аффилиация.

юон представляет свою няню другим детям как моя лиса, поэтому у манобан нет никаких шансов на сопротивление. каждый ребёнок семейства ким по особенному очаровывает ее сердце. в ее услугах как бебиситтер не особо и нуждаются в этом доме, да и джису просила не разглашаться о своей профессии, но лисе просто весело и интересно заниматься с этими детьми. за ними приглядывают все взрослые, но девушке интересно узнавать их всех и так. хаюль одна из самых милых детей, что ей приходилось встречать. девочке почти семь, и настоящей шуткой было со стороны родителей назвать ее, не выговаривающую л, именем содержащим эту букву. лиса заметила, что с мягкой согласной дела у неё обстоят лучше, потому что она практически не глотает начало имени манобан, а вот с ложка и лучики у неё проблемы присутствуют. у хаюль заразительный смех и забавные постоянные танцы. она просто ни с того ни с сего начинает приплясывать, вызывая у лисы умилительную улыбку. сыновья джиюн тоже потрясающие. они одинаково пахнут — чем-то цитрусовым и хвоей. всю жизнь прожившие в морском и горном городе, их волосы выгорели на солнце, кожа сияет бронзой и оливой, а йод в организме в норме. оба мальчика отлично плавают, задерживая дыхание настолько, что лиса начинает волноваться за них под водой. минсон старший, в нем присутствует определенная нотка превосходства, но броня легкого величия рассыпается со смехом его младшеньких. он держится от них вдалеке, не встревая в детские игры, но не спускает глазу и в случае чего готов прийти на помощь или разнять. в глазах минчона горит неподдельное восхищение братом, и он без умолку вторит хен-хен-хен, вися на его худых плечах или обнимая со спины. старший пытается сохранить серьёзное, взрослое лицо, но иногда даёт слабину, нежно лохмача пушистые волосы на голове брата. атмосфера в семье ким максимально комфортная. нет лишнего официоза, но и слишком многого никто себе не позволяет. у каждого отдельная комната, своё личное пространство, но в приёмах пищи всем вместе и походах на пляж проблем нет. джиюн, чонхун и джису постоянно спорят между собой, переплевывая в частоте препинаний собственных детей. словно пятилетки они кидаются песком, топят друг друга в море или ссорятся из-за последнего куска персикового пирога. лиса не ожидала встретить новую личность джису такой. да, она надеялась, что старшая откроется ей с неожиданной стороны в своём семейном поместье, но такая ким была чем-то феноменальным. жадная до мелочей, перебивающая, злорадно смеющаяся, хлопающая в ладоши и психующая. в общем, потрясающая, если быть честной. джису отчаянно лупящая своего брата по спине за жульничество в картах на пляже — картина, которую лиса не ожидала увидеть, но будет хранить как самое драгоценное воспоминание, потому что это безумно смешно. ее горячие, перепачканные в креме от загара ладони, слетающая от бриза соломенная шляпа, очаровательные повизгивания и глупые ругательства, потому что дети строят песочный замок буквально в паре метров от них. лиса думает о том, что влюблена в джису. ей кажется так было всегда. первой мыслью, когда она просыпалась и последней, когда засыпала будто бы всегда была джису. ее волнистые локоны, изящные бёдра, ловкие руки, исключительное чувство юмора, взгляд на вещи, моральные принципы, временами ребячество, забота о семье, добросовестность в профессии. манобан многое может сказать о старшей. она подмечает в ее поведении многие детали, и не одна из них ещё не разочаровала ее. она из мелких пазлинок собирает общую картинку. какая-то находится под кроватью в виде стопки юри-манги, одна в том, как нежно она обнимает свою маму за плечи под зелёным кардиганом и хвалит новые серьги, какая-то путается между строчек легенды о тигре и лебеде, поведанной женщиной племянникам, какая-то в заливистом смехе над глупой шуткой в тв-шоу, ещё частичка в рассказе джиюн о том, как ким училась кататься на велосипеде в шесть лет, сбив все колени и не желая слазить, пока не получится держать равновесие и крутить педали. лиса думает, что если кому-то и дарить преданную влюблённость, то только ей. она будто бы одна на земле этих чувств достойна. каждое утро женщина уезжает в каннын. красится, завивает волосы, оставляет отпечатки помады на фарфоровых кружках из семейного сервиза, поправляет пиджак перед большим зеркалом в прихожей. лиса каждое утро, целое второе, провожает ее, подаёт сумку, находит в общей вазе связок ключи от машины, напоминает про таблетки и машет с крыльца. потрясающая традиция. манобан абсолютно не против включить ее в свой повседневный распорядок. сегодня женщина вернулась пораньше. переоделась в пляжную одежду, собрала сумку и поговорила с кем-то по телефону. джиюн тормознула собравшуюся группу из двойняшек и джису с лисой у подножья лестницы, утягивая в гостиную. — море никуда не денется, — на журнальном столике разложены толстые альбомы в кожаных переплетах и фотографии с приклеенными стикерами с датами, — а когда мы ещё так соберёмся? — женщина кивает в сторону чонхуна, который всем своим видом показывает, что тоже не рад здесь находиться, — так, лица попроще, прижали задницы и придаёмся воспоминаниям. столько фоток не распределено. если кто-то в будущем на раскопках найдёт наш семейный альбом, даже не узнает, что у нас рождались киен и юон. — зато найдут мой труп в эффектной позе, потому что моя сестра одержима скрапбукингом, — чонхун закидывает длинную ногу на спинку дивана, изгибаясь в спине и закатывая глаза. — скорее уж, задушенным подушкой, — джису подкрадывается сзади, совсем без смеха и правда накрывая лицо брата. — вы отвратительные, — тянет джиюн, отправляя двойняшек потусить с кузенами и кузиной, а сама наконец замечает лису, — вот, один нормальный человек в этом доме, — она похлопывает по месту на полу рядом с собой, девушка застенчиво улыбается, подсаживаясь рядом, но не без интереса оглядывая внушительные стопки семейных воспоминаний. — я люблю фотографировать, — делится манобан, опираясь на вытянутые руки за своей спиной, — но времени из-за учебы очень мало и не хватает на всякие развлекухи. — я тоже обожаю ещё со школы, — джиюн улыбается, сдержанно игнорируя драку на диване на расстоянии вытянутой руки от себя. женщина открывает самый верхний альбом, листая страницы. в основном в нем фотографии родителей джису ещё в молодости. их не так много, и они черно-белые, но даже без цветов карточки заряжены потрясающей атмосферой тех времён. лиса увлечённо следит за разворотами, на которых джиюн притормаживает. видимо, они имеют особое значение для их истории, — о, а вот и я родилась, — она мягко улыбается, разглядывая саму себя тридцать лет назад. — вообще не изменилась, — хихикает лиса, получая толчок в плечо. — посмейся мне тут, — она перебирает стопку альбомов, с силой вытягивая следущий. он значительно толще и тяжелее остальных, с трудом поддаётся, кожа тяжело трется о другую. — это что, жабо? — заторможенно интересуется лиса, разглядывая одну из первых страниц. — э, э, э, — раздаётся с дивана недовольство чонхуна, а следом звук глухого удара. джису свалилась с брата, пока тот пытался разглядеть на что глазеют его нуна и лиса, — я там только в началку пошёл. — мило, — беззлобно смеётся лиса. — о, а вот и родилась последовательница сатаны, — джиюн поправляет загнувшийся уголок странички, — в календаре майя этот день отмечен как апокалипсис, — в женщину летит декоративная подушка. — хорошенькая, — манобан улыбается маленькой джису с уже цветной фотографии. — как и всегда, — джису наконец встает, подползая на четвереньках к лисе. она удобно устраивает свою голову на плече младшей и наблюдает за сменяющимися фотокарточками. приятная тяжесть ее подбородка посылает горячие импульсы по телу девушки. она ощущает каждый вдох и выдох старшей, как она сглатывает, как перемещает язык, и ей от этого страшно. горячо и страшно, — это мой любимый ханбок, — женщина проводит пальцем по фото за пленкой, обводя ворот традиционного корейского костюма, — я так расстроилась когда выросла из него, — лиса чувствует горячее дыхание в свою шею. умиротворение прерывается истошным детским криком. чонхун резко подрывается на ноги, кидая взгляд в арку, ведущую на веранду. вопит минчон. вытянув перед собой мягкие ладошки, он обливается огромными слезами. — что такое? — громко спрашивает джиюн, протягивая руки ребёнку. минсон выглядит раздосадованным и обеспокоенным — не уследил. следом идут и все остальные дети с испуганными мордашками. киен сразу забирается на руки лисе, а юон с интересом наблюдает за реакцией матери минчона на увечия, — ну что же ты сопли распустил? крови нет. давай, парень, вытри слёзы. такой взрослый мальчик, а так разревелся, — женщина отряхивает ручки сына осторожными жестами, избавляя кожу от красной пыли садовых дорожек. — такая взрослая тетя, а такие глупости несёшь, — ругается джису, подхватывая минчона под колени и спину и прижимая к себе, — пусть плачет сколько хочет, ему больно. — вырастет размазней, — комментирует чонхун, поправляя хвостики дочери. — если не научится быть в ладах с собой, вырастет агрессивным и черствым, — выплёвывает джису, поглаживая племянника по дрожащей спинке, позволяя мочить свою футболку горячими слезами, — в этом нет ничего постыдного, чонни. — я на секунду отвернулся, а он споткнулся и упал на руки, — тихо говорит минсон, заламывая пальцы. — все хорошо, — выражение лица джису сменяется с раздражённого на доброе и улыбчивое, — все мы иногда падаем, в этом нет ничего страшного, как и в слезах, — женщина кидает быстрый зловещий взгляд на свою старшую сестру, выделяя конец предложения интонацией. киен на коленях лисы, обнимая ее одной рукой за шею, другой тянется к плачущему двоюродному брату и легонько похлопывает по плечу. разморенные солнцем дети, получившие внезапный перерыв, разваливаются на диване, лениво перекидываясь фразами. чонхун приносит домашний лимонад и позволяет каждому выбрать трубочку любимого цвета. манобан, восхищенная и напряженная одновременно, осторожно целует взволнованного киена в висок. он мальчик впечатлительный, его легко расстроить. джиюн с джису скандалят взглядами несколько минут, но скоро утихомириваются, молча раскладывают фотографии. минчон на руках тети расслабляется и утихает, мерно попивая лимонад из стакана, который она держит. он выбрал красную трубочку и цепляется пальцами на рукава футболки джису. женщина на секунду ухмыляется и поворачивается к манобан, показывая фотку в своей руке. двойняшки на ней совсем крошечные. лежат в одинаковых боди и улыбаются голыми дёснами. все почему-то молчат, никто даже не шепчет. хаюль и юон занимаются куклами, лежащими на нижней полке журнального стола, а минсон ковыряется в ногтях, все ещё расстроенный. — не думала, что она осталась, — раскопав в горах карточек какую-то фотографию, поднимает руку джиюн, — красноволосая двадцатидвухлетняя стерва, — она показывает выцветший полароид джису и лисе. старшая лишь раздраженно цокает, а манобан тянется дрожащими пальцами к глянцевому картону. — тебе здесь двадцать два? — глупо переспрашивает лиса. — только исполнилось, — бесцветно отвечает ким, а у младшей влюблённость внутри бьет минеральными фонтанами, потому что улыбка у той джису широкая и сладкая, волосы длинные и огненно-красные, огромная клетчатая рубашка, будто не с ее плеча и с десяток браслетов на каждом запястье. только позже девушка замечает рядом с ким парня с такими же красными волосами. она гипнотизирует его замершее в ухмылке лицо с прикрытыми глазами. левая рука размазана из-за движения. на обратной стороне размашистым почерком джинен и джису, и дата четырнадцать два восемь. восьмое февраля две тысячи четырнадцатого года. лисе тогда было шестнадцать. и она явно не подозревала, что где-то на свете существует такая ким джису. дышит. смеётся. тишина снова нарушается. только теперь это приехавшие родители. они громко переговариваются в прихожей, но манобан не обращает внимания даже на поднимающихся на ноги остальных, что идут поприветствовать госпожу и господина ким. девушка слишком увлечена новым для себя открытием — красноволосой ким джису. она словно загипнотизированная разглядывает каждую мелкую деталь фотографии, и ошарашено осознаёт, что этот самый джинен имеет определенные сходства с двойняшками. она никогда прежде не задумывалась об их втором родителе, но этот мужчина очень походил на юон. в ней ясно читались его черты. нос, губы, подбородок. лиса потрясена. парень сидящий рядом с двадцатидвухлетней джису, — отец киена и юон. в голове сразу рождаются сотни вопросов. пальцы чуть заметно подрагивают, и когда девушка пытается себя успокоить, глубоко вдыхая, ее прошибает особенно сильно, потому что звенящую тишину нарушает лай. собачий лай. сколько можно этих громких звуков. маленькая белая собачка в комично огромном ветеринарном воротнике гавкает на лису, скача вокруг неё. пёс забирается на диван и агрессивно копает, продолжая рычать и тявкать. девушка от удивления сначала вскрикивает, подскакивая на ноги. уйдя в свои размышления, она абсолютно не ожидала такой атаки, именно поэтому начинает загнано дышать, не до конца понимая, что произошло. по лестнице спускается жена чонхуна, которая все это время отдыхала в своей комнате. на ее лице проскальзываешь беспокойство, и она спешно подходит к лисе. — собак боишься? — осторожно спрашивает она, получая отрицательный кивок головой, — тогда этого тем более не бойся. это дальгом, и самое опасное, на что он способен, это закопать тебя в песок на пляже, — манобан старается улыбнуться, но беременная неодобрительно качает головой, — серьезно тебе говорю, я так уснула однажды на полотенце, отказавшись играть с ним в тарелку. проснулась вся в песке. любимые очки поцарапались. — ...прописала целую аптеку, — госпожа ким входит в гостиную, окидывая дальгома обеспокоенные взглядом, и прерывает свой рассказ, — у вас нет аллергии на собак, лалиса? — нет-нет, все в порядке, спасибо за беспокойство, — манобан кланяется, приветствуя и вошедшего мужа женщины. — ты ему не понравилась, — констатирует факт мужчина, присаживаясь на диван и оглядывая захламлённый стол, — вы фотокарточки тут разбираете? *** пахнет специями и маслом. рука джиюн, обхватывающая плечо, ощущается тёплой и чуть влажной. лиса внимательно следит глазами за петляющими в толпе детьми. сердце замирает каждый раз, когда их затылки скрываются на несколько секунд за силуэтами людей. они гуляют по главной улице. гомон голосов мешается со звуками готовящейся в открытых лавочках еды. вот он настоящий корейский колорит. ни блестящие небоскрёбы, ни шоу айдолов, ни то, что показываются в большинстве дорам. жарящееся мясо, споры о торге, громкий смех и резкие выражения. настоящая южная корея, а не тепличные условия в сеуле, в которых жила лиса. на самом деле, в столице она не ела уличную еду часто. девушка не фанатка острого, поэтому питалась либо в кафешках европейского кухни, либо в кофейнях и пиццериях. максимум остроты — куриный рамен с лишь половиной пакетика соуса. даже после него рот горит ещё полчаса, и манобан, сдаваясь, пьёт холодное молоко из горла коробки. они берут детям сладкую вату в пластмассовых стаканчиках, а покупать сами не спешат. джиюн говорит, что есть в конце ряда места и получше с более качественной едой. у лисы глаза разбегаются из-за изобилия жаренной и жирной пищи. настоящая атака на ее и правда слабую поджелудочную. пить хочется из-за духоты толпы, скорее бы на свежий вечерний воздух на пляже, но джиюн упрямо тянет ее вдоль ларьков. джису в маске, на всякий случай, скучающе оглядывает прилавки. бейсболка скрывает и верхнюю часть лица, поэтому лиса начинает скучать по ее открытому взгляду. юон, перепачканная в сахарной вате, цепляется липкими пальцами за руку няни. девушка быстро реагирует, выпутывая пальцы и роясь в портфеле в поисках влажных салфеток. она берет девочку за плечи и садится на корточки. юон недовольно морщит нос, когда манобан тщательно очищает ее щеки от остатков растаявшего сахара. — мухи налипнут, — джису останавливается рядом с ними, осматривая дочь, что мило смеётся. — не-а ! — протестует юон, топая ногой. — как скажешь, детка, — женщина лишь пожимает плечами. после того, как лиса сминает мокрую салфетку и похлопывает девочку по плечам, та убегает вперёд к братьям и сестре, а джису остаётся. вот просто стоит, нависает над несчастной манобан, — хочешь что-нибудь? — внезапно спрашивает она. — джиюн-онни сказала, что есть здесь абсолютно нечего, и цены неоправданно высокие, — лиса отряхивает невидимую пыль со своих велосипедок, когда встаёт, — куплю что-нибудь подальше. — ты не обедала, поэтому я и спросила, — джису беспечно пожимает плечами, будто в этом нет никакой важности, будто это что-то обычное и простое. поинтересоваться не голоден ли кто-то — вполне себе вежливо и гостеприимно. лиса же ее гостья, вот и отлично. ещё и подыгрывает ей перед родителями. ну тут двойная благодарность. манобан успокаивает себя, — вот, всего тысяча вон за одэн. взять тебе? — не стоит, — отмахивается лиса, всем своим видом показывая, что хочет идти дальше, и они сильно отстали. — стесняешься или хочешь что-то другое? — не поворачивает к ней головы ким, изучая блюда на прилавке. они стоят у небольшого ларька. за прозрачным ограждением на пластмассовых подносах разложены различные морепродукты. защитный тент торговой палатки выгорел и треплется на лёгком ветре. ответа не следует, и старшая оборачивает. она стоит так, что лиса наконец может видеть ее глаза под козырьком. сегодня в них снова что-то мягкое и умиротворенное. привычная лёгкая усталость тоже присутствует. она только приехала с работы в канныне, когда ее старшая сестра поволокла всех на вечер уличной еды вдоль торговых рядов. — люблю креветки, — тихо отвечает манобан, не разрывая зрительного контакта. прекращает его джису, поворачиваясь к продавцу, у лисы чувства странные и смешанные, но тёплые. они ждут недолго, во фритюре все готовится быстро, ещё и аджосси оказывается очень приветливым, и вместо четырёх креветок на шпажке, нанизывает и пятую. — спасибо, — чуть кланяется лиса, принимая обеими руками палочки от джису. — прекрати, — джису слабо пихает младшую в плечо, и та сразу осознаёт, что снова забывается. — прошу меня простить, госпожа, — они наконец идут дальше, даже не надеясь найти глазами остальных. дети несутся как угорелые, потому что им пообещали карусели после еды, — я позволила себе забыть данную вам клятву. — ешь давай, — цокает ким, — а то госпожа ещё подумает, кормить ли тебя вообще. — слушаюсь и повинуюсь, — лиса все же получает ощутимый толчок локтем, — вкусно ! — восторженно отзывается она после первого укуса, и старшая тоже пробует. — безвкусно, — комментирует она, — ни сладко, ни солено. — креветочно, — лиса улыбается ей, чуть качая головой из стороны в сторону, потому что ей и правда нравится. парком аттракционов эти несколько каруселей назвать конечно нельзя, но все дети младше десяти, поэтому и этого будет для них достаточно. все проходят к кассе, тыча пальцами кто в горки, кто в машинки, кто в качели. джиюн купила себе какую-то курицу на шпажке и полила соусом, который от тепла мяса под панировкой растаял и начал капать на асфальт. лиса не отходит от джису, потому что шанс оправданно тереться рядом с ней выпадет возможно никогда. младшая пользуется по полной близостью ким, переодически задавая вопросы о городе и детстве здесь. женщина хоть и уставшая, но отвечает охотно и даже шутит. манобан обожает, когда она так делает. наконец каждый ребёнок получает по билетику на выбранный им аттракцион, и взрослым приходится разделиться, чтобы уследить за всеми, но и тут лиса не собиралась отлипать от своей джису, поэтому поплелась вслед за ней, спешащей за минсоном и юон на детские американские гонки. там нет петель, высокой скорости и длинной дороги. все весело и под музочку из какого-то старого мультсериала. — сфотографируйте нас? — перевозбужденная юон прыгает на одной ножке, складываясь из пальцев подобие фотоаппарата. лиса согласно кивает ей, и девочка начинает скакать ещё и вокруг себя, — и машите руками, я тоже буду. — лучше держись крепче, — наказывает джису, завязав шнурки минсону. — я одной буду махать вам, а другой держаться, — хихикает юон от восторга, когда замечает что состав возвращается на базу, чтобы сменить пассажиров. — обеими держись, — ким тянет племянника в сторону турникета. — бе-бе-бе, — дуется ее дочка, хватая лису за руку, женщина оборачивается, строго смотря, но начинается посадка. лиса и джису остаются у ограждения вокруг горок. младшая, коротая время, пока всех пристегнут, рассматривает лицо ким. это в последнее время ее любимое хобби. женщина устало мажет глазами по конструкции аттракциона, внутри наверняка подсчитываясь все возможные риски. такая родная паранойя снова здесь. лиса вздыхает. они стоят близко друг к другу в свете разноцветных прожектов для привлечения внимания к карусели. глупая мелодия продолжает литься из колонок сомнительного качества, немного искажаясь. джису все же стягивает маску на подборок, и внезапно смотрит на лису. у той сердце в ушах стучит от таких неожиданных нападений, но взгляд не отводит. те дрожащие несколько секунд, когда все, что видит старшая — лиса, для той несравненно важные моменты. ведь все внимание джису и правда сконцентрировано лишь на ней. скрипящий звук оповещает о том, что состав тронулся, и ким, выныривая из странной глубины переглядок, снова внимательно следит за своим ребёнком. — боишься кататься? — почему-то спрашивает лиса, надеясь отвлечь. — боюсь, когда моя дочь катается, — спокойно отвечает старшая, но на дне ее глаз определенно сейчас плещется страх. манобан думает несколько секунд, прямо серьезно-таки сомневается, тяжело дыша. эти манипуляции остаются незамеченными, потому что старшая рядом правда напугана. она никогда прежде не признавалась в этом, никогда так открыто не говорила о своих настоящий чувствах, поэтому лиса потрясена. девушка чудовищно медленно отрывает правую руку от своего напряжённого корпуса, пальцы цепляются за воздух в надежде найти хоть каплю поддержки, но лишь скользят сквозь него. ощущение прострации рассеивается с первым прикосновением. бьет током в самый кончик пальца, когда он упирается в тыльную сторону ладони старшей. ничего не происходит. ни землетрясения, ни цунами, ни кислотного ливня. вокруг продолжает кипеть жизнь, дети кричат от радости или страха на аттракционах, пахнет сгоревшим попкорном и куча мелодий путается в одну неразборчивую кашу. у лисы внутри взрывы, извержения, потопы. сбивается дыхание, сердце долбится о рёбра в животном страхе. но внешне все ещё ничего не происходит. две девушки стоят рядом у ограждения американских горок, та, что пониже с серьёзным лицом наблюдает за движением аттракциона, та, что повыше неуверенно тычет другую в руку указательным пальцем. этого наверное даже никто не замечает, потому что для них всех это возможно ничего не значит. кто-то может подумать, что это лишь случайное прикосновение, кто-то даже в их сторону не посмотрит, кто-то оценит модные наряды. никому не понять, что испытывает лиса, когда осторожно дрожащей и успевшей вспотеть ладонью обхватывает кисть джису. тепло. ладонь старшей тёплая и сухая. кожа нежная и тонкая под пальцами горит. лиса серьезно боится ее расплавить своей кипящей кровью, но джису не обжигается, не отдергивает руку, не протестует. просто стоит дальше, огни парка блестят на поверхности ее зрачков, переплетаясь и мелькая, волосы из-под бейсболки нежно перебирает ветер, губы ни на секунду не дрожат. лиса не сводит с неё взгляда, она бьется в агонии настоящего ужаса. в голове роятся самые кошмарные предположения о том, что может произойти в следующую секунду. возможно, старшая готовит острый ответ, что оставит глубокий шрам на сердце манобан, возможно ещё не до конца осознала произошедшее, но вот-вот выйдет из себя, уничтожая одним взглядом, только как может лишь она — одним взглядом возрождая и испепеляя дотла. девушка дёргается, испуганная и измотанная собственными мыслями, когда джису перехватывает ее ладонь тоже и поднимает над их головами. юон находится на самой высокой точке аттракциона, улыбаясь им, но не отрывая рук от поручня. ее мама машет двумя своими и одной лисиной ладонью и улыбается. возможно в этот момент у лисы переключилось что-то в сердце. новый уровень. будто в джису возможно сильнее влюбится. *** в итоге, они так и не поделили комнаты. лиса осталась в прошлой спальне джису, появляясь там только глубокой ночью, а старшая обжилась в гостевой сама, уже развесив вещи из чемодана в шкафу. строительство научного центра в канныне, если судить по ее коротким рассказам, шло хорошо. никаких проблем не возникало, а все подводные камни предугадывались специалистами. все, что требовалось от ким — контроль структур и сдачи сроков. конечно, в основном она играла лишь визуальную роль, точнее сказать, ее присутствие несильно и влияло на ход постройки, но вклад как такой важной личности в правительстве кореи был неоценим. к центру привлекалось огромное количество внимания из-за поручения первой заместительницы губернатора. она уходила рано утром, а возвращалась в обед или вечером. женщина участвовала в домашних делах и общественных мероприятиях. киену и юон очень нравилось здесь, поэтому ким уже простила свою мать за то, что так внезапно изменила их планы, заставляя остаться у себя, а не ехать в отель. лисе тоже здесь безумно нравилось. она оставила тяжёлые мысли, преследующие ее последние несколько недель, и полностью отдала себя отдыху. у джису потрясающая семья, все добры и приветливы к ней. она по-настоящему чувствует себя как дома. найти общий язык с кимами оказалось очень легко, болтать с ними за приемами пищи интересно, как и зависать на пляже и гулять. ей комфортно с детьми и нравится дом. в общем, лису устраивает абсолютно все, она с удовольствием приехала бы сюда ещё, но мысли о скором будущем доставляют боль, поэтому она старается обращаться к ним как можно реже. зачем изводить себя гаданиями о расставании с двойняшками и джису, если юон и киен только что заходили поцеловать ее перед сном и оставили на тумбочке ракушки в подарок, а сама ким сидит за рабочим столом прямо напротив. она сказала, что здесь просто лампа хорошая, а лисе вообще без разницы. на самом деле, конечно у неё супер волнение из-за присутствия старшей рядом, но возникать против пользования ее временными апартаментами она не стала. джису в огромной выцветшей футболке и пижамных штанах точно не из этого комплекта. волосы замотаны в слабый пучок, и некоторые пряди постепенно выскальзывают из него, спадая вдоль смуглой шеи. — как думаешь, я загорела? — спрашивает она, вытягивая руку перед собой. та изящно изгибается к локте. кожа бархатная и блестящая. — немного, — лиса сомневается, понравится ли старшей ее ответ, ведь не видя ее лица, она не может предугадать, какой ответ та ждёт. — мне кажется, руки сильно, — женщина разворачивается на компьютерном стуле выворачивая руки то так, то так, — мне идёт? — очень, — коротко отвечает младшая. — спасибо, — манобан даже не задумывалась получить благодарность за озвучивание факта. на медовой коже джису загар смотрится потрясающе. оттенок становится глубже и притягательнее, красиво контрастирует с чёрными волосами. женщина отворачивается обратно, принимаясь за свои обычные процедуры. дома она занималась этим в ванной, но здесь из-за съехавшихся гостей даже двух санузлов было недостаточно. лиса искупалась сразу после моря, ещё до ужина, поэтому сегодня ей не нужно занимать очередь, и она может замечательным образом наблюдать за занимающейся старшей. за тем, как та наносит на свое совершенное лицо различные крема и сыворотки. ее пальца похлопывающими движениям вбивают блестящие составы в распаренную кожу, высокий лоб блестит, а губы липкие от бальзама. наконец она доходит до финального этапа, нанося ночной крем. по утрам она все ещё им пахнет обычно. хороший запах, лиса к нему уже привыкла. но она прежде не видела как именно старшая его наносит, а втирает она его массажем — отточенными движениями для поднятия век, подчёркивания линии челюсти и заострения подбородка. во время всех этих манипуляций, кожа тянется, искажая лицо. манобан наблюдает за всем этим через настольное зеркало и тихо хихикает. — вот, что ты смеёшься? — наигранно сердито спрашивает джису, — массаж лица помогает избежать преждевременного старения, поэтому и тебе советую. — что плохого в морщинах? они могут показать, какую жизнь прожил человек, — лиса усаживается на постели, — когда-то давно я читала, что у геев и женщин появляются раньше носогубные из-за частых улыбок, а у мужчин и лесбиянок на лбу, потому что чаще хмурятся. — бредни, — бросает джису, распределяя сыворотку по лбу, — но сюда буду мазать побольше, — манобан усмехается, — по твоей логике, и зубы вставные носить не будешь, чтобы показать, что вкусно ела в молодости. — ага, — улыбается лиса. — если лет через пятьдесят в доме престарелых встречу бабулечку в морщинах и без зубов, подойду поздороваться с тобой, — джису встает и поднимает жалюзи на окнах, смотря на ночную гладь моря, — если старческий маразм не сотрёт тебя из памяти. — думаю, возможно, я забуду свое имя, то, что мне вбивают в голову в универе и откуда я родом, но не тебя, — младшая тихо оказывается рядом, озвучивая собственные мысли. — первую любовь не забывают, — шутит джису. — ты не моя первая любовь, — серьезно отвечает младшая, заставляя ким смотреть на себя, — где-то пятая. — о-о-о, в конце топа я быть не намерена, — джису снова начинает испытывать взглядом, надеется найти на глубине зрачков манобан хоть искорку шутки. — ты на первом вместе, олл-килл, пак, — кивает лиса, ощущая как трясётся каждая клеточка ее тела из-за таких странных откровений со старшей. они молчат. тяжело молчат. слышится шум моря и разговоры родителей на веранде. лисе приходит уведомление на телефон смешным пиликом, — можно я тебя поцелую? — губы старшей выглядят слишком красиво и вкусно в бликах луны. словно дорожка света на поверхности моря. лиса думает, что это ужасно глупо, что в этот раз она уж точно перешла черту, осмелела, пользуясь благосклонностью старшей, и нарушает все возможные границы разумного. джису молчит, но ее глаза растеряли весь запал, словно ее телепатические способности растворились в воздухе, сотрясенном осторожным вопросом манобан. все, что младшая делает для неё такое хлипкое, дрожащее и мерцающее в свете настольной лампы и луны. джису впервые не знает, что сказать, не знает, как реагировать. у неё прежде никогда не возникало мысли о том, как это — целовать лису. но сейчас младшая настолько близко, что их взволнованные дыхания путаются. ким забыла это ощущение. этот трепет. ее сознание будто бы переклинило от неожиданности. она даже подумать не могла, что ее глупые шутки доведут до такого. страшнее всего, что она сомневается. когда джису чего-то не хочет, она сразу отказывается наотрез, не принимая аргументов и мольб. но сейчас она думает. бегает взглядом по лицу напротив в полумраке и не понимает, почему сердце так колотится. почему атмосфера так внезапно переменилась? почему младшая так близко? почему предплечья упираются в ее грудь? ответа вновь не последовало. плечи лисы под тканью хлопковой футболки такие твёрдые, ощутимые, будто последний клочок реальности. джису цепляется за них. ее губы размыкаются в беззвучном ответе. да или нет. она сама не знает, она абсолютно не контролирует свою телесную оболочку, когда лиса так близка. так неожиданно горяча. ким сгорает в этом внезапном моменте. для неё будто открылись все тайны, и распустились новые загадки. словно никогда ничего не существовало. все года жизни мелькающие перед глазами затуманены переживаниями, истериками и паранойей. выйдя из темноты, она будто оказалась на свету. в холодных поглаживаниях луны она узнала секунды без страха, ее ничего не держит кроме того, как крепко губы лисы перехватывают ее нижнюю. какая тёплая и сладкая она. мягкие и гладкие губы размыкают ее собственные. язык лисы в тумане и жаре ловкий, но осторожный. младшая держит ее в своих руках, не позволяя упасть в бессознательность, в темноту и холод. обратно в собственный разум. в пространстве между руками и губами лисы тепло и безопасно. туда не добираются ужасы и кошмары настоящего. там только пальцы перебирающие ее волосы, только кончик носа сталкивающий с ее собственным и дрожащие ресницы младшей. только это.