Я вижу Солнце

Пять лет назад. — Через сорок минут наш поезд прибудет на станцию Санкт-Петербург, Витебский вокзал. Надеюсь, у всех при себе есть зонтики, погода в северной столице сегодня не радует! — Бодро известила проводница и, улыбнувшись, закрыла дверь моего купе.       Сегодня 30 августа, через два дня возобновится моя учеба в универе, по которому я, честно, так скучала летом! Универ — мой второй дом. А первого... первого больше нету.       В Санкт-Петербурге я живу уже два года, возвращаясь в Минск только на неделю в конце августа, повидаться с мамой. Одного раза в год нам достаточно: мама умерла за несколько дней до моего отъезда в Питер два года назад. Поэтому... возвращаться мне некуда. Говорят: твой дом там, где твоя мама. Вот поэтому дома у меня больше нет.       Неделя в Минске пролетела очень быстро. Я останавливалась у тёти Лены, но почти все дни ночевала у моей подруги Саши. Я так мечтала увезти ее в Петербург с собой, чтобы мы не расставались, но ее сердце всегда было в Минске, с ее горячо любимым Максимом. Знаете, как бывает? В битве между подругой и парнем побеждает всегда последний, так уж заведено.       На телефон приходит смс от подруги. Ее селфи с кошкой и подпись: «Мы по тебе уже скучаем, Марта!» Я непроизвольно улыбаюсь. В Минске с Сашей я ненадолго почувствовала себе снова той девочкой с большими мечтами и амбициями, которая всегда знала, что нет ничего невозможного. Мы ходили по местам нашей юности, вспоминая разные моменты. Вспоминали наш первый концерт Френдзоны в Минске! Первый и последний для той Френдзоны, которую мы полюбили ещё детьми. Последний концерт с Валерой Диджейкиным в составе группы. Все это казалось отрывками из совсем чужой для меня жизни. Оказывается, смерть очень сильно меняет человека.       Я никогда и ни с кем не говорю о моей маме. Все боятся говорить об этом, боятся, что меня заденут. Но там, в Минске, так близко к ней, я ни о чем другом не могу ни говорить, ни думать. Поэтому на закате дня, сидя на полу в лоджии Сашиной квартиры с бутылкой вина и миской черешни, я вспоминала ее, а подруга заботливо слушала. Один день в году, когда я могла себе позволить быть такой уязвимой и слабой. Один город в мире, где я могла быть такой. И один единственный друг, кому я могла открыть своё сердце. А потом все начиналось вертеться своим чередом. Питер, универ, Френдзона, какой-нибудь лишний заработок. Все по кругу.       Сейчас я была в самом начале круга. Мне 19 лет и я разбита изнутри на тысячу осколков, разочарована во всем, во что верила и больше не пишу и ничего не рисую для себя, только по учебе. Я до сих пор не смогла встать на ноги, и время до сих пор меня не вылечило. Но изменило меня не только это горе. Изменил меня этот серый город, где солнце никогда не светит: я научилась притворяться счастливой, и, кажется, сама стала верить в это.       Поезд замедлил свой ход, показались многоэтажные спальные районы. Когда-нибудь я буду жить в одном из этих домов и смотреть из окон на поезд, который каждый день возвращается из моего родного города на Витебский вокзал. Эта мысль согревает меня. Тоска по дому — это болезнь. Но вылечиться можно лишь тогда, когда ты возжелаешь выздоровления. А я лечиться не хотела. «Тебя встретит Галат, извини, у нас вчера был сложный вечер», — высвечивается сообщение от Глеба на экране, и я смахиваю его.       «Сложный вечер» означает, что они снова поссорились из-за какой-то ерунды, он выпил и это все либо испортило ещё больше, либо стало катализатором примирения. У них так всегда. Бушующий ураган по имени Виктория никогда не сидит на одном месте. Ей нужно много пространства, действий и поступков. Так что со спокойной жизнью мой дорогой братец попрощался пять лет назад, когда поцеловал впервые эту синеволосую бестию. Но знаете, как говорится, мы сами выбираем того, кто причинит нам боль, а он своим выбором всегда был доволен. Они друг друга уравновешивают. Когда фанаты только узнали о том, что они вместе, многие пророчили, что группа распадётся. Мол, это ненормально, ведь раньше она была с Вовой, он вывел ее на большую сцену, а она в итоге с другим осталась, чувства все равно какие-то остались, так нельзя, это все испортит. Нет, вообще-то, это только сблизило всех ещё больше. Только вот название группы потеряло свою актуальность немножко. А в остальном — все осталось прежним! — Угощайся печеньем, милая! Там предсказание, поверь, только хорошие писала! У тётки Нины всегда все сбывается! — Моя пожилая соседка по купе протягивает мне печенье, и я не отказываюсь. — Спасибо! Мне очень не помешает хорошее предсказание прямо сейчас!       Я разламываю пополам печеньку и читаю: «Совсем скоро ты встретишь старого-доброго друга, и эта встреча многое изменит к лучшему!» Наверное, это уже случилось, и речь в предсказании о Саше. Ведь с ребятами в Питере я практически не расстаюсь. Хотя, кто же может знать?       Я спускаюсь по ступенькам поезда, и вижу, что Галат стоит прямо передо мной, принимая мою дорожную сумку, а потом помогает мне спуститься. Он такой высокий, что мне приходится тянуться на носочках, чтобы обнять его. — Мелкая вернулась! — Он дружески взъерошивает мои волосы и поднимает на макушку свои солнечные очки. — Чего там эти придурки, опять посрались? Ей богу, я намучился с этими детьми без тебя, знала бы ты, как они меня уже бесят! — Эти дети старше меня на десять лет, кстати, так, на секундочку, — говорю я, усмехнувшись. — Вот именно, Марта! Им через полгода по тридцатке стукнет, а они совершенно, блин, как дети! Как такое возможно, что ты морально их намного мудрее и старше? Это просто не устаёт меня удивлять! — Он закидывает мою сумку в багажник своей достаточно новой иномарки, а затем мы садимся в машину и едем в сторону моей любимой (НЕТ!) общаги. — Тебе пора найти мужика и съехать оттуда, серьёзно, я даже заходить туда брезгую. Я, конечно, вырос на Секторе Газа и всякой херни не боюсь, но общага — это, честно говорю, пиздец. — Да ладно, зато знаешь, как много у меня там питомцев? Две крысы, тараканы, пауки... Да ладно тебе! Великий Галат боится тараканов!? — Он картинно закрывает уши и мотает головой из стороны в сторону. — Не боюсь, если это группа Тараканы! А твои тараканы - полный отстой, мелкая!       Как и обещал, внутрь он не заходит, прощается со мной у входа и уезжает к своей маме. Он звал и меня, но мне после дороги не хотелось бы пока что ни с кем видеться: я устала. В комнате я живу с соседкой вдвоём, но сейчас ее, слава богу, ещё нет на месте, и я могу спокойно отдохнуть и избежать ее неугомонной болтовни о том, как здорово она отдохнула в Крыму: я все это итак уже поняла по ее бесконечным историям в инстаграме. Поэтому я пишу короткое сообщение Вике: «Все нормально, хочешь поговорить?», скорее из вежливости, ведь сама я говорить ни с кем не хочу, но она мне не отвечает, так что я накрываю голову подушкой и проваливаюсь в сон. *** — Моя весенняя девочка вернулась! — Катя переваливается через меня и оказывается у стенки на моей кровати. — Как я по тебе скучала, птица моя! — Ага, Кэт, я тоже... — говорю я сквозь сон, пытаясь открыть глаза. — Сколько времени? — Восемь часов вечера, и через час мы едем в ночной клуб отмечать окончание лета! Так что давай, быстро в душ, я заняла тебе очередь после Камиллы! — Какой ещё клуб, ты с ума сошла! Кать, я не хочу, мне завтра нужно увидеться с братом... — Дорогая, ты же знаешь, что это бессмысленная война. Иди в душ, а я подберу тебе одежду на вечер. Сегодня новый диджей из Москвы приедет, ну, ты чего? Давай, будет весело!       Кэт — это две «не»: невыносима и неповторима. И это все, что вы должны о ней знать. Она живет в совершенно ином измерении, по другому времени, дышит другим воздухом и видит то, чего не видят другие люди. Не знаю, такая ли она сама по себе или это действие кока-колы, что она пьёт вместо простой воды. А может, это цветные марочки, которые она этой колой запивает. Я не знаю, но такой она была столько, сколько я ее знаю: всё эти два года. Возможно, именно поэтому я не смогла поддаться унынию после случившегося с моей мамой: рядом с ней невозможно быть грустной, она просто тебе этого не позволит. Поэтому, да, война была проиграна с самого начала: если Кэт сказала, что мы едем, значит - мы едем.       Вечером в душе иногда заканчивается тёплая вода, и именно мне повезло попасть на этот самый момент. Но, знаете, к этому довольно быстро пришлось привыкнуть. Конечно, это мне не Зимний дворец, чего я хотела? Одежду Катя даёт мне свою, просто потому, что у меня в гардеробе вещей для тусовок просто нет: я хожу в клубы только на концерты, а на концерт принято ходить в футболке из мерча любимой группы, клетчатой рубашке, джинсах и кедах. Она зовёт меня панкушкой и думает, что я молюсь на Егора Летова потому, что однажды на вписке в соседней комнате я играла на гитаре кавер на «Мою Оборону» после рюмочек трёх какой-то паленой самогонки, привезённой одним парнем из его деревни от деда. Хотя, да, для девушки моего возраста знать наизусть песни Летова — это, как минимум, странно. Может, я, правда, панкушка? В прочем, кем я точно не являлась никогда - так это гламурной чикулей в обтягивающей чёрной мини-юбке и абсолютно прозрачной блузке, которые она для меня припасла. — Кэт, если я это надену, меня примут за проститутку, ты с ума сошла, — она достала из коробки ботильоны на высокой платформе, — как я на таких смогу танцевать! Это безумие, ты смерти моей хочешь? — Нет! Я хочу, блин, тебя выдать замуж! А если одеваться как панк, можно влюбить в себя только лесбиянку! Так что не начинай, ясно? Кэт знает, что лучше для тебя, майн либбе! — Она кидает в меня туфли и я ловлю их в полёте. — Пошла завивать волосы у Германа в комнате, через полчаса чтоб была готова!       Я натягиваю на себя эту нелепую юбку, надеваю под блузку чёрный топ и наношу перед зеркалом макияж. И почему все так хотят, чтобы я нашла себе парня? Почему никто не думает о том, хочу ли этого я сама вообще? И разве это может быть так просто? Просто надень кожаную юбку и все парни у твоих ног. Да, так-то оно так, но ведь разве они проявят интерес к тебе? К твоей личности? К твоим интересам? Конечно же нет. Они проявят интерес к твоим длинным стройным ногам и к твоей заднице. Кому сейчас вообще нужен этот внутренний мир? Это все давно не модно. А вот для меня это важнее всего. Наверное, я родилась не в том веке.       До клуба мы едем на метро. Кэт надела новое красное платье, накинув сверху чёрную косуху, а вишневые длинные волосы аккуратно завила. У неё неровные зубы и мутного цвета глаза, но она всегда в центре внимания и никто не посмеет назвать ее непривлекательной. Она будто сияет изнутри, и это закрывает собой все недостатки ее внешности. Рядом с ней я ощущаю себя всегда маленькой девочкой из посёлка городского типа, что едет в клуб впервые в жизни. Я проверяю телефон: никаких новых сообщений, и Вика так и не ответила. Завтра позвоню ей. Я привыкла, что иногда ей нужно побыть одной, поэтому никогда в их ссоры не вмешиваюсь. Когда мы приезжаем в клуб, народу там уже много, но хваленый диджей из Москвы пока что место у пульта не занимает, там, как и обычно, приятель Кати, Влад, что работает в этом клубе на постоянной основе. Кстати, да, именно поэтому мы проходим сюда всегда бесплатно и для нас всегда забронирован вип-столик. Казалось бы, я дружу со знаменитостями, но у меня нет по этому поводу практически никаких плюшек, а вот Катя знает, как минимум, половину Питера, у неё в каждой глухой дыре есть свои люди. Мы встречаем знакомых ребят и выпиваем по рюмочке. Алкоголь, музыка и атмосфера общего веселья накрывают меня волной, и я становлюсь частью этого озера потных тел на танцполе, танцующих под новомодные биты. Я ведь даже не слушаю такую музыку, но после рюмки текилы это становится не таким важным: музыка просто льётся по твоим венам, и ты отдаёшь себя в ее власть. Примерно через полчаса Влад объявляет, что пульт займёт диджей из Москвы. — У него очень много имён, но я его ещё помню как Русика, ибо мы с ним в детском саду были корешами! Короче, прошу любить и жаловать, ЭмСи Чан!       Пьяная толпа разрывается криками и свистом, приветствуя нового диджея за пультом, а я смотрю на него, не отрывая глаз. Теперь у него темные волосы и стрижка совсем другая, а темные очки какой-то более строгой формы, чем раньше. Он сильно изменился, но сомнений не было: это он. Валера Диджейкин, герой моих детских фанфиков!       Сквозь толпу я пытаюсь подобраться к нему ближе, чтобы получше рассмотреть его, но на самом деле, чтобы он увидел меня. И иногда мне даже кажется, что он на меня смотрит, но, конечно, он меня не узнает в таком виде, в таком месте. Последний раз мы виделись на том самом концерте в Минске, после которого он расстался с Френдзоной и переехал в Москву. Пять лет назад! Я тогда ещё была совсем ребёнком! — Птица моя, мы с ребятами едем на вписку к Элис, у неё сегодня квартирник, будут панки, все как ты любишь, давай, пошли, — Кэт тянет меня за руку и уводит с танцпола. — Я хочу остаться. Я остаюсь. Мне... я... — Малыш, я видела, как ты пялилась на диджея, но это так не работает, мы тут не в подростковом романе, где диджей в ночном клубе влюбляется в девчонку из 78-ой общаги. Поехали, там нормальные ребята будут! — Нет, ты не понимаешь. Я с ним знакома! Я его знаю. Мы... дружили. Он друг моего брата, — я оглядываюсь и вижу, что музыка сменилась, а место Руслана занял новый диджей. — Мне нужно идти, не переживай, со мной все будет хорошо! Развлекайся!       Я целую Катю в щеку и проталкиваюсь сквозь толпу ко входу к служебной двери, у которой стоят двое охранников, которые, разумеется, меня даже не слушают. Тогда я набираю сообщение Владу, с просьбой устроить мне встречу с Русланом, и он отвечает мне, чтобы я ждала в курилке на заднем дворе клуба. На улице очень холодно, а куртка осталась в гардеробе, поэтому я замерзаю почти моментально в этой нелепой прозрачной блузке: все равно, что придти голой! Я жду уже минут пятнадцать, но ни Влада, ни Руслана в курилке не появляется, а мой телефон разряжается от холода. Когда я уже думаю, что хуже некуда, рядом со мной возникает мужчина лет 35-ти, который очень навязчиво хочет со мной познакомиться. Кажется, у меня неприятности. — Такая нежная девочка в таком порочном месте! Говорят, такие недотроги самые горячие в постели, правда? — мужчина прижимает меня к стене и нюхает мои волосы, я же не могу вымолвить ни слова, лишь максимально отворачиваю в сторону своё лицо. — Поехали ко мне? Или, знаешь, можем прямо здесь... — Эй, братан, отвали от моей девушки! Ты, блять, вообще что ли охуел!? Я сейчас охрану позову! — Я не вижу, кто за меня заступился, потому что моя голова повёрнута в другую сторону, но на этого мерзкого мужика, кажется, слова действуют и он отступает. — Чувак, блин, извини! Не знал, что малышка занята, она так одиноко тут стояла и совсем замёрзла, бедная... а ты чо, блин, тот самый, из Москвы! Бля, давай хоть селфач замутим! — Нахер иди, ещё слово — вызываю охрану! — Ладно, ладно, я понял! Ничего личного, чувак, добра тебе!       Задняя дверь за ним громко закрывается, и лишь тогда я нахожу в себе силы повернуть голову. Руслан снимает куртку, чтобы накинуть на меня, а я бросаюсь в его объятия, не говоря ни слова. Перед глазами стоит момент нашей первой встречи в подвале ТУКа, и я не могу совладать с эмоциями, из глаз текут слезы, как я по нему скучала! Он укрывает меня своей курткой и крепко обнимает, а потом шепчет мне на ухо: «Мамина помада, сапоги старшей сестры...»       И мы оба начинаем смеяться. Ведь сегодня я, действительно, выгляжу именно так, как в этой самой великой песне, что нас навсегда связала. — Ммм... Третекурсница! — напеваю я на мотив Виктора Цоя, а он смахивает с моих ресниц слезы. — Я скучал по тебе! Ты, блин, с меня ростом на этих каблуках! Поехали отсюда, хочу посидеть с тобой спокойно где-нибудь и пообщаться, мы так давно не виделись!       И мы уезжаем на такси до ближайшей стоянки каршеринга, а там берём машину, закупаемся в Макавто бургерами и кофе и просто сидим в машине и разговариваем до самого рассвета обо всем, как будто только вчера расстались, и не было этих пяти лет между нами.       После кофе и еды я тянусь в карман за жвачкой и нахожу там своё предсказание. Оно было о Руслане! Восторженно улыбаясь, я на одном дыхании рассказываю ему историю из поезда и показываю записку. — Изменит к лучшему? Ну, значит, не зря я решил остаться в Петербурге! — Говорит он, широко улыбаясь. — Ты остаёшься!? Он довольно кивает мне, а я расплываюсь в улыбке. Впервые за два года жизни в Питере я чувствую, что моя радость не фальшивая.