хотя бы словесно его осадить. И это были не чары Разнаваждения. Названия не знаю, их Том ставил, и они слетели, потому что он бросил в меня проклятие. Сил не хватило подпитывать всё сразу, — Гарри огляделся. — А Рон чего? Ему всё это узнать не хочется? — Видимо, — она пожала плечами. — Сказал, что хочет лечь пораньше. Мысль о том, что на Рона это не похоже, появилась у Гарри в голове и быстро угасла. — Так что про Большой Зал? И вообще его редко видно где бы то ни было. Хотя... раз вы в библиотеке могли всё это время скрываться, то и в остальное время... Гарри несколько раз отрывисто кивнул. Гермиона осталась довольна своей догадкой. — Я не хочу лезть в ваши отношения, — призналась Гермиона, — мне не нравится, что он бросается в тебя проклятиями, но ты прав. Тебе лучше знать. Мы ничего не сможем ему сделать. Научись защищаться, — она слабо улыбнулась, — и ты можешь рассказать мне что угодно, Гарри, просто знай, что я рядом. Гарри улыбнулся ей в ответ и поднялся. Гермиона колебалась, но очевидно хотела обнять его, и он сделал первый шаг, приобнял её одной рукой за плечи. Они разошлись. Рон не спал: ждал его, сидя у себя на кровати. Дин и Симус прохлаждались в гостиной, Невилл пропадал где-то вообще весь день. — Хей, бро, — непринуждённо начал Рон, — Тома же на самом деле не существует. Даже не вопрос. Утверждение. На лице Гарри не отразилась ни одна эмоция. — Гермионе ты как это объяснил? — открытая поза и знающий тон Рона не придали Гарри уверенности. — Она твердила, что в Хогвартсе нельзя аппарировать. — Том просто ушёл, вы отвлеклись на взрыв, — настоял Гарри неуверенно, уже осознавая своё поражение. Рон покачал головой и широко улыбнулся. — Я не тупой, бро. Я смотрел. Гарри усмехнулся. — Реальные люди не дымятся от злости, не растворяются в воздухе. Нет, серьёзно, он дымился! Никто с ним не говорит. Его нет на уроках. Появился из ниоткуда на вокзале и в Косом Переулке. Он сидел с тобой в гостиной Гриффиндора так свободно, потому что мог в любой момент исчезнуть. Гарри подумал, что слишком недооценивал способность Рона сопоставлять факты. Гермиона придумывала догадки, которые прекрасно всё объясняли, и цеплялась за них, игнорируя противоречия, хотя и была внимательнее Рона и Гарри вместе взятых. Рон отсеял всё. И нашёл единственное верное объяснение, пусть и видимо невероятное. — Гермионе сложнее понять, — заметил Рон. — Она выросла с маглами. Том появился в поле зрения Гарри, но он демонстративно отвернулся. Рон не видел. — Давай не будем говорить ей, — предложил Гарри. — Пусть сама догадается. — Как скажешь. — Если он спросит, — безэмоционально начал Том, и только Гарри слышал его, — скажи, что я проклят и преследую тебя. Когда Гарри повернулся, Тома уже не было. — И тот ритуал должен был сделать его реальным? — Наверное, — Гарри пожал плечами. — Не знаю точно. Он проклят. Преследует меня. — Он просто без ума от тебя, — скабрёзно улыбнулся Рон. Гарри нахмурился. — Кто? — Том. Повисла тишина. — В смысле? — Смотрит на тебя, как будто ты для него всё. — Ты шутишь? Он бросил в меня проклятие перед вашим приходом. — Брось что-нибудь в ответ, он расплачется от счастья. Гарри скептически поморщился. Хотел бы он посмотреть на выражение лица Тома, когда Рон это сказал. — Сомневаюсь, — сказал Гарри и опустился на кровать, чувствуя вес всего мира у себя на плечах. — Он просто зависит от меня. Я действительно для него всё. Но не в хорошем смысле. — А ты бы хотел быть для него всем в этом смысле? — игриво склонил голову набок Рон. Гарри помедлил и грустно улыбнулся: — Я бы хотел никогда его не встречать. — А я вам даю своё благословение, — синие-синие и понимающие глаза Рона смотрели на Гарри, а за окном клубились сумерки, — люди типа него любят навсегда. — Он считает меня своей собственностью, а не любит. — Ну вот и пусть считает тебя своей собственностью навсегда, — беззаботно пожал плечами Рон, — а ты считай его своей собственностью в ответ. Гарри свёл брови к переносице. — Я... — начал он, сам не до конца понимая, что хочет сказать. — Не знаю. Ты меня озадачил. Рон снисходительно, но по-доброму улыбнулся, и Гарри – комок нервов и сомнений – вдруг застыдился того, что считал друга простодушным. — Он для тебя опасен? Гарри уклончиво мотнул головой и выдавил: — Несмертельно. — Ну и вот, живите долго и счастливо! — Рон всплеснул руками, и Гарри на это закатил глаза. — Почему все так хотят, чтобы мы были вместе? — Потому что вы такая красивая пара. В мире волшебников это теперь нормально. — «Это»? — Однополые отношения, — потом он пояснил: — Гомосятина. — Спасибо, я и так понял. Гарри подумал, что не так себе представлял первые отношения. В то же время он и не знал, чего именно ждал: сравнить было не с чем, да и воспитательные беседы про влюблённость, пестики и тычинки с ним никто не проводил. Он понятия не имел, какой в идеале должна быть любовь в романтическом смысле. Может, собственничество и есть предел мечтаний? Гарри отгонял эти мысли хотя бы потому, что они с Томом не были парой; ему было страшно даже представить себя с ним. Фантазировать в своё удовольствие и чтобы пораздражать Тома – это одно, но серьёзно он никогда об этом не задумывался. На что бы их отношения могли быть похожи? В эту ночь Гарри снова и снова крутил так и сяк мысль, что надо срочно сделать домашнее задание, но в горле у него стоял ком, а конечности так потяжелели, что он не стал даже пытаться встать. Он смертельно устал, но Тома звать не стал из принципа. А тот так же из принципа не стал приходить и сам. Гарри тупо смотрел в потолок всю ночь. Вместо того, чтобы думать, какой же Том придурок, лежал и неискренне удивлялся, как же он докатился до такой жизни. Он так и не сомкнул глаз, а утром встал с ознобом и тремором. Тренировка по квиддичу прошла отвратительно, в глазах темнело, на уроках он клевал носом, а в Большом Зале ему кусок в горло не лез. По коридорам Гарри ходил с бешеным взглядом и нервными движениями, словно выискивая опасности в толпе; а ребята вокруг казались ему такими же серыми, как и он сам: провожали его ленивыми взглядами, расталкивали друг друга. — Какой же ты слабый, — насмехался Том, практически плывя по воздуху рядом с Гарри, — одна ссора тебя сломала. — А ты вообще паразитируешь, — скривился Гарри, — и самоутверждаешься за счёт третьекурсника. — А ты опять разговариваешь сам с собой. — Наплевать. — Я не самоутверждаюсь за твой счёт, — спокойно парировал Том. — Мы спорим и выясняем, чья позиция жизнеспособнее. — Ну и что, выяснил, что твоя позиция лучше, когда взорвал чёртов стол? Том не успел ответить: обернулся на звук и материализовался, хватая Гарри за локоть и заставляя остановиться. — Уже помирились? — засмеялся Рон, подбегая к ним. — Нет, — в унисон рявкнули они, и Рон усмехнулся. — Так что там с тобой не так? — спросил Тома Рон, всё ещё улыбающийся и запыхавшийся. — Гарри сказал, ты проклят. — Проклят проводить с ним больше пяти секунд в день, — невозмутимо проговорил Том. Гарри не сдержал смешок: — Так вали отсюда. — Ещё одно такое горбатое слово, и... — Девчонки, не ссорьтесь, — перебил Рон громко и получил от Тома жалящим в колено. — Эй! — Помалкивай, — процедил Том в сторону Рона, а потом резко повернулся к Гарри и ткнул ему пальцем в грудь, — меня не было, и ты забыл про письмо от Блэка, — ещё тычок, — не сделал домашнее задание, — и ещё один, — и свалился с метлы. Гарри тяжело сглотнул, уставившись на Тома снизу вверх. — И не смей теперь, — продолжил тот, — упрекать меня в недостатке контроля. — Это всё из-за тебя, — настоял Гарри, отпихивая от себя руку Тома, — всё ты виноват. — Нет. — Да. — Ла-а-адно, — протянул Рон, — я пошёл! Всем пока! — Встретимся на Прорицаниях. Передай Гермионе, чтоб не волновалась, — бросил Гарри ему вслед и снова повернулся к Тому. — Чего ты хотел? Серьёзно просто понасмехаться пришёл? — И это тоже, — Том чуть склонил голову. Гарри тяжело вздохнул, отвернулся и закрыл глаза – жгучая злость разрасталась у него в груди. — Как я мог забыть про письмо? — протянул он. — Чего делаем сегодня? В библиотеке мне нельзя появляться ещё неделю. — А не хочешь попросить? — Том язвительно улыбнулся. Гарри подумал, что скорее упадёт в обморок, чем попросит поделиться магией. — Очень по-взрослому, — поддел его Том и сделал шаг навстречу, — мне кажется, или ты наконец научился думать тише? Гарри почти отшатнулся от Тома: сейчас, когда он был почти без сил, их тянуло друг к другу гораздо сильнее, а все тело приятно покалывало просто при сближении, но Гарри решил упираться до последнего. — Летом интуитивно начало получаться. — Неплохо. Действительно неплохо, — улыбался Том, продолжая приближаться к Гарри, загоняя его в угол. — Способности к ментальной магии у тебя тоже от Волдеморта. Гарри поморщился и бросил на Тома гневный взгляд, буквально вопя у себя в голове, чтобы тот отошёл подальше; он отступал и отступал, но в итоге лишь почувствовал спиной каменную стену. Том поднял ладонь, а Гарри совсем уж по-детски отбивался, размахивал руками, не подпуская его к себе. А Тома это совсем не трогало: он невозмутимо бросил скрывающие чары, названия которых Гарри не знал, схватил его за запястья и сжал так сильно, что искры из глаз посыпались. — Ты был прав, — Том склонился к нему, гипнотизирующе двигал головой, как обвивший добычу огромный питон, — ты мой, Гарри Поттер. Моя собственность. Я решаю, упадёшь ли ты в обморок. — Это ненормально, — ныл Гарри, — ты больной. Том мило улыбнулся. — Наверное. Он отпустил одну из рук Гарри и положил прохладную ладонь ему на щёку, и от этого ощущения Гарри весь выгнулся Тому навстречу, доверчиво прильнул к чужой груди и стыдливо покраснел – это было безоговорочное поражение. — Ненавижу тебя, ненавижу, — шептал Гарри, подаваясь вперёд, упираясь Тому лбом в плечо. — Ты лжёшь. Том больно сжал ему челюсть пальцами, заставил отстраниться и посмотреть себе в глаза, а Гарри чувствовал себя отвратительно слабым – оттолкнул Тома из последних сил и постарался отдышаться. — Дуэль, — расслабленно улыбнулся Том. — Сегодня. В Выручай-комнате. — Победа над третьекурсником в дуэли, Том? Очень умно. — Я собираюсь тебя учить, а не побеждать, идиот. — Сам идиот. — Замолчи. — Сам замолчи. Том развеселился и, сделав шаг назад, бросил Гарри в плечо жалящее. Тот достал палочку и бросил жалящее в ответ. Том тут же взмахнул рукой: яркий луч заклинания рассыпался пылью, не долетев до цели. — Слушаешь советы Уизли? — усмехнулся Том. — Иди на урок, не растрачивай энергию. Гарри метнул в Тома впервые успешно созданную Бомбарду, но тот отбил и её, расплываясь в улыбке. У Гарри в животе что-то перевернулось. В последующие дни Гарри на так называемых дуэлях в Выручай-комнате выкладывался так, будто бой шёл не на жизнь, а на смерть; срывал на Томе злость, скопившиеся обиды и раздражение. Тот специально почти ничего не отбивал. Настоящие повреждения Гарри всё равно не смог бы ему нанести: Тому достаточно было на мгновение исчезнуть и появиться снова живым-здоровым, ведь то была лишь оболочка. (Хотя Гарри испытывал странные чувства, когда вспоминал зрелище после брошенного им режущего: голова Тома на нескольких жилках удерживалась на шее, свисая чуть ли не до живота.) Он просто был рад, что Том сначала учил его медицинским заклинаниям и только потом начинал ожесточённо издеваться. Как ни абсурдно, дуэли успокаивали. Близился конец сентября, и за всё это время Гарри спал только пять ночей. Он стоял перед зеркалом в общей ванной по пояс раздетый и с мокрыми волосами. Бесцельно водил пальцами по рёбрам, пересчитывал их, с раздражением смотрел на мешки под глазами. — Забавно, — мрачным тоном говорил он со своим отражением, — да? — Весьма, — Том материализовался за его спиной. Гарри вздрогнул. Плитка холодила его босые ноги. — Я устал, — он подмигнул отражению Тома и издевательски причмокнул губами, — не хочешь меня подбодрить? — Это работает из-за сильных эмоций, а не касания рот в рот, — Том с ничего не выражающим лицом стукнул по губам средним пальцем. — Можно в порыве чувств взяться за руки и получить энергетический взрыв, а можно сухо поцеловаться, — его верхняя губа дрогнула, — и не получить ничего. Гарри ядовито улыбнулся. — А что насчёт драки? Довольно эмоционально. Губы Тома растянулись в точно такой же ядовитой усмешке. — Да, тоже работает. — Мои чёртовы творожные сырки, — драматично вздохнул Гарри. — Всё ясно. — Такая трагедия, — Том снисходительно склонил голову. Гарри – сверкающие весельем ярко-зелёные глаза и худые запястья – сделал шаг назад и оказался вплотную к груди Тома, на лице у которого всё ещё играла ухмылка. — Не боишься, что какой-нибудь твой однокурсник зайдёт? — Так дематериализуйся. Типа я тут наедине со своим воображаемым другом. Том провёл холодными пальцами по его плечам снизу вверх, и Гарри снова вздрогнул. — Я не могу одновременно и быть невидимым, — он потянулся к горлу Гарри одной рукой, а другой сжал его плечо, — и кого-то касаться. — Вернёмся к спору о том, что ты никогда не лапал меня без повода? — Гарри приглушённо рассмеялся и ладонью накрыл подбирающуюся к его шее ладонь Тома. — Хватит каждый раз пытаться удушить меня. Тот склонился чуть вперёд, башней нависнув над Гарри и жутко осклабившись в зеркало. — Когда ты вообще успел так развратиться? — у Тома взгляд был гипнотизирующий, змеиный. — А ты пропустил этот момент? — Видимо. — Я летом не только твои пособия по тёмным искусствам читал. Том резкими движениями очерчивал его рёбра, как он сам делал несколько минут назад, и Гарри прижался затылком к чужому плечу, открывая доступ к шее, зная, что только этого от него и ждали: и Том действительно склонился ещё ниже, преодолевая решающее расстояние – шею Гарри обдало жаром, когда тот вздохнул. — Но тебе не продали бы книги для взрослых, — они встретились взглядами в зеркале. — Ты прав, — выдохнул Гарри. — Но ты даже не смотрел, что именно несёшь на кассу. Я читал гомоэротические нежности. — Несносный мальчишка, — улыбку Тома Гарри не увидел, но почувствовал кожей: чужие губы были дразняще близко и всё же его не касались. — Да-да, мистер Риддл. И Том укусил его. Гарри тихо – лишь бы никто не услышал – застонал и подался этим зубам навстречу, чувствуя, как в груди словно взорвался фейерверк из чистой магической силы. — Давай без меток только, — прошептал Гарри. Том в ответ, естественно, сжал челюсти сильнее, и Гарри не сдержал полусмешок-полустон. Уже растеряв остатки неловкости и стыда, он поднял руку и схватил Тома за волосы, тянул от себя прочь, но тот из-за этого впивался ещё глубже. Он прочувствовал это. Сырую магию, всплеск энергии. Том рвано выдохнул ему в плечо: — Надо почаще этим заниматься. — А я говорил, — насмешливо протянул Гарри. Том частично выпрямился и мазнул носом ему по щеке, и Гарри поймал этот момент: повернул голову и врезался носом и очками в чужой подбородок, тут же расплываясь в улыбке. — Я твои чёртовы очки сломаю когда-нибудь. — Отвали, — они столкнулись кончиками носов. — Выбирай выражения, — верхняя губа Тома дрогнула, обнажая зубы, — могу и перестать делиться магией. — Ты так щедр, — нарочито томно прошептал Гарри. Том ногтями оцарапал ему рёбра, и Гарри выгнулся всем телом. Он попытался развернуться к Тому лицом, но тот широко осклабился и оттолкнул его. — Не заводись, — бросил он и растворился в воздухе, оставляя после себя тонкий столп дыма и неудовлетворённого мальчика. Гарри раздражённо закатил глаза, взлохматил волосы и повернулся обратно к зеркалу. На этот раз след от укуса был вполне реальным.