in spite of you

В этот день и Гарри, и Сириус валялись в кроватях непозволительно долго и завтракать сели уже во время обеда. — Ты собрал вещи? Гарри нахмурился. — А надо что-то собирать? — Ну, — Сириус откинулся на спинку стула, и по лицу его расползлась ухмылка, — я взял шмотки поудобнее. Мы же и на ночь там. Я не собираюсь всё время ходить в парадке. Гарри провёл руками по лицу. — Как Том вообще собирается выкручиваться? Опять не есть? Или опять блевать на стол? — фыркнул Сириус. — Все эти праздники на пятьдесят процентов состоят из застолья. — Глоток кофе ему не вредит, это уже проверено. Ну и ещё что-нибудь маленькое. Казалось бы, как такое возможно? Он вообще не живой, можно сказать, куда пища-то уходит? — Не забивай голову. Гарри тихо рассмеялся напоследок и пошёл к себе в комнату. Он планировал у Малфоев как раз таки ходить в одном и том же: достал парадную мантию, которую и в школу возил, да причесался для приличия. В конце концов, он не сам на Рождество напросился. Никто никому ничего не должен. Но теперь вдруг стало горько, и Гарри засмотрелся на мантию, словно она задолжала ему слова поддержки. Что он вообще делает со своей жизнью? Гарри не мог сказать точно, какие именно его жизненные принципы изменились, но понимал: раньше он не раздумывая отказался бы от приглашения. Теперь же он думал о выгоде, о перспективах. Может, Том поставит Люциуса в неловкое положение, или он сам по душам поболтает с Драко – какие-то злорадные позывы – а единственным, что шло от чистого сердца, было то, что Гарри хотел бы вывести Сириуса в свет. Тот мог бы с Нарциссой найти общий язык. Всё же родственники. Это ли называют взрослым мышлением? Расчётливостью? В последнее время не было ни настроения, ни повода заниматься самокопанием; но теперь хотелось понять, ту ли дорогу он выбрал, отдав предпочтение выгоде, а не возможности провести беззаботное и счастливое Рождество в гостях у Рона. Гарри уже очень давно не задавался таким вопросом, но теперь подумал праздно: «Что бы сказали родители, увидев, какую я жизнь проживаю?» Бессонные ночи, воображаемый парень, вечные тайны от друзей и Сириуса – и всё из-за одного конкретного человека. Но Гарри уже даже не был уверен, что хотел бы избавиться от Тома. Они слишком отчаянно друг за друга хватались, всё продолжали и продолжали: могли бы просто сотрудничать в технической части вопроса, провести пару ритуалов, освободиться. И вместо этого... Гарри вздрогнул от неожиданности, когда Том появился из ниоткуда и уселся на кровать. — Мы вполне можем никуда не идти, — заметил Том. — И ты очень драматизируешь. — Да не, — Гарри сел рядом, — уже столько сил и нервов убито. Глупо отказываться сейчас. Том слабо улыбнулся ему и залез на кровать, подогнув под себя ноги. — Иди сюда. — Зачем? — запоздало спросил Гарри, уже скопировав его позу. — Думаю, раз ты так мало хорошего от меня видишь, — заулыбался Том шире и подпустил издёвки в тон, — научить тебя хотя бы целоваться? Хотя от такого предложения у него в груди уже что-то подпрыгнуло, Гарри нервно усмехнулся: — Думаю, это обязательно нивелирует все остальные твои выходки. Гарри неловко сложил руки на коленях. Том взял его за подбородок, заставил склонить голову чуть вбок и сам наклонился вперёд. Гарри страшно было вдохнуть, что уж там о бóльшем. Сердце билось как сумасшедшее. — Закрой глаза, — Том встретился с ним взглядами, и у Гарри в животе затрепетало – просто от осознания близости, от приказного тона и от того, как красиво Том выглядел вообще всегда. — Я отсюда чувствую твою панику. — Но я же тогда видеть ничего не буду. — Да, такое иногда происходит, когда закрываешь глаза. Гарри не сдержал смешок и расплылся в улыбке, и веки его всё-таки опустились. — Ты делаешь первый шаг. Гарри судорожно вдохнул и подался совсем немного вперёд – раньше кончик носа Тома почти задевал его щёку, а теперь нижней губы Тома коснулись его собственные губы. До этого они, как вдруг осознал Гарри, даже не целовались нормально. Только бешено кусались. — Расслабься, — сказал Том ему прямо в рот, и у Гарри волна мурашек пробежалась по телу, — это не экзамен. Гарри чуть отстранился, чтобы спросить: — А что, будет и экзамен? — Обязательно, — фыркнул Том и притянул его к себе за подбородок. Нижнюю губу Гарри прихватили и оттянули чужие зубы; он сам попробовал повторить это же настолько осторожно, насколько мог – расслабиться пока получалось так себе. Том положил ему ладонь на линию челюсти, задевая ухо пальцами, и ещё немного изменил угол поворота головы. Гарри срочно захотелось сделать хоть что-нибудь – он придвинулся ближе, случайно стукнулся с Томом зубами и влажно поцеловал его без языка, а тот ответил без привычной настойчивости. Было тепло и приятно, хотя ладонь у Тома была прохладная. — Дыши, — напомнил тот, чуть отстранился, и Гарри вздохнул и бросил ему взгляд из-под полуопущенных ресниц, как какая-то барышня. Воздуха и правда не хватало. Том подался вперёд снова, на этот раз вызывающе лизнул губы Гарри снизу вверх, а он и не против был: приоткрыл рот и лизнул чужой язык в ответ – такое они уже делали. Всё тело покалывало, в ушах гудела горячая кровь. Том сомкнул губы на языке Гарри. Ему вдруг стало неловко за свои бездействующие руки – Гарри положил ладони Тому на шею, притянул к себе ближе и осторожно, пытаясь не столкнуться носами, изменил угол и проскользнул языком внутрь. Он подумал сначала, что снова выглядит нелепо, но Том издал низкий звук, от которого у Гарри в паху запульсировало. Теперь их поцелуй был больше похож на предыдущие: хватка Тома ожесточилась, спина его выпрямилась ровно настолько, чтобы появилась возможность угрожающе нависать над Гарри. — У нас времени очень мало, — выдохнул Поттер, чуть отстранившись. Том только оскалился в ответ. Схватил его за волосы на затылке, притянул к себе и скользнул языком Гарри в рот, словно нехватка времени вообще не волновала. Гарри забывал дышать. Он, к своему стыду, почти начал постанывать, когда чувство давления от горячего рта усилилось. Том потом опустился на шею, зализывал свои же бледные метки под челюстью – вот тогда Гарри уже начал стонать. — Ладно, ладно, — Гарри слышал улыбку у Тома в голосе, — тебе сейчас только этого не хватало. Остынь. Том пересел на край кровати, свесив ноги. — Мы хоть раз зайдём дальше или нет? — цокнул Гарри и почувствовал, как вспыхнули кончики ушей. — Это невыносимо. — Не раньше следующего ритуала. — Почему? — Повзрослеешь. Гарри закатил глаза так, что, казалось, должен был увидеть свою голову изнутри. — Ты вот прямо настолько принципиальный, да? — Поставь себя на моё место. Ты бы не стал ждать? Если смотреть в таком ключе, то всё начинало иметь смысл. Немного. Терпеть возбуждение легче не стало. Для него вообще многие мотивы Тома оставались неясны. Как бы то ни было, Гарри не хотел чувствовать себя обязанным молча терпеть от Тома и кнут, и пряник (а именно так он себя и чувствовал) и тут же противоречил сам себе. Он знал Тома сравнительно недолго, но сердечно заверял Дамблдора, что тот изменился. А Том действительно менялся: меньше показной насмешки и снисходительности, меньше болючих проклятий и чуть меньше секретов. Но чего это всё стоило самому Гарри? — Благословляйте проклинающих вас, — осклабился Том. Гарри отвлёкся от размышлений. Стояк уже перестал быть проблемой. — Прекрати цитировать... — договорить Гарри не успел. — Ну как ты тут? — Сириус распахнул дверь, залетел в комнату, весь энергичный и подрагивающий – ещё бы, после трёх чашек кофе. — Стучаться надо, — рявкнул Том. — Если вы тут развратничаете, то ладно, буду стучаться. — Развратничаем, — игриво поддакнул Гарри. — Это просто восхитительно, — положил руку на сердце Сириус, — но нам пора. После аппарации они ещё шли минут пять до самого поместья – Гарри с каждым шагом всё больше начинал жалеть, что согласился. Душа уже не лежала к взаимным поддразниваниям с Драко, и в большой толпе народа находиться тем более не хотелось. Том отпустил волосы до лопаток и уже у ворот взмахом руки подправил одежду и Сириусу, и Гарри, чтобы выглядели почище, поаристократичней, и они синхронно закатили глаза. Внутри поместья их тепло встретила Нарцисса. Сириус как бы неохотно завёл разговор и завис около неё, мешая приветствовать остальных гостей, а Том тем временем растворился где-то в глубине зала, и тут же Гарри понял почему. — Поттер. — О-о-о, добрый вечер, — протянул Гарри, оборачиваясь к Драко. Тот был подчёркнуто изысканным, как и всё остальное в доме. Волосы причёсаны, осанка идеальна, мантия ценой примерно в почку Гарри. — День на дворе, — Драко выгнул бровь, — вижу, ты всё-таки пришёл. — Отменная наблюдательность. — И Гонта этого с собой притащил? — А какое тебе дело до моих Гонтов? Он, кажется, поторопился с вынесением смертного приговора своему настроению. — Признаюсь, у меня нет слов. Твоя способность строить предложения вгоняет в тоску. — Ну иди потоскуй, ко мне чего пристал? — С каждым разом я всё больше убеждаюсь, что с тобой невозможно вести цивилизованную беседу, — Драко весело усмехнулся, — но всё же каждый раз смею надеяться на обратное. Ему показалось, или это был завуалированный намёк на неясный комплимент? Ха-ха. — Пора уже смириться, — хмыкнул Гарри, начиная уже откровенно получать удовольствие от этой перепалки. — Я не хочу вести с тобой цивилизованные беседы. — Значит, дело во мне? — Именно. — Хорошо, буду иметь в виду, что ты способен на аргументированные споры с кем угодно, только не со мной. Может, и политическими дебатами на досуге балуешься? Гарри вспомнил их с Томом давний разговор о перспективах маглорождённых, и неожиданно для самого себя рассмеялся. И кто мог предположить, что Гарри Поттер будет таким занудой? Он же раньше отплёвывался от одного слова «политика». Драко показал ровно столько удивления, сколько ему позволяла гордость. — Как бы то ни было, — деловито продолжил тот, — я не могу позволить тебе ходить в этом в нашем доме. Ты нас позоришь. Это отвратительно. Гостей становилось больше, а Гарри так и стоял истуканом почти у входа. Он только сейчас понял, что Драко тут встал для того же, для чего и Нарцисса: приветствовал новопришедших. — Так и скажи, — осклабился Гарри, — что отлыниваешь от обязанностей. Я восхитительно выгляжу, чего ты мне заливаешь? — Ты один так считаешь. — Спорный вопрос. – Серьёзно, Поттер, прекрати действовать мне на нервы и переоденься. У нас есть приличные вещи как раз для таких, как ты. Обычно подразумевается, что на мероприятиях нужно выглядеть достойно. Чтоб ты знал. Гарри закатил глаза. — Идём, — бросил Драко. — Пока не все успели полюбоваться на твоё убожество. — Да я понял, я понял. Хватит. Не то чтобы его это сильно задело, но Гарри уже окинул гостей беглым взглядом, и уверенности увиденное не прибавило. Бриллиантовые ожерелья были подобны ударам хлыста по зрению и самолюбию: сверкающие, кричащие, словно ему, плебею, не место среди всего этого. Через коридор с живыми портретами Драко завёл его в дальнюю гардеробную. Гарри огляделся. — Какой у тебя размер? — спросил Драко, распахнув дверцы шкафа. — Э-э... — Ясно. Гарри в очередной раз закатил глаза, когда Драко впился в него пристальным взглядом, как бы оценивая, шагнул в сторону и достал длинную чёрную мантию с ярко-зелёной отделкой из бархата. — Серьёзно? — Гарри приподнял бровь. — Может, ещё перчатки под цвет глаз дашь? — Бери, что дают. Я не собираюсь до вечера тут с тобой цацкаться. Гарри захотелось скрепить себе веки степлером, чтобы глаза больше не закатывались. Он уменьшил свою мантию и сунул в карман, а новая села как влитая. — Ладно, спасибо. — Сейчас ещё что-нибудь посмотрим. Драко утянул его за собой – Гарри настороженно прошёл ещё несколько метров по коридору. Чужая спина маячила перед глазами. Он уже хотел вытащить из себя остатки вежливости и одёрнуть Драко, мол, ему не нужно больше ничего, но тот уже приоткрыл дверь и протиснулся в комнату. Гарри зашёл за ним и понял: это была не гардеробная. Он успел только выхватить палочку – помогла бы ли она? – когда ему в лицо на огромной скорости полетел нож, а Драко отпрыгнул в сторону. Гарри хотел сделать то же самое, но секунды раздумий отняли эту возможность. Том перед ним возник в последний момент и еле устоял на месте. От ужаса дыхание сбилось. Гарри выглянул из-за чужого плеча и только тогда заметил женщину, со стороны которой нож, торчавший теперь у Тома из груди, и прилетел; причём вошёл неглубоко, но теоретически мог лишить Гарри глаза, если бы достигнул цели. — Белла, дорогая моя, — Том своим тоном заморозил всю комнату, — что же ты вытворяешь? Гарри видел, как Том вытащил нож из своей груди и швырнул ей под ноги. Та резко переменилась в лице, дёрнулась несколько раз, словно не решалась встать и вдруг надрывающимся голосом выдала: — Мой Лорд? Гарри пошатнулся на месте от ментальной волны чужого неудовольствия – ему поплохело, как перед смертью – опёрся рукой на ближайшую стену и через мгновение уже даже не мог вспомнить, что Беллатриса только что сказала. Она вообще что-то говорила? Смела раскрывать рот? Том продолжал своими эмоциями давить ему на психику; Гарри всеми фибрами души улавливал, как тот разрывался. Драко на них таращился, как умалишённый, и хотел, видимо, выйти отсюда, но Гарри и Том стояли как раз у двери. — Держи рот закрытым, Белла, — бросил Том и провёл Гарри по спине рукой, чуть нагнулся к нему, как бы проверяя, почти заботливо. — А ты, — повернулся к Драко, — несдобровать тебе от отца, я об этом позабочусь. У Малфоя в голове шёл сложный процесс, и с каждым мгновением на его лице всё ярче проступал страх. Гарри противно было от себя. Давление уже исчезло, Том от него закрылся, но Гарри даже думать не нравилось о перспективе оставить того одного справляться со своим нечеловеческим бешенством. — Вали отсюда, — устало огрызнулся Том на Драко и обвил плечи Гарри рукой, отошёл с ним в сторону. Драко молнией унёсся за дверь. Гарри смотрел, как Беллатриса со слезами на глазах жаждала что-то сказать, но не открывала рот, вся тряслась, но не вставала с места. А у него самого в голове было как никогда пусто. Том усадил его на кресло, появилась возможность оглядеться: грязно-белые обои с незатейливыми узорчиками, Беллатриса свесила бледные босые ноги с незаправленной кровати, а на столе поднос с обедом и соответствующими приборами – кроме ножа. Беллатриса грызла губы неаристократично, когда Том подплыл к ней и установил купол тишины над ней и собой. Гарри цокнул. Эти двое всё говорили и говорили, хотя, скорее, говорил Том, а та пустила слёзы на волю и в основном кивала. В один момент она высунулась из-за плеча Тома и нагло показала Гарри язык. И он ответил тем же. За кого она его держит вообще! Том после этого вышел из комнаты, подождав, пока Гарри последует за ним. В коридоре мысли обрели ясность. Он не мог понять, идиот ли Драко. О чём тот думал, заводя его в эту комнату, знал ли, что там Беллатриса, или случайно зашёл? Прекрасный рождественский подарок всем присутствующим: покалеченный или убитый Гарри Поттер. А чего Том взбесился? Слишком много всего навалилось за короткое время? Гарри не нравилось, как у Тома естественной реакцией на стресс являлась злость. О Белле думать ему было буквально больно. Гарри надавил бы на Тома, спросил бы, не делает ли тот чего-нибудь с его сознанием, если бы не вся ситуация. Том спас его от ножа, не вёл себя грубо сегодня и до сих пор вынашивал, кажется, всю злость в себе – хотелось дать ему покоя. Они вышли в зал как ни в чём не бывало. Драко исчез. — Думаю, ему хватит мозгов не рассказывать про происшествие с Беллой, — тон у Тома был какой-то потерянный, и Гарри за запястье утащил его к дивану, на котором заметил Сириуса. — Я бы не был так уверен, — мрачно добавил он. Мебель помпезная, потолки высокие, разговоры негромкие – Гарри терялся среди этого, и завалился вплотную к Сириусу. Тот покачал наполовину полный бокал из стороны в сторону. — Что-то случилось? — Потом. — Мне надо предъявить Люциусу за его выродка, — Том вытянул голову и прошёлся взглядом по каждой макушке. Гарри дёрнул его за руку, и Том опустился на место рядом. — Скоро еду подадут, — сообщил Сириус, — а посиделок за столом не будет. Подходи да бери, — ещё поболтал чем-то бурым в бокале и ткнул Гарри в бок. — Хочешь? Он сначала думал отказаться, но потом подумал, почему нет? Или всё же нет? А что ему будет от одного глотка? — Один бокал я тебе разрешаю, — тепло улыбнулся Том уголком рта. Гарри впился в него пристальным взглядом. — Давай, — поддразнивал Сириус, — для настроения. Ко рту приставили холодный ободок бокала, и он сделал первый глоток – обожгло пищевод – и под давлением допил всё разом тут же, чтобы не облиться. Гарри поморщился. — Сделай лицо попроще, — Сириус тихо рассмеялся и поднялся на нетвёрдые ноги, — пойду налью ещё. Том проводил его взглядом, пока Гарри всё ещё концентрировался на жжении в горле. — Мне надо поговорить с Люциусом. — Так иди, — Гарри поднял на него глаза. — Чем я дальше от тебя, тем сложнее мне поддерживать свою материальность. — Поднапрягись, прошу тебя, я очень хочу посидеть. Том выгнул бровь: — Разнесло? — Пока нет. Том молча тянул ещё какое-то время, но потом направился на поиски Малфоя-старшего. Странный день, странные люди. Гарри постепенно растекался тёплой лужей по дивану и в итоге опёрся о подлокотник; тогда вернулся и Сириус. — Ещё хочешь? Пока этот не видит. — У него глаза повсюду, — усмехнулся Гарри, — но в любом случае не хочу. Сириус пожал плечами. Ненавязчивая музыка будто лилась по полу из соседнего помещения, а Гарри улавливал очередные волны чужого раздражения – видимо, Люциуса Том всё-таки нашёл. Связь их нитью натянулась и оттого истончилась, жужжала в плечах и под веками – Гарри это доставляло неимоверное удовольствие; может, и Тому перепало бы немного чужого спокойствия? Не работает же это только в одну сторону? Сириус лениво указал на людей, с которыми когда-то был знаком, а Гарри покивал и вытер о штаны вспотевшие ладони. Приближение Тома он заметил в последний момент. — Я умоюсь схожу, — бросил Гарри Сириусу и снова утянул безынициативного Тома за собой. — Как всё прошло? — Удовлетворительно. — Подробности? — Нет. — Ладно, — Гарри наугад выбрал направление, просто надеялся, что рано или поздно попадётся ванная; и обернулся посмотреть на Тома. — Лицо горит. Что они туда подмешивают? Мне с половины бокала в голову вдарило, можешь себе представить? — Невообразимо. — Как приятно, что ты всё ещё можешь язвить. День только начался, а уже бредятина какая-то. Да? Том невпопад покачал головой. Гарри заметил удаляющегося от неприметной двери грузного мужчину – что тот мог делать в этой части дома, кроме как тоже искать уборную? Том последовал за ним в ту самую дверь. Встретили его большая ванна да раковина с зеркалом, и Гарри не знал, чего ждал, но точно другого: чего-то равноценного роскошности особняка. Он плеснул себе ледяной водой в лицо и навис над раковиной. — Всё нормально? — начал Гарри в гробовой тишине. — Ведёшь себя страннее, чем обычно. Когда он повернулся, Том сидел на бортике ванны, ссутулившись и положив локти на колени, и смотрел на него взглядом «Поттер, ты идиот?». Но Гарри на это не повёлся. — Я очень оценю, если ты перестанешь пытаться раздавить самого себя. Подавление не работает в долгосрочной перспективе, понимаешь? Тот ничего не ответил, и это уже говорило о большем, чем хотелось бы. Он знал, что Том теперь захочет закрыться от него ещё сильнее, наглухо, опустить взгляд, поэтому приземлился перед бортиком ванны на колени, поймал момент, когда его словами не пренебрегали, поймал чужие руки и взгляд – а Том сначала хотел выдернуть ладони из тисков. Том Риддл – это не то, что легко ломается, но, как Гарри понял, может прогибаться и себя же загонять в петлю. — Том, — попробовал он достучаться ещё раз. — Да что ты за человек, — выдохнул тот. — Тебе не нравится? — Гарри слабо улыбнулся, успокоил ладони Тома в своих, сложенных лодочкой. — Я стараюсь относиться к тебе так, как ты заслуживаешь. Уже поздно, Том, я тебя не оставлю. Ты задолжал мне целую жизнь. Тот не дышал, смотрел куда-то ему в плечо. — Всё не так, — Том заправил прядь волос за ухо и вернул ладонь на прежнее место, — ничего не должно быть так, как сейчас. Эти слова легли камнем Гарри на сердце, но он слушал и внимал, пока не застыла мысль за подрагивающими зрачками Тома. — Всё неправильно. Ты ребёнок. И мне снова будто шестнадцать. Миллионная отвратительная издёвка природы: я так ждал от проклятого Альбуса того, что он скажет: «Расскажи мне, каково это, когда над тобой смеются, когда тебя начинают ненавидеть», но получил это через пятьдесят лет от тебя. От Гарри Поттера. Я ещё по-детски надеялся на какое-то особое отношение, ничего не понимал: Альбус провёл меня в магический мир и тут же уничтожил все надежды, сам того не заметив. Он слушал Тома уже с комом в горле. — Я всегда был один, и вот, мне почти семьдесят, а я распадаюсь на части, будто не на своём месте. Погребён под завалами своих же поступков. — Не хорони себя, — Гарри большими пальцами мягко выводил круги на чужих ладонях, — у тебя впереди целая бессмертная вечность. Ты обещал мне зажечься снова. Том тихо усмехнулся. — Помню твою метафору с перегоревшим пламенем. Драматично. Мне понравилось. Гарри подумал, момент настал, может, Том сознался бы. — Так кто ты такой? Когда я узнаю? Уже когда ты обретёшь тело и выйдешь в свет? Том колебался. — Мне всё больше хочется, чтобы ты никогда не узнал. — Не думаю, что это многое изменит, окажись ты хоть реинкарнацией Салазара Слизерина. — Это изменит всё. Твои заверения пусты. Понимаешь, как я себя чувствую? Подавление эмоций и привязанностей для меня было всегда так же естественно, как дышать, но с тобой я могу себе всё это позволить, а ты только и радуешься, хотя у меня руки по локоть в крови и пропахли жжёной плотью. Гарри не нашёлся с ответом. — Что я мог прокручивать в голове десять лет? — сбивчиво продолжил Том. — И мне человеческое когда-то было не чуждо. В приюте... в приюте нас ставили в ряд, чтобы потенциальные родители выбирали. Я чувствовал себя участником выставки битых стёкол. И почему-то сейчас чувствую себя почти так же. — Так ты рос в приюте, — отстранённо заметил Гарри. — Тогда шла вторая мировая, — когда Гарри положил голову ему на колено, Том пропустил его волосы сквозь пальцы. — Нелегко подавить любовь к ближним, но когда эти ближние только и портят тебе жизнь, всё выходит как-то само собой. — Как проникновенно, — Гарри замялся, а поток слов Тома перекрыло дамбой. — Я понимаю. И до этого уже было ясно, что примерно ты из себя представляешь, но только по моим наблюдениям, и я хочу, чтобы ты знал, как я ценю то, что ты счёл меня достойным узнать всё, что сейчас сказал. Это даже грустно. Понадобилось целых три года. Гарри наконец встретился с Томом взглядами: тень так падала, что красные радужки казались просто карими. — Тебе идут длинные волосы. Том криво улыбнулся: — Учту. Гарри очень хотелось раствориться в этом моменте, запечатлеть чужое редкое умиротворение у себя под веками, но их ждал Сириус. И целый вечер празднования впереди. — Давай не будем оставаться на ночь, — он не стал подниматься на затёкшие ноги и подставился под ладонь у себя в волосах, — ты сможешь аппарировать нас троих? Сириус будет не в состоянии. — Смогу. Но тебе стоит поесть. Ещё предложений от Блэка на голодный желудок ты не выдержишь. Гарри усмехнулся. Что-то между ними неуловимо изменилось. Сириус, повеселевший, потом предлагал ему и шампанское, вполне приветливо перекидывался парой слов с Нарциссой и игнорировал остальных Малфоев. — Недостаточно шикарно, как думаешь? — комментировал тот обстановку бального зала. Гарри издал какой-то хрюкающий звук и глядел в спину Сириусу, беззаботно приглашающему всех девушек подряд на танец. Он в шутку предложил Тому присоединиться и рассмеялся, когда тот ожидаемо категорически отказался. Том бросал на Люциуса страшные взгляды; аппарировал их на Гриммо уже почти ночью, не дав обменяться любезностями, поблагодарить за вечер и бла-бла-бла – не то чтобы Гарри из-за этого очень расстроился.