in spite of you

Посреди маггловской улицы они так и стояли, Рон собрался «отпинать дядю ногами», но секунды шли, а он не двигался с места и мял руки — Гарри и Гермиона бросили друг другу косые неоднозначные взгляды. Тут же Рон рванул в сторону ничего не подозревающего Билиуса, но на полпути снова растерял запал. Гарри не знал, стоит ли вмешаться. Рон всё же подбежал к дяде, пихнул его сильно в грудь, с грозной высоты своего метра с кепкой начал ругаться, но сцена была слишком далеко, чтобы что-либо расслышать. Том подключил Гарри в ухо чужой разговор — он с каменным лицом делал вид, что в таком же неведении, как Гермиона. — Что, не узнаёшь? — прикрикнул Рон почти истерически. — Скучал? Вижу, как скучал, маешься каким-то говном в маггловском мире, чё ты тут забыл? Объяснись! А, извини, я забыл: кто я такой, чтобы ты мне чё-то объяснял, да? Гарри издалека видел только, что лицо у этого дядьки было невероятно скорбное. — Солнышко, ну да, я виноват, — голос у Билиуса был низкий, тихий; Гарри ни он, ни его обладатель не понравился. — Так нужно было, мы всё обсудили. Ради тебя и твоих мамки и папки. Билиус был одет, мягко говоря, интересно: широкие джинсы, женские шлёпанцы и огромная майка, такая растянутая, что Гарри мог видеть один его проколотый сосок. Левая бровь у него была, видимо, выбрита, и заменена на множество проколов: золотые кольца, штук пятнадцать, заменяли ему бровь. — Чё, эм, — Рон, судя по голосу, скривился. — То есть мама и папа знали, что ты не умер? — Это была их идея, — Билиус согнулся и положил ладони Рону на плечи. — Я плохо на тебя влиял. Это было понятно всем вокруг, даже мне, но ты не думай, что я хотел уходить. Понимаешь, я... «Иди спроси, зачем он пытался украсть твою палочку». — Сейчас вообще не в тему, — еле слышно ответил Гарри, и Гермиона косо на него зыркнула. Он пропустил какой-то момент, и когда повернулся, Рон уже плакал навзрыд у Билиуса на плече. Гарри было немного неловко — он решил всё-таки прервать момент как раз поэтому: неловкость на людях никому из них не нужна была. Женщина в полицейской форме, с которой Билиус изначально разговаривал, ретировалась. Гарри двинулся к Рону. Гермиона, секунду поколебавшись, присоединилась. — Доброго дня, — выдавил из себя Гарри так уверенно, как только мог. — Я предлагаю переместиться ко мне в дом. Билиус хмуро на него посмотрел, будто узнавая — Гарри изогнул бровь в ответ. Молчание затянулось. Том вышел из-за угла, совершенно случайно тут вдруг оказавшись, поприветствовал всех так стремительно и жёстко, что никто ещё не успел ответить, как тот притянул Гарри к себе, положил ладони Гермионе и Билиусу на плечи, и они все вместе завертелись в пространстве. В следующий миг Гарри уже почувствовал пол под ногами и крышу над головой. Том аппарировал их всех разом, да и слава Богу. Как он надеялся, что Сириус хоть немного взбодрится, когда узнает, что Гарри притащил в дом кучу случайных людей! В эту же секунду Билиуса вырвало на ковёр. — Зачем вы пытались украсть мою палочку? — откровенно наехал Гарри, сидя прямо напротив Билиуса за обеденным столом. Рон, измученный и поникший, сидел рядом с ними, а Гермиона убежала к Сириусу, как только узнала про его состояние. Гарри и сам с удовольствием бы убежал. — Надо было вправить мозги парочке человек, — просто ответил Билиус. — А своей палочкой это нельзя было сделать? — Не имеется. Рон чуть встрепенулся: — В каком смысле у тебя нет палочки? Билиус пожал плечами. Повисла тишина. Гарри всё ещё пошатывало после аппарации, и сидеть тут у него не было никакого желания, так что он кивнул и ушёл к себе без объяснений. Этим двоим и так было чем себя занять. — Я бы на твоём месте удостоверился, — явился Том на лестнице, — что Блэк не убил девчонку своим нытьём. — Мне кажется, я там буду явно лишним, — Гарри обошёл Тома и поплёлся к своей комнате. — Все по парам разделились, я сейчас везде буду лишним. — Мы с тобой тоже остались в паре. — Да уж, — рассеянно кивнул Гарри, присаживаясь на подоконник, и пару минут лишь тяжело вздыхал. — Я всё думал, кстати, насчёт твоих слов. Что ты можешь в любой момент начать действовать решительно и не скрываясь, собрать крестражи, поглотить их и всё такое. Но ты выбрал остаться со мной и делать всё постепенно. Том приподнял бровь, и Гарри продолжил: — Так почему ты не можешь сделать всё то же самое прямо сейчас? Том присел рядом с ним и какое-то время молча скрипел зубами — Гарри не мог понять, что за эмоция бушует у того в голове. — У меня нет достойного варианта для поглощения крестражей, как ты мог заметить. Каждый способ либо вредит тебе или мне, либо подразумевает чьё-то убийство, которое я едва ли смогу осуществить, будучи к тебе привязанным. Да и незачем руки марать. Многими жизнями я разбрасывался, больше пока не желаю, — Том задумчиво постучал пальцем по щеке. — Как видишь, даже обстоятельства против того, чтобы я оставил тебя. Я бы не смог, даже если бы хотел. А не захотел бы я даже потому, что варианты с убийствами и открытой деятельностью вернули бы меня в самое начало. — На самом деле я бы предпочёл не знать, — вздохнул Гарри, — что ты взвешивал вот это решение целых два месяца. — От этого зависит моя жизнь. И твоя тоже. Естественно, это не дело пяти минут. — Просто... — Гарри замялся. — Я чувствую себя как-то жалко. Даже нет, не жалко, чувствую себя испорченным. Реально больным на голову. Ты посмотри, сколько всего происходит. Гермиона учится и невероятно преуспевает, у Рона свои драмы и увлечения, у Сириуса тоже. Даже у тебя. А я просто скачу по очереди перед всеми вами, а потом ложусь, думаю, какой сегодня был странный день и как я устал, а потом засыпаю. И так каждый день. Гарри бросил взгляд на свою ладонь, чуть поднял её, чтобы Том видел, и заставил несколько голубых огоньков бесшумно кружить на ней в свободном танце. — Помнишь, ты мне показывал такой фокус? — Гарри протянул руку Тому, и тот подставил свою — огоньки перебежали на чужую ладонь. — Я и не мечтал, что когда-нибудь смогу сделать так же без палочки. Это было и остаётся для меня важным, чем-то таким, не знаю, значительным, сентиментальным. Но сам факт, что в сравнении с проблемами других я считаю важным это... Том снова передал Гарри огоньки, добавив парочку своих. — А что ты хочешь от меня по этому поводу? — Том чуть склонил голову набок. — Совета, наверное. Или утешения. Просто представь, если бы я всё то же самое сказал Сириусу, или Рону, или Гермионе. Это было бы совсем другое. По-моему, ты единственный, кто знает, что мне делать, и это даже стрёмно, если честно. Потому что у тебя явно с башкой серьёзные проблемы. Том раздражённо фыркнул и как бы играючи столкнул его с подоконника. Гарри, естественно, твёрдо приземлился на ноги и криво улыбнулся: — Разве я не прав? — Иногда нужно быть немного не в себе, чтобы сделать что-то исключительное. Довольные своей жизнью люди прямо сейчас работают в своё удовольствие, взращивая животных и овощи, которые мы едим, отстраивая дома, в которых мы живём, изготавливая палочки, которыми мы колдуем, и принимая бесполезные законопроекты, которые мы будем ненавидеть. А что в это время делаем мы? — Том впился в Гарри неожиданно суровым взглядом. — Не знаю... Пытаемся сделать что-то грандиозное со всеми этими крестражами и волдемортовскими приколами? — Можно и так сказать, — согласился Том. — Поэтому тебе и кажется всё таким странным. Ни я, ни ты не пытаемся добиться чего-то «нормального». У тебя нет родителей, которые хотели бы, чтобы ты стал колдомедиком, или наставников, которые могли бы порекомендовать тебе стать аврором. Мы пытаемся сделать что-то грандиозное, это и есть наше оправдание, чтобы не работать, как все, на благо общества. Гарри смотрел в ответ несколько долгих мгновений, пытался вычленить самое важное, мораль, суть того, что Том сказал. — Я всё ещё забываю, что тебе фактически лет шестнадцать максимум, — вздохнул Том. — Думается мне иногда, как будто ты прожил мою жизнь вместе со мной. — Очень душевно с твоей стороны, — Гарри ухмыльнулся. — Мог бы почаще мне своё сознание открывать, чтобы я знал, как ты думаешь и чувствуешь. — Я подумаю, — на саркастичный тон Тома Гарри только хмыкнул. — Не могу предложить тебе никакого совета, кроме напоминаний о том, что ты хотел сделать. — В смысле? — Научиться вызывать Патронус, например. Подтянуть Древние Руны. Пробежаться по программе, которую ты проспал в этом году. Полетать на метле где-нибудь. Отдохнуть ты хотел, в основном. — Я и так много отдыхаю, — отмахнулся Гарри. — Тебе кажется. Надо чуть больше отдыхать. — Кто мне это говорит? Мистер Я-Использую-Каждую-Минуту-С-Пользой? — Я не обязан следовать своим советам, даже если они хорошие. Гарри иронично взглянул на Тома и выдохнул: — Ты говорил, что я лодырь. — Когда это было? Сейчас ты действительно занят другим, а не разгильдяйничаешь. Гарри снова отмахнулся: — А ты сам чего бы хотел? О чём раньше мечтал? — только Том открыл рот, и Гарри предупредил: — Давай только без твоей херни типа «разрушение, господство». Том осклабился: — Когда-то я хотел всего лишь преподавать ЗОТИ. — Интересно, — хихикнул Гарри. — Что насчёт поговорить с Дамблдором по этому поводу? Тот приподнял бровь, одним лишь взглядом показывая, насколько сумасшедшим выглядит Гарри в его глазах. — Нет, серьёзно, в чём проблема? — Не понимаешь? — огрызнулся Том. — Я ненавижу этого старого недоумка, и это взаимно. Мне уже отказывали в должности. Ничего не изменилось. — Да нет, как раз таки изменилось. Дамблдор нам помогает. Не вижу целой картины, но по-моему он уже давно ведёт себя так, будто бесконечно извиняется и передо мной, и перед тобой. — Пусть Альбус сунет свои извинения... — Ты просто не хочешь признавать, что обижен на него. От негодования Том аж с места вскочил: — Конечно обижен! — но тут же взял себя в руки, размеренно вдохнул и резко выдохнул. Гарри мог бесконечно смотреть на три вещи: огонь, воду, и как Том злится на директора. — Давай не будем возвращаться к теме учителей и Альбуса в частности. Гарри чувствовал, как улыбка медленно расползается по лицу: — Давай поспорим, что Дамблдор сразу согласится. — Как хочешь, — без колебаний согласился Том. — Спорим. Ничего не выйдет, со стороны Альбуса было бы совсем неадекватно взять меня на должность. — Ты слишком строг к себе, дорогой мой, — глаза Тома не смеялись и не улыбались. — Спорим на любое желание. — Уже предвкушаю, как заставлю тебя сделать что-то невообразимо стыдное. — И я. Том обвёл его снисходительным взглядом и предложил наконец проверить, будет ли Гермиона подавать признаки жизни после разговоров с Сириусом. Однако оказалось, что подавать признаки жизни Гермиона не перестала, а Сириус — начал. Когда Гарри настиг их в соседней комнате, тот увлечённо (хоть и измученным голосом) рассказывал, что думает о песне Between the Bars, и, что ж, он хотя бы больше не плакал и не играл на гитаре. Гермиона слушала неотрывно и явно расчувствовалась. Гарри тихо посидел с ними, послушал тоже, как Сириус расписывает в красках всю карьеру Suede и Дэвида Боуи. Потом, тихо прикрыв за собой дверь, оставил их. Рона и Билиуса за столом не оказалось: они переместились в гостиную, и там обсуждали что-то захватывающее. Гарри попросил этого олуха курить на улице, а не в доме, и поспешил удалиться. Всех проверил, все живы-здоровы, и через открывшееся сознание Том послал ему похвалы. Чуть-чуть, но демонстративно. Гарри, недолго думая, сел и решил накатать Дамблдору очень убедительное и молящее письмо, пока дым от вонючих сигарет Билиуса, ушедшего-таки на улицу, медленно растекался по всему дому и заползал под дверь его комнаты. Он даже слышал Рона, попросившего поделиться по-братски и моментом позже закашлявшегося со словами «больше никогда не попробую этот навоз». Сириус горевал, как и раньше, но теперь Гарри взял в привычку выводить его молча посидеть на берегу Темзы, а дома иногда спрашивать насчёт песен, которые тот играл на гитаре. Гарри уже понял, что Сириусу нужна была какая-то грустная эстетика, чтобы совсем не загнуться, и был более чем рад это предоставить. Походив ещё по дому, будто пыльным мешком прибитый, Рон уехал домой без Билиуса: тот наотрез отказался попадаться на глаза Молли и Артуру, но сказал, что будет всегда рад видеть Рона в таких-то и таких-то местах. Все эти места встреч были маггловские. Аппарировать Билиус не мог, пользоваться палочкой тоже, камин и совиная почта тоже не вариант. Гарри не мог никак раскусить этого человека, и Том в этом тоже не мог помочь. Гарри, И тебе доброго здравия. Прошу прощения за нескорый ответ, но, признаюсь, немного ошарашило меня твоё письмо, ещё и так скоро после окончания учебного года. Я поговорил с профессором МакГонагалл, и ей, конечно, не понравилось (и это очень мягко сказано) ваше предложение, но я настроен более оптимистично и уже всё уладил. Том Риддл, которого я знал, мог быть каким угодно, но в первую очередь был человеком, который всегда относился серьёзно к своим обязанностям. Естественно, я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз. Если он не захочет, можешь приходить один через камин послезавтра вечером. Надеюсь, вы понимаете, что это на целый год, если не больше; должность проклята, но в его случае проклятие может не сработать, по крайней мере, я на это надеюсь. С кандидатами у нас негусто. Моё добро вы получили. P. S.: Напоминаю, что вам придётся решить вопрос об организации своих магических ресурсов так, чтобы потом не пришлось иметь дело со мной и скандалом о выкачивании магии из ни в чём не повинных детей. И об имени и внешнем виде, если не хотите, чтобы кто-то начал что-то подозревать. Удачи, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор — Кое-кто должен мне огро-о-омное желание, — победно воскликнул Гарри в воздух, — может, ещё и щелбан? — Никаких щелбанов и прочего бреда, — материализовался Том сразу в раздражении, ну а как же? — Меня правда начинает волновать степень психического расстройства Альбуса. Как он мог согласиться, ещё и заставить МакГонагалл не лезть... — Уже не суть, — широко улыбнулся Гарри. Если быть честным, он был безмерно рад возможности получить приличное образование хотя бы в ещё один год, кроме того, когда вёл Люпин. Люпин... Гарри чуть поник. — Теперь и вправду надо думать об организации. Мы же вообще всю эту суету по приколу навели. Гарри знал, что всё устроить будет нелегко, но не мог не думать и о приятных аспектах. Почему-то ему казалось, что видеть Тома официальным преподавателем в Хогвартсе будет исключительно смешно, хотя на втором курсе тот и давал ему некие уроки. После них Гарри часто оставался покалечен, но Дамблдор не позволит поступать так же с остальными. Том вырвал его из мыслей: — Тебя устроит выпивать яд иногда, чтобы обновить свои «магические ресурсы»? — А откуда у нас яды? Не то чтобы они продавались в Хогсмиде, а? — Раз уж на то пошло, я смогу договориться со Снейпом, а если нет, то заставлю Дамблдора с ним договориться. Он жадничает, когда речь заходит о его запасах ингредиентов для зелий. Я сам буду всё тебе готовить. — Меня устраивает, только если это будет мгновенно и безболезненно. Том смерил его насмешливым взглядом: — Не сомневайся во мне. Гарри хохотнул полубезумно — и подумал вдруг, что с Роном и Гермионой тоже нужно будет поговорить, как бы ни хотелось оставить всё в секрете чисто ради сюрприза на первое сентября. — А кто может тебя узнать? — МакГонагалл, понятное дело, уже всё узнала от Альбуса. Трепло. Хагрид, может быть, но для меня его мнение неопасно: ничего плохого я ему не делал, исключили его, ещё когда я был на шестом курсе. Он может просто подумать, что я хорошо сохранился, если я приду и буду выглядеть на тридцать пять. А также не будет заморачиваться над тем, чтобы размышлять, где я пропадал полвека. Стеббль видела меня только семнадцатилетним. Флитвик меня не застал, — Том тяжко выдохнул. — Во что ты меня втянул... Милостивый Боже, очисти многое множество беззаконий моих, подаждь исправление злому и окаянному моему житию. — До сих пор не понимаю, — Гарри насупился, — ты правда верующий или просто издеваешься надо мной всеми своими цитатами из Библии? Или что это? — Пусть пути мои останутся неисповедимы. Гарри пожал плечами. — Оу, — вдруг протянул Том, — мы совсем забыли о мелком отпрыске Малфоя. Гарри скучающе огляделся, пока Том и Люциус на входе обменивались ничего не значащими словами об устройстве поместья — он сам тут присутствовал, просто чтобы Тому было не так трудно поддерживать свою материальность. Нарциссу и Драко нигде не было видно. Гарри совсем впал в тоску. Том не стал как-то торжественно одеваться, только принял вид мужчины лет тридцати пяти, предупредил Малфоев, что придёт, и отказывался от всего, что предлагал Люциус: остаться на обед, на ужин, на ночь, на неделю и прочее. — Для тебя есть два дела, Люциус. В этом году я, вероятно, буду преподавать ЗОТИ в Хогвартсе, — спокойно оповестил Том, не обращая внимания на чуть расширившиеся глаза собеседника, — и мне не нужны проблемы с твоим сыном. Либо ты проводишь с ним воспитательную беседу, чтобы он не создавал проблем и не реагировал на меня слишком странно, либо стираешь ему память обо мне. Я даже пообещаю, что не причиню ему вреда, если он будет поливать меня грязью. Оставлю это на твоё усмотрение, меня не волнуют его драмы, — заключил Том. — Второе дело о Беллатрисе. Мне нужна чаша Хельги Хаффлпафф из её хранилища в Гринготтсе. Насколько я знаю, она, как не слишком законно выпущенная из Азкабана, не имеет права распоряжаться своими средствами, зато вы, как её опекуны, можете. — Будет сделано, — Люциус вежливо поклонился. — Также я был бы... польщён, если бы получил из её хранилища несколько дорогих, но бесполезных артефактов или картин. Не сходи с ума, если таких вещей не найдётся. Это лишь моё пожелание, — сказал Том так, как будто это был приказ, но потом довольно мило улыбнулся. Гарри сердцем чувствовал, как Люциусу хотелось отойти от Тома подальше. Но это было бы невежливо. — Я сделаю всё, что в моих силах. Том вяло кивнул и напомнил: — Надеюсь, мне не придётся дважды предупреждать, что при варианте без стирания памяти Драко не должен рассказывать что-то обо мне своим дружкам, не обсуждать подробности моей личности ни с кем внутри и вне школы, а также должен вести себя так, как ведёт себя... с профессором Снейпом, к примеру. — Я понимаю, — Люциус снова кивнул. — Конечно. Гарри почему-то ожидал, что старший Малфой будет вести себя с Томом так же, как Драко. Бояться. Но беседа выходила вполне цивилизованная, поэтому Гарри и не было бы весело начать вдруг подтрунивать над Люциусом: они втроём обменялись дежурными прощаниями, и Гарри даже пожелал удачи. В последний момент, уже на пороге, Том обернулся и бросил: — Да, и ещё, если вдруг найдёшь какие-то древние ритуалы с магией души, отдавай их не Альбусу Дамблдору, а мне. До встречи, Люциус. На следующий день Гарри через камин очутился в кабинете директора. Том всё-таки пошёл с ним: его взбесил факт, что Дамблдор предугадал его нежелание идти. Гарри опять же мало участвовал в беседе: просто признался, что согласен будет выпивать яды иногда, поэтому высасывать энергию из других они с Томом не станут. В остальном же разговор походил на рубрику «вопрос-ответ», где Дамблдор спрашивал, а Том неохотно ворочал слова на языке, максимально неподвижно устроившись в предложенном кресле, и никак не реагировал, только если к нему не обращались с прямым вопросом. Гарри сидел по правую руку от Тома. — ...и смогу найти кого-нибудь, кто составит планы занятий, если у вас случится что-то непредвиденное и не будет времени. Ответом Дамблдору послужила мертвенная тишина, исходящая от Тома — он будто всё живое из комнаты втягивал в себя, как чёрная дыра. — Том, — вздохнул он, — давай будем сотрудничать. — Ты знаешь, как я ненавижу это имя, — спокойно, но презрительно заметил тот. — Прекрати повторять его снова и снова. — Гарри называет тебя так. — Если ему можно, это не значит, что тебе тоже. — А как бы тебе хотелось? Чтобы я звал тебя тем самым именем, которое ты придумал ещё в школе? — Дамблдор сложил руки перед собой на столе. — Гарри в курсе твоего забавного прозвища? Гарри был не в курсе забавных прозвищ Тома — зато знал, когда тому следует сделать передышку: о чём бы ни шла речь, Том сейчас был в таком бешенстве и ужасе, что это непроизвольно просачивалось через их ментальную связь, будто метафорическая ванна переполнилась и затопила не только всю квартиру, но и соседей сверху, снизу и сбоку. Гарри не мог прямо сейчас куда-то уйти и попробовать успокоить своего берсерка, разве что спрятаться в директорском шкафу. Он сделал, что мог: взял Тома за руку и стал говорить за него. — Я думаю, помощники не понадобятся, но всё равно спасибо, — тихо отрапортовал Гарри. — Апартаменты он может занять любые свободные. Если можно, мы потом осенью выберем. Над именем и внешностью ещё подумаем, — заключил он. — А насчёт оплаты... Я вообще не думал, что платить будут. Если честно, он просто проиграл спор, и только поэтому мы сейчас здесь. Я не думал, что всё будет по-серьёзному. — А почему бы мне вдруг не платить? — улыбнулся Дамблдор. — Самое дорогое, чем человек может расплатиться — это его время. И оно тоже стоит денег. Гарри скосил глаза: Том сидел с идеально ровной спиной и молча рассматривал их сплетённые пальцы, будто в комнате больше никого не было. — Что ж, рад был увидеть вас обоих, — Дамблдор поднялся с места и обвёл их странным взглядом: Гарри тоже поднялся, не выпуская чужую руку, и Том не протестовал, тоже встал и стал очень задумчиво рассматривать книжные полки. — Думаю, в следующий раз встретимся только осенью. До скорого, друзья мои. Том кивнул и утащил Гарри, едва успевшего открыть рот, к камину. Следующие несколько часов Гарри провёл как в тумане. Том ходил за ним по пятам на кухню, в комнату, в ванную, а когда Гарри спрашивал зачем, тот говорил, что просто так, но в итоге признался: чтобы успокоиться. Гарри же это совсем не успокаивало. В неком трансе он проходил до конца дня, но всё же нашёл силы похвалить себя за успешную попытку успокоить того, кто вообще никогда не успокаивается. К вечеру, под еле слышные звуки послевоенных песен из соседней комнаты, Том вошёл в колею и ввёл Гарри в курс дела. После недолгого обсуждения появились очертания конкретного плана: Том будет выглядеть на тридцать с хвостиком (чтобы у намного более старых преподавателей было меньше желания с ним говорить, и чтобы для детей выглядеть приятнее) и не будет выдумывать никакое другое имя. Назовись он Марволо Гонтом или любой другой вариацией имён его родственников, кто-то мог бы начать копать информацию и нашёл бы чего-нибудь странное. Совсем рандомное имя — хороший вариант, но Гарри слёзно умолял придумать что-нибудь другое. Он был уверен: назовёт Тома неправильно как минимум миллион раз. Имя Том Риддл имеет репутацию лучшего ученика Хогвартса (у него есть золотая табличка за особые заслуги перед школой и отзыв от самого Дамблдора), который пропал со всеобщих радаров где-то к 1950 году. Если теперь он вернётся, кому-то может стать любопытно. Но ни крупицы информации или секретов полюбопытствовавший достать не сможет. В целом же, работа преподавателя — опыт и репутация, которые тоже приплюсуются к имени Том Риддл, и это может помочь в будущем устроиться куда-то ещё.