in spite of you

Его, будто тряпичную куклу, передавали из рук в руки: Сириус аппарировал в Хогсмид и отдал Дамблдору, тот довёл до Хогвартса и отдал Рону и Гермионе, и те потащили его самой длинной дорогой в Большой зал. Гарри не выпал из реальности, как все вокруг думали. Ему просто нечего было сказать. Никто не спрашивал, как у них дела с Томом, как прошли каникулы — он и молчал. В Большом зале было шумно-шумно, и Гарри неожиданно осознал, что всеобщий гогот заглушил гнетущие мысли на некоторое время, яркие огни затуманили зрение, но Невилл вдруг отвлёк его, пока все остальные смотрели на церемонию распределения: — Гарри? Не знаешь, кто это? Просто он уже очень долго на тебя смотрит. Невилл мотнул головой вбок, и вместе с Гарри ещё несколько человек перевели туда взгляды. Гермиона вцепилась в его руку, видимо, тоже только сейчас заметив изменения в преподавательском составе: одно конкретное изменение, расположившееся на месте, где в прошлом году сидел Люпин, конкретное изменение в вечно траурных одеждах, изменение лет тридцати пяти на вид, с чернющими и безжизненными, как растёртый уголь, волосами, свисающими ниже плеч. Гарри застыл. Они с Томом встретились взглядами, и сердце забилось сильнее и чаще. Том преподаёт в Хогвартсе. Том будет учить детей. Они будут видеться на каждом уроке Защиты. Тот ни разу не появлялся в последние дни, и Гарри начало казаться, будто Том исчез, отделился куда-то, отпустил его — что угодно. Но всё шло своим чередом, планы оставались в силе: ни мир, ни Том не остановились, чтобы пострадать вместе с Гарри, и ему стало почему-то ужасно страшно. Он собирался ответить Невиллу что-нибудь невразумительное, когда заговорил Дамблдор. — Позвольте представить нашего нового учителя Защиты от Тёмных Искусств, — он махнул рукой в сторону преподавательского стола, и его борода забавно подпрыгнула, — Том Риддл. Тот не встал и не произнёс никакой речи, просто покивал в ответ на нестройные аплодисменты, смотря только на Гарри. Это начинало выглядеть странно. Тогда полтергейст Пивз вдруг разразился смехом откуда-то с потолка, и все отвлеклись, Том и Гарри в том числе. — Томми, Томми, — начал заливаться Пивз на глазах у всех факультетов, — милый Томми-бой, ну что, уже захватил мир, старый недоумок? Том молча махнул рукой, и визжащего Пивза выкинуло через главные двери прочь из зала. Воцарилась тишина. А потом все заговорили вдвое громче, присоединились даже некоторые преподаватели. Гарри ещё долго смотрел на такого же потерянного, как он сам, Волдеморта, а потом под чужим взглядом накинул на себя чары разнаваждения, и невидимой тенью бросился прочь из зала, представляя, как горит адским пламенем вместе с Томом, как память о них обоих исчезает из разумов всех друзей и знакомых, как их души, объятые огнём, заползают в ту же мерзкую дыру, из которой вылезли. Просидел пару часов в выручай-комнате, представляя, что ничего не было, не было, не было. — Бро, — Рон тронул его за плечо, и Гарри дёрнулся. — Поговорим? Он забылся, уперевшись глазами в огонь камина, просидел в гостиной дольше всех, не знал даже, были ли Рон и Гермиона здесь всё это время. — Как мы поняли, ты узнал, — мягко начала Гермиона, присаживаясь рядом. Гарри кивнул. — Я в шоке, что директор позволил ему... — Гермиона замялась. — Столь многое. Мне правда страшно за первокурсников. За тебя. За себя. Даже за профессора Снейпа. — Он не идиот, — Гарри покачал головой, не чувствуя никакого душевного отклика на её слова, — одна выходка — и нас обоих просто убьют или изолируют. Он бы такого не хотел. — Ничего не изменилось, ребят, — бросил вдруг Рон. — У него всё ещё не все дома, он всё ещё стар как мир. Все до сих пор живы и здоровы. Гарри, он всё ещё неровно к тебе дышит. Ничего не поменялось, мы просто узнали его другое имя. Гарри сильно затошнило на «неровно дышит», и он прикрыл рот ладонью, болезненно сморщившись. Голову предупреждающе прострелило жаром, но он всё же опустил и Рона, и себя с небес на землю: — Он убил моих родителей. Развязал войну. Ну, почти он. Он сжёг часть Запретного леса в том году. Делал мне больно. Нельзя надеяться на хорошее: надежды его убьют, растопчут, нужно не терять отчаяния, и боли будет меньше. Дамблдор извинялся перед ним чуть ли не при каждой встрече, но всё же не помог ему избавиться от Тома. Не рассказал, кто он такой. Малфои боялись Гарри, будто он был продолжением Тёмного Лорда, его третьей рукой; Рон и Гермиона не могут тягаться с Томом и, как он недавно понял, с ним самим тоже. Сириус вообще не должен ничего узнать, потерять его Гарри боялся больше всего. Помощи ждать неоткуда. Гарри пригрел змею на груди, теперь она его и душила, обернув свои кольца вокруг его шеи. Он был ребёнком, наделал ошибок, теперь расплачивался и ненавидел Тома всей душой за эту мерзость: Волдеморт украл его первый поцелуй, первый раз и первую влюблённость тоже. Хотя кому он врёт? Единственный, кого Гарри ненавидел прямо сейчас — он сам. Надеялся, что Том от него просто отстанет. «Я их не убивал». Это было самое ужасное, что тот мог придумать, чтобы оправдаться. — Гарри! — Гермиона легонько пихнула его в плечо. — Ты где-то не здесь. — Извините, — Гарри не мог заставить себя посмотреть друзьям в глаза. Гермиона рассказала, что за день до своего похищения стала слышать голос в голове, зазывающий её аппарировать, стала видеть какое-то незнакомое место перед глазами. Не хотела рассказывать, надеялась, что само пройдёт, что это стресс, болезнь, что угодно. Слышать голоса — плохой признак даже в волшебном мире. Больше всего она боялась, что это психическое расстройство: ей невыносима была сама мысль о том, чтобы потерять связь с реальностью. К ночи голосов стало больше, и сопротивляться становилось всё сложнее. Они звали, наставляли, упрекали, угрожали, убеждали — голова шла кругом. Гермиона, никогда в жизни до этого не аппарировав, переместилась туда, куда её звали, а дальше помнила только черноту. Очнулась она уже в маггловской подворотне на хлипком матрасе, и рядом сидел какой-то мужик, представившийся Краучем-младшим. Гермиона с ним проводила время, бродя по маггловским переулкам, пытаясь добыть еды и воды, перекидываясь редкими шутками. Крауч сам не знал, где они находятся, потому что перенёс их в совершенно случайное непримечательное место, где бывал единожды в детстве, а также не мог аппарировать к Сириусу из-за защиты на доме, а Гермиона не могла аппарировать в принципе, но раз один раз получилось, пока она была одержима, то должно было получиться ещё раз. Так и случилось, хоть и ценой пары дней жутких усилий. Крауч буквально украл её у Волдеморта. Он безоговорочно принял именно сторону Тома, но играл так хорошо, что Гарри начал думать, что подругу больше никогда не увидит, и теперь уже не знал, как следует относиться к Краучу. Он вообще ничего не знал. Мысли путались, и Гарри хотел сбежать ночью, сверяясь с картой мародёров, пройтись по периметру Чёрного озера, может, заглянуть в Запретный лес, подумать в тишине, не отвлекаясь на все привычные звуки замка: скрип оконных рам, треск камина, редкие завывания привидений, сопение соседей по комнате. Он успел расслабиться и прикинуть примерный маршрут, и в первом же коридоре без портретов перед ним появился Том и с размаху прижал к стене за запястья. У Гарри все внутренности перекрутило. — Я их не убивал, — выдохнул Том ему в лицо, глаза бешеные, голос отчаянный, — просто выслушай меня. Я покажу воспо... — Профессор Риддл, — Гарри пнул его в колено, — отвалите от меня. — Не оставляй меня, — Том склонился к нему ближе, начал повторять одно и то же, как помешанный, — ты не можешь меня оставить, я не позволю, не оставляй меня... — Отвали! — Давай поговорим... — Да пошёл ты, — прошипел Гарри ему в лицо, хотя сердце дрожало от страха. — Не нравится, что игрушку отобрали? Какая же ты бездушная тварь, профессор Риддл, а я тебе верил! Весело было промывать мне мозги?! Интересно? Тупой Поттер не знает, что я убил его родителей, тупой Поттер пустил меня в свою кровать, тупым Поттером можно воспользоваться, раз он такой доверчивый. Я тебе верил!!! — Да послушай меня! — рявкнул тот, но Гарри уже был не в себе: забрыкался, царапая о камень прижатые к стене руки, пытался сбить Тома с ног, но тот стоял уверенно и боли не чувствовал. — Я тобой не пользовался! Гарри замер и ощутил, что по щекам вот-вот побегут слёзы, сделал выпад вперёд и лбом разбил Тому рот. Тот отшатнулся и прижал ладонь к губам. Гарри вмазал ему кривую пощёчину, развернулся и побежал как можно дальше от этого ублюдка, но не тут-то было: Том молнией догнал его, схватил за волосы, притянул к себе, несмотря на сопротивление. — Я не пользовался тобой и не обманывал, — зашептал он, глядя глаза в глаза, — не притворялся хорошим, но не хотел, чтобы ты узнал, какая я на самом деле тварь, поэтому и не рассказывал. Если бы хотел, я бы заставил тебя подчиниться легко и быстро, я бы свёл тебя с ума, и пальцем не пошевелив. Но я не хотел. Я тебя не оставлю, и ты меня не оставляй. — Хорошо, я понял, я связался с тобой по доброй воле, — выплюнул Гарри. Чужое лицо расплывалось и тряслось из-за пелены слёз. — А ты действительно не хотел сводить меня с ума, это ведь так легко, тебе ничего не мешало это сделать. Но сейчас я говорю: это была ошибка. Я в тебе ошибся. Помнишь, ты должен мне одно желание? Так вот: оставь меня в покое. — Я не оставлю тебя, — Том снова потерял голову, потянулся вперёд и потёрся щекой о его волосы, — и буду уничтожать твой рассудок, пока не согласишься поговорить. Я покажу, как было бы, если бы я тебя ненавидел или использовал. Потом мы поговорим, и всё будет хорошо. К горлу подступила тошнота. Гарри без проблем отпихнул от себя чужие ледяные руки и зашагал прочь от замка, от людей, от этих стен — к побережью Чёрного озера. Он стянул с плеч мантию-невидимку, и голову окатило прохладным утренним ветром. Солнце уже показалось на горизонте. Гарри не помнил, как дошёл до спальни и как лёг в кровать, но проснулся завёрнутым в одеяло с головой. Причём проснулся от прилетевшего в затылок ботинка. — Поттер, раздупляйся. Мы не собираемся опять слушать замечания от МакГонагалл. Внутри всё похолодело. — «Опять»? Рон? Что происходит? — Вставай вовремя, — Рон скривился. — Спишь до обеда ты, а выговор получают все. Гарри неуверенно выпутался из одеяла. Рон, Невилл, Дин и Симус даже не посмотрели на него, натягивая носки и галстуки с мученическим видом, как и обычно, будто ничего не происходит, будто «Поттер» — досадное неудобство, существующее, чтобы трепать им нервы. Подрагивающими руками Гарри натянул ботинок, оглядел комнату ещё раз, но ничего не изменилось. Вещи были на тех же местах, где он их вчера оставил. На выходе Гарри ещё раз проморгался, и морок наконец спал: он снова лежал в тёплой кровати, завёрнутый в одеяло. Гарри вскочил, как от удара. Да, это всё-таки был сон. Едва вставшее солнце слепило глаза, но в спальне никого уже не было. Проспал? А почему никто не разбудил? Гарри свесил босые ноги с кровати, нащупал пол пальцами, сделал несколько шагов к выходу, пыль и крошки прилипали к пяткам — всё довольно реалистично, вряд ли снится. — Рон? Никто не отозвался. — Дин? Симус? Из ниоткуда Гарри на плечо легла рука, и он отпрыгнул. Позади стоял Рон. — Бро, ты с кем разговариваешь? Что за бред? Гарри попятился назад, шаг за шагом, пока не упёрся спиной во что-то большое и живое, и тут нервы снова сдали, и он вскрикнул, развернулся и понял: упёрся он в Рона. — Гарри? Ты норм? Гарри обернулся: никого не было. Рон всего один. — Гарри? Сердце пропустило пару ударов, руки тряслись, Гарри не мог и слова вымолвить от ужаса и только неотрывно смотрел на Рона. Что происходит? Что происходит? Гарри моргнул, и перед глазами оказался потолок. Стояла ночь. Он лежал на кровати. Наверное, это был сон. Но в спальне снова никого не было. Он собирался позвать кого-нибудь, но от ужаса дыхание спёрло, в темноте мерещились ярко-красные светящиеся глаза, и Гарри накрылся одеялом с головой в ожидании, когда это всё закончится, сжал до боли в руках простынь, и вся кошмарность ситуации навалилась на него снежным комом: Том может насылать ему любые галлюцинации в любое время в любом месте, и никто ему не поможет, и сам он себе не поможет, потому что не в силах даже отличить реальность от продукта больной риддловской фантазии. Раскрыв глаза снова, Гарри обнаружил себя на берегу Чёрного озера. Мантия-невидимка свисала с плеч. Светало. Гарри с рассветом вернулся в спальню, но беспокойный двухчасовой сон не особо помог вернуть мыслям ясность. В Большом зале за завтраком стояла гробовая тишина, и все-все глаза были направлены на него; все ученики всех факультетов, учителя — все развернули головы под неестественным углом и пялились на него. Гарри это игнорировал. На Защиту он шёл, как на эшафот. Большинство его однокурсников надеялись, что в этом году уроки снова будут более-менее адекватными, громко обсуждали «этого мужика», пока бежали до класса. Воздух в комнате стоял холодный, липкий, парты расставлены по одной по всему классу, а учительская кафедра вместе с самим профессором — в углу. Том молча смотрел, как все рассаживаются по местам, но очень выразительно стрельнул в Гарри глазами, когда он решил сесть за последней партой. Когда выразительный взгляд не помог, наслал ему головную боль. Гарри был не в настроении для каких-то игр, так что послушно пересел на первую. Когда все замолчали, Том проникновенным голосом начал: — Доброе утро, дети мои. В этом году я познакомлю вас со способами защиты от некоторых тёмных существ и покажу, что боевая магия — светлая и тёмная — не так непостижима, как вы привыкли думать. Зачем это вам? Никто не застрахован ни от банального нападения на улице, ни от реальных боевых действий. Хорошо, если вашим родителям есть где спрятаться и куда забрать вас, если вдруг грянет война. Плохо, если прятаться некуда. Придётся смотреть, как ваши родители, старшие братья и сёстры покидают дом, чтобы возложить свои жизни на алтарь войны. Судьба каждого — в руках его товарищей по оружию и в его собственных. Помните об этом. То, что вы делаете — спите, едите, учитесь, развлекаетесь, создаёте собственное заклинание, идёте на пробежку, сочиняете стихи, может даже мучаете невинных животных, чтобы почувствовать власть — всё это либо приближает вас к успеху, либо отдаляет от него, и этот танец вперёд-назад будет идти бесконечно, — он замолчал и прошёлся взглядом по каждой макушке. — Правила у меня таковы: я презираю лодырей, не люблю выскочек, не терплю грубость и ненавижу подлиз. Профессор Снейп покажется вам приятным в сравнении. Все дальнейшие вопросы и предложения — Гарри Поттеру, — Том махнул рукой в его сторону, и Гарри бросил ему невпечатлённый взгляд, — так как я сам в замке редко присутствую. Есть вопросы или начинаем? Гарри не видел, что происходит на задних партах, и не спешил оборачиваться, пытаясь взглядом сказать Тому всё, что о нём думает. Напыщенный мудак. После этой мысли тот легонько улыбнулся. Кретин. — Да, мисс Грейнджер? — усмехнулся он, смотря Гарри куда-то за спину. — Чем вы можете подтвердить свою квалифицированность? — Двенадцать ЖАБА с отметкой Превосходно, участие в боевых действиях с 1976 по 1981 годы. И за меня поручился Дамблдор. Этого вам должно быть достаточно. Да, — Том натянуто улыбнулся, — мистер Уизли? — Почему Пивз спросил, захватили вы мир уже или нет? Повисла тишина. — В юношестве у меня, как и у вас всех, — Том неприятно скривился, — были нереалистичные радикальные мечты. Гарри поднял руку. — Да, мистер Поттер? — Правда, что вам почти семьдесят? — Правда. — Вы неплохо сохранились, — спокойно заметил Гарри, — это благодаря каким-то тёмным ритуалам? — Очень вряд ли, — он отвёл взгляд, — да, мистер Забини? — Откуда вы всех по именам знаете? — Просто знаю, — Гарри ощутил чужое желание закатить глаза. — Как я понимаю, адекватных вопросов не будет. Начинаем. Сегодня посмотрим, знаком ли кто-то из вас с базовыми заклинаниями разоружения и щита. Когда оказалось, что Экспеллиармусом и Протего владеют от силы несколько человек, включая Гарри, Рона, Гермиону и пару слизеринцев, Том дал им задание обезоружить друг друга как минимум десять раз, а сам стал возиться с теми, у кого даже палочка в руках лежала неуверенно, и с теми, кто твёрдо следовал программе и о щитовых чарах ещё даже не слышал. К концу лета у Рона появилась новая палочка. Дядя Билиус отдал ему все свои немногочисленные сбережения, узнав, что тот до сих пор пользуется старой палочкой Чарли, передавшейся ему по наследству. Они пошли и купили Рону новую, и та слушалась намного лучше. Гарри, не поддаваясь, один раз проиграл ему. После этого разум его покинул. В классе зельеварения было холодно и немного жутко. — Поттер! — привлёк его внимание Снейп. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? Гарри напомнил себе: он на четвёртом курсе, а не на первом. Сейчас урок Защиты. Том — Волдеморт, преподаёт в Хогвартсе, Снейпа и всех этих людей сейчас не существует. Они только в его голове. Сегодня понедельник, утро, Защита, его зовут Гарри Поттер. Он молчал и не двигался, Снейп снял с Гриффиндора баллы, рядом сидящая Гермиона обиженно пихнула его в бок. Урок продолжался. Гарри всё это уже слышал, уже знал. Всё выглядело так нормально, реально, непохоже на сон: не было каких-то скачков во времени, замедленности движений, необъяснимых происшествий. Просто обычный урок зельеварения. Когда все стали выходить из класса, Гарри остался сидеть. Снейп стрельнул в него неодобрительным взглядом: — Поттер, вы свободны. — Вы ненастоящий. — Оставьте свои умозаключения при себе. Уходите немедленно, это не комната отдыха. Гарри закатил глаза и поднялся с места, не стал забирать пергамент и перо, вышел, огляделся в коридоре подземелья: никого не было. Тело теперь стало ему неподвластно: знакомый жар окутал голову, руки, ноги, горячие болезненные клубки собрались под веками. Гарри не сам сорвался с места и понёсся в неизвестном направлении, вверх по этажам, потом куда-то влево по коридорам, сшибая всех учеников на пути. Том управлял его телом и иссушающей боли в лёгких, в отличие от Гарри, не чувствовал, ноги ныли, но не заплетались, и он почти добежал до дороги, ведущей в Хогсмид, когда почувствовал, что вот-вот упадёт в обморок. Тогда Том оставил его тело. Перед глазами темнело и грудь кололо, будто это была вовсе не галлюцинация. Гарри завалился спиной на траву и перевёл дыхание. Всё возобновилось почти сразу же. Он снова побежал, дальше, быстрее, не контролируя свои же движения. Мысленно он громко спросил, какая в этом мораль, в чём смысл этого мучения, но ответа не последовало. На просьбу прекратить издеваться тоже. — Куда?! — выпрыгнувший из ниоткуда Филч перегородил ему дорогу. — Первокурсникам нельзя!.. — Авада Кедавра, — Гарри махнул палочкой в его сторону и помчался дальше, обессиленный, измученный, потрясённый. Несколько человек громко ахнули вдалеке. За ним, кажется, началась погоня: чьи-то крики, громкие шаги, аппарационные хлопки преследовали его и облепляли постепенно со всех сторон. Он только что убил человека. Множество оглушающих просвистело совсем рядом с его головой, но Гарри прыгал, отклонялся, перекатывался по земле, прятался за деревьями и отбивал заклинания попавшимися под руку камнями — Том выжимал из него максимум. Что он хотел показать? Как мог бы по-другому пройти первый день Гарри в школе? Он оказался за границей противоаппарационного барьера, и тут же завертелся в пространстве, закружился, как в водовороте, и распахнул глаза в неприметном углу Косого Переулка. Это ещё галлюцинация или уже нет? Волей Тома Гарри тихой неслышной поступью прошмыгнул меж зданий, через лабиринт узких улочек добрался до... Боргин и Бэркс. Распахнул дверь и выкрикнул не своим полным ярости голосом: — БОРГИН! Достань Люциуса из-под земли сейчас же, отпуск закончился, Хозяин вернулся! Он пальцами оттянул свои же нижние веки, ярко-красными шальными глазами уставившись в Боргина. Тот ошарашенно стал носиться от одного стола к другому. Гарри нетерпеливо вырвал листок из книжки, в которой Боргин что-то писал минуту назад, нацарапал на ней послание и рванул в другую комнату, где на шкафу отсиживался дряхлый чёрный филин. Он впихнул птице в клюв письмо, распахнул окно. Ставни с грохотом ударились о стену, и Гарри вскочил с койки. Больничное крыло. Да-да, понедельник, утро, Защита, имя — Гарри Поттер. Его потряхивало до сих пор, и чужие руки надавили ему на плечи и уложили обратно. — Я не сумасшедший, — прошептал голос в темноте. Гарри понял, что зажмурился, и, когда открыл глаза, темнота пропала. — Если бы был... — Да-да, я понял, — Гарри тяжело вздохнул и отвёл глаза. Ещё был даже не ранний вечер. — Будь ты сумасшедшим, ты бы в моём обличье всех попереубивал и сбежал искать Пожирателей. — И заметь: не оттого, что таков был бы план, а... — Хватит, — оборвал Гарри. — Уйди и веди уроки. — Веду прямо сейчас. Как оказалось, два тела одновременно материализовать я тоже могу. — Смотри не перепутай, кому урок объяснять, а кому зубы заговаривать, — презрительно фыркнул Гарри и свесил ноги с койки. Чувствовал он себя более чем неплохо: бег в галлюцинации реальной физической нагрузкой не считался. — Прямо сейчас профессор Риддл очень глубоко задумался, молча смотрит в потолок и ни на кого не реагирует, — отчитался Том с улыбкой. — Я с тобой. — Я ценю это больше жизни, — сказал Гарри и приложил ладонь к груди, взял палочку с прикроватной тумбочки и вышел из больничного крыла. Стоило отдать Тому должное: галлюцинация длилась ровно до конца Защиты. Все остальные уроки Гарри добросовестно посетил. Перед ужином снова оказался в ловушке своего разума: на этот раз безвольным запуганным животным таскался за Томом по его злодейским делам, молчал и подчинялся, терпел совершенно сумасшедший отток магии, но стоял на ногах — тот пригрозил Гарри, что убьёт Рона и Гермиону. Ему даже в качестве галлюцинации их мучения видеть не хотелось. Если бы он закрыл глаза, Том всё равно заставил бы смотреть. Это была довольно прямолинейная, наглядная демонстрация. Гарри оценил, что Том на самом деле никогда не угрожал ему смертью друзей или Сириуса; чаще уговаривал куда-то пойти, нежели заставлял. Факт, однако, оставался фактом: Том серьёзно душевно болен, причём давно, и Гарри его в этом если не поддерживает, то как минимум не осуждает; сам достаточно душевнобольной, чтобы Тома полюбить. Проблемные тянутся к проблемным — это аксиома. Человека привлекает тот, кто похож на него самого или на его родителей — Гарри это в умной книжке прочитал. Переосмыслить надо было многое. От Тома его по-прежнему тошнило, и когда тот появился и полез обниматься, услышав его мысли и решив почему-то, что прощён, Гарри просто-напросто убежал блевать в туалет. — Шпингалет, — позвал голос откуда-то снизу. Гарри напуганными глазами обвёл пустую гостиную. — Я тут, — прошуршало из камина, — да-да, камин. — Сириус? — Гарри опустился на пол и посмотрел в обсыпанное пеплом лицо. — Ты чё? Мог бы письмо отправить. У тебя сова сломалась? Заспанный Рон показался на лестнице, за ним почти сразу же появилась Гермиона. Гарри так и думал, что они будут волноваться и прислушиваться к тишине гриффиндорской башни, а не уйдут спать: он сказал, что хочет какое-то время посидеть в одиночестве гостиной, а теперь довольно громко с кем-то разговаривал. Гермиона и Рон, вероятно, подумали, что с Томом. Защищать пришли. — Волдеморт напал, — сообщил Сириус безжизненно. — Хотел наказать Крауча за Гермиону. Дома больше нет, Кричер мёртв. Мы с Краучем прячемся в доме моей матери. Сердце сбилось с ритма. — Чего? Когда это случилось? — прошептал Гарри. — Откуда он узнал адрес?.. — Но Том же... — нахмурился Рон, и Гарри оборвал его разъярённым взглядом, пока Сириус не видел. — Это ещё вчера утром было. В одиннадцать ровно, как по будильнику. Извини, что сразу не сказал, как-то не до этого было... Мы тогда на кухне сидели, когда Крауч что-то своим третьим глазом почувствовал. Потом я понял, что полдома уже убито Адским Огнём, и чё-то делать нет смысла. Не было ни звука, всё очень незаметно произошло. Кричер мирно умер во сне. Я аппарировал Крауча, Волдеморт нас даже увидеть не успел, и мы его тоже, собственно. Крауч его по магии узнал, как я понял. Мы поживём тут... — Сириус прервался, а потом рассердился, кажется, разговаривая уже не с ними: — Я же сказал, что не буду покупать новый! Да не знаю я! Исчезни нахер, я с крестником разговариваю! — Пожалуйста, потише, — жалобно прошептал Гарри, молясь, чтобы на крики не пришёл кто-нибудь ещё. — Да, сорян... — Он загнётся в доме своей мамаши, это без вариантов, — голова Крауча показалась рядом с сириусовской. — Я присмотрю домик на берегу моря. — Сначала денег заработай, чучело, я тебе не папик! Охранные чары на жилплощадь поставить тоже не пять сиклей стоит. И вообще! По твоей вине мой дом сгорел! И мой домовик! — Тише! — рявкнул Гарри и сразу же понизил голос: — Ты беглый преступник, Крауч, не высовывайся вообще. Вдруг прямо сейчас в гостиной был бы Невилл? А? Нормально у тебя с головой вообще? — Будь тут кто-то ещё, Сириус бы ничего не рассказал. — Мораль не в этом, — Гарри скрипнул зубами, — ты должен быть осторожнее, понял? Никто не должен знать, что я тебя покрываю, меня запрут в Мунго к чертям собачьим, и результаты обследования моего душевного здоровья точно никому не понравятся. — Сорян, Хозяин, — кивнула голова Крауча и с ухмылкой исчезла. Гарри провёл ладонью по лицу, силясь успокоиться и перестать быть похожим на маленького Тёмного Лорда. — Но он прав, Сириус, — мягко начал Гарри. — В доме Блэков невозможно находиться. Попробуйте снять квартиру, если на дом денег не хватит. Крауч может прикинуться тобой и под оборотным устроиться на работу. Ты успел что-нибудь забрать из дома? — Нет конечно, — Сириус сразу поник. — Только палочку и Game Boy, он у меня в кармане был. Всё остальное погорело. Все фото и одежда... Гитара... Вино... — Не думай об этом, — оборвал Гарри, — пожалуйста. Я что-нибудь придумаю. Из-под земли тебе фотки достану или сам нарисую в крайнем случае. Гитару и вино купим, — и твёрдо заявил: — Всё будет хорошо. — Надеюсь, надеюсь... — Можете к моему дяде перебраться на какое-то время, — предложил вдруг Рон Сириусу. — Думаю, будет весело. — Э... — тот замялся. Гарри разделял его сомнения: этот мутный Билиус ни ему, ни Сириусу, ни Тому не понравился. — Уверен, он будет вам рад, — продолжил Рон. — Он тоже любит Suede, напиваться и одеваться, как рокер. И в полностью маггловском районе Краучу не надо будет особо скрываться. — Спасибо, но... — Я дам его номерок, — усмехнулся Рон, — звякнете в любой телефонной будке. Всю ночь и утро Гарри крутил в голове это происшествие. Откуда Волдеморт всё-таки узнал их адрес, местоположение? Крауч не мог их сдать. Дом был не под Фиделиусом, конечно, но всё равно защищён, да и понять, что именно тут живут Сириус и Крауч, было бы проблематично, если только не зайти внутрь беспардонно. Возможно ли, что Волдеморт мог так же, как Том, однажды поговорить с заблудшими душами? Дать им задание найти Крауча? Насколько подобное реалистично? Гарри думалось, что это бред конкретный. И почему Волдеморт не стал заходить в дом, чтобы пытать Крауча собственноручно? Всё-таки по рассказам Тома... А, ну да. Он же робот бездушный. Пытать Крауча он не хотел, потому что удовольствия от этого не получил бы, и решил отомстить предателю тупо мгновенной смертью от огня. А утром Волдеморт пришёл, чтобы не убить заодно и Сириуса. Он же не знал, что Гарри в этот день не надо было провожать на Хогвартс-Экспресс, и Сириус был дома, а не на вокзале, как можно было бы ожидать. Милосердие к невиновному. Другого объяснения не было, а в такое совпадение Гарри не верилось: поезд отправлялся с платформы всегда ровно в одиннадцать, как по будильнику. На завтраке Снейп и Том отсутствовали. Гарри сложил два и два: скоро надо будет выпить яд, чтобы обновить так называемые магические ресурсы. Том сегодня не стал заваливать его галлюцинациями, но это скорее было затишье перед бурей. После Защиты он попросил Гарри остаться в классе. Гермиона и Рон бросили сочувственные взгляды, но всё же ушли вместе с остальными. Они с Томом остались одни и какое-то время молча смотрели друг на друга, Гарри сдался первым: вздохнул и отвёл взгляд. — Волдеморт будет искать Крауча до победного, — сообщил ему Том, накинув заклинаний приватности. — Пусть они с Блэком действительно поживут у Билиуса какое-то время. Уговори Блэка, если будет упираться. Я бы не додумался искать их в маггловской подворотне. — Окей, — кивнул Гарри. — Это всё? — Нет. Бесконечно притворяться бомжами — плохой вариант. Когда Блэк соизволит купить новое жильё, надо будет зачаровать его по-серьёзному, и мне некому доверить такое задание, — Том поднялся с преподавательского места и прошагал к Гарри. — Нам с тобой придётся исчезнуть из Хогвартса на день-два, я просто не смогу держать материальность так далеко от тебя. Скорее всего, я такими сложными чарами всё из тебя выпью, так что придётся умереть разок. Со Снейпом я уже наладил контакт, как ты мог заметить. — Хорошо, — он снова кивнул и сделал шаг прочь от Тома. Тот продолжал приближаться. Гарри бросил полный тоски взгляд на дверь. — Всё ещё не хочешь поговорить? — ровно спросил Том. — Нет. И не захочу. Я просто безгранично рад, что ты не сумасшедший и никогда не шантажировал меня жизнями тех, кто мне дорог, но это ничего не меняет, мне всё равно, честно. Я уже сказал: я в тебе ошибся. — Ты понимаешь вообще, что со мной сделал? — рявкнул Том, глаза его мгновенно, как две спички, загорелись злостью, и Гарри дёрнулся. — Сейчас я и ты против Волдеморта, а не я с Волдемортом против тебя. Можешь представить себя на моём месте? Ты меня отвергаешь. — И у тебя ещё ко мне претензии? Я разве тебя игнорирую? Или закатываю истерики? — Гарри затрясло от бешенства, и Том успокаивающе протянул к нему ладонь. — Не прикасайся ко мне! Да что с тобой не так?! Неужели ты не понимаешь, что мне противно?! — Да почему?! — «Почему»?! Ты убил моих родителей! — Да не убивал я их! — Я тебе не верю! Том схватил его за воротник и притянул к себе, шумно дыша и стуча зубами. — У меня есть чёткое воспоминание о Хэллоуинской ночи, и я заставлю тебя посмотреть его добровольно, — он будто еле держался, чтобы не ударить; говорил тихо, но через ментальную связь просочилось столько ярости, что Гарри нутро обожгло. — Я рву задницу каждый день, чтобы ты был в порядке и безопасности, терплю твоих чёртовых друзей, терплю Блэка. Я знаю, что болен. Я стараюсь. Я знаю, что ты расстроишься, если я запрещу тебе с ними общаться или запру в каком-нибудь подвале, чтобы ни одно ничтожество больше не смело на тебя даже смотреть. Ты не понимаешь, что я на самом деле отношусь к тебе намного, намного лучше, чем мог бы. Я не хочу тебя расстраивать. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Гарри покачал головой: — Ты меня мучаешь. Это не любовь, даже не страсть — ты просто привык использовать меня как грушу для битья, когда зол, и как мягкую игрушку, которую можно обнимать, когда тебе хорошо. — Ты всё переворачиваешь. Мне... жаль, что у тебя сложилось такое впечатление. Я к тебе так не отношусь. В последнее время у нас всё было... хорошо. Меня не учили заботиться, но я пытаюсь вести себя адекватно, хотя ситуация у нас в принципе не совсем адекватная: ты национальный герой, а я страшная сказка на ночь, которую ты победил. — Правда? — Том уже так его вывел, что перед глазами поплыло. — Твои попытки быть нормальным просто очаровательны. Помнишь, как ты бросался в меня проклятиями? Помнишь, как утопил меня в тазике? Заставил пить зелье отчаяния? Наслал мне сон, где буквально меня изнасиловал? Спалил кусок Запретного леса, хотя я на коленях умолял не делать этого? — Гарри ударил ребром ладони в чужое горло, и Том отпустил его воротник. Парты и стены зашатались от горячей лихорадочной магии, и Гарри понизил голос до шёпота: — Ты помнишь, как выглядит мой боггарт? Даже если ты не убивал моих родителей, твоё отношение ко мне просто омерзительно. Наступил момент тишины. Том выглядел совершенно мёртвым. А потом молчание лопнуло, и все парты со страшным треском разлетелись в щепки, но чужой истошный крик всё равно оказался громче: — ВЫМЕТАЙСЯ НАХУЙ ОТСЮДА! Гарри поморщился и выбежал из класса, сильно хлопнув дверью. И оказался в коридоре, полном ошарашенных первокурсников, весело повторяющих слово «нахуй» и опасливо косящих глаза в сторону кабинета Защиты. Так же опасливо на Гарри смотрели поджидающие за углом Рон и Гермиона. — Я не хочу сейчас это обсуждать, — бросил он им и умчался куда глаза глядят. Глаза его глядели, как оказалось, в директорский кабинет. — Гарри? — Дамблдор возник у него за спиной. Как по волшебству. Гарри обернулся и кивнул в ответ: — Профессор. — Не меня поджидаешь? — Не знаю. Кого-то да поджидаю, — он стрельнул в Дамблдора колючим взглядом исподлобья. — Вы не хотите чего-нибудь рассказать мне? — Может быть, — легко ответил тот и махнул рукой в сторону открывшейся винтовой лестницы. Уже в кабинете Гарри расположился на кресле; всякие тикающие и постукивающие побрякушки, расфасованные по шкафам и тумбочкам, здорово отвлекали на себя внимание, как и летающая вокруг его головы чашка чая. Гарри схватил её на лету и поднёс ко рту. — Я теперь в курсе забавных прозвищ Тома Риддла, — сказал он, проглотив несладкий чай с лимоном. — Вы в курсе, что у Волдеморта теперь есть тело? У того, который не преподаёт в Хогвартсе. Том сказал, что это ритуал на кости отца, плоти слуги и крови врага, и он понятия не имеет, откуда и чью Волдеморт взял кровь. Я думаю, либо мою, — Гарри поднял глаза на Дамблдора, — либо вашу. — Так сильно ненавидит меня? И да, я в курсе. На Чемпионате было неприятное происшествие. — Не ненавидит. Он очень на вас обижен. И на Чемпионате был не Волдеморт, а наш гад ползучий. Волдеморт обрёл тело буквально неделю назад. — Я окрестил его монстром в один момент, — Дамблдор поймал собравшуюся спрыгнуть со стола чашку чая явно из магазина приколов, — и очень об этом жалею, как ты мог догадаться. За лето перед шестым курсом он сильно изменился. Почти стал открыто хамить мне — это было очень на него непохоже. — Знали бы вы, что случилось тем летом, — Гарри уныло приподнял брови. — Думаю, никогда и не узнаю. К счастью или к сожалению. После окончания школы я видел его ещё несколько раз, и это был уже не человек, он изуродовал себя до неузнаваемости. «Модифицировал» — так он это называл. Потерял все человеческие чувства и эмоции, его мотивы стало невозможно анализировать — тогда я и понял, что от приютского мальчика ничего не осталось. Теперь же я опять вижу мальчишку, сделавшего все неправильные выборы, какие только можно, пусть даже он сейчас преподаёт и пытается казаться солидным и страшным. — У него неплохо получается. Будь я кем-нибудь другим, я бы даже подумал, что он крутой. — Хочешь поговорить о Томе? — Дамблдор мановением руки подозвал тарелку с какими-то конфетами и сунул Гарри под нос. — Или всё-таки о себе? — О вас. — Ты уверен? — Абсолютно. Какой мотив у вас? Почему Волдеморт преподаёт в школе? Почему вы это допустили? — Гарри сглотнул несуществующую горечь. — Вы видели тогда, в тот день, видели моё плечо, вы знали, что он укусил меня, и вы не могли не догадаться, что этот след от зубов пропитан был явно не злостью и насилием. Почему вы это допустили? — А почему ты это допустил? — мягко спросил директор. Гарри пожевал губу, почувствовав вдруг, что злость и обида в душе поутихли. — Ему и хочется, и не хочется дать второй шанс, — ответил Дамблдор за него. — Он не оправдывает твои надежды, а на следующий день бросает весь мир тебе под ноги. — Это называется манипуляторство. — Для него это естественное, приемлемое поведение, иного он не видел. Шляпа сильно сплоховала, распределив его на Слизерин. Рейвенкло многое потерял. — Он мог бы стать учёным-затворником. — Мог бы, но не стал, зато сейчас у нас есть отличная возможность проверить, действительно ли он достаточно терпелив и полон энтузиазма, чтобы вкладывать что-то полезное детям в головы. Я не удивлюсь, если в конце года он притворится, что его собственное проклятие сработало и сместило его с должности. — Это его проклятие? — Гарри приподнял бровь. — Да, ему отказали в должности, и он её проклял. — Очень... оригинально. Дамблдор медленно кивнул и вздохнул: — Давай будем честны: Тома ещё и просто-напросто жаль. Гарри уронил лицо в ладони и застонал в голос, потому что это была сущая правда. Встревоженный Том настиг его на полпути из директорского кабинета. — У меня урок только что закончился, — поведал он. — Не отвечай, я галлюцинация. Я хотел извиниться. Я был больше зол на себя, чем на тебя, но это правда было очень больно слышать. — Ты издеваешься? — Гарри наплевал на возможных свидетелей и остановился посреди коридора. — Больно слышать, как тебя обвиняют в том, что ты действительно сделал? — Ну да. Просто... я... — Том замялся. — Извини, что выгнал. Я не хотел ударить тебя сгоряча или что-то подобное. Гарри подумал, что да, его реально было очень жалко иногда; хотелось помочь ему, дать второй шанс, третий, четвёртый, спасти его — и Том, кажется, этим не пользовался, а предпочитал думать, что все считают его крутым, а не жалким. Не был эдаким притворившимся больным хищником, заманивающим к себе, чтобы потом использовать. Гарри вздохнул. Ну нет. — Всё, уйди, уйди сейчас же, я не буду с тобой разговаривать, ты меня достал, — затараторил он и рванул на обед. Уставшая незнакомая сова за завтраком сунула Гарри в руки неподписанную записку. Из контекста стало понятно, что от Крауча. «Мы у Билиуса, всё норм. Тут целая орава мужиков в квартире, но все дружелюбные. Мы пьём пиво и играем в монополию. Знаешь монополию? Тёмному Лорду бы понравилось, мне кажется. Я присмотрел домик в Данвиче. Он огорожен магически выращенным лесом со всех сторон, окошки выходят на воду, рельефу добавляют дикости по желанию: всякие роднички, камни, выглядит всё, как в тропиках. Сириусу понравится. Я его уговорю потом как-нибудь, но если не получится, попробуй ты, Поттер, такие хоромы реально нельзя упускать. И Сириус точно не попросит у вас помощи с охранными чарами. Не хочет быть обузой. Так что предложите сами. Билиус устроил нас в бар, мы по сменам работаем втроём, ни документов, ни дипломов об образовании не попросили, просто пушка. Я на всякий случай большую часть времени под оборотным» Оборотным... Гарри посетила идея.