Дочь льда и сын огня

— Я дома! — с улыбкой воскликнул Нацу, закрывая за собой дверь. — С возвращением, Нацу! — навстречу ему вышел молодой, с гривой алых, собранных в хвост волос, мужчина. Хотя, его сложно было назвать именно «мужчиной». Уж больно молодо он выглядел, максимум лет на двадцать с чем-то. Но если вы посмотрите в его золотые глаза, в которых виднеется отблеск прожитих лет, поймете, что он намного старше, чем выглядит. — Ну что, готов вновь погрузиться в глубины прошлого? — Прямо сейчас? — удивился Нацу. Он сбросил с плеч рюкзак и, пройдя в кухню, сел за стол напротив мужчины. — «Если вы понятия не имеете, что сейчас происходит, ничего страшного. Я всё объясню. Меня зовут Нацу Драгнил. Мне четырнадцать. А это мой сенсей и, по совместительству, опекун, Игнил. Я только что пришел со школы и сейчас, похоже, буду с его помощью разбираться в своих ночных видениях. Это даже не сны, а, скорее, воспоминания из далекого детства, забывшиеся спустя столько лет. В них я вижу себя и девочку с синими волосами и глазами. Она носит хвостики и чёрное, с лентой на поясе, платье. И… Наверное, это прозвучит странно, но, кажется, она в то время мне очень нравилась. И до сих пор нравится. Поэтому я хочу узнать, кто она, и однажды встретиться с ней. Вот это будет сюрприз». — Хорошо, я готов, — Нацу закрыл глаза и расслабился, позволив своим мыслям идти по нужному им течению. — «Я закрыл глаза и тут же погрузился в сон. Точнее, в транс. А когда открыл глаза, понял, что вижу осознанный сон. Всё было как в прошлый раз, но уже с другой локацией и происходящим. Я стоял посреди пустыни. Вокруг ничего, кроме песка под ногами. Сильный ветер поднимает, создавая что-то вроде тумана. Я прикрыл глаза рукой, но, осознав, что песок не причиняет им никакого вреда, опустил её и пошёл вперёд. Не знал, что моё подсознание — это пустыня»,       Заметив впереди человеческий силуэт, Нацу ускорил шаг и громко окликнул его. Человек остановился и повернулся к нему. На нём был длинный черный плащ с накинутым на голову капюшоном. Когда человек повернулся к нему, Нацу застыл. Из капюшона на него смотрело бледное, обрамленное длинными синими прядями, лицо девочки из его снов. Те же волосы, те же сверкающие из-под капюшона глаза. — Джувия! — это имя само собой вылетело из его рта.       Лицо девочки выражало удивление, в глазах немой вопрос. Кажется, она его не узнала. Или просто не помнила.       Полный решимости добраться до синевласки, Нацу побежал к ней, протянув руку. Но едва его пальцы коснулись её руки, как она исчезла, разлетевшись синими лепестками. Нацу остановился, переводя дыхание, смотря то на летающие рядом с ним лепестки, то на свои сжимающие пустоту пальцы.       Он не знал, почему, но в тот момент, когда она исчезла, он почувствовал себя… одиноко. Его душу наполнили неизвестно откуда взявшиеся грусть и тоска. Словно исчезла не только она, но и часть его души.       Нацу сел, обхватив колени руками, смотря перед собой опустевшим взглядом. Так плохо он себя чувствовал в детстве, когда дети отказывались играть с ним, и он был всё время один, и когда умер отец. Чувство всепоглощающей пустоты, дыра в груди вместо сердца. Говорят, это иная форма боли. Наверное, это правда.       Перед его глазами вновь пролетали картинки прошлого. На одной его первая встреча с Джувией. Их семьи дружили и познакомили их друг с другом. Тогда они были совсем детьми. Тогда она показалась ему настоящим ангелом — настолько красивой была эта девочка. Нацу знал, что внешность бывает обманчивой, но к Джувии это не относилось. Для него она была прекрасна не только внешне, но и внутренне. Он не понимал, почему с ней тоже никто не хочет дружить, почему её обижают и говорят такие ужасные вещи. Но, как ни странно, именно это сблизило их, несмотря на противоположность характеров. Он был оптимистом и душой компании, она же пессимистичной, застенчивой и неуверенной в себе девочкой, открывающейся только членам своей семьи. Когда Нацу наконец удалось вытащить её из раковины, он был очарован тем, как ярко она сияла.       На следующей картинке-воспоминании был тот момент, за который ему до сих пор стыдно. Именно тогда он осознал, что одинок. Да, у него была мама и сестра, которые любили его и заботились о нём, но… он всё равно чувствовал себя одиноким. И это было больно. Больнее, чем когда он защищал Джувию от бросающих в неё камни хулиганов. Чувствовать ударяющие по лицу и телу камни больно, но чувствовать себя одиноким ещё больнее, особенно когда ты ребенок.       Тогда он заплакал. Нацу никогда не плакал. Ни перед обидчиками, ни даже перед своей семьей. Всегда улыбался и говорил, что всё хорошо. Но когда оставался один, плакал. Мальчики не плачут, это удел девчонок. Так говорят взрослые. Но ведь слёзы не делают тебя слабым. Это признак того, что ты жив, и у тебя есть чувства. Или то, что ты слишком долго был сильным. Так сказала Джувия, когда случайно увидела его в таком состоянии. После этого она улыбнулась и, сказав, что всё будет хорошо, обняла его. Её руки всегда были холодными, но для него в тот момент они были тёплыми.       Дальнейшие картинки-воспоминания содержали в себе их проведённые вместе моменты. Они играли, смеялись, смотрели на звёзды, даже спали рядом друг с другом. Тогда он был счастлив как никогда. Он сам не заметил, как потянулся к ним рукой, отчаянно желая вернуть те счастливые времена и синеволосую девочку.       Внезапно эти воспоминания исчезли, а локация вновь изменилась. Со всех сторон Нацу окружила вода. Точнее, он сам оказался под водой. Начавшие шевелиться в воде волосы лезли в глаза. Он зажмурился и открыл рот, куда тут же устремилась вода. Нацу умел плавать, но всё, что он мог делать сейчас — это дергать руками и ногами, пытаясь хоть как выбраться из воды. — «В такие моменты я жалею, что огненный маг». — Нацу! — неожиданно сквозь толщу воды он услышал обеспокоенный голос Игнила, рука которого схватила его за кофту и одним резким движением подняла наверх, из воды.       Мальчик открыл глаза и закашлялся, схватившись за горло. Мужчина стоял рядом и хлопал его по спине, выражение его лица по-прежнему было обеспокоенным, если не сказать, испуганным. — Ты как? — спросил он, когда Нацу перестал кашлять и более менее пришел в себя. — Нормально, — ответил тот с неловкой улыбкой, показав большой палец, — кажется, я нырнул слишком глубоко в своё подсознание. — Есть вещи, которые лучше никогда не вспоминать, — негромким, загадочным тоном сказал Игнил, подойдя к окну и задумчиво устремив взгляд вдаль, — меньше знаешь, крепче спишь. Но всё же дело твое, Нацу. Если хочешь продолжить, я не буду тебя останавливать. — Спасибо, но, думаю, на сегодня хватит. Я увидел достаточно. Давай лучше поедим. — Нацу встал из-за стола и подошёл к холодильнику. — «Поскольку мамы и сестры нет сейчас дома, придётся самому что-нибудь приготовить? Хм… Как насчет бутербродов? Звучит неплохо. Да, пусть будут бутерброды». — Кивнув своим мыслям, он достал сыр с колбасой и потянулся за хлебом. — Помнишь, о чём мы говорили вчера? Завтра ты перейдёшь в новую школу. Поешь и иди собирай вещи, — сказал Игнил, делая себе чай. — Помню-помню. Кстати, я всё хотел спросить… — Нацу поставил перед собой тарелку с бутербродами и приготовился есть, — …с чего вдруг такое решение? Не то, чтобы мне здесь нравилось, просто интересно. Почему мы вдруг решили переехать? — Акеми тебе не сказала? — удивился Игнил, подняв одну бровь. — Нет, — отрицательно покачал головой мальчик, поднося ко рту бутерброд. — Ты ведь знаешь, что некоторые магические семьи принимают одно непростое и очень важное решение. Помолвить своего сына или дочь с наследником другого рода, дабы из них вышла сильная, способная бороться со злом команда. Акеми уже прошла через это, теперь твоя очередь, Нацу, — говоря это, Игнил серьезно смотрел в серые глаза сидящего напротив него мальчика, — мы выбрали тебе невесту. Сегодня вечером вы с Акеми поедете в другой город, где ты сможешь встретиться с ней, а также ходить в ту же школу, что и она. Поверь моему слову, Нацу, она этого достойна.       Нацу застыл, выронив из рук бутерброд. На его лице отразилась медленная загрузка только что полученной им информации. Когда она завершилась, его глаза стали по пять копеек. В них отразились шок и обреченность. — Что?! — его крик разлетелся по всему дому и даже напугал сидящих на ветке растущего у окна дерева птиц.