in spite of you

Том был всегда за принцип «действуй, а не упивайся жалостью к себе», привык не замечать свои эмоции, чужие – тем более; да и у Гарри даже мысли не проскользнуло о том, чтобы оплакивать своё состояние: нужно было решать всё и сразу, и Том расправился с этим удивительно быстро – хоть на этом спасибо. Тело предавало его после бессонных ночей, мыслительная деятельность же дольше оставалась лояльной к подобному истязанию. От этого и отталкивались. У Гарри теперь было настоящее расписание, как у неимоверно занятого человека. Он уже просто смирился, что даже это заставляло его чувствовать себя старым. Тренировки по квиддичу были ежедневно со вторника по пятницу, плюс одна в воскресенье – Гарри спал теперь четыре ночи подряд, начиная с той, которая с понедельника на вторник – так его период без сна длился тоже, можно сказать, четыре дня: с утра пятницы по вечер понедельника. Отвратительно сложно. На приличное выполнение домашнего задания у него были выходные и первый будний день. На воскресной тренировке – её при составлении расписания Том проигнорировал – он чувствовал себя макарониной на швабре, а в будни, за исключением понедельника, мысли разбегались, и оценки падали, просто чтобы к выходным взлететь снова. Сложно-сложно-сложно, но работало исправно. Такой распорядок выжимал максимум из его возможностей, давал наибольшую эффективность. Гарри таки уломал Тома подсказывать ему на уроках, а сам больше усилий тратил на поддержание серьёзного, сосредоточенного выражения лица. Древние Руны раз за разом проплывали мимо его внимания. Он зарабатывал факультету баллы устными ответами и тут же терял их, если надо было работать не просто головой: зелья неважные выходили (не то чтобы впервые), заклинания не получались – Флитвик, МакГонагалл и Люпин хмурились в его сторону. Больше всего Гарри, конечно, огорчали квиддич и Защита. Непонятно, куда это всё шло. Закончатся его мучения вообще? Как скоро? У него не было сил – так и Том почти перестал появляться. Только его голос сопровождал Гарри везде, как шизофреника, но не то чтобы он не привык уже. Как ты, шкет? Ремус мне все уши прожужжал, что твои оценки катятся в тартарары, ты всё ещё под впечатлением от дома моей мамаши или что? Понимаю, тут побудешь дольше одного дня – жить не хочется. Я тебе пришлю пару зелий, будешь как огурчик. Присмотрел хоромы на берегу Темзы, кстати. Лес со всех сторон, отпугивалки для маглов, одна дверь в никуда открывается, типа, прикинь, с утра встаёшь и с разбегу в неё – а там Темза, вода ледяная. Угарище. Пришлю ещё книжку интересную, честно, я не суюсь и не собираюсь, но магия души – это не пчёлки и цветочки. Совет: не лезь в это, а если уже влез, то будь осторожен. Серьёзно. Я вам нарыл запрещёнку. Сам решай, достаточно ли доверяешь своему уберпсихопату. Пиши, если что В параллельной вселенной Гарри похабно скалился: энергии нет, но хотелось бы получить, а способа известно два. Однако когда едва находишь силы поднимать себя с кровати по утрам, не хочешь и думать о нежностях. Оставался вариант с высасыванием магии из других. Рон не видел подвоха, думал, его друг просто спит плохо, подумаешь, падают оценки – у него самого всё было не на высоте. Гермиона же закидывала его сокращёнными, упрощёнными конспектами по всем предметам, молча таскала ему и бодрящие, и успокаивающие зелья от Помфри. Гарри не просил, потому что ни одно зелье не помогало – даже то лютое от Сириуса – но останавливать Гермиону не собирался. И не дающая плодов забота была приятна. Гарри даже думать не мог о том, чтобы у них силы отбирать. Как бы заманчиво ни звучал вариант «это работает из-за сильных эмоций, а не касания рот в рот...» Том толкал детей в коридорах. — Я заметила, что зелья тебе не помогают, да и вообще улучшений не вижу... В гостиной посреди ночи единственным лучиком света был огонь в камине. Гарри слабо улыбнулся и притянул ноги к груди. Конечно, в итоге Гермиона заметила. Не могла не заметить. — Ничего не хочешь мне рассказать? Понимаю, что звучит самоуверенно, но я хочу и могу помочь. — Не можешь, — он покачал головой. — Том не смог. Я не смог себе помочь. — Потому и нужен взгляд со стороны... — Нет. Честно, скоро всё закончится. Гермиона одарила его настороженным взглядом. — В смысле, — Гарри вздохнул, — я не собрался умирать, имею в виду, скоро всё наладится. — Ты не знаешь, о чём говоришь. Я недавно была в библиотеке, нашла информацию на фатальную семейную бессонницу, хотя неизвестно, были ли у тебя в роду... — Да, и Том нашёл по ней информацию, да, я знаю, что это неизлечимо, — прогундел Гарри, — но у меня это, во-первых, не наследственное, а во-вторых, мы всё-таки волшебники. Это не так работает. Знаешь хоть один случай, когда волшебник умер от бессонницы? Гермиона помрачнела. — Знаю. Гарри нервно рассмеялся: — Неловко вышло. Как будто он уже сам не провёл свои мысли через ад и обратно. Как будто ему действительно нужна помощь. Том сказал, что он не сможет умереть ни от чего, кроме Адского пламени и яда василиска, потому что на нём та же защита, что и на остальных крестражах – Гарри ему верил. — Не хочешь обратиться к директору? Он должен знать... должен помочь. Поход к Дамблдору Гарри тоже рассматривал, но скорее на крайний случай. — Может, позже. — Ну ты невозможный, — Гермиона послала ему делано грозный взгляд и заправила прядь волос за ухо. — У меня подростковый бунт, — усмехнулся Гарри, — и у тебя, видимо, тоже. Спать давно пора, а не со мной тут тухнуть. — Тебе тоже. — По выходным не сплю, — он пожал плечами. — Гарри, — Гермиона тоже притянула ноги к себе, практически провалившись в мягкости кресла, — просить о помощи – нормально, за это не должно быть стыдно. Если ты думаешь, что всем на тебя плевать, то ты очень ошибаешься. Даже Джинни волнуется. — А она чего? Мы не одногодки. — Выглядишь болезненно. Уже и волосы не стрижёшь. Всё до сонного паралича может дойти, поверь, ты не захочешь это испытать, — Гермиона опустила глаза. — Джинни за тебя боится. Я боюсь. Гарри раздражённо вздохнул. Нити, держащие его над пропастью истерики, привычно трещали по швам, так что он кусал щёки и глотал кровь – отвлекающий манёвр для самого себя. — Да не нужна мне помощь. Гермиона с нечитаемым видом обвела взглядом гостиную. Сверкали следы празднования победы Гриффиндора в матче против Рейвенкло: фантики от «мятных лягушек» и брошенные как бы в спешке учебники, про которые их хозяева так и не вспомнили. МакГонагалл разогнала их сборище к часу ночи. Гарри же сделал вид, что уходит спать, а потом вернулся – Гермиона поступила так же. Ей нужно было дочитать толстенную книгу к понедельнику. — Кстати, — начала она, — профессор Флитвик сказал, что в школе магии Африки палочками изначально не пользуются. Что они вовсе не обязательны для колдовства, как и мётлы для полёта. — Это ты его спросила? — усмехнулся Гарри. — Не отпускает впечатление от беспалочковой магии? — Ага, — фыркнула Гермиона. — У нас директор и Том считаются уникумами, а в некоторых частях света это норма. — Просто Том выжимает максимум из того, что дано каждому, — Гарри лениво вытянул руку вперёд, сконцентрировался на одном из фантиков, наколдовал огонь из последних сил, так что бумажка поизвивалась и обернулась пеплом. — Кто угодно так сможет, если захочет. Дело даже не в его «положении». Тело заныло. Энергия и так на исходе, а он беспалочковой магией балуется. После паузы Гермиона сунула руку во внутренний карман мантии, и оттуда выпрыгнуло что-то яркое. Гарри прищурился: это был маленький львёнок из силикона или вроде того – сомнительно, что волшебники используют силикон – тот пропрыгал с кресла на пол, по ковру, прямо к Гарри, сделал пару кругов вокруг его плечей и в конце концов замер, сомкнув пасть на его отросших волосах и обернув вокруг них хвост. — Я подумала, тебе не помешает, — мягко улыбнулась Гермиона. — Сама зачаровала. Гарри понял: это была резинка для волос. — Спасибо, — прошептал он, лихорадочно потирая глаза. Теперь, когда тренировки по квиддичу остались позади, Гарри со спокойной душой вернулся к бессистемному режиму: спать каждые два-три дня. Следующий матч намечался после весенних каникул. — Мне начинает не нравиться затишье с Волдемортом. Гарри вздрогнул от неожиданности и приподнялся на локтях. Том появился впервые за день: привалился к изножью кровати, задёрнул полог со всех сторон – они были будто в закрытой коробке. — А раньше он громким был? Ты о чём? — Я говорил, что он насылает тебе ментальные атаки периодически. Раз в неделю минимум, — Том обернул пальцы вокруг его лодыжки и дёрнул на себя – Гарри снова осталось только пялиться в потолок. — А сейчас, когда у тебя и, следовательно, у меня нет энергии ни на защиту, ни на перенаправление, он вдруг затих. — Что он вообще насылал? — Что-то между запугиванием и предложением сотрудничества. Видимо, не понимает, что с тобой работала бы тактика невмешательства, — у Тома в голосе дрожала улыбка. Гарри свободной ногой пнул его по руке. Целоваться, драться, чтобы получить выброс чистой магии и облегчить своё состояние – всё это их не интересовало. Где взять время, настроение? Где затаиться, когда каждый второй норовит показать свою личную заинтересованность в Гаррином благополучии? И теперь, в кровати, где озноб уже не доставлял неудобств, он подумал, может, Волдеморт тоже его жалеет: как-то узнал про все беды и отстал. Что Тёмным Лордам, в самом деле, заняться больше нечем? — Он не мог узнать, — снисходительно начал Том, — но, возможно, ты и прав. Занимается чем-то полезным, а не тебя донимает. — И опять этот тон, — Гарри рывком подался вперёд и дёрнул Тома за воротник рубашки на себя. — И чего там про тактику невмешательства? Что ещё со мной бы сработало? Тот одной ладонью упёрся в кровать, а другую Гарри нашёл наощупь – Том переплёл с ним пальцы и вжал в кровать. — Я бы попробовал изначально опираться на когнитивные искажения, насылать неочевидные знаки во сне и наяву. С его стороны было бы умнее делать всё так, чтобы я ничего не заметил, — когда Гарри незанятой рукой растормошил ему волосы, Том склонился ниже. — Я бы обхаживал тебя долго-долго. — Этим ты сейчас занимаешься? — насмешливо осклабился Гарри. — Может быть, — Том ответил такой же улыбкой. Гарри нарочито томно выдохнул ему в рот: — Так продолжай. Гарри едва выглядывал из-за дерева, затаился в тёмной гуще леса. От луны света и так немного: тени пошатывались на лице, на снегу, и пользы от них не было никакой. Он наблюдал за потерянным силуэтом человека, которому тут не место – здесь никому не место – а тот шагал широко, но вяло, измученно. И бесконечно. Невозможно было понять, сколько уже длится эта слежка. Уже и ветер стал холоднее, и луна поднялась в самый центр неба. Гарри шатался от дерева к дереву, вроде беззвучно, но человек каждый раз затравленно дёргался, оборачивался, и серьги его поблёскивали ярко-ярко. Это был Сириус. Когда Гарри это понял, тело – полуоформленный клубок тумана – отказалось ему повиноваться дальше, рвануло, бросилось Сириусу навстречу, безжалостно... Гарри пришёл в себя в холодном поту и рывком сел. — Это был сон, — на какую-то секунду он не узнал голос и всё хотел куда-то убежать-убежать-убежать, но чужая ладонь за шею притянула его к себе. Том притянул. — Возвращайся в реальность. — Что это было? — Гарри болезненно скривил рот. Он в спальне. Уже почти утро, почти вторник. Всё хорошо. — Вспомнишь солнышко, а вот и лучик, — устало усмехнулся Том, — Волдеморт. Мне не хватило сил перенаправить это на себя. Гарри нахмурился. — Но ты всё-таки как-то выдернул меня из сна. — Томас и Финниган сегодня поспят подольше. — Только не высасывай ничего из Рона. — Не буду. Гарри выровнял дыхание, провёл горячей рукой по такому же горячему лбу. Том был как всегда блаженно холодный, и Гарри жался к нему, носом к его шее, руки прижав к груди – выглядело, наверное, жалко. И пусть. — Это была Албания, — тихо сообщил Том. Гарри ничего красивее этого голоса в жизни не слышал. — Северная. Почти у границы с Черногорией, это реальное место, по горам сразу узнать можно. У Гарри кровь застыла в жилах. — Это реально? Хочешь сказать, что... — Нет, Блэк твой там не мог оказаться никаким образом. Вернее, теоретически мог бы, но зачем? И когда успел бы? Это был выстрел в небо – наслать видение места... заданного места и дать тебе самому закончить картину. Твоё подсознание волнуется за Блэка. — Но мало ли... — Нет, не «мало ли». Можешь с утра пораньше вызвать его по камину, письмо послать, если не веришь, что всё нормально. Гарри решил так и поступить. — Если бы ты сразу не сказал, что это сон, я б подумал, что это видение пророческое или типа того. На это и рассчитано, да? Том неопределённо кивнул: — Посмотрим, что будет дальше. Всё-таки не получится обойтись без окклюменции. Не то чтобы он был против. Весь тот бред с медитацией и основы окклюменции давались легко, но вопрос был в другом: у него получится вообще хоть что-нибудь? Сейчас, чуть ли не в худшее время своей жизни? Посмотрим, посмотрим. Уже занимался рассвет, но досыпать последние часы до начала уроков как-то не хотелось. Да и вряд ли получилось бы. Пока была возможность, Гарри прятался в предоставленном чувстве безопасности. С Томом вообще такое редко бывало. Не греющие пальцы хозяйничали у него в волосах, водили по ресницам, очерчивали челюсть – Гарри обхватил Тома поперёк груди и в очередной раз заметил тишину в месте, где должно быть сердцебиение. Том улыбнулся ему в макушку. — Могу и сердце заставить заработать, если хочешь.