Я вижу Солнце

      В восемь утра шестого января под мелким мокрым снегом, который настырно сыпался с неба, как праздничное конфетти из хлопушки, я стояла, крепко обняв мою лучшую подругу Сашу, которая уже уезжала вместе со своим парнем домой, в Минск. Мы провели вместе почти четыре ярких дня, несмотря на серость питерских пейзажей, и сейчас мне совсем не хотелось отпускать ее. Однажды, почти шесть лет назад, мы познакомились в таком же поезде, отправляясь в Петербург впервые самостоятельно, будучи ещё четырнадцатилетними девчонками, любящими Френдзону. Я всегда считала нашу встречу судьбой, ведь именно она из всех миллионов людей появилась в моей жизни тогда, когда мне больше всего нужна была подруга. И, конечно, многие вещи нам было сложно друг в друге принимать, я училась дружить почти с нуля, это было для меня так странно и так ново. Но сейчас я знала: Саша — моя семья! И даже если я не все могу рассказать ей, что могла бы рассказать Кэт или Вике, на самом деле меня настоящую знала всегда только Саша. С ней мне никогда не нужно было притворяться, и это так много значило для меня! Поэтому, самым лучшим подарком судьбы на этот Новый год для меня был ее приезд, конечно же!       Втроём, а в один день даже вчетвером, с Русланом, Сашей и Максимом, мы гуляли по центру Питера, и им приходилось слушать мои истории из истории. Звучит так странно, но я хочу называть это именно так, ведь, в сущности, так оно и есть, да? На самом деле, конечно же, я знаю, что никому не интересно это слушать в двадцать первом веке, но такая уж я, что поделать? Мы фотографировались на каждом шагу! Саша так любит фоткаться, что все наши прогулки, что дома, в Минске, что теперь здесь — всегда проходили одинаково, с миллионом новых фоток в фотопленке, из которых она выставит только... штук пять? А иногда вообще ничего!       Руслан с Максом успели подружиться, скорее от безысходности, ведь не каждый вообще-то парень вытерпит прогулку-тире-двойное-свидание. На таких прогулках обычно бывает неловко, но нам было весело: мне и Саше. В какой-то момент мы обе забыли про «мальчиков», так что, да, кроме как подружиться — другого выхода у ребят не было. Нам обеим нужно было немного времени, чтобы побыть только вдвоём, и сейчас, прощаясь с ней на Витебском вокзале, я чётко ощущала, что мне совсем не хватило душевных разговоров за готовкой ужина для нас двоих, обсуждения парней, прослушивания вместе совершенно дурацких песен Лепса или Алегровой, подпевая на всю квартиру... Саша дарила мне чувство дома, чувство семьи и родного города, а этот поезд, что уже приглашал пассажиров на посадку, манил меня обратно. Я скучала по Минску. Так или иначе, я всегда, сколько себя помню, скучала по нему больше всего на свете.       Я крепко держала за руки Сашу, ощущая давление от ее обручального кольца на мои пальцы, что были переплетены с пальцами подруги. Безумие, но Вика оказалась не единственной моей подругой, которая получила на Новый год предложение руки и сердца. Мы с Сашей много раз раньше обсуждали наши будущие свадьбы, это казалось так далеко и так не скоро, но... мы как-то совсем быстро выросли, и уже этим летом мне предстоит роль свидетельницы и главной подружки невесты на свадьбе Саши и Максима. Она так светилась от счастья, что даже солнце притянула в это утро. — Мы уже забронировали дату на 18 августа. Ты точно сможешь приехать, сдашь все практики и экзамены, да и сможешь остаться на последние две недели в Минске! Но приехать надо будет за две недели до свадьбы, потому что ты будешь очень нужна мне! Ох, как тяжело будет выбирать все без тебя, общаться дистанционно! Ты так нужна мне в Минске, Марта! Мне так не хватает тебя! — подруга обнимала меня все крепче, а я пыталась запомнить этот момент, чтобы после зарисовать его в своём блокноте. — Я уже жду августа, моя дорогая, — в такие моменты всегда пропадают слова, и я не знала, что мне ещё можно было сказать. Тогда за меня говорили эти долгие тёплые объятия на перроне Витебского вокзала.       Ещё долго мы прощались внутри вагона, просто держась за руки и смотря на то, как наши парни спорят по поводу какого-то скандального рэпера, о существовании которого я даже не знала до этого момента. Мне так хотелось, чтобы время ненадолго остановилось, и мы остались вот так вот все вместе ещё ненадолго, но проводница известила о том, что пришло время провожающим покинуть поезд. Мы как могли долго обнимались, а потом почти силой Руслан вывел меня на улицу. Через минуту поезд тронулся, и ещё несколько минут мы провожали его взглядом: уже вечером Саша будет дома, в своём родном городе, а мне остаётся лишь смотреть вслед поезду, уходящему в утренний туман. — Слушай, я совсем не выспался и мне очень холодно, поехали домой? — Как-то отстранённо говорит мне парень, а я, ничего ему не ответив, складываю на груди руки и ухожу вперёд него.       В машине мы не разговариваем. Играет НАШЕ радио, единственное радио, которое мне нравится, но мне так грустно, что даже песня любимого Князя не поднимает мне настроение. Я знаю, мы оба не выспались и нам просто нужно отдохнуть от этих праздничных дней в компании Саши, вернкться к привычной жизни и все прочее... Но дело ведь не только в этом. Я вдруг впервые задумалась о том, что он... меня не понимает? Не понимает, какое значение имеет для меня приезд подруги, не понимает мои чувства на перроне Витебского вокзала, не знает, как тяжело мне с ней прощаться. Он не понимает моих с Сашей отношений, не понимает, что она — не тоже самое, что Кэт. Она — мой Минск, мой дом, моя семья... И он не понимает, как сложно смотреть на поезд, уезжающий домой на новогодние праздники. Без тебя. Ты домой не уезжаешь, потому что у тебя дома больше нет. — Я сегодня поеду к Вове. Так что, сможешь выспаться и отдохнуть от меня, — я смотрю на автобус, что стоит перед нами в автомобильной пробке, изучая его номера, лишь бы не смотреть сейчас на Руслана. — Интересно, и кто же такой «Вова»? — он делает акцент на этом имени с неприязнью в голосе. — Ты знаешь, о ком я говорю. Я предупреждала, что поеду. — С каких пор он перестал быть Галатом? Впервые слышу, что ты зовёшь его по имени, — на меня парень не смотрит, но я замечаю, что его голос смягчается. — Я не устал от тебя, хорошо? Я просто не выспался. Праздники утомляют, а сегодня у меня ночная смена. Извини, что я психую. — Я забыла... извини, мне немного грустно. Я слишком сентиментальная, ты знаешь, — на секунду мне хочется взять его за руку, но вместо этого я отворачиваюсь к боковому окну, игнорируя вопрос о Галате.       На самом деле мы с ним не договаривались о встрече и с того раза вообще не созванивались и не переписывались. Я даже не знаю, в городе ли он или, может быть, куда-то уехал с друзьями. Но, почему-то, собрав в рюкзак свои вещи и попрощавшись с Русланом, я уезжаю прямо на метро вниз по красной ветке и выхожу на проспекте Ветеранов. Я уже подхожу к дому Галата, когда в кармане начинает звонить телефон. На экране высвечивается наша общее селфи с Викой, и я тут же отвечаю. — Привет, Марта! Ты проводила Сашу? Слушай, не ложись спать, хорошо? У нас тут грандиозные планы, и ты нам очень нужна! Приезжай! Ты где сейчас? — подруга, как всегда, обрушивает на меня шквал информации, и я даже не знаю, что ей ответить. — Ну... я... в общем, так получилось, я в ветерках. Думала... — она перебивает меня, чему в данный момент я даже радуюсь, ведь объяснить ей, почему я здесь так спонтанно оказалось, я не могу, я сама не понимаю этого. — Слушай, отлично! Тогда тебя пусть заберёт Вова, мы его тоже пригласили! Будем мы четверо, как в былые времена! И это не обсуждается! Все, никуда не уходи, я звоню ему, потом он позвонит тебе, встретитесь и приедете к нам вместе! Целую и жду!       Я не успеваю ничего ответить, она уже положила трубку. Мне ничего не остаётся, как идти дальше к подъезду, надеясь на то, что он ещё не выехал. Снега на улице почти нет, какая-то непонятная мокрая серая грязь, но солнце такое яркое, по-весеннему. Я не чувствую тепла от него, но светит оно ослепительно. От того, что я долго смотрю на солнце, в глазах появляются пятна, и когда я пытаюсь закрывать и открывать глаза, они танцуют под моими веками разноцветными кругами, никак не хотят покинуть меня. Так бывает, когда долго смотришь на что-то прекрасное — приходится заплатить за удовольствие.       В реальность из этих мыслей меня возвращает звук открывающейся двери и такой знакомый матерный голос на повышенных тонах... — Да, я ж вам извозчик, нахуй, Захар, принеси мне, блять, халат! — он говорит по телефону, скорее всего с Викой, скорее всего — обо мне, но заметив меня, широко улыбается, вмиг переменив своё настроение и тон разговора. — Все, я занят, разберусь, пока! — Привет... — смущенно говорю я, держа свои руки за спиной, не решаясь обнять его или подойти ближе. — Ты чего тут делаешь? Все нормально? Что-то случилось? Он... — парень приближается ко мне и пристально смотрит мне в глаза, пытаясь понять, все ли хорошо. — Марта, что ты, блин, тут вообще делаешь? — Я... Ты меня приглашал и... я подумала... Не знаю, это глупо. Вика сказала, что ты отвезёшь меня к ним. Не знаешь, что она задумала? — Сказала, что это на счёт тебя и Френдзоны. Что ты что-то придумала и надо собраться всем вместе. Не знаю, что-то типа того. Ты не в курсе? Как же это похоже на Лысюк, ее ж мать! — он разводит руками и усмехается. — Надеюсь, что это не затянется. Я не... Я не хочу быть там, если честно. Не сейчас. — Я тоже не хочу. Давай не поедем? Сегодня не поедем. Перенесём так, чтобы всем было удобно, не только им двоим. Потому что... я тоже не хочу, не готова быть там сейчас...       И мы не едем. Вика, конечно, обижается, но соглашается перенести встречу на завтра, а мы с Галатом поднимаемся в его квартиру. Я так давно не была там, что коты, завидев меня, сначала пугаются, и лишь через полчаса осторожно подходят, окружают со всех сторон и вспоминают, что совсем недавно мы с ними были хорошими друзьями. Мне немного неловко здесь находиться. У нас такие странные отношения, что буквально недавно я была почти уверена, что никогда не вернусь сюда, но вместо этого сижу с ним на кухне, попивая горячий чай с мятой, рассказывая ему о приезде Саши. Я не говорю ему о своих чувствах по поводу ее отъезда, не говорю, но чувствую, что он понимает их. Без слов. Это так странно объяснить. Я знаю, что он многие вещи воспринимает достаточно глубоко, не так поверхностно, как Вика с Глебом и Руслан. Это можно понять и по его сольным песням и по таким долгим и сложным разговорам с ним наедине. Ему пришлось пройти через многое, и он... он понимает.       Мы, наконец, разговариваем о Френдзоне. О городе N и его жителях, о мире, что я создала на основе их с ребятами фантазии, в которой четверо школьников и несколько девочек с цветными волосами находят себе приключения, переживая первую любовь, предательства друзей, кризис ориентации и много-много всего того, с чем сталкиваются каждый день подростки. Я рассказываю ему о своей идее, а он приходит в такой восторг, что за обсуждением мы даже не замечаем, как проходят часы, пролетают с космической скоростью.       Ему интересно все: сюжет, персонажи, метраж, анимация, саундтреки, озвучка — миллион вопросов! И я понимаю, что в сущности, придумать сюжет и нарисовать картинку мультика — мало! Есть ещё миллион важных вещей, о которых я всерьёз даже не думала, и только сейчас, из разговора с ним, поняла, как же много всего нужно держать в голове, что нужна большая команда и серьезные связи, которых, в общем-то, у меня не было. И окрылённое чувство гордости за свою идею сменилось у меня чувством страха перед всеми этими трудностями тернистого пути. — Я хочу, чтобы это было что-то серьезное, понимаешь? Не просто курсовая или даже дипломная работа. Я хочу, чтобы это показывали по телеку. Чтобы это приносило реальные бабки, а ты, наконец, исполнила свою мечту. Это такая крутая тема, Марта! — мы сидели на полу в зале, обложившись моими эскизами с разными сценами и заметками сюжета будущего мультика. — Я вижу в этом будущее! — Знаешь, я больше всего боялась твоего неодобрения, но теперь... теперь боюсь всего того, через что придётся пройти! Ведь на самом деле самой главной целью всего этого было... сделать что-то такое, что всех нас снова объединит вместе... — он усмехнулся, а я смущённо опустила взгляд в пол, рассматривая рисунок, на котором Мэйк Лав заботливо завязывает шнурки чёрных конверсов на ноге Мэйби Бэйби. — Это говорит неуверенная в себе Марта. Марта, которую я помню, была амбициозной мечтательницей, главной целью которой стал бы, несомненно, канал на ютубе с подписчиками больше, чем у Леди Гаги. И куча интервью, — Галат забирает у меня из рук серого кота, сбрасывая его на кресло, а затем снова возвращается ко мне. — Именно та Марта — ты настоящая. Это я точно знаю. И я докажу тебе это. Знаешь, что я сделаю? Я об этом много думал, но теперь точно решил. Я дам тебе почувствовать, что мы все снова объединимся. И тогда ты поймёшь, что главной целью было совсем не это. — Что ты хочешь этим сказать? — с подозрением спросила я. — На прощальные концерты в трёх столицах я приглашу Валеру Диджейкина выйти на сцену вместе с нами. И он не откажет мне, потому что, вроде как, любит тебя. А ты любишь меня. Такой вот замкнутый круг! — парень самодовольно усмехается, ожидая моей реакции, а я даже не знаю, что на это ответить. — Ты... уверен, что это хорошая идея? Ты готов к этому шагу? Выйти с ним на одну сцену? Потому что... это сейчас мне кажется совершенно нереальным для вас обоих. — Мне тоже так казалось. Но сейчас я уверен. Знаешь, на самом деле я ж конченный романтик. Верю, что любовь не заканчивается. Он был моим гребанным лучшим другом, я ему голову у толчка держал, пока он блевал, набухавшись, а он мне перекисью лицо разъебанное после драк обрабатывал. Так что. Часть меня всегда будет любить его, как брата. И я просто сконцентрируюсь на этой части себя, забыв о том, что он оказался ненадежным другом и на все остальные его грехи, — он смотрит на меня, и его глаза такие большие и чистые в последних лучах уже заходящего солнца, что я не отвожу взгляда, погружаясь в их глубину, как на морское дно, почти теряя связь с его словами, когда он говорит: — в конце концов, я сделаю это ради тебя. И ради Френдзоны, конечно. — Расскажи, что ты чувствуешь? Из-за помолвки, — вдруг резко выпаливаю я, чтобы долго не думать. — Ничего не чувствую, — Галат усмехнулся и отвёл взгляд в сторону окна, продолжая говорить, смотря куда-то вдаль. — Ничего не почувствовал, и от этого мне плохо. Потому что. Хотелось почувствовать хоть что-то: хорошее или плохое. Порадоваться за друзей или там, знаешь, напиться до соплей от жалости к себе, что она выбрала этого долбаеба с мозгами 12-летнего паренька, а не меня, великого Владимира Галата с глубоким внутренним миром и прочей хуйней. Ведь любовь же никогда окончательно не проходит, да? Но я не чувствую. Мне все равно. Просто... пустота. И ничего больше. Они такие счастливые, он так любит ее. Он любит ее, как я никогда не любил. Я вообще ни одну девушку так не любил, как Глебас ее любит. Он когда напьётся, представляешь, плачет горькими слезами о том, как изнутри его переполняет эта огромная любовь к ней, и что он хочет любить ее ещё сильнее, но сильнее уже невозможно. Я говорю, типа, братан, это алкоголь тебя переполняет, а не любовь в Вике, иди прочистись, и отпустит сразу! Но нет, нихуя! И... они, думаю, созданы друг для друга. А Френдзона создана была для того, чтобы они нашлись и заметили эту огромную любовь. Так что... Это было всего лишь вопросом времени. Не знаю, может, я пока не осознал до конца, но по-другому на твой вопрос я не отвечу.       Я обнимаю его со спины, положив голову ему на плечи. Правой рукой он сжимает мою ладонь, не говоря ни слова, и мы несколько минут сидим в таком положении, слова не нужны. Солнце совсем заходит, зимой это всегда происходит рано, а по стёклам окон стучит дождь, напоминая о том, что ты в Питере, детка! Я не была влюблена в Вику и уж тем более в своего брата Глеба, но я чувствую тоже самое, что и Галат: чувствую пустоту. Конечно, я счастлива за них, я обоих их люблю всей душой, но... теперь я будто бы насовсем теряю их. И ничего с этим не могу сделать. В какой-то момент приходится признавать, что однажды друзья заведут свои семьи и не будут с тобой все время, как это было между вами раньше. Теперь все изменится, и ты просто не знаешь: как и в какой именно момент это произойдёт? — Он не рассказал тебе про свою бывшую? — резко спрашивает Вова, нарушив наше идеалистическое молчание, что сопровождал звук дождя, и у меня тут же пробежали мурашки по телу, я отстранилась. — Рассказал, да? — Нет... нет, он... ничего такого мне не рассказывал. Мы не обсуждали бывших и... — он устало протирает лицо руками и разворачивается ко мне. — Тебе стоит спросить. На самом деле, даже не так. Ему стоит сказать самому. Потому что... там сложная ситуация и... Если у вас все серьёзно, то тебе стоит знать это. Пока не стало слишком поздно. Но, знаешь, скажу тебе честно. Ты не захочешь знать такое. Слишком темная история. — Зачем... ты говоришь мне это? — взволнованно спрашиваю я на одном дыхании. — Потому что это, скорее всего, разобьёт тебе сердце. А, может быть, и нет, — Галат толкает меня в плечо и начинает смеяться. — Да ладно тебе, Марта! Совсем отвыкла от злых шуток дедушки Володи? Я прикалываюсь. Все узнаешь в своё время, не парься так! Пошли лучше закажем пиццу и пожрем нормально, я что-то слегка проголодался!       Я ударяю его в плечо в ответ, поражённая этим странным разговором, но все же иду за ним следом, сажусь рядом на диван и, как ни в чем не бывало, листаю приложение «ДостАевского», выбирая пиццу на заказ. Галат — такой Галат. Чего ещё от него можно ожидать?       До самого вечера мы обсуждаем пилотную серию, продумывая все плюсы и минусы каждого из вариантов подачи сюжета. Начать всегда сложнее всего, это нам, создателям, известно лучше всего, поэтому вместе думать получается намного эффективнее. Все это отвлекает меня от мыслей о Минске, Саше, помолвки, странной... ссоре? с Русланом и от нашего разговора по душам с Вовой. Все будто снова приходит в норму. А потом и вовсе происходит то, чего мы совсем не ожидаем: звенит звонок домофона, и на пороге квартиры Галата появляется Глеб. — Ты какого хера приперся, блин, сказали же, что увидимся завтра, вы там совсем поехали крышей, женатики! Заходи, давай! — Завтра уже наступит через пять часов, так что все почти правильно! Собирайтесь, у меня там такси на таймере, мы собираемся отмечать Рождество, без вас праздник будет испорчен, Вике очень важно, чтобы вы приехали, поэтому я жду! — Глеб вальяжно облокотился на косяк двери, а мы, переглянувшись с хозяином квартиры, рассмеялись. — Вот это как раз о большой любви, про которую я рассказывал. Говорил же — тяжелый случай! Ну, блять, мы пытались избежать встречи с вами как могли, но, видимо, это бессмысленно. А раз наливают нахаляву, грех отказываться. Поехали!       Так, спустя несколько месяцев, мы собираемся все вместе в квартире ребят, отмечая Рождество, и от того, что накануне мы смогли поговорить обо всем этом вслух — становится так легко, что чувство неловкости совершенно испаряется в воздухе. Мы снова вместе, играем в дурацкие игры, вспоминаем забавные истории из прошлого и делаем кучу дурацких общих фоток. И пустота заполняется чем-то новым: нашу дружбу их помолвка не расстроит. Ничего не сможет расстроить ее. Это я знаю наверняка!