Обнажая запретом

Макс изучал моё лицо какое-то время, думая о чём-то, при этом соблазнительно улыбаясь. Я засмущалась и опустила глаза, отчего историк взял меня двумя пальцами за подбородок и заставил смотреть ему прямо в глаза. — Не прячь взгляд, Аня. Ты ведь не из пугливых. — немного помедлив, но всё же набравшись смелости, я ответила учителю раскрепощенным и откровенным взглядом. Это удовлетворило Климова. Какое-то время мы играли в гляделки, находясь в опасной близости друг ко другу: я бесстыдно скользила взглядом по лицу парня: лёгкая небритость, карие глаза с чертинкой, в меру пухлые и немного пересохшие губы и ямочки на щеках, от которых по моей коже пробегали стаи мурашек. Я наслаждалась внимательным взглядом учителя, отчётливо ощущая то, что я желанна. От этого я расплылась в улыбке, что не ускользнуло от историка. Мужчина переместил пальцы с моего подбородка на мои губы и провёл большим пальцем по моей нижней губе, серьёзно наблюдая за моей реакцией. И она была. Моё тело отзывалось на его прикосновения и ласку. Глаза Климова стали тёмными от желания и накала. Мужчина приблизил своё лицо к моему и, помедлив пару секунд, накрыл мои губы своими. Этот поцелуй был не похож ни на один, что у нас был до этого: брюнет был настойчив, сминая мои губы и покусывая их время от времени. Историк сплёл наши языки, переместив свои ладони на мою талию и притягивая ближе к себе. Теряясь в волнах нахлынувшей страсти, я прижалась ближе к мужчине, наслаждаясь такой долгожданной близостью. Скользнув руками по плечам, я зарылась ладонями в его взъерошенные волосы, отчего учитель только дёрнул головой навстречу моим ласковым поглаживаниям. Когда мы оторвались друг от друга, я затуманенными от чувств глазами посмотрела на брюнета, не прекращая поглаживаний и наблюдая за его блаженной реакцией. Мужчина пронзительно и чувственно смотрел на меня, принимая мои ласки и поглаживания, после чего всё же перехватил мои ладони и поднёс их к своим губам, оставляя лёгкие и невесомые поцелуи на костяшках. — Аня, пообещай мне, что больше не будешь говорить детский бред. — прошептал мужчина. Его слова уже едва ли не вызвали у меня волну протеста, но он не позволил мне говорить, и лишь продолжил: — Мы со всем разберёмся, слышишь? Мне плевать на общественное мнение, тем более мы уже об этом говорили: тебе уже восемнадцать, через шесть-семь месяцев у тебя выпускной. Я понимаю, что ты волнуешься и боишься… — на мгновенье он замялся, а я лишь затаив дыхание наблюдала за ним. Он так редко давал возможность себе для подобной откровенности, практически никогда не позволяя себе расплёскиваться в словах, и сейчас я просто наслаждалась моментом его открытости и чувственности. Парень… Мой парень крепко держал меня за руки, с трудом подбирая слова и запинаясь, будто боялся сказать что-то не то: — Я многого прошу, возможно, но доверься мне. Или хотя бы попробуй. Мы всё равно рано или поздно окажемся в тупике, причём туда сами себя туда загоним, но я не хочу этого допустить. Позволь мне всё решить? — Х… хорошо, — едва слышно прошептала я ему в ответ, дорожа моментом. — Скажи, что ты… мы будем делать дальше? — Я не намерен скрывать это всё, это глупо и смешно. Я хочу поговорить с твоими родителями, — твёрдо заявил он, не отводя от меня взгляда. — Сейчас наши семьи плотно общаются, твои родители хорошо ко мне относятся. — Как к моему учителю, Макс, — оборвала я его. — Они вряд ли думают о том, что их дочь будет встречаться со своим классным руководителем. — Ну, придётся их немного удивить, — спокойно отозвался мужчина, будто такие разговоры для него привычнее некуда. — Со школой я тоже сам разберусь. — Ты меня пугаешь, — недоверчиво отозвалась я. Что он задумал? — Я рад, — не раздумывая над ответом, произнёс мужчина. — Я от тебя прошу только одного — не драматизируй и не делай глупостей. Обещаешь? — Обещаю, — сдалась я. Какое-то время Климов внимательно смотрел на меня, пытаясь заглянуть в самую душу, будто хотел понять, насколько я приняла его слова и насколько он нашёл отклик своей речью в моём сердце. Наконец, убедившись в чём-то для себя, мужчина выдохнул, и я готова поклясться, что сама ощутила, как ему стало спокойнее. Спустя пару мгновений, Макс отступил от меня. Далее историк подхватил свою куртку и протянул мне руку, приглашая меня пойти с ним. — Ты мне обещала свидание, — пояснил мужчина, а я лишь выгнула бровь. Уставившись на брюнета, я заметила, что он был явно доволен исходом диалога, хоть и изрядно уставший. Всё же душевные разговоры давались Климову нелегко. — Это ты меня поставил перед фактом, что у нас будет свидание, — возразила я, вспоминая наш недавний разговор. — Ну или так, — самодовольно согласился брюнет. — Результат не меняется. Поехали прямо сейчас? — Не могу, — с досадой ответила. — Уже и так поздно, мама будет переживать. Максим улыбнулся, достал телефон и под моим вопросительным взглядом набрал мою мать, которую в считанные секунды успокоил, сказав, что я задержусь в школе и он меня доставит домой сам. Мама вполне спокойно отнеслась, что не могло не радовать — я лишь облегчённо выдохнула такому удачному стечению обстоятельств, что мама хорошо и доверительно относится к Максу. Придумывать отговорки уже не было смысла. Макс ещё раз поцеловал меня, коротко и нежно, а после мы вышли из подсобки, и на расстоянии вытянутой руки пошли по коридору под прицелом школьных камер к парковке, стараясь не привлекать к себе никакого внимания. Усевшись во внедорожник учителя, мы резко тронулись с места и поехали в неизвестном для меня направлении. Рукой Климов любовно поглаживал мою коленку, на поворотах лишь убирая ладонь на руль. Я полностью расслабилась рядом с мужчиной и прислонилась к его плечу головой, наблюдая, как солнце прячется за горизонтом, бросая на город прохладную тьму. Последние тёплые деньки были сочтены, зима дышала нам в спину, хоть и внутри машины Макса разгоралось самое настоящее пламя…