Обнажая запретом

Мама обходительно оставила нас наедине, всё же уговорив Максима выпить чаю и отведать мамин пирог. Не сказать, что я была довольна тем, что Климов всё же задержится надолго, но и раздражения не испытывала. — Как-то неудобно, — произнёс мужчина, садясь на единственный стул в моей комнате, который находился рядом с туалетным столиком. Какое забавное зрелище — смущающийся Максим. Такое вообще возможно? Неужели он так растерялся из-за предложения моей мамы остаться на чай? — Смирнова, это всё твои кремы? — окинув взглядом всё стоящие на полках, поражённо спросил историк: — Да ты с ума сошла, зачем тебе столько? — Чтобы быть неотразимо красивой, удачно выйти замуж и никогда не работать, — саркастично ответила ему я. Мне он чем-то напомнил отца, который всегда точно так же удивлялся обилию уходовой косметики на моём трюмо. — Я так вижу, чувствуешь ты себя всё же лучше. — Умираю от запрета ходить в школу, — я картинно приложила руку к сердцу. — Ты какой-то неправильный ребёнок, — вполне серьёзно заявил учитель. Его слова про ребёнка почему-то кольнули и отозвались в сердце. Мы с ним спорили, препирались и иногда шутили все эти пару дней едва ли не на равных, а тут одним лишь словом он обрисовал ту пропасть, которая на самом деле нас и разделяет. — Может потому что я не ребёнок? Скоро восемнадцать, — немного вспылив, парировала я, тут же осекая себя. Выгляжу, наверное, неимоверно глупо. — И когда ты же станешь такой невероятно взрослой? — беседа хоть и лилась непринуждённо и легко, я почему-то ощущала какой-то дискомфорт, будто играла с огнём. — Через три недели. — А если точнее? — А если точнее, то ответ за ответ, — осмелившись, я всё же произнесла своё условие. Как же меня эти пару дней мучал этот вопрос: — Что значит ваша татуировка? — Я ведь могу посмотреть твою дату рождения завтра в журнале. Неравноценные вопросы, — запротестовал мужчина. — Тогда к чёрту дату рождения. Расскажи о своей любимой книге. — С чего вы вообще взяли, что я люблю читать? — удивившись, я спросила у Макса. — Слева от тебя на прикроватной тумбочке лежит закладка от книги, под кроватью валяется книга — ты читала перед сном, скорее всего, и уснула с книгой — вот она и упала. На твоём косметическом столике гравировка фразы Эмилии Бронте из «Грозового Перевала», а на шкафу стоит пару коробок с книжного. — Макс ловко, без единого запинания, привёл мне доводы. Я ошарашенно моргнула и спустя пару секунд всё же нашлась, что ответить: — Я вас боюсь. — Давно пора, а то перечишь только. Мы опять замолчали. Макс смотрел на меня самодовольно, явно тешась произведенным эффектом. А я смотрела на Макса перепугано, шокировано и растерянно. Наши гляделки прервал телефонный звонок. Увидев имя на экране, Климов резко стал серьёзнее, сбросил вызов и поднялся со стула. — Поправляйся. Если будут какие-то вопросы, не стесняйся — пиши. А мне пора, — мужчина быстро развернулся, и направился к выходу с комнаты. Будто прочитав мои мысли, он не оборачиваясь произнёс: — Я сам объяснюсь с твоей матерью. Я не поняла такой резкой смены настроения учителя, но услышала лишь обрывки диалога с моей матерью. Климов обходительно извинился, попрощался и ушел. Я подошла к окну и провела его взглядом: как он сел в свою машину и на довольно большой скорости скрылся за поворотом. Я решила не зацикливаться, а лишь тряхнула головой в попытке освободить голову от ненужных мыслей. Остаток недели я провела скучно: много домашнего задания, переживающая мама, не отходящая от моей постели, и сериалы. Хотелось почитать, но после Климова как-то не лезли мне те книги. Ещё каждый вечер я переписывалась в общей беседе, узнавала от одноклассников все домашние задания и школьные новости. Отдельно у меня завязался диалог со Светой и Денисом. Последний, конечно же, слабо мог поддержать разговор, но потом мы нашли общую тему — обсуждение сериалов. В пятницу вечером отец вернулся из командировки, привез с собой два билета на футбольный матч в качестве утешительного подарка, ведь он не мог быть рядом, когда я травмировалась в школе. Маме не очень нравилось моё увлечение футболом, но это единственное, что мы делали с отцом вместе — ходили на матчи. Поэтому она смирилась. Чтобы сильно не расстраивать маму своими пристрастиями к, как она говорила, «абсолютно не женским делам», я согласилась помочь готовить ей пирог. Её всё ещё не покидала надежда обучить меня кулинарии. За простым добрым разговором я поделилась с мамой тем, что у меня прекрасный класс, крутые одноклассники и отлично выстроенная система преподавания (я действительно восхищалась школьной онлайн-библиотекой авторских методичек). Под шумок и пользуясь хорошим расположением духа мамы, я попыталась снова поднять тему о репетиторах. Мне хотелось попросить уменьшить нагрузку, аргументируя это тем, чтобы у меня оставалось больше времени на учёбу. — Музыка, например, мне надоела, — наконец призналась я. — Как и арт-терапия. Она, конечно, очень успокаивает, — тут же добавила я, чтобы не обидеть маму, которая тратит много усилий на поиск специалистов. — Но в последнее время я хотела бы отдохнуть больше дома. Наверное, влияет Питерская погода. — это единственное оправдание, которое звучало правдоподобно. — Ладно, мы обсудим с отцом, — уклончиво ответила мама. — Что мои женщины уже хотят со мной обсудить? — входя на кухню и снимая очки, поинтересовался папа. — Анна жалуется на большое количество факультативов, — пряча тесто в духовку, ответила мама. — Я думаю, мы ведь можем отказаться от музыки и арт-терапии? — Я думаю, это давно пора было сделать, — посмотрев по-доброму на меня и подмигнув, произнёс папа. — Тем более, у меня есть новости. В городе за эти пару недель мне удалось наладить довольно хорошие связи. Чтобы их закрепить, по выходным мы будем частыми гостями на званых приёмах. Я понимаю, что это не тот досуг, о котором мы все мечтали, но нам придётся присутствовать на этих встречах ради нашего же будущего. — я не то чтобы была огорчена, во всяком случае это может быть более занятно, чем опостылевшая арт-терапия и, чтоб её, музыка. Мы с мамой тут же выразили поддержку и понимание, после чего отец поставил нас в известность, что завтра нас ждут в полном составе в особняке его коллеги. После семейного ужина и поедания пирога с сёмгой, я отправилась снова к себе в комнату, по традиции зайдя в школьный чат. Все эти дни мы не переписывались с Климовым — смысла не было. У меня не было к нему вопросов, а писать ему просто так мне не хотелось. Но тут в общей беседе висело довольно большое сообщение от него. Историк сообщал, что через неделю нас ждёт внеклассное мероприятие. Климов предлагал сходить в кино под открытым небом всему классу, а потом завалиться на летнюю террасу какого-то неизвестного мне заведения. А кому не нравится, как выразился классрук, тот пойдёт в исторический музей и будет конспектировать каждое слово гида. Я немного опешила от такого подхода, но потом всё же поняла, что это круто — наверное, именно из-за таких мероприятий у Макса очень дружный класс, да и самого его уважают. Затем учитель попросил отписаться тех, кто однозначно пойдёт. Немного помедлив, я отправила одна из первых: «Пойду.» В целом, жизнь шла размеренно и я чувствовала себя спокойно, хоть все и происходило абсолютно не так, как я привыкла.