Лесная ведьма

Запахи ночного леса – великого леса! Бескрайнего леса – одуряют всякого, кто способен их ощутить. Листва и прель, влага и звенящие звезды. Затянутый в серебряный полог свод Неба исходит ледяной свежестью, и навстречу ему взмывают жаркие искры: надежда, ярость, похоть. Бег неслышно поглощает расстояние. Переплетение ветвей, заросли, пульсирующая жизнь: разве могут остановить? Путь наматывается на время, словно шерстяная нить на веретено в руках умелой хасиндки, словно строчки бесконечной и бессмысленной колыбельной, что поет мать больному первенцу в неверном свете очага. От алой жилки косули – к алому пятну охотника: пунктир, проходящий по неизменной и нескончаемой жизни. Кровь и ужас. Пьянят, бурлят пеной у губ, рвутся наружу торжествующим гимном: видишь, Белая Мать?! Слышишь? Чувствуешь ли немые души, что взлетают к тебе через дрожание укутавшей этот мир пленки? Дыхание мешается с воем, потная горечь – с медной сладостью, и утроба сжимается, алча, требуя соленой влаги жизни. Но нет, нет того, кто заполнил бы собой бездну, насытил эту жажду, что гонит вперед и вперед, от одного ужаса к другому, от последнего всхлипа – к последнему вскрику. Лишь бы избыть тоску, исчерпать порожденную ею ярость, забывшись в – чужой! – надежде и – чужой! – смерти. Вперед, сквозь тени и агонию. Шепот молитв и заговоров в убогих домах, спрятавшихся среди болот и стволов. Дрожащие клинки в дрожащих руках. Дрожащие души в дрожащих телах. Дрожащие духи, скрывающиеся в дрожащей Завесе. Ужас удесятеряет силы, ужас вливается в жилы, плещет в жаждущую бездну – и в ответ жарче полыхает пламя, втягивая в себя жизнь и силу существ, что лишь оказались рядом и не смогли убраться прочь. Пламя внутри, между грохочущим сердцем и могучими мышцами, между мощными вздохом и гулким выдохом, ярится сильнее, питаясь мириадами погасших жизней – и даже неохватные великаны Коркари, видевшие зарю этого мира и длящие свой век до его скончания иссыхают от его жара, хрустят враз ослабевшими ломкими ветвями. Опадающая листва саваном устилает путь. Лес, хрипящий, бурлящий, бьющийся от переполняющей его жизни отвечает воем, волной прокатывающимся из бесконечности в бесконечность, захлебывающимся в кровавой пене. Нет добычи, лишь Жертва. Парящее мясо не важно, только сила, голая, струящаяся из порванных аорт и жил: Жертва! Тебе, Белая Мать в недосягаемой вышине. Тебе, тысячеглазая Тварь! Тебе, отнимающая и дающая, питающая и язвящая, карающая и милующая! Ведущая и любящая. Слышишь меня, Тварь? Я!.. Рев бешеного гона поглощает все, вбирает в себя, вбивает в упругую прелую землю. Спасения нет, надежды тщетны – половодье ярости неостановимо, как неостановимо весеннее южное половодье. Тени несутся вокруг: матерые и трехлетки, гордые вожаки и смирившиеся последыши: тысячи сияющих глаз леса встречают тысячи сияющих глаз Неба, и горячая бело-алая пена с губ подобна гребням облаков. Клочьями срывается с оскаленных пастей, крыльями выпитой боли распахивается за спиной: вперед! Вверх! Я доберусь до тебя, Тварь! Перевитые мышцами лапы бросают тело вверх – в Небо! в серебряную вязь звезд! В лицо распухшей, нестерпимо яркой Луне! Клокочущая ярость на гребне победного воя взмывает над миром. Пламя рвет и хлещет, развеивая теснину ледяных громад, сковавших Небо, разгоняет звездную пыль, и Небо слоится, дробится на вершинах башен Черного города: да, Тварь! Я!.. Мамааааа! Мамочкааа! Звонкий крик и плач. Камень, разбивающий водопад. Сквозняк, от которого огонек обращается в тающий дым. Водоворотом вокруг безвестной поляны кружится черная стремнина гона, на ходу распадаясь на клочья отдельных тел. Сотни черно-зеленых глаз вспыхивают в кустах, между деревьями. Молчаливо и холодно мерцают: переливающийся под Небом голодный зов оборвался, но лес еще не верит. Замер, едва колеблясь от ударов заполошного сердца: всхлипы сжавшегося комочка посреди освещенной Луной поляны. Высокая тонкая фигура – черноволосая женщина в странной накидке – возникла из переплетенных теней: - О чем ты плачешь, милое дитя, одна оставшись в этой чаще? Ну, вот, я здесь. Как мне помочь тебе?.. …и от ее улыбки девочке становится тепло…