Обнажая запретом

Я застыла как окаменелая: из головы куда-то выветрились все мысли, в висках отдавался стук сердца, а все мои чувства и эмоции сузились лишь к ощущению ладони Климова на моей талии. Что… Что вообще происходит, чёрт возьми? Я едва слышно выдохнула через рот и почувствовала, как пересохли мои губы. Не думая ни о чём, я облизнула их кончиком языка. — Это ещё что? — забавно, по-хулигански улыбаясь, прокомментировал брюнет, от которого не укрылось ни одно моё движение. — Ты меня соблазняешь, Смирнова? — в его голосе был нескрываемый сарказм, говорил он не всерьёз. Но такие шутки меня продолжали раздражать, будто он ощущал неописуемое удовольствие каждый раз, когда ставил меня в максимально неловкое положение. — А вы? — в тон ему ответила я, упершись своей ладонью ему в предплечье. — Уберите руку, нас могут неправильно понять, если войдут. — было бы что понимать, конечно… Но рядом с Климовым я всегда была в компрометирующем положении. — Единственная, кто может тут что-то неправильно понять — это ты, — парировал учитель, всё же помогая мне стать на ноги и выпуская из своих рук. — Я так-то рассчитывал на благодарность, благодаря мне ты жива. Да вы что! Благодаря вам, я вообще полезла на этот злосчастный стул. Негодование во мне всё продолжало закипать, но выдавила я из себя лишь краткое: — Спасибо, — и немного помедлив, я добавила: — Я могу возвращаться в класс? — Можешь, — закрывая щиток, произнёс Макс, даже не посмотрев на меня. И когда я уже почти вышла из подсобки, увидела, как монитор телевизора снова загорелся, а затем учитель мне сказал вдогонку: — И тебе спасибо, всё же за тот провод дёрнула. Ровно по звонку пришли мои одноклассники, а после мы продолжили смотреть фильм. Со Светой, которая теперь пахла приторно-сладко столовыми пончиками, мы всё так же переписывались на задней странице моей тетради обо всё и ни о чём: я узнала, что у нас реально классная математичка, как выразилась Света «отбитый» физрук, а также то, что каждый месяц у них какие-то внеклассные мероприятия, что организовывает сам Климов. Меня не отпускало от случая в подсобке, каждый раз, когда я вспоминала нашу очередную перепалку, а потом то, как я вцепилась в его плечи, когда падала… потом опять перепалку, а потом снова, как его ладонь лежала на моей талии… О, Боже. Мне становилось жарко, адски жарко от стыда. Я за эти дни перешла все допустимые в своей голове рамки приличия и этики общения с учителями. Света будто отзеркалила мои мысли, так как через мгновение мне прилетело следующее сообщение в тетради: «Скажи, Макс секси?» Я искоса посмотрела на Зайцеву, а та лишь заговорщицки улыбнулась, всё же ожидая моего ответа. Не удержавшись, я закатила глаза: да где это вообще видано, обсуждать учителя вот в таком контексте? Учитель должен быть авторитетен среди школьников, а также достаточно компетентен, чтобы обучить их и дать достаточный уровень знаний для сдачи финальных экзаменов. А там уже абсолютно не важно, как он выглядит… Наверное, именно поэтому в следующую секунду я бросила украдкой взгляд на Максима, что сидел за столом и заполнял какую-то документацию, чтобы в очередной раз убедиться, что мне абсолютно плевать на его внешний вид. Света толкнула меня локтем в бок, поторапливая с ответом, и я зло, но честно нацарапала ей краткий ответ, который родился в ту же секунду и рушил в крах все мои мысли за последние пару минут: «Да.» Одноклассница самодовольно улыбнулась, а после записала ещё пару дат, которые прозвучали в фильме, а я лишь последовала её примеру. До конца урока мы сидели тихо, пока по звонку все, как сойдя с ума, не начали скоропостижно прятать учебники в сумки и семенить к выходу. Я наклонилась за сумкой, а когда положила её на парту, то неожиданно встретилась лицом к лицу с Максимом Александровичем, который держал в руках… мою тетрадь. О, Боже. Нет, я точно поседею. — Что вы делаете? — испуганно поинтересовалась я, когда учитель открыл мою тетрадь не той стороной. Сердце замерло. Сейчас же всё прочтёт, о чём мы со Светой общались! Нет, я не могу допустить этого. — Отдайте! — вскочив с места, я выхватила тетрадь прямо перед носом у учителя. Вокруг меня никого уже не осталось, лишь испуганная Света, которая не могла тоже выйти из класса, так как понимала, чем сейчас всё это может обернуться. — Ты что творишь? — ошарашенно вскинув брови, спросил у меня учитель, переведя взгляд с меня на Свету. Будто почувствовав, что она должна что-то сказать, одноклассница, заикаясь, произнесла: — Ань, дай учителю проверить свой к-к-конспект… — Только… только с моих рук, — угрюмо произнесла, понимая, как же глупо себя сейчас веду. Но в любом случае это был бы позор: он уже увидел, что что-то написано сзади в тетради, поэтому остается выбирать меньшее из двух зол: либо я веду себя как сумасшедшая, либо он читает нашу переписку… — Тайна личной переписки, Смирнова? — разряжая неловкое молчание, беззлобно поинтересовался учитель, обойдя парту и став ко мне со спины. Я чувствовала спиной его близость, отчего, кажется, перестала дышать: — Ну ладно, давай, показывай. Я судорожно открыла первую страницу, дав Климову пару мгновений просмотреть всё записанное. После краткого «отлично», он нас со Светой отпустил, а мы, недолго думая, на негнущихся ногах вышли из кабинета. — Это нужно уничтожить! — когда за нами закрылась дверь кабинета, запищала в истерике Зайцева. — Давай вырвем этот чертов листок, разорвем на сотню маленьких кусочков и смоем в туалете. — Давай. После экзекуции с несчастной тетрадкой, мы пошли в столовую, чтобы напиться чего покрепче. Единственное «покрепче» в школьной столовой был кофе. Пили его мы в гробовом молчании, которое нарушал лишь хруст вафелек, которые уплетала Света. Она пыталась и меня уговорить их попробовать, но я всё так же непреклонна по отношению к сладкому. Следующим уроком должна быть физкультура. Мы со Светой направились в сторону спорткомплекса, наконец впервые заговорив. Да вот не о том, о чём хотелось бы. — Климов приходит часто на физкультуру, чтобы проверить наличие спортивной формы, — Света — мой персональный гонец с «хорошими» новостями. Я ещё не успела перевести дыхание, чтобы снова столкнуться лицом к лицу с Максимом. — А то у нас часто сами себе липовые записки клепают, чтобы не заниматься на уроке. — я отозвалась кратким «ясно», после чего меня рыжеволосая одноклассница поторопила, так как до урока оставалось пять минут. Переодевшись, мы поторопились в спортзал. Войдя, я поняла, что всё же мы немного опоздали — все уже играли в волейбол. Осмотревшись, я не увидела нигде Климова, что всё же не могло не радовать — хоть за опоздание меня вряд ли он отчитает, ведь со слов Светы физрук в плане опозданий лоялен… Лоялен до такой степени, что он сам приходит во второй половине урока, поэтому всё время до его прихода ребята играют в баскетбол или волейбол. Я решила занять место в крайнем ряду, быстро влившись в игру. Я хорошо играла в волейбол, поэтому мои одноклассники через пару минут игры уже довольно хлопали в ладоши, после каждой моей удачной подачи. — Классно играешь, — обернувшись, сделал мне комплимент одноклассник — крепкий светловолосый парень. Денис, кажется. — Я теперь тебя в другую команду ни за что не отдам, — подмигнув, добавил Денис, а я лишь невинно улыбнулась и пожала плечами. Ещё через пару минут меня перевели в нападение, где я отвоевала для нашей команды пару очков. Я полностью отдалась игре, как вдруг услышала звук открывающейся двери. — Обожаемые мои, кто у меня сегодня прогуливает? — как только я услышала типичный саркастичный голос позади себя, я тут же обернулась и увидела Максима Александровича. Он посмотрел на трибуну, где сидела девочек пять в телефонах и без спортивной формы. Я не без интереса почему-то начала наблюдать за Климовым, пока не услышала истошный крик Дениса: — Аня, блять! — я не успела ничего сказать, как мне в голову на скорости прилетел мяч, пока я пялилась на Климова. Перед глазами всё резко расплылось, а земля под ногами покачнулась. В голове тут же начало шуметь и гудеть что-то непонятное, а после локоть пронзила боль. С трудом я поняла лишь одно — я упала. Вокруг всё расплывалось, я лишь видела перед собой очертания нескольких заинтересованных лиц и неразборчивые голоса. У меня что-то спрашивали, но я ничего не поняла, пока меня кто-то не взял на руки и я не услышала знакомый голос прямо у своего уха: — Смирнова, тебе опасно выходить из квартиры судя по всему, — Климов был зол, но реагировать как-то на его слова я просто не могла. — Не девчонка, а беда ходячая…