in spite of you

— Я к Сириусу, — Гарри кивнул друзьям и потащился в Три Метлы, наступив в каждую лужу по пути просто из вредности. В это время Том неподалёку вытряхивал из младшекурсников перекупленный у старших алкоголь, и лицо у него притом было такое, что даже солнце спряталось за тучами, лишь бы его не видеть. Дамблдор одним вечером сказал, что Тому следует заниматься нормальными преподавательскими обязанностями, а не скидывать всё на Гарри и просто исчезать каждый раз, когда уроки заканчиваются. Обязанностями тот, как ни странно, действительно занялся и стал даже изредка появляться в Большом зале. Там он ничего не ел и только перешучивался со Снейпом, который сначала выглядел крайне этим недовольным, но потом уже вместе с Томом хихикал, как какая-то школьница. Гарри не знал, над чем они смеются, но полагал, что над чьей-нибудь смертью, потому что до этого Снейпа развеселившимся застать было невозможно. Гарри от этой парочки передёргивало. Спокойных дней становилось всё меньше. Гарри сутками мог пропадать в собственной голове, постепенно начиная думать, что это и есть реальность, а потом открывал глаза и понимал, что прошло буквально несколько минут. По выходным Том не вёл уроки, и галлюцинаций становилось намного больше. Сегодня ему просто повезло: Том был занят присмотром за учениками, потенциально способными взорвать половину Хогсмида по чистой случайности. За прошедшие недели все заметили, что с Гарри творится что-то неладное. Он уже несколько раз опозорился, сказав учителям, что они ненастоящие, и иногда пугал сокурсников, начиная вдруг носиться и убеждать всех спасаться бегством. Гарри успел посмотреть уже много-много вариаций своей жизни. Он скитался по лесам с Роном и Гермионой в поисках крестражей, потому что Волдеморт присоединил Тома к себе, как часть души; бродил в Лютном переулке месяцами, пытаясь то выловить и убить Пожирателей, то найти лекарства для своих раненых союзников; узнал, что Том не наврал, когда сказал, что обучался в Албании кулачному бою, и в каждой их с Гарри драке спокойно мог бы одержать жестокую победу, если бы хотел; одним из самых неприятных вариантов галлюцинаций была вселенная, где убили Сириуса, взяли в плен Рона с Гермионой, а Гарри посадили в камеру и держали только на случай, если Волдеморту станет скучно, или чтобы шантажировать Дамблдора его жизнью. Самым безобидным, но не менее отвратительным вариантом была галлюцинация, где Том с первого курса обращался к нему действительно только по делу. Никаких драк, никаких стычек, а также никаких приятных слов, уроков по магии, защиты и помощи. В этой вселенной Том к концу третьего курса сделал себе тело. Только тогда Гарри узнал, что всё это время помогал Волдеморту, и будь это всё реальным, он бы, наверное, первым делом захотел повеситься. — О-о, шкет! — Сириус бросился к нему прямо с порога, и Гарри слегка забылся и подрасслабился в этих объятиях, вдохнул полной грудью чужой запах: сигареты, жареный лук и дешёвый мужской шампунь с ароматом камней, войны и прочих истинно мужских вещей. — У меня кое для кого подарок, — Гарри решил пойти с козырей, отстранился и вынул из-за пазухи несколько потрёпанных фотографий, — отвоевал у МакГонагалл и мамы Рона. Одну даже у Дамблдора. Сириус словно резко растерял все слова. Вцепился глазами в смеющиеся лица членов Ордена Феникса, в танцующих Лили и Джеймса, в Регулуса, смотрящего в камеру с гордо поднятой головой. Потом дошёл до последней «фотографии». Гарри в тот день подключил к делу все свои художественные умения, наколдовал зеркало в полный рост, но это мало помогло — он нарисовал улыбающихся себя и Сириуса в стиле «палка-палка-огуречик». — Бесподобно, — рассмеялся Сириус, — буду носить в кармане у груди. — Я рад, — искренне улыбнулся Гарри, и они уселись за дальний столик. — Давай, рассказывай, как оно. — Лучше, чем я ожидал, — признал Сириус, — я старался ни о чём плохом не думать. Мы сделали Кричеру могилку на заднем дворе Гриммо, положили туда пару стрёмных артефактов, которые ему нравились. Первое время было погано. У Билиуса реально лучше, — он вдруг осклабился. — Он такой раздолбай, что словами не описать. Каждый день приходит домой и такой: «Ой, я где-то забыл кошелёк», «Чёрт, опять телефон потерял». Вчера ломился в дверь посреди ночи, потому что оставил куртку и ключи на работе. — Мило, — хмыкнул Гарри. — Не то слово. Нас шесть человек всего. Можешь представить, какая каждый день бойня за туалет. Все поровну платим за квартиру, я вообще не ожидал, что у магглов такая дорогая электроэнергия. Про еду вообще молчу. Всё хорошо, в принципе, мы пьём пиво по вечерам, играем в монополию, смотрим телек. В баре тоже прикольно — я бы даже сказал, работа-мечта. Вообще нет времени думать о грустном. — А насчёт нового дома ты подумал? Или квартиры? Крауч присмотрел какие-нибудь варианты? — Да, — раздражённо вздохнул Сириус. — Барти у меня уже поперёк горла со своими приколами, вот серьёзно. У него на лице как будто написано: «Ударь меня, Сириус!» Но он меня всё равно меньше бесит, чем Билиус, если честно. Барти тоже хотел прийти, кстати. Под оборотным. Я ему запретил высовываться, думаю, ни ты, ни твой уберпсихопат не обрадовались бы. Гарри чуть помрачнел, но постарался это скрыть. — Смотри, — Сириус протянул ему пару фотографий. Какой-то смешной дизайнерский треугольный дом в глуши. Внутри — такая же глушь: искусственные деревья вписали в интерьер, развесили лианы на лестницах, вдоль стен горели ненастоящие факела. — Думаешь, хороший вариант? — Отличный, — Гарри приподнял брови для убедительности, — надо брать. Я поговорю с Томом, он за бесплатно поставит защитные чары, не волнуйся. Кстати об этом... У меня есть предложение, от которого невозможно отказаться. После первого письма Крауча Гарри осенило: зачем им с Томом выдумывать какие-то поводы свалить из школы и искать замену преподавателю Защиты, если можно подключить доверенных лиц? Так всем четверым из них будет, чем заняться. Гарри и Том наставят охранных чар, а Сириус и Крауч в это время займут их места в Хогвартсе, выпив оборотные. Сириус сутки побудет Гарри Поттером, Крауч — Томом Риддлом. Со «своим уберпсихопатом» Гарри эту идею уже обсудил, и они оба пришли к выводу, что всё будет нормально. Единственные два вопроса были несмертельны: сработает ли волос Тома в оборотном, учитывая, что он ненастоящий человек, и не обнаружит ли потом Гарри, что после своего двухдневного отсутствия вдруг стал звездой школы. Всё это он и вывалил на Сириуса, наблюдая, как у того на лице медленно проступает восторг. — С Краучем Том поговорит ещё. Мы уйдём в Хогсмид под каким-нибудь благовидным предлогом, а вернётесь уже вы. Только давай сразу договоримся, — Гарри кинул Сириусу грозный взгляд, — не матерись, не позорь меня, не веди себя подозрительно. Я в последнее время хожу грустный и потерянный — веди себя так же. Рону и Гермионе я всё расскажу, но никто больше не должен ничего заподозрить. — А почему это ты грустный и потерянный? Я думал, вы с Томом помирились уже. Гарри попытался придумать, что сказать. Он порой хотел написать Сириусу, нажаловаться друзьям. Хотел домой. В какой-то метафоричный «дом», где всё будет хорошо и не будет Тома. Несколько раз даже прикидывал в голове черновик письма Сириусу, но всегда себя одёргивал: смысл его тревожить? Можно сказать, что они с Томом просто поссорились навсегда. Гарри станет Сириусу противен, если тот всё узнает — конечно, крестник сошёлся с убийцей его лучших друзей, которых он до сих пор не может отпустить. Но главная проблема была даже не в этом. Гарри узнал, что Том — Волдеморт, стал избегать его, но не оборвал с ним всякие связи, не впал в буйство, не попытался самоустраниться от безысходности — он будто был уже морально готов принять даже это. Эту мерзкую готовность ему в голову не вложили, она сама там родилась. Может, Сириус бы понял и простил, если бы знал, что он — крестраж, и от Тома так легко не отделается, да и с самоубийством из-за этого возникнут проблемы. Но Гарри не мог рассказать о крестражах. Почему не мог? Он хранил тайны и откровения Тома так же, как тот хранил каждую мысль, что услышал у Гарри в голове за четырнадцать лет: в сердцах брошенные друзьям обидные слова, усталость от страданий Сириуса, гнилое чувство вины, желание сбежать, несколько несерьёзных кровожадных фантазий время от времени, страх быть отвергнутым, ощущение гадкого одиночества, которое Гарри носил в душе очень долго... Всё это Том знал и видел лучше него самого. Было бы отвратительным предательством просто разболтать главные страхи друг друга, сделав вид, что былое доверие ничего не значило. — Мы не помиримся, — выдохнул Гарри дрожащим голосом. — Никогда. — Почему, шкет? По-моему, он тобой дорожит. Что он натворил такого, что ты его никак простить не можешь? Гарри попробовал проглотить ком в горле: — Мне просто надоело, — и всё-таки сорвался. Как назло, опять при Сириусе; спрятал лицо в ладонях, ощутил между пальцев горячие слёзы. — Я устал. — Шке-ет, да чего ты, отвечаю, ты молод и хорош собой, у тебя ещё миллион таких как он будет! — Не дай Бог, — Гарри слабо улыбнулся. — Я хочу огневиски. — Что за говно, дружище? — Рон подхватил его под локоть с одной стороны, Гермиона — с другой. Гарри молчал, чтобы они не поняли, что он откровенно в дрова. — Сегодня какой-то праздник? Почему мы не в курсе? — С днём Сириуса Блэка, — цокнула Гермиона, — безответственнейшего из взрослых. Гарри сглотнул и выпалил: — Я хочу домой. Мы с Томом переспали этим летом. Он убил моих родителей. Меня тошнит. Боже, мама, я хочу домой. Рон и Гермиона остановились, а он — нет: — Мне уже семнадцать на самом деле. Примерно. Я н-не знаю, как это высчитать. Посмотрите на меня, я бы никогда не был таким высоким в четырнадцать. У меня щетина, Боже мой, я такой старый. — Ты не старый, — возмутился Рон и встряхнул его. Гарри запутался в собственных ногах. — Это же круто! Скоро сможешь сам покупать пиво. — Гарри, он заставил тебя с ним переспать? — вскинулась Гермиона. — Как давно это было? Гарри грустно махнул рукой: — Не заставлял. Это, типа, просто п-п-произошло. — Дружище, ничего страшного, это не считается, — снова потрепал его Рон, — ты же тогда не знал, что занимаешься тем-что-нельзя-называть с Сам-Знаешь-Кем. — Это не смешно! — Гермиона пихнула Рона в плечо, и Гарри уже стало конкретно укачивать. — Это смешно, — возразил он, — Боже мой, пойдёмте. Я хочу уснуть. Спать. Кровать. — Так утро на дворе! — Спать, — настоял Гарри. — Что происходит? Меня не было полчаса. Они втроём синхронно обернулись и раздражённо вздохнули. — Я не буду перед тобой отчитываться, — Гарри выразительно ткнул пальцем Тому в грудь. — Иди выполняй свои обязанности. — Ты входишь в мои обязанности. — Нет. Уходи, ты старый и злой. — Это ничего не меняет, — Том схватил его за воротник, и на него с двух сторон набросились Рон с Гермионой. Гарри не успел ничего понять, так что решил постоять столбом, пока все сами разберутся. — Да отцепитесь от меня! — Я тебя засужу! — взвизгнула Гермиона. К вечеру Дамблдор позвал на разговор. Гарри уже немного пришёл в себя и разве что пошатывался, но не более того: Гермиона принесла ему какие-то зелья, а Рон составлял компанию при прочистке желудка. Дамблдор сказал, что нужно быть осторожнее с публичным выяснением отношений. Для учеников, заставших сегодня драку гриффиндорцев с профессором Защиты и то, как вдохновенно они все друг на друга орали, всё выглядело как минимум странно. Ещё Дамблдор похвалил Тома за то, что он никого не проклял. Тот ожидаемо молчал весь разговор. Гарри только в директорском кабинете заметил, что былые красные глаза теперь стали просто чёрными: Том накладывал и поддерживал иллюзию каждый раз, когда выходил в свет. Это объясняло, почему Снейп его не узнал. Смысла оттягивать не было, и Гарри, как только вернулся от Дамблдора, рассказал Рону и Гермионе всё о плане с оборотным и о новом доме Сириуса. Отсутствовать Гарри собирался завтра и, возможно, послезавтра. — Ну не-е-ет, — простонал Рон, — может, другой день выберете? Послезавтра оглашают имена чемпионов. Тебе неинтересно что ли? Гарри нахмурился: — Каких чемпионов? Рон молча почесал затылок. — Гарри, где ты витаешь целыми днями? — подала голос Гермиона. — Мы думали, что ты просто подавлен, но ты явно вообще не здесь. У нас в школе проводят Турнир Трёх Волшебников. — Завтра приедет армия болгар и французов, — подхватил Рон, — а послезавтра огласят имена трёх чемпионов. — Ты не хочешь обратиться к Помфри? Или к профессору Дамблдору? Да к кому угодно! — Всё нормально, просто не очень хорошо себя чувствую, — устало оправдался Гарри. — Ну, сами понимаете. У меня травма и всё такое. — Звучит неубедительно, — заметила Гермиона. — Турнир излечит твои травмы! Дружище, я тебе запрещаю пропускать такое событие! Вдруг у Фреда с Джорджем получится обмануть кубок? Можешь себе такое вообще представить? — Я же не на полгода пропаду, — Гарри потёр глаза, — но ладно, я попрошу Тома побыстрее со всем покончить. — На самом деле мне страшно тебя с ним отпускать, — призналась Гермиона. — А что он сделает? Изнасилует и убьёт меня? — Ну... — Он так не сделает. — Почему ты так уверен? — Он просто не такой. Гермиона впилась в него неубеждённым взглядом, и Рон прошептал: — Он подозрительно благороден для Тёмного Лорда. И ведёт себя как ребёнок. Гарри пожал плечами: — Что есть, то есть. Дождь лил не переставая. Возможно, это был дурной знак, но идти на попятную было поздно: Том наплёл какого-то бреда Дамблдору, трансфигурировал для Гарри зонтик из ветки, и они вдвоём широкими шагами направились в Хогсмид, к Кабаньей голове. Сняли комнату на полчаса. Под пристальным изучающим взглядом Аберфорта Том, в отличие от Гарри, даже не поёжился. Спустя несколько минут их неловкого молчания в комнату влетели Сириус и Крауч — в тёмных мантиях, со скрытыми капюшонами лицами, слегка промокшие под дождём. Волос Тома, как ни странно, для оборотного сработал, и он передал Краучу на будущее целый пучок. Гарри отдал Сириусу такой же свой. Краучу они нашли несколько хороших палочек в Выручай-комнате, и тот выбрал одну. Тихо-мирно они разошлись: Гарри и Том аппарировали к новому дому прямо из комнаты, а другие Гарри и Том вышли из Кабаньей головы и побежали по грязным лужам в сторону Хогвартса. Близ Данвича дождь не шёл, зато со стороны Северного моря дул прохладный ветер. Дышалось легко и свободно. Дело предстояло долгое: Волдеморт обладал ровно теми же знаниями и умениями, что и Том, так что задачей его было обдурить самого себя. От успеха зависела их безопасность. Волдеморт смог найти их однажды, сможет и дважды. Гарри ради интереса взглянул на работу Тома через дырявый камень — с шеи он его вообще почти не снимал — и залип на какое-то время, наблюдая за маленькими разноцветными вспышками, нитями, кругами, цепями и всем подобным. Том что-то монотонно бубнил, руками не махал — просто стоял столбом и следил глазами за всё более чётко вырисовывавшимися узорами. Паутина чар медленно разрасталась. Делать Гарри было нечего, кроме как ждать. Вокруг дома и окрестностей он уже два круга обошёл, и теперь бездумно валялся на шезлонге. — Что надо изучать, чтобы так уметь? — спросил он Тома спокойно. Тот от неожиданности сбился, и несколько цветных нитей посерели и рассеялись. — Это руны, — начал перечислять Том, — чары. Трансфигурация немного. Знания в артефакторике необязательны, но сильно помогают. Ещё здесь пара тёмных проклятий. Под рунами их можно запечатать так, чтобы они срабатывали только в определённый момент. Да и чтобы они в принципе срабатывали, надо постараться. Дом не волшебник, колдовать не умеет, указаний не понимает. Гарри кивнул, и воцарилась тишина. Силы его покидали медленно, но верно; каждый раз, когда Том запечатывал какой-то узор, Гарри словно пыльным мешком по голове били. В целом место выглядело таинственно и дико. Внутри — уютно. Может, не сразу, но Сириусу должно понравиться. За лениво тянущимися мыслями Гарри не заметил, как уснул, а открыл глаза, уже когда солнце было низко-низко и еле виднелось за деревьями. Том в какой-то момент, видимо, накрыл его пледом, но от затёкшей шеи всё равно не спас. — Подождём немного, пока у тебя силы не восстановятся, — пропел голос у Гарри над ухом. — Осталось ещё часов восемь поработать. Волдеморт такую сеть и за сутки не распутает. За это время можно десять раз успеть позвать на помощь. — Ты умница, — Гарри размял шею и хрустнул позвонками. — Почему ты не хочешь просто со мной поговорить? Я слышу все твои мысли, но всё равно не понимаю. Думаешь, мне очень хочется сводить тебя с ума? Во-первых, это не приносит мне удовольствия, во-вторых, у меня много других дел. Руки Тома опустились ему на плечи, и Гарри вздрогнул, стряхнул их с себя. — Я хочу тебе верить, пытался тебе верить, честно, — признал он, — но это всё реально было последней каплей. Я живу в ночном кошмаре. Ты Тёмный Лорд, из-за тебя все, кто мне дорог, в опасности. Гермиона уже пострадала, Сириус потенциально мог бы. Даже Крауч не заслужил всего, что сейчас происходит — он умный, добрый иногда, смешной, он мог бы сейчас работать каким-нибудь невыразимцем, а не жить в страхе лишь потому, что однажды поклялся тебе в вечной верности. Том опустился в соседний шезлонг, и его длинные волосы забавно распластались по спинке. — Ты отравил мне жизнь, — подвёл итог Гарри, глядя только на лес. — Я виноват лишь в том, что трачу твои деньги. Что бил тебя. Обижал. Заметь, чаще всего драки всё равно начинаешь ты. Я не делал ничего, — чётко проговорил Том, — что угрожало бы твоему благополучию. Не врал тебе. Не предавал. — Но ощущалось именно как предательство, — Гарри встретился с ним глазами. — Я не особо осуждаю себя за то, что мы переспали. Ты красив лицом, но не более. Нет в твоей душе ничего красивого. Я получаю только острые зубы и больной взгляд. Извини, что вечно начинаю драки, извини, что сейчас отталкиваю, конечно, но я не понимаю, чего ты так взъелся. Я больше не хочу с тобой отношений, но всё ещё вполне могу носиться с твоими крестражами, всё ещё храню твои секреты, всё ещё тебя подкалываю, как будто ничего не произошло. Чего ещё ты хочешь? — Хочу, чтобы ты был только моим. — Но этого не будет. Ты это знаешь. — Знаю, — передразнил Том. — Думаю, это лето для тебя значило намного меньше, чем для меня. — О, неправда, — мрачно усмехнулся Гарри. — Я был до усрачки счастлив. Слова во рту ворочались неохотно, но отмалчиваться смысла не было: каждая его мысль прямо сейчас отслеживалась, это у Тома на лбу было написано. Неприятно было именно оборачивать чувства в слова. — Ты понимаешь, — вдруг начал Том, — что в нынешнем состоянии мне сексуальное возбуждение в принципе чуждо? Я ничего не чувствую. Я получал лишь эстетическое и моральное удовольствие и слегка подпитывался твоими ощущениями. Как ты и сказал, это не страсть, я просто хочу, чтобы тебе было хорошо. К чему всё это сопротивление? Ты относился ко мне довольно мило, пока не узнал, что я так называемый предводитель Пожирателей. Но до этого тебя почему-то мало смущало, что я убийца, что я легко и быстро прихожу в ярость, что все Пожиратели слушают меня, разинув рты. А сейчас что? Я разве вдруг стал кровожаднее? — Том вдруг ощутимо помрачнел. — Может, ещё скажешь теперь, какая я скотина, раз убил ту беременную наркоманку? Своего отца? Бабку с дедом? Подставил дядю? Скажешь, какой я урод, что разорвал душу столько раз? — Не скажу, — покачал головой Гарри. — Но без трагичной предыстории эти сухие факты звучат так себе, конечно. — Ты знал, какой я на самом деле, и до того неприятного инцидента с Волдемортом. Но теперь решил резко от меня отказаться. — «Отказаться», — повторил Гарри медленно, — интересное ты слово подобрал. — Я не убивал Поттеров. Ты хочешь мне поверить, я чувствую. — Хочу да не могу. Кто, если не ты? — цокнул он. — Я не смогу это простить. Ни за что и никогда. — Я в курсе, и поэтому то, что прощать меня не за что — действительно большая удача, — пусто проговорил Том и вдруг поднялся с шезлонга. Гарри проследил глазами, как тот медленно отошёл и скрылся внутри дома, и вздохнул с облегчением. Наконец-то этот разговор закончился. Почему-то ему вспомнилось, как во время летнего инцидента Том от безысходности послал Аваду в Волдеморта. Стало горько. С этого момента они не перекидывались и парой слов. Первым, что Гарри услышал, когда они с Томом аппарировали в Кабанью голову, был заливистый смех Сириуса. Распахнув дверь в комнату, он и сам расфыркался. Эффект оборотного, видно, развеялся совсем недавно, и ни Крауч, ни Сириус не успели переодеться: не то чтобы Гарри был совсем худющим, но его одежда на Сириусе смотрелась откровенно смешно и очень облегающе. Джинсы треснули по швам в районе внутренней стороны бедра. Согнуть руки Сириус вообще не мог: свитер будто прилип к торсу и готов был разорваться так же, как и джинсы. Крауч выглядел ненамного лучше в рубашке и штанах на несколько размеров больше нужного. Будто первокурсник, примеривший одежду своего отца. Тома эта сцена не слишком развеселила, и он в немом вопросе изогнул бровь, глядя на Крауча. Тот сбивчиво поздоровался и замялся, но потом, будто решив, что перед смертью не надышишься, бросил в сторону Гарри: — Это был полный провал. Он опозорил тебя на всех фронтах и заработал пару отработок. — Сириус, — простонал Гарри измученно, — ну ты издеваешься надо мной? — Да я не виноват! — Я разве не говорил, — обратился Том к Краучу замогильным голосом, — что ты должен стараться за ним приглядывать? — Какого чёрта он стал бы за мной приглядывать? — возмутился Сириус. — Я ребёнок какой-то? — Я виноват, — Крауч низко склонил голову, — и готов принять наказание. Сириус обвёл их заинтересованным взглядом: — Чё это вы такие серьёзные? Какие наказания? Гарри лишь посмотрел на Тома многозначительно, и тот тяжело вздохнул: — Успокойся, Барти. Я просил, а не приказывал. Наказания не будет. Просто знай, что я очень разочарован. Меня хотя бы ты не опозорил? — Я бы никогда, — Крауч захлебнулся словами от эмоций, и Том прервал его чётким «Хорошо». Послушав пару историй про выходки откровенно неуправляемого Сириуса, его попытки завести дружбу с шармбатонками и про сговоры с близнецами, Гарри и Том двинулись в сторону замка. Они всё ещё друг с другом не разговаривали — да и не о чем им было говорить. Гарри вернулся за минуту до начала ужина и обнаружил, что все столы сдвинули вместе из-за прибытия иностранных гостей, и можно было садиться где и как угодно. Он нашёл глазами Рона с Гермионой и опустился на скамью рядом с ними. Какое-то время они вводили его в курс дела: кто бросил своё имя в кубок, когда, с какого факультета. Гарри выслушал от Рона восторженную речь о Викторе Краме и сам подивился, что лучший ловец, оказывается, до сих пор школьник; а Гермиона украдкой указала пальцем на директоров Дурмстанга и Шармбатона и одарила Каркарова парочкой нелестных эпитетов. Весь вечер в воздухе витало всеобщее тревожное нетерпение. Когда заговорил Дамблдор и погас свет, все резко замолчали и уставились на ярко загоревшийся кубок. Имена вылетали одно за другим. Гарри только хмыкнул, услышав имя Седрика Диггори — слава Богу, хоть не какой-нибудь мерзавец-слизеринец Уоррингтон. Дальнейшую речь Дамблдор закончить не успел, так как кубок разгорелся снова, и в руки директору прилетела ещё одна бумажка. — «Гарри Поттер». Гарри застыл. Аплодисментов не последовало, все только молча буравили его недоумёнными взглядами. Что это всё значит? Может, это галлюцинация? Точно галлюцинация. Иначе и быть не может. — Я не... — хрипло выдавил он в полной тишине и прокашлялся. — Это не я. Я не хочу участвовать. — Гарри, иди в ту дверь к остальным чемпионам, — без улыбки попросил Дамблдор, — там мы разберёмся. Это какая-то ошибка... — Он никуда не пойдёт, — донёсся со стороны учителей стальной риддловский голос. — Ему нет семнадцати. Это опасно. Кубок ошибся. Гарри молча бросил ему благодарный взгляд через весь зал. — Мы всего лишь разберёмся, — примирительно заключил Дамблдор, — почему кубок ошибся. Гарри, пойдём. — Вставай, — пихнула его в бок Гермиона, и Гарри отчаянно замотал головой. — Дружище, давай, — беспомощно попросил его Рон. На плечо вдруг опустилась чья-то ладонь, он обернулся, столкнулся с Томом взглядами и принял руку помощи, чтобы выйти из ступора и встать. Когда они под прицелом многочисленных взглядов вдвоём проходили мимо Дамблдора, тот всучил Тому бумажку с именем Гарри. — Я убью его, — тихо, но гневно сказал он через мгновение и отдал бумажку Гарри.

«Гарри Поттер – Школа Крутых Пацанов»

Все цензурные слова вылетели из головы, осталось только одно-единственное имя, его-то Гарри и прошипел: — Сириус, — и прошептал запальчиво: — Да пусть теперь каждый раз выпивает оборотное и сам участвует! Я на это не подписывался! Том мягко погладил его по волосам и заверил: — Всё будет нормально. У Гарри всё нутро так кипело от обиды и злости, что он даже забыл стряхнуть чужую руку с головы. — Что такое? Нам надо вернуться в зал? — спросил Седрик и окинул их растерянным взглядом. — Профессор Риддл? Том проигнорировал его, и через секунду в комнату вошёл Дамблдор, а следом за ним — иностранные директора, несколько учителей и двое министерских, включая Крауча-старшего. — Как это понимать? — сразу рассерженно вскинулся Каркаров. — Я требую, чтобы нам тоже дали выдвинуть второго чемпиона! Дальше Гарри только молчал, кивал, переминался с ноги на ногу; на подозрительный взгляд Дамблдора, как бы спрашивающий «Это точно не ваших рук дело?», он лишь грустно покачал головой. Зато Том успел словесно наброситься и на Дамблдора, и на Снейпа, и на Каркарова, и на мадам Максим, и на осунувшегося Крауча-старшего, и на молчавшую всё это время МакГонагалл, начал сыпать угрозами кому не попадя, но это всё равно никак не помогло. Правила непреложны, Гарри обязан будет участвовать. А потом, ко всеобщему удивлению, Том задвинул такую красноречивую пламенную речь, что даже Снейп впал в ступор. Мол, кому выгодно выставить Гарри Поттера идиотом, подвергнуть опасности? Ясно же, что его знания не идут ни в какое сравнение с умениями семикурсников, и Гарри не раз опозорится. Кому выгодно заставить его участвовать в Турнире, на котором много веков умирала половина участников? Кто охотится за Гарри Поттером? Или все забыли происшествие на Турнире этим летом, когда неизвестная личность поставила барьер, который не могли пробить даже авроры, и разбиралась со взбунтовавшимися Пожирателями? Волдеморт вернулся, и это он как-то виноват в участии Гарри Поттера в Турнире. Том заливал так красиво и вдохновенно, что Гарри даже сам на секунду поверил. Потом тот бесцеремонно начал выпытывать у Снейпа и Каркарова, не болят ли у них Метки в последнее время, а на их возмущённые взгляды лишь невинно улыбался, обнажая зубы. К концу этой беседы все уже уверились, что прямо завтра начнётся война с Волдемортом и настанет конец света. Каркаров и мадам Максим забыли напоследок повозмущаться и ушли. Дамблдор вскоре разогнал их сборище, но попросил Гарри остаться. Том остался за компанию. — Это правда? — спросил их Дамблдор первым делом и повернулся к Тому: — Думаешь, это Волдеморт? — Нет конечно, — истерически рассмеялся Гарри. — Это Сириус. Вчера он был под оборотным весь день за меня. Дамблдор приложил ладонь к лицу. Потом вдруг усмехнулся. — Я даже не буду ничего спрашивать. Да, стоило догадаться, что в тебе не могли вдруг проснуться такие общительность и озорство. — Стоило догадаться, — холодно заметил Том, — что ни одна версия меня, даже шестнадцатилетняя, не написала бы, что Гарри Поттер участвует от «Школы Крутых Пацанов». Ты же никому не успел показать это позорище? — Сразу тебе отдал, — вздохнул Дамблдор. — Ладно, идите, мальчики. Уже поздно. — Я тебе не мальчик, — взъелся Том, но поднялся с места и раздал наставлений напоследок: — Поддерживай легенду про Волдеморта. Я придумаю какую-нибудь бредовую статью и отправлю в Пророк. Волдеморт в любом случае вернулся, и уже не столь важно, имеет ли он какое-то отношение к Турниру. Пусть все будут морально готовы. Дамблдор помолчал мгновение, а потом спросил спину стремительно удаляющегося Тома: — Ты пойдёшь против Волдеморта? — Он первый пошёл против меня, — бросил Том и утащил Гарри из комнаты. Большой зал уже опустел. — Это была ужасная идея. С оборотными, — тихо сказал Том, остановившись. — Только мощнейшее заклятие конфундус могло заставить кубок думать, что в Турнире участвуют четыре школы, а не три. Блэку после Азкабана и периода затяжного уныния не то что конфундус, ему манящие чары плохо даются. У него бы просто не получилось. — Крауч ему помог, — поражённо прошептал Гарри. — Да. — Только не наказывай его. Хотя бы не круциатусом. — Сначала я хочу выслушать его объяснения, — Том вдруг тяжело вздохнул. — Твой Блэк плохо на него влияет. — Он не твой сын, чтобы ты так говорил, — улыбнулся Гарри. — По-моему, им весело вместе. — Ага, обхохочешься. Я ему голову попотрошу, чтобы вспомнил, чем надо думать, когда принимаешь решения. — Только не круциатусом, — жалобно попросил Гарри снова и вновь зашагал вперёд, к выходу из Большого зала. — А час назад ты был готов и Блэка разорвать голыми руками. — Это было час назад, — заметил Гарри и чуть не упал, столкнувшись в дверях вдруг... с Драко Малфоем. Тот, видно, ожидал увидеть одного Гарри, но после секундного промедления выпрямился и вежливо поздоровался с ними обоими. Гарри потерянно кивнул в ответ. — Я... — Драко тихо кашлянул, — я хотел узнать, есть ли какое-то приемлемое объяснение, которое я могу дать своим однокурсникам, насчёт... отношения профессора Защиты к Гарри Поттеру. — В каком смысле? — переспросил Гарри. — Почему объяснения понадобились? — обманчиво мягко спросил Том. Драко на мгновение растерялся, но потом чётко проговорил: — Я давно сказал им, что не потерплю оскорблений профессора Риддла в своём присутствии. И что меня больше не интересуют препирательства с Поттером. Теперь все думают, что я как-то близко знаком с вами обоими, и задают вопросы. Например, почему профессора невозможно найти между уроками. Или почему он так странно относится к Поттеру, то заботится, то заставляет отбиваться от проклятий на уроке. «Не ваше дело» уже не работает. Том снисходительно посмотрел на него сверху вниз, заправил прядь волос за ухо и чуть склонился к Драко. Тот стойко поддерживал уверенный вид. — Ты мог бы сказать им, — проговорил Том, — что ничего не знаешь, а все вопросы стоит задавать мне лично или Гарри Поттеру. Я, кажется, так и сказал в первый день: «Все вопросы и предложения — Гарри Поттеру», разве нет? — Сказали, — кивнул Драко, — но никто не верит, что я ничего не знаю, вас найти не могут, а к Поттеру подходить не желают. — Понятно. Можешь сказать, что я друг твоего отца и Сириуса Блэка. С Люциусом я обсуждаю деловые вопросы, а с тобой только здороваюсь, поэтому ты ничего про меня толком не знаешь, — закончил Том как-то устало. — Мог бы сам придумать. — Извините, — Драко склонил голову. — Я просто хотел согласовать всё с вами, чтобы не опозорить ненароком. — Хорошо, — бросил Том, глянул на Гарри, развернулся и ушёл, скрывшись за поворотом. — Да уж, Поттер, — Гарри перевёл на него взгляд, и Драко неверяще покачал головой. — Угораздило же тебя. Гарри выгнул бровь, тоже смотря на Драко немного свысока. Единственный плюс его стремительного взросления — рост. — Тёмный Лорд слышит нас? — вежливо поинтересовался Драко. — Не-а, — соврал Гарри, потому что интересно было послушать, что такого Малфой хочет ему сказать. — Не слышит. Он же не у меня в голове. — Отлично. Я имел в виду, угораздило же тебя попасть в милость Тёмного Лорда. — Ага, — скучающе отозвался Гарри. И это всё что ли? — Скажи, почему он выбрал такое имя? Оно же идиотское. Маггловское. Я уже измучился слушать, как в моей же гостиной по десять раз на дню Тёмного Лорда называют грязнокровкой. Если бы они знали!.. Гарри тихо рассмеялся: — Это его настоящее имя, поэтому он его и выбрал. Обалдеть, да? Тёмный Лорд — полукровка. Глаза Драко забавно округлились. — Как же это?.. — он весь задохнулся от волнения. — Нет. Ты врёшь! Тёмный Лорд не может быть полукровкой, он... — Слишком силён, чтобы быть полукровкой? Или ратует за превосходство чистой крови? Он по секрету мне сказал, что эта политика его абсолютно не интересует, и он просто хотел захватить министерство. — О Моргана, — выдохнул Драко, — ты врёшь. — Зачем бы мне? — Ты хочешь надо мной поиздеваться! — Не хочу, — измученно отозвался Гарри и медленно зашагал к гриффиндорской башне, — спокойной ночи, Малфой. — Ладно. Стой. Как тебе удалось обмануть кубок? — Волдеморт бросил моё имя в кубок. Вряд ли своими руками, но тем не менее. — Зачем? По-моему, он был не очень рад... А, ну да, конечно. Он же только играл роль... — В Британии сейчас два Волдеморта, — пояснил Гарри, смутно понимая, что от такого объяснения количество вопросов только увеличится. — С одним ты говорил пять минут назад, и этот точно не бросал моё имя в кубок, а другой Волдеморт летом потребовал у Беллатрисы левую руку. Это скоро перестанет быть секретом — моё участие в Турнире с подачи Волдеморта, имею в виду. Так что можешь рассказать своим дружкам эту эксклюзивную новость. Спокойной ночи, Малфой. Еле-еле отогнав от себя заинтересованного Драко и по пути в башню едва успев спрятаться от проводящего обход старосты, Гарри назвал Полной Даме пароль и застал в гостиной чуть ли не весь факультет. Его дружно хвалили, обнимали, подкидывали, поили непонятно откуда взявшимся сливочным пивом, обмотали гобеленом. И никто не верил, что он не бросал имя в кубок. Никто не заметил, что сам он участию вовсе не рад. Когда все начали расходиться, с места не двигались только Рон, Гермиона и почему-то Фред с Джорджем. Поняв, что приватно поговорить не получится, друзья кивнули Гарри и разошлись по спальням. Да, встретятся попозже ночью. Близнецы вдруг заговорили с ним, друг друга перебивая: — Удивительно, что сработало! — Сириус сказал, что не должно было. — Ну, как минимум кто-то из нас троих должен был стать чемпионом. — Всё-таки Гарри Поттер самый крутой в Школе Крутых Пацанов. — Вы тоже в курсе?! — вскрикнул Гарри. — Да мы его сразу же узнали, — посмеивался Фред. — Он один и тот же анекдот всем кому не лень рассказывал. — И Флитвику, — продолжил Джордж. — И Дамблдору. — И Риддлу. — И Филчу. — Ты бы так не сделал, мы подумали, может, ты под Империо. Или напился просто. Но Сириус сам всё рассказал и план предложил, когда узнал о наших намерениях навести суету с кубком. Жаль только, Ли Джордану запретил присоединиться к нашему крестовому походу. — Сириусу же больше семнадцати, его защита пропустила, хоть он и был под оборотным. — Он думал, что не сработает. — Он и наши имена кинул. Все от Школы Крутых Парней. Мы сначала подумали, что кубок обмануть реально так просто: просто попросить кого-то постарше и от четвёртой школы выступить. Но нет. — Оказалось, что помощь пришла, откуда не ждали. — Риддл стрёмный и немного неадекватный, конечно, но я к нему прямо проникся. — Его точно уволят, если поймут, что это он с кубком наворотил, но мы могила, не парься, Гаррюш. — Это шок и сенсация, на самом деле, что Сириус договорился с этим... — ...уберпсихопатом. Гарри только неверяще моргал. Сколько же Сириус успел наворотить за какие-то жалкие сутки. А главное — втянул тех, кого не стоило, и теперь надо будет просить близнецов тоже поддерживать легенду о том, что Волдеморт замешан во всём этом Турнирном фарсе. Изначально планировалось, что вообще никто не заметит подмену. Крауч с этим справился, Сириус же... Ладно. Том будет в бешенстве. Когда близнецы ушли, Гарри всё ещё поражённо пялился на огонь в камине. Тогда в гостиную спустились Рон и Гермиона. — Это Сириус сделал вместе с близнецами, — сразу поведал он. — И опять я не в курсе! — Рон грозно вскинул кулак в воздух. — Да сколько можно! Я, может, тоже хотел своё имя бросить. И Сириусу передай, что я обиделся! Гарри фыркнул. — Я обязан участвовать, — признался он. — Хотел сначала всё на Сириуса скинуть. Но теперь понимаю, что его вообще лучше к Хогвартсу не подпускать. Это была не единственная причина: Гарри, в отличие от Сириуса, был почти бессмертным, и даже если на Турнире произойдёт что-то страшное, бояться будет особо нечего. Разве что кто-то вдруг не решит добавить в испытание яд василиска или Адское Пламя. О своей относительной неузвямости Гарри молчал. — Вечно с тобой что-нибудь случается, — грустно улыбнулась Гермиона. — Ага, — вздохнул он, — ага. — Но как..? — Думаю, дело не в том, что Сириус совершеннолетний, а в том, что я уже тоже семнадцатилетний старикашка. Поэтому его защита и пропустила, несмотря на то, что он был под оборотным. — Если ты и дальше продолжишь так быстро взрослеть... — Будет странно, — закончил Рон за Гермиону. Гарри помедлил с ответом. — Думаю, — начал он снова, осторожно подбирая слова, — моё быстрое взросление выйдет на плато, когда достигнет среднего значения между моим возрастом и возрастом Тома. Гермиона задумчиво пожевала губу. Гарри давно не просыпался в хорошем настроении, а тем более — бодрым. Удача сегодня явно была на его стороне. Он поднялся с кровати, потянулся. Был выходной, и встал Гарри поздно: в спальне уже никого не было, на завтрак ушли без него, потому что будить спящего соседа в выходной было бы совсем кощунством. Пока Гарри чистил зубы, в ванную вдруг влетел Рон и еле слышными словами оглушил его: — Дамблдор убит, я не знаю, что происходит, МакГонагалл пропала, Флитвик тоже, в Большом зале орава Пожирателей... Тома нигде нет... Всех строят, как в тюрьме, уроки теперь и в субботу идут, как будто так было всегда, как будто ничего не произошло, только в учителях одни Пожиратели, все боятся пискнуть лишний раз... — Это Волдеморт, — Гарри мгновеннно выплюнул всю зубную пасту и рванул одеваться, — надо всех эвакуировать к чертям отсюда! Где Том, когда он так нужен?! — Никто не может выйти за пределы замка, — безжизненно сказал Рон и, опережая следующий вопрос, сразу ответил: — И все совы исчезли. Написать некому и некуда. Камины не работают, порт-ключи тоже, все Сквозные зеркала и Протеевы чары перестали работать. Мы в ловушке. Гарри звал Тома изо всех сил, но тот не отзывался. Не появился, не дал какого-то знака, не наслал хотя бы галлюцинацию своего присутствия, и Гарри посетила страшная догадка, что кошмар сбылся, и Волдеморт каким-то образом присоединил Тома к себе, как часть души. — С Гермионой всё хорошо? Рон кивнул. В Большой зал Гарри спустился быстро и в отчаянии, с какой-то смертельной готовностью, с готовностью убивать, если придётся, но это было просто смешно. Незнакомые взрослые лица смазывались одно в другое. Тут Гарри никого не знал. Сделать он им тоже ничего не смог, но он хотя бы попытался. Его проклятия отбивали не глядя. Особо буйных учеников скручивали и относили в кабинет директора. «К Волдеморту», — догадался Гарри. Под конвоем они отходили на уроки, но никто материал не слушал, да и как об учёбе сейчас думать? Абсурд. К концу Защиты с каким-то уродливым горбатым мужиком в качестве учителя всеобщее состояние уловили и тюремщики, поэтому уроки отменили, разослали их по комнатам и заперли. В гостиной было непривычно тихо. Даже дыхания чужого не слышно. — А где Гермиона? — спросил он у Невилла, потому что Рона отправили на какую-то жуткую отработку за хамство. Гарри за несвоевременное хамство в сторону Пожирателей тоже ожидала отработка, но потом. — Её унесли в директорский кабинет, — прошептал Невилл, прикрыв блестящие глаза. Что же творится в мире? Неужели их действительно некому спасти? Неужели сознание Волдеморта подавило сознание Тома? У него же должно быть больше половины души, он не мог так просто взять и облажаться, проиграть самому себе! Как такое может быть? Дамблдор мёртв. Такого тоже быть не может. Скорее всего, просто затаился и ждёт момента, не мог он умереть, ни одна версия Тома не смогла бы его победить. Точнее... только одна версия имела шансы убить Дамблдора. Это был Том, которого Гарри носил у себя в голове. Он был неуязвим ко всем заклинаниям без исключения, и чтобы его убить или лишить возможности колдовать, надо было убить или вырубить именно Гарри. Том мог бы... реально мог бы убить Дамблдора, бесконечно закидывая убивающими до тех пор, пока не попадёт в цель. Нет. Он бы не стал. Не стал бы! Гарри стал ломиться в дверь, и все остальные в гостиной смотрели на него со странной смесью чувств на измученных лицах. В конечном итоге к нему присоединился Невилл и несколько старшекурсников. Близнецы бы тоже присоединились, не будь они сейчас на ковре у директора. Проход вдруг распахнулся, и Гарри не глядя побежал по пустым коридорам, прыгая со ступеньки на ступеньку, сам не понимая, что или кого хочет найти, что собирается сделать. На этаже, где был кабинет Защиты, туман и пустота будто бы рассеялись, всё стало ярче. Потом Гарри понял, что тут ещё и люди есть. Беззаботные ученики. Посмеиваются, переговариваются. Это смирившиеся, сумасшедшие или просто околдованные? Может, дети Пожирателей? Они только и рады были бы захвату школы. Внезапно Гарри заметил Тома, выходящего из кабинета Защиты с каким-то старшекурсником. Они обменялись ещё парой слов и разошлись. Этот ублюдок..! Волдеморт его не присоединил к себе! Он сам захватил школу ночью! Гарри сорвался с места, бросился через толпу к Тому, в прыжке налетел на него, схватил за шею, за длинные волосы, попытался повалить на пол, ударить затылком обо что-нибудь, смутно понимая, что тому от этого будет ни горячо ни холодно. — Успокойся! — заорал Том и постарался оттолкнуть от себя, а потом сжал его плечи крепко-крепко, до синяков, и прощептал ему на ухо: — Ты в реальности, приди в себя, всё хорошо. — Ты хуже Волдеморта! — Гарри толкнул его в грудь изо всех сил. Конечно, он в реальности! Всё хорошо, ага, как же, как будто Гарри порадуется за его успехи в захвате школы. Чёртов лжец! — Ты, в отличие от него, притворялся нормальным! — Что здесь происходит? — мрачно спросил у воздуха подошедший Снейп. — Так вы с ним заодно! — прикрикнул на него Гарри, но попыток выцарапать Тому глаза не прекратил. — Поттер, вы не в себе, — заявил Снейп, и на Гарри вдруг будто уронили тяжёлый огромный занавес. Двигаться стало трудно. Он медленно опустился на пол, слыша только нечёткие перешёптывания толпы. Вскоре его подхватили за оба локтя и повели невесть куда, пока слева и справа тихо переговаривались Том и Снейп соответственно. Пришёл в себя Гарри быстро, будто резко вынырнул из-под воды, но глаза открывать не торопился. — Поппи, я попросил оставить нас! — он сначала и не узнал голос Дамблдора, непривычно взволнованный. — Не убьём же мы его. Это всего на несколько минут. Дамблдор жив, и они в больничном крыле. — Северус, тебя это тоже касается. Послышалось мрачное фырканье и шаги. — Вышло недоразумение... — знакомый риддловский голос. — Это уже слишком. Своими недоразумениями ты сведёшь его с ума. — В этом и был смысл в какой-то мере. — А, да? Ну тогда ладно, — пауза. — Это ты ожидал сейчас от меня услышать? — теперь Дамблдор был явно зол. — Том, я тебе ещё раз говорю, это уже слишком. — Да знаю я! Меня отвлёк этот выродок МакЛагген! Я не успел нормально всё закончить! — Не надо повышать на меня голос, — спокойно ответил Дамблдор. — Сам факт, что ты наслал Гарри явно не первый кошмар наяву, да ещё и не смог нормально его оборвать... Ему нужно в Мунго. Отдохнуть. Очиститься. — Никакого Мунго! Тут в комнату снова кто-то влетел, громко топая. — Профессор Риддл, это не ваши полномочия! — взъярилась Помфри. — Мне решать, нужно ли моему пациенту в Мунго. Наступила долгая звенящая тишина. Гарри решил притворяться коматозником до конца. Боже, он действительно уже перестал отличать реальность от галлюцинаций. Никакого захвата школы не было. А он напал на Тома на глазах у всего коридора и Снейпа. — Подождите до завтра, — убито проговорил Том. — Он проснётся, я извинюсь и делайте, что хотите. Какое-то время ещё стояла тишина, потом послышались шаги, медленно становящиеся всё более тихими. Хлопнула одна дверь. Потом вторая. Гарри на пробу приоткрыл один глаз: Том смотрел на него неотрывно, и не было у него на лице ни грусти, ни отчаяния, которыми была пронизана его последняя фраза. — Хочешь в Мунго? — спросил он осторожно. Гарри открыл оба глаза и покачал головой. — Тогда мы сейчас же сбегаем отсюда.