Обнажая запретом

Климов — это как бомба, которую ты пытаешься обезоружить, при этом будучи слепым и вместо рук имея два ломанных крюка. То есть алгоритм таков, что ты чувствуешь себя полным дураком, ведёшь себя примерно также, но когда где-то на задворках сознания слышишь слабое вмешательство разума, просыпается то самое страшное чувство, толкающее многих людей в пропасть — азарт. Это, обычно, контролировать нельзя. Ты чувствуешь себя пьяным без алкоголя и слишком храбрым, хоть и устойчивой почвы для этого нет. Погрузившись в оболочку иллюзии, ты живешь в придуманном тобой пространстве. Кстати, в конечном итоге бомба всё равно рванёт. Поэтому я сопротивлялась что есть сил, сокрушаясь на кухне до сбитого дыхания на эту тему. — Но я не считаю, что мне нужно так много занятий в неделю! — мама, кажется, была в шоке. До появления чёртового историка, в нашей семье всегда царило максимальное взаимопонимание. А сейчас любимая дочь, отличница и надежда всей четы Смирновых в моём лице с испариной на лбу до последнего вздоха была готова отвоёвывать своё право на жизнь без чрезмерного присутствия в ней Макса. — Я обещаю, я буду ещё усерднее учить историю. — Хватит, — наконец сдался отец, твёрдо обрывая мой поток слов. Он явно был не готов к такой моей реакции на вполне привычные для меня вещи. Родители не видели в дополнительных занятиях никакой проблемы, что вполне логично. — Мы уменьшим число занятий до трёх. И это моё последнее слово. — мужчина выглядел очень злым, я невольно съежилась даже, ведь никогда таким его не видела прежде. — Не утомляй отца после работы, — вмешалась мама. Затем повисло минутное молчание, после чего она всё же продолжила: — Нам с отцом кажется, что ты никак не можешь привыкнуть к новому месту и у тебя психика подвержена большому давлению. В связи с этим ты под домашним арестом, тебе стоит больше отдыхать и меньше подвергаться стрессу. — на мгновенье мир пошатнулся под ногами — такого никогда не было, меня никогда родители мягко не упрекали в психованности и не запирали дома, как в клетке. Я была повержена в шок от исхода диалога, поэтому спорить не стала, а лишь встала и пошла к себе в комнату. Оставшийся день мы все не разговаривали. Мама ходила улыбалась своей дежурной улыбкой, как заведённая пекла пироги, а отец не выходил из своего кабинета. Лишь вечером мы собрались за ужином, поглощая еду в атмосфере полнейшей тишины и напряженности. Такое было впервые, отчего невыносимо сложно было там сидеть. Я попыталась разрядить обстановку, рассказав про проект по биологии, который я должна после уроков на протяжении недели готовить с ребятами. Но родители были непреклонны: они попросили меня договориться с ребятами, чтобы мы занимались у меня дома, а потом шофёр поразвозит их по домам. До полуночи я просидела за подготовкой домашнего по истории — два параграфа, куча дат, дополнительные вопросы, требующие изучения множества других источников. Максим Александрович был если не психом, то тираном. Но в конечном итоге к двум ночи я завершила подготовку. Уверенности в том, что завтра он придёт в школу не было, так как от моих вопросов почему его не было в школе он очень умело отмахивался, отчего я поняла, почему ребята ему не спешили звонить. Да и после новости о дополнительных заданиях я поспешила закончить разговор. Всё ещё терзаемая виной за сегодняшний испорченный вечер, я решила в телеге попросить ребят со своей группы по биологии прийти ко мне в гости для подготовки проекта, а после их согласия провалилась в глубокий сон. Утром с родителями уже всё было получше, отчего я облегчённо вздохнула. В школе тоже всё шло гладко, мы всё более сплочённо общались со Светой, а в столовой к нам ещё и Мирослава подсела. Мы все нашли общие темы для обсуждения, кроме Дениса, который тоже вскоре подсел к нам, но еда его интересовала сильнее светских бесед. Под шумок, кстати, Волков стащил у Зайцевой бублики. Обошлось, слава богу, без драки. Историю, кстати, у нас заменял другой преподаватель, отчего в классе все ещё сильнее напряглись, но вскоре нашли темы для обсуждения поинтереснее: физрук проспал три урока в подсобке, а ребята из паралельного сфотографировали всё это и выложили в социальные сети. После уроков, как и договаривались, я с Денисом, Светой и Мирой расположились в автомобиле нашего шофёра и поехали ко мне домой. Мне было непривычно принимать у себя гостей, такого опыта, если честно, у меня не было. Но с одноклассниками было очень комфортно и весело, поэтому всё шло как по маслу. После небольшого чаепития мы уединились у меня в комнате, обложившись кучей учебников. — Я на полный желудок плохо соображаю, — бесцеремонно залезая ко мне на кровать, отозвался Волков. — Кажется, когда мы ехали к Ане в гости, ты говорил, что ты очень голоден и по этой причине не сможешь заниматься биологией, — парировала Царёва. — Или твоя единственная функция в этом мире — это пожрать? — И заметь, сколько бы я не ел, я не поправляюсь, — Денису было вообще плевать на замечания Миры, он как мартовский кот валялся в подушках. — В следующий раз его нужно кормить как цирковую зверушку, — не унималась Мирослава, — давать по печеньке за каждое выполненное задание. — Манипуляторша. Дальше Волкова игнорировали. Изначально из-за злости и несправедливости, что он лентяй и бездельник, а потом просто потому что весёлая беседа и шутки сгладили все острые углы и мы не прекращали смеяться. Время летело незаметно, половину теоретических вопросов мы подготовили, а Дениса все же удалось согнать за компьютер клепать нам презентацию. И в этом он, как оказалось, был действительно хорош. Ближе к семи вечера ребята начали собираться домой, а я решила проехаться вместе с ними — езда по вечернему городу на переднем сидении машины под любимую музыку было моей настоящей слабостью. Мирослава и Денис, как оказалось, жили рядом и ближе всего, поэтому через двадцать минут они были уже дома. Свету вот пришлось везти на другой конец города. Она была изрядно уставшая, поэтому ехали мы в тишине, лишь обнявшись на прощание. Когда мы девушку высадили у её дома и направились обратно, сделала музыку погромче и расплылась на переднем сидении машины, наблюдая за стремительно темнеющим городом, который облачается в ночные огоньки. Даже образовавшаяся пробка ни сколько меня не расстраивала, поэтому я лишь приоткрыла окно, вдохнула свежий воздух и принялась рассматривать прохожих. Люди были бодрые, ведь дневная жара спадала и усилившийся ветер нёс прохладу. Некоторые уже сновали в лёгких курточках и пиджаках, а под ноги падали первые сухие листики с деревьев. Я думала о своём. О школе, о сегодняшних посиделках с одноклассниками, о предстоящих дополнительных уроках истории и, несомненно, о самом историке. Неожиданно, я зацепилась взглядом за знакомую походку — мужчина шёл впереди, отчего я не могла разглядеть его лицо. Я напрягла зрение и рассмотрела на руке уже знакомую мне татуировку: сомнений не было, по проспекту шёл Климов. Я позволила себе понаблюдать за ним. Интересно, куда он идёт? Ответ появился довольно быстро. Этот ответ в приталенном малиновом платье и в ботильонах на каблуке стремительно приближался к историку, обвил его шею руками и улыбнулся во все тридцать два. Ответ на вопрос о том, что же тут забыл Макс, был действительно очень красив и привлекателен. Вот только… меня он почему-то взбесил. Незнакомая девушка принялась что-то рассказывать, всё так же обнимая историка, а наша машина тронулась с места. Затаив дыхание, я как завороженная не могла прекратить пялиться, едва ли не сворачивая шею. Я всё смотрела и смотрела на эту парочку, пытаясь что-то выцепить для себя… но выцепила я лишь взглядом глаза историка, которые смотрели на меня с небольшой растерянностью и шоком. Я сбивчиво выдохнула, когда до меня, наконец, дошло что зрительный контакт с Климовым какой-то слишком долгий. Резко отвернувшись, я нажала на кнопочку в салоне и стекло поднялось, пряча меня за тонировкой. В голове всплыл лишь один вопрос: кто это был с историком рядом? Ответ, кстати, я тоже себе дала сама: тебя это не касается, Аня.