***
К вечеру течка усилилась многократно, но если раньше Марсель запирался в комнате и тихо подвывал там на одной ноте, сгорая от желания, то теперь ему было определенно плохо и совсем не от возбуждения. Спазмы скручивали его каждые полчаса, и он даже вполголоса смущенно признался, что слишком уж это похоже на схватки. А еще он не уходил в комнату и дурманил своим запахом Кравцова, который стойко пытался игнорировать инстинкты. Ведь за лишнее движение можно было и по лицу получить, а этого не хотелось. Единственное прикосновение он себе позволил, когда, открыв бутылку вина и налив немного в бокал, протянул тот Марсу и случайно притронулся к его руке. Егора будто током ударило, да и омега задышал чаще. Его зеленые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, заблестели, а на щеках появился румянец. Он жадно глотнул вино, едва не закашлявшись, а потом спешно покинул кухню, направился в детскую, потому что малышей уже пора было искупать и укладывать спать. Все играло им на руку. Мальчишки были вымотанные поездкой, впечатлениями, игрой на детской площадке, а к тому же их намеренно не укладывали на дневной сон. Потому дети капризничали и хотели спать, и родители не могли дождаться, когда же наконец-то их уложат. Пока Марсель купал сыновей по очереди и принимал душ сам, Егор, как и обещал, занялся камином. Он хотел сделать все красиво, вытесняя страшные воспоминания приятными, и очень надеялся, что у него получится расшевелить Марса и соблазнить его на дальнейшее… кхм, сотрудничество. — Фух, наконец-то уснули! Тим так восторженно пытался мне рассказать о том мальчике на детской площадке, что позабыл все слова и будто на полгода назад вернулся, — спустя почти час уговоров и убаюкивания, омега наконец-то спустился в гостиную и, в полумраке безошибочно находя дорогу, пробрался к расстеленному перед камином пушистому ковру. Он взял предложенный бокал вина и тут же выпил половину, неотрывно глядя на огонь. Кравцов завороженно смотрел на его лицо, знакомые черты, играющие на гладкой коже блики пламени, а потом скользнул взглядом вниз по влажным после душа волосам, шее, дернувшемуся кадыку, виднеющимся в вырезе свитера ключицам, плечам… И он даже пропустил момент, когда Марсель резко допил до дна, поставил бокал на пол и ткнулся ему в губы губами, будто желая поскорее разделаться с этим… неприятным делом. Кравцов осторожно отстранил его от себя, погладил пальцами по покрасневшей щеке и очень серьезно произнес: — Я тебе не живой фаллоимитатор. И, если ты удовольствие получать не собираешься, у меня в планах все равно есть секс, а не сношение. Марсель прикрыл веки, давая понять, что услышал. И уже мягче коснулся губами его губ, но Егор все равно произнес, хотя мысли уже размывались от нахлынувшего желания: — Подожди. Я должен спросить у тебя о контрацепции. — Врач выписал мне таблетки. — Оральные контрацептивы не действуют мгновенно… Новак смущенно фыркнул и пробурчал: — Женские не действуют, а для омег есть такие, что действуют. Они очень сильные и при этом не сбивают гормональный фон. Потому их можно пить и не бояться бесплодия. А в моем случае их просто можно пить. — То есть… ты хочешь без презерватива? — Да, — прошептал Марсель, подсаживаясь еще чуть ближе, — и… — И это значит, что ты хочешь с узлом? Марс медленно кивнул, смущенно отведя взгляд. — И я могу кончить в тебя? — Очевидно можешь, если мы сцепимся. Этого, в принципе, было достаточно, потому Кравцов осторожно обнял его за талию, подтаскивая к себе, а потом помог снять свитер, и, уложив на ковер, стянул и штаны с бельем. Прикрепленная к трусам прокладка была уже насквозь просочившаяся смазкой, но это все равно лучше, чем ходить в мокрых штанах. — Не комментируй, — процедил Марсель, понимая, что он заметил. Отвернулся смущенно, сжимая зубы от прокатившейся вдоль тела волны стыда, но Егор только склонился к нему и коснулся губ осторожным поцелуем, а потом, не глядя расстегивая пуговицы своей рубашки, принялся спускаться поцелуями по животу омеги. После родов прошло уже два года, и о беременности напоминали только белые полосы растяжек, а в целом Марс вернул свои заслуженные кубики. И прибавил еще немного нового рельефа. И, пусть Кравцов не рискнул бы сказать ему это вслух, он бы хотел вновь когда-нибудь увидеть Марселя беременным. — Ты прекрасен, — прошептал альфа, очередной поцелуй оставляя на твердом члене Марса. Парень от такого прикосновения заскулил и выгнулся дугой. Природный, сладкий запах омеги усилился. Марсель застонал, смущенно сводя ноги вместе, безрезультатно пытаясь остановить выделяющуюся из дырки смазку. — Т-ш-ш… Кравцов давно уже думал об этом, хотел этого и даже, можно сказать, планировал. Потому действовал по какому-то своему сценарию. Он сжал пальцы на щиколотках омеги, разведя его ноги в стороны и поднимая их выше, и, склонившись, провел языком по расщелине между ягодиц, собирая смазку, и его будто током прошибло. Он любил ласкать языком Лиду, но ее смазка не имела вкуса и толком запаха, а Марсель… Марсель тек, как омега. Он был вкусным, а еще смущенным, испуганным, растерянным и невероятно желанным. И Кравцов накинулся на него, вылизывая, как кобель течную сучку. — Егор, черт, что ты делаешь?! — захрипел Новак, сжимая пальцами свой член и мгновенно кончая себе на живот. Плоть его не утратила твердости, а дырка сжалась, выпуская новые капли густой смазки. Кравцов и сам не понимал, что творит. Он принялся целовать его бедра, живот, поднялся выше, обхватывая губами призывно торчащий сосок, и Марсель снова сладко застонал, хватаясь за его плечи. — Прошу тебя!.. — прошептал он, расставляя колени шире. — Давай уже! Дважды просить не пришлось. Кравцов наконец-то скинул штаны и, собрав рукой немного текущей из омеги смазки, распределил ее по своему член и… застыл, очнувшись. — Стой, стой! — хрипло прорычал он, нависая над Марселем, пытаясь поймать его ошалевший, мутный от боли и бессилия блестящий взгляд. — Я не знаю, нужна ли тебе растяжка… — Я тоже не знаю, — недовольно зашипел Марс, призывно поднимая бедра, потираясь промежностью о бедро альфы. Он был в течке и определенно плохо соображал, но все еще оставался в своем уме, видимо потому что был слишком напряжен и неосознанно готов к нападению. Настоящему нападению, настоящей опасности. Но Егор хотел, чтобы омега отключил мозг и отдался чувствам. И при этом прекрасно понимал, что, стоит ему допустить оплошность, как внимание Марселя полностью сместится в сторону, которая ему выгодной явно не была. Тем более, было бы правильно сделать все сейчас, когда запах все еще частично блокируется препаратами, и альфа в состоянии действовать разумно. Разумно, насколько это вообще возможно, когда под тобой обнаженный и до дрожи желанный омега. Он провел пальцами по воспаленному и приоткрытому входу, собирая выделяющуюся смазку, и втолкнул внутрь два пальца. Они вошли легко и безболезненно, и, осмелев, Кравцов добавил еще один. Смазка пошла активнее, и стало очевидно, что в растяжке нет необходимости. Кажется, совсем поплывший, обессиленный Марсель даже не заметил, когда Кравцов наконец-то толкнулся внутрь. Они будто местами поменялись. Теперь альфа был напряжен и собран, а омега — расслаблен и летал явно где-то далеко за пределами вселенной… — Марс… — прошептал мужчина, наклоняясь ниже к лицу Новака, убирая волосы от его лица назад. Взгляд невольно скользнул на бледный шрам когда-то давно поставленной метки. — Марсель, как ты? — Двигайся, — прохрипел омега, оставаясь неподвижным и даже не открывая глаза. — Двигайся, может, получше будет. — Тебе больно? — У меня пиздецки болит живот весь день, и пока что я просто рад, что к той боли не добавилась новая. Но… но мне, кажется, лучше. Кравцов осторожно качнулся вперед-назад и снова занудно спросил: — Что ты чувствуешь? — Блять, ты идиот! — раздражено зарычал Марсель, открывая глаза и хватая его за плечи. — Ничего я не чувствую! В предыдущие течки я фантазировал о том, чтобы ты засунул в меня узел, а теперь я просто… просто… Просто двигайся! Оно должно как-то работать! — Ты уверен, что готов к узлу? — пока омега говорил, Кравцов делал медленные поступательные движения, внимательно всматриваясь в лицо Марселя, готовый при любой негативной эмоции тут же прекратить или замедлиться. — Я родил ребенка! — так же зло фыркнул Марсель, а потом резко дернулся вперед, насаживаясь грубее. — Я не нежная ромашка! Хватит меня беречь! — Прости… — прошептал Кравцов и, не сдержавшись, склонился ниже и прихватил зубами кожу на его плече, прямо поверх бледного шрама метки. Омега тут же вскинул голову, обнажая горло, и застонал. Удовлетворенно улыбнувшись, Егор отстранился и ускорился, вливаясь в медитативный темп, но продолжая напряженно всматриваться в лицо Марселя, улавливая его эмоции. И когда родное лицо перестало быть таким спокойным, темные брови сошлись к переносице, а губы приоткрылись в сладком стоне, он позволил и себе сконцентрироваться на удовольствии. Узел начал увеличиваться. Теперь Егор знал, как это работает. Успел изучить, проводя много времени в компании правой руки и собственных фантазий. Особенно, когда у Марса были течки, и он, хоть и запирался в комнате, но все же распространял сладкий аромат на весь дом. — Это не очень хорошая поза для вязки, — шепнул он, осторожно выйдя из распаленного тела. Смазка хлюпнула, потянулась прозрачными ниточками и прилипла к бедрам. Марсель поморщился и, прошептав: «На боку», осторожно развернулся. Кравцов улыбнулся его расслабленному виду, перехватил его рукой под живот и снова уже беспрепятственно вошел, чуть проталкивая узел. Он мог бы кончить прямо сейчас, пусть даже удовольствие не полное, а какое-то вымученное, но это и отлично, ведь он мог думать про омегу, для которого эта первая вязка тоже не была слишком желанной. Он плотнее прижал к себе Марселя, снова прихватил зубами его плечо и полностью вошел с медленно растущим узлом, продолжая двигаться медленно и коротко. — Блять… — прохрипел Марс, сжимая пальцы в кулак. — Это все же много… много для меня. Он закусил губу и запрокинул голову, упираясь затылком альфе в плечо. В бесплодной попытке отстраниться, он лишь сильнее распалил Кравцова, который и так едва держался, пытаясь не слишком возбуждаться, ведь узел мог набухать медленно, а мог быстро, почти мгновенно, и это контролировать можно было теми же методами, что и эрекцию. То есть, практически никак. Но Марсель возился, пытаясь найти для себя позу поудобнее, чтобы принимать было легче, но это все равно было много для него. — Тш-ш, потерпи минутку, — попросил Егор, еще сильнее прижимая к себе омегу, об удовольствии которого уже и речи не шло, пусть даже в процессе он и кончил пару раз. Кравцов понимал, что не заслужил доверия, но млел от счастья, когда Марсель как-то смущенно и доверчиво вдруг прильнул к нему, расслабляясь в руках. Дрожащий, растерянный и явно не понимающий, что должен чувствовать. Ладонью Кравцов чувствовал, как сводит спазмами живот Новака, и с ужасом вспоминал роды. От нахлынувших воспоминаний на глазах выступили слезы. Он дал себе возможность порефлексировать немного, но спустя пару мгновений взял себя в руки. Марсель затихал под ним, его дыхание и сердечный ритм выравнивались. — Как ты? — прошептал Кравцов, целуя обнаженное плечо и ласково поглаживая ладонью по животу омеги. — Тянет, очень сильно распирает… — рвано выдохнул тот, хватая его за запястье и крепко сжимая. — И мне кажется, я чувствую, как хлюпает во мне твоя сперма. Я… а если таблетки не подействуют? Если я забеременею? Егор не стал признаваться в своих идиотских фантазиях о его очередной беременности, только плотнее прижал ладонь к низу живота омеги и тихо спросил: — Болит хоть меньше? — Кажется да, отпускает… Еще не можешь отсоединиться? — Тише, дай время, — Кравцов снова поцеловал его в плечо, и улегся удобнее, подкладывая руку под голову омеги. — Ложись, попробуй подремать. Марсель спорить не стал. Прижался плотнее спиной к его груди и затих. Егор зарылся носом в его волосы, вдыхая пьянящий запах, и тоже прикрыл глаза. Он чувствовал, как пульсирует и сжимается колечко мышц вокруг его члена, и лениво думал о том, что страстного секса у них не будет. Теперь он понимал скептический настрой Марселя. Между ними не было страсти, искры. С того самого инцидента в казарме, они оба утратили что-то важное. Кравцов вспоминал, как впервые увидел Марса в лесу, увидел его живот, и потом, как они долгие месяцы притирались друг к другу, привыкали. И как сладко было иногда просто быть рядом со своей парой, смотреть по утрам на его вечно недовольное лицо, подкладывать в тарелку самые лучшие кусочки мяса, доставать для него фрукты и овощи… Потом наблюдать, как он возится с малышом, качает на руках, переодевает, кормит из бутылочки смесью. Нет, вряд ли между ними возможна страсть, но нежность вполне. Другие альфы на работе рассказывали, что секс в течку со своим омегой больше напоминал какие-то сцены из грязных порнофильмов с ненасытными пассивами и агрессивными активами, но Кравцов такого себе даже представить не мог по отношению к Марселю. Он осторожно двинул бедрами, чувствуя, как спадает узел, но омега тут же будто неосознанно подался за ним следом, насаживаясь, и Егор застонал от удовольствия, снова толкаясь в распаленное горячее тело. И Марс двинулся навстречу, позволяя почти спавшему узлу проскользнуть глубже. Смазка пошло хлюпнула… … — Это было хорошо, — тихо признался Марсель, когда спустя бесчетное количество времени они отлипли друг от друга. Он как раз лежал на ковре на спине, повернув лицо к огню, а Кравцов подкидывал дров в камин. — Первый раз не очень приятно, но потом… потом кайф. И с каждым разом все лучше. — Позволишь теперь помогать тебе в течку? — осторожно поинтересовался альфа, наливая нагретое вино в два бокала и протягивая один Марсу. Тот приподнялся на локтях, взял бокал и, покачав его в руке, так и не ответив на вопрос, задал другой, но будто в пустоту, будто ни к кому конкретно не обращаясь: — Вот интересно, а если бы мы занялись сексом не в течку. Это было бы как? Я бы смог принять твой узел? — Э-э… — Егор скрестил ноги и сделал глоток вина. Он не стал рассказывать то, что ему передали другие альфы, потому что порой последствия бывали печальными. И трещины, и даже разрывы. Но, наверное, если осторожно и неспешно… Но Марселю не требовался ответ. Он смотрел на огонь, пил вино и позволял собой любоваться. А посмотреть было на что. Кравцов скользил взглядом по его расслабленному подтянутому телу, крепким плечам, груди, мускулистым рукам, торсу, лежащему на бедре члену. По покрытым не таким густым и плотным, как у альф, волосом ягодицам, и, не удержавшись, подполз ближе к нему. Марсель мгновенно уставился на него в ответ, напрягаясь. Он был вымотан несколькими сцепками, только-только утихшей болью и нервозностью, которая преследовала его весь день, и определенно не был готов к еще одному раунду. — Врач говорил не только о половом акте, — пояснил альфа вполголоса, наклоняясь ниже и целуя Марса в согнутое колено. Он был максимально внимательный, улавливая малейшее изменение в эмоциях, будто улавливающий волны радиоприемник, и без труда заметил, как участилось дыхание и сердцебиение омеги, сладкий манящий запах. Кравцов сел между его разведенных ног и опустил глаза ниже. Приоткрытая и припухшая, блестящая от смазки дырка сжалась, а потом выпустила тягучую прозрачную каплю. Марсель попытался смущенно свести колени и отползти, но Егор уже скользнул пальцами между ягодиц, собирая смазку и проникая в тело двумя пальцами. Внутри было совсем свободно и горячо, но мучить омегу еще одной сцепкой было бы излишне, потому он склонился ниже и поцеловал начинающий наливаться силой член, поймал губами головку, услышав в ответ одобрительный стон. — Д-да… — захрипел парень, вскидывая бедра выше. Кравцов мысленно самодовольно улыбнулся и взял глубже, одновременно с тем медленно двигая пальцами внутри, исследуя его тело. Он провел подушечками по передней стенке, ощутив неровности, и догадался, что это и есть вход по влагалище. Он был прикрыт, как у девственной девушки, и, конечно же, без всяких половых губ, но все же от прикосновения к нему Марсель напрягся сильнее. По пальцам альфы потекла смазка, и он активнее задвигал языком и губами, вылизывая омегу так, как должен был делать это каждую, блять, течку! Марс кончил, даже не заметив этого. Он уже почти дремал и, когда Кравцов лег рядом, обнимая его поперек живота, не протестовал, а даже улыбнулся и прижался ближе, давая надежду на хорошее.***
Они не пролежали в тишине и получаса, как заплакал ребенок. По голосу Кравцов понял, что это Мишка, даже пребывая в дреме, но вот Марсель уже вскочил на ноги, а потом пошатнулся, хватаясь за край камина. — Пойду успокою, — прошептал он, натягивая домашние штаны. Егор слабо улыбнулся и тоже встал, чтобы подбросить дров в камин. Он лениво размышлял о том, что неплохо было бы сцепиться еще раз утром, когда омега будет спокойный и расслабленный. Фантазия рисовала, как Марсель выгнется, прижимаясь ягодицами к его бедрам, как будет подаваться навстречу, лениво елозя по раздувшемуся узлу. Он поднес к губам горлышко согретой огнем бутылки вина и сделал глоток, но Марс вдруг возник в гостиной с Мишкой на руках. — Егор, у него жар! — почти испуганно прошептал парень, покачивая всхлипывающего, едва успокоившегося ребенка. — Говорит, голова болит. Кравцов резко поставил бутылку на пол, вскочил на ноги и, тоже быстро натянув штаны, подошел к малышу, коснулся тыльной стороной ладони его лба, но Марсель только фыркнул. — Что ты так понять собрался?! Я температуру ему померял, она за тридцать восемь! — Давал жаропонижающее? Омега отвел глаза и поцеловал ребенка в макушку, нехотя ответил: — Нет, не давал, хотел с тобой посоветоваться… — Я принесу. Они провозились с Мишкой до утра. Тот то засыпал тревожным сном, то просыпался и начинал кричать, а температура тем временем упала до тридцати семи и трех и ниже никак не опускалась. — Надо везти к врачу, — наконец-то выдохнул Кравцов, на кухне быстро сооружая бутерброды, пытаясь успеть поесть до момента очередного пробуждения. — Как проснется. — Блять, да! — Марсель схватился руками за голову, а потом потер лицо руками, слабо простонав. Ему и самому было уже дурно, и тело требовало прикосновений. — Но хрен знает, что им там колоть будут! Я так боюсь за него, но… Кравцов подошел ближе, ласково коснулся губами его щеки и поставил на стол перед ним бутерброд. — Спасибо, — прошептал омега, без особого интереса принимаясь за еду. Действие блокаторов запаха закончилось, теперь он вовсю источал аромат течки, и по тонким ноткам Кравцов понимал, что альфа ему нужен был очень сильно. Просто чтобы скинуть напряжение и дать чувство защищенности. Потому, когда после еды Марсель пошел к плите, чтобы сварить кофе, он поднялся следом и прижался со спины. Омега сразу же взбрыкнулся, пытаясь выскользнуть из хватки. — Не время! — Мы быстро, — пообещал Кравцов, поглаживая его по животу через ткань футболки. — Пока мелкие спят. Марс замер на пару минут, а потом устало кивнул, соглашаясь с вполне разумным предложением, и даже сам потянул вниз свои домашние штаны и, чуть сместившись, лег грудью на столешницу. Смазки было достаточно, да и вряд ли в дополнительной растяжке была необходимость, но Кравцов все равно медленно вставил в него два пальца, проверяя готовность принять его. — Давай быстрее! — нетерпеливо прошептал омега, двигая бедрами навстречу, насаживаясь на пальцы. Его член уже крепко стоял и теперь неприятно терся о дверцу, и потому парень еще сильнее прогнулся и прижался щекой к прохладному дереву столешницы. Кравцов послушался, приспустил свои штаны и приставив головку члена к покрасневшей блестящей дырке, надавил, вслушиваясь в прерывистое дыхание. Он без труда вошел и, зафиксировав бедра омеги, принялся двигаться в одном темпе. Дыхание и сердцебиение Марселя учащалось, намекая, что альфа все делает правильно. И когда, промычав что-то матерное, он вскинулся, резко поднимаясь на локтях, запрокидывая голову в экстазе, Кравцов самодовольно улыбнулся. Да, он все-таки добился нужного результата! — Блять, еще! — шокировано вскричал Марс, пытаясь двигаться навстречу. — Бо-оже… Видимо, весь его предыдущий сексуальный опыт ни в какое сравнение не шел с тем, что он испытывал теперь. Да и не удивительно. Его первый раз был гнусным изнасилованием, а второй — отчаянной попыткой облегчить боль. Но теперь организм вспомнил, что значит быть омегой, и давал ему насладиться своей физиологией по полной. — Да-да-да! — захрипел Марсель, царапая ногтями столешницу. Кравцов зарычал, чувствуя, что и у самого перед глазами от удовольствия уже пелена. Вспышки были настолько яркими и умопомрачительными, что он очнулся, с трудом скидывая с себя оцепенение, только когда уже склонялся к шее Марса, готовый… укусить? Поставить новую метку? Или просто по-звериному прихватить за загривок? Осознание прошибло будто ножом. Он резко дернулся, едва не выдергивая раздувшийся узел, но в последний момент останавливаясь, как раз чтобы почувствовать, как сжимаются и пульсируют стеночки, как извивается мощное тело его омеги на узле. — Ч-черт! — всхлипнул Марсель, кусая себя за предплечье. — Вчера казалось, что это не так… больно. Но и не так приятно. Может из-за позы? — Тш-ш, не двигайся, — сдавленно попросил Кравцов, обнимая его за живот и упираясь лбом в плечо. — Сейчас спадет… Они постояли какое-то время в сцепке молча, а потом он решил признаться. — Я едва снова не укусил тебя. — Что? — непонимающе буркнул Марсель, мельком оборачиваясь. — Зачем? Кравцов вздохнул и коснулся губами бледного шрама на плече парня. След от зубов… — Парни говорят, да и я читал в интернете, что у омег вот тут, повыше есть железа, отвечающая за запах. И, если ее прокусить, то твой запах станет не таким привлекательным для других альф. Потому что ты типа… ну, это будет означать, что ты не свободен. Но, когда я тогда ёбнулся и укусил тебя, я ошибся местом. Марс, кажется был этой информацией шокирован. Он шевельнул бедрами, пытаясь сняться с узла, и, когда у него это наконец-то получилось, пусть с безумным натяжением и болезненным стоном обоих, он развернулся к Кравцову и уставился на него очень серьезно. — Если ты посмеешь укусить меня, я выбью тебе зубы. Взгляд его был таким острым и настороженным, что Егор не мог не поверить. Действительно выбьет. Он смотрел бы так еще долго, искря от напряжения, но Мишка снова закричал, зовя родителей, и омега спешно привел себя в порядок и пошел проверить ребенка. Кравцов зябко обхватил себя руками за плечи. Ему показалось, или стало прохладнее? Он выкрутил кран на полную, проверяя напор воды. Напор определенно стал слабее. — Ма-арс! — позвал он, отправляясь на поиски парня. Тот обнаружился в детской с Мишкой на руках. Ребенок хныкал и пытался что-то объяснить, а Марсель вздыхал, сочувствующе слушая его и делая вид, что понимает его бессвязный лепет. А может, действительно понимал. Егор прошел к батарее, тронул ее рукой. Она была не такой горячей, как обычно. — Думаю, у нас сломалась система отопления, — пробормотал он, но Новак его не слушал. — Да, малыш, мы сейчас покушаем и поедем покатаемся, — ласково произнес он. — Не хочу! — активно замотал головой Мишка. — У него снова температура, — пояснил Марсель, наконец-то взглянув на Кравцова, который так и замер как истукан, положив ладони на батареи. — Нужно ехать. — А Тим? Тащить его с собой? — мгновенно забыв про отопление, поинтересовался Егор. — Если хочешь, я поеду с Мишкой сам. Омега только скептически усмехнулся и, прижав сына к груди, прошелся по комнате, удерживая на лице ту самую непонятную ухмылку. — Что? — Сам? — жестко отозвался Марс. — Ты ничего не знаешь о нем. Тебе будут задавать вопросы о прививках, чем он болел, какие анализы делали, а ты помнишь только когда у него день рождения. Кравцов прикусил язык, чтобы не ответить что-то ядовитое. Он понимал, что, пусть даже Марсель утрировал, но в чем-то все же был прав, но с другой стороны он ведь сам взял на себя все заботы о ребенке! Все! — Ладно, тогда ты бери машину и съезди с ним, — миролюбиво предложил Егор и тут же пожалел об этом, потому как язвительность на лице омеги мгновенно сменилась страхом. — Хорошо, Марс. Поедем вместе. Я снова попрошу Женю… Женя не отказал, а наоборот предложил привезти ребенка к нему, потому что у него как раз были в гостях племянники. Мишка в машине начал плакать и капризничать, и Марселю пришлось пересесть на заднее сидение, чтобы развлекать детей мультиками на телефоне. Ехали долго, как, впрочем и всегда, но в этот раз дорога показалась особенно сложной и долгой. Тем более ее размыло ливнем, который шел всю ночь. Да и в больнице ждал сюрприз. — Было бы хорошо остаться на стационаре хотя бы на пару дней, — поправляя маечку на Мишке, сообщил педиатр — молодой омега, едва окончивший, судя по возрасту, университет. — Что? — ошарашено прошептал Марсель, рассеянно глядя на Егора. — Я не… Остаться в больнице? На несколько дней?! — К здоровью детей все службы относятся сейчас очень внимательно, — терпеливо произнес врач, вешая стетоскоп конфетно-розового цвета на шею. — У нас новые комфортные палаты для размещения родителя и ребенка. Кравцов вздохнул, поглядывая на Марса. Омега покачивал хнычущего ребенка на руках и испуганно озирался, будто ожидал, что из обклеенного наклейками шкафа вылезет группа спецназа и схватит его. — Послушайте, я хочу сказать… — начал Егор, переводя взгляд на педиатра, желая объяснить странное поведение партнера, но тот лишь мягко улыбнулся. — Я понимаю ваши чувства, — признался он, положив ладонь на плечо Марселя. — Когда все это началось, я был студентом медицинского. Я знал о себе многое и, конечно же, понимал, что моя основная задача — выжить и адаптироваться к этому суровому миру. Непонятному, новому, пугающему… Егор ждал, что Марс сейчас съязвит, оттолкнет и уйдет из кабинета, но тот слушал внимательно, глядя в глаза молодому омежке. Альфа чувствовал себя лишним в этом кабинете, потому постарался слиться со стенкой и не мешать. — Я был слишком слабым для экспериментов с деторождением, — продолжал врач, — но они вовсю изучали мои репродуктивные органы. Целый год непрекращающихся опытов, и в итоге, — он развел руками и грустно усмехнулся, — я их вовсе лишился. Он задрал на себе край врачебной рубашки, демонстрируя тонкий шрам внизу живота. Марсель побледнел, едва слышно застонал и отвернулся. Егор хотел обнять его, успокоить, но он понимал, что омеге просто нужно время. — Вы можете мне не верить, — продолжил парень, заглядывая Новаку в глаза, — но, если все же осмелитесь поверить, я даю вам слово! Слышите? Я клянусь жизнью, что все сейчас стремятся восстановить мир настолько, насколько это возможно. И ни вам, ни вашему сыну никто не причинит вреда. Марс поджал губы, подумал немного, а потом кивнул. Он поверил. И принял решение.***
— Это Алексей, наш комбат — представил Кравцов и подтолкнул Марселя ближе. Омега несколько неуверенно шагнул вперед, поджав губы и насупившись, как обычно бывало, когда ему приходилось знакомиться с новыми людьми. Но Егор старательно делал вид, что все ок. — Алексей, это мой друг Марсель. Командир батальона, который и сам выглядел ошарашенным и пришибленным, мотнул головой, сбрасывая с себя оцепенение, и протянул руку. — Приятно познакомиться, Марсель, — пробормотал он, — Егор говорил, вы профессионал своего дела. — Не работал года три, — несколько холодно отозвался омега, нехотя пожимая ладонь мужчины. — Но вообще да, я посвятил почти десять лет военному делу. Алексей нервно усмехнулся и кинул вопрошающий взгляд на Кравцова, а потом осторожно уточнил: — И вы хотите работать у нас в команде? — Мне нужна работа, а стрелять — это то, что я умею делать хорошо. Алексей пожевал губы, а потом приглашающе указал рукой на диван, а сам кликнул секретаря в кабинет. Марсель осторожно сел на край, продолжая держать спину ровно, будто диван был раскаленной жаровней, и даже Кравцов, который своего начальника знал хорошо, называл в обычной жизни Лехой и не единожды пил с ним в кабаке, чувствовал напряжение. — И вы значит последние три года не работали по причине?.. — Я был в декрете, — спокойно отозвался Марсель, а потом посмотрел на вошедшего в кабинет секретаря. Омежка. Определенно омежка. Миловидный, в узких брючках и белой рубашечке. Он услужливо улыбнулся Алексею, ожидая указаний. Тот распорядился принести гостям кофе, а потом забегал взглядом по кабинету, будто видел его впервые. А Марс все смотрел вслед пареньку остекленевшими глазами. Кажется, он начинал жалеть, что согласился попробовать найти работу. Ну, раз уж они решили попытаться интегрироваться в этот «дивный новый мир». — Ну, кхм, хорошо, но вы же понимаете, что работа у нас не из легких… Физически очень тяжелая, да и коллектив состоит преимущественно из… — Я понял, — резко перебил его Марсель, поднимаясь на ноги. Кравцов тоже вскочил. До него уже дошло, что именно не так, и он знал, что Новак скажет в следующий момент. — Вы можете не утруждать себя, пытаясь объяснить мне, тупоголовому омежке, что мое присутствие будет отвлекать ваших бойцов от работы. И что омегам не место на такой сложной работе. И что я не должен поднимать ничего тяжелее ребенка, куда уж тот автомат! — Подождите, я не… Но Марс резко вскинул руки ладонями вверх, останавливая его. Лицо его застыло восковой маской, губы превратились в узкую полоску. Он вышел из кабинета, едва не сбив с ног секретаря, который уже тащил поднос с чашками и сахарницей. Кравцов выскочил за ним следом, не объясняясь с Алексеем, но поймал парня уже на улице. — Стой, Марс! — крикнул он, схватив его за плечо. — Ты не сказал ему, что я омега, да?! — рявкнул Марсель, резко останавливаясь и оборачиваясь. — Ты башкой своей подумал?! — Это не важно, это… — Кравцов договорить не успел, качнувшись назад от нехилого удара в челюсть. Схватился рукой за пострадавшее место, круглыми от удивления глазами глядя на разозленного до крайности парня. Он попытался ответить, но челюсть буквально пронзило болью, и он только зажмурился, пережидая. Марс фыркнул и, развернувшись, пошел к машине. Она была, конечно же, заперта, потому он просто сложил руки на крыше и уронил на них голову, устало сгорбившись. Кравцов понимал его очень хорошо, и ему самому было дико обидно, и он должен был объяснить. Он осторожно приоткрыл рот, проверяя, не прошла ли боль полностью, и, только когда понял, что сможет говорить, подошел ближе. — Марс, — осторожно позвал он, не пытаясь прикоснуться, будто омега был оголенным проводом, — я идиот. Я действительно не подумал. Ты ведь для меня все тот же Марсель. Профессиональный боец, который пиздюлей выпишет похлеще любого альфы из моего отряда. — Приятно слышать, — невнятно пробубнил Марс. — Только вот он твоего мнения не разделяет. Все, мой профессионализм никому не всрался. Я теперь могу рассчитывать на работу секретарем. Буду носить ему кофе и раздвигать ноги по команде. Кравцов и сам не понял, что зарычал, но он действительно зарычал, так что Марс зло рассмеялся, поднимая голову. — А что, так хочешь заявить на меня свои права? Поставишь метку покрепче? — Прекрати… — А если мне кто-то понравится? Если я захочу уйти?.. Егор смотрел на него распахнутыми от удивления глазами и все никак не мог понять к чему весь этот разговор. Разве речь была не о работе? — Давай мы… — Забей! — бросил Марсель и протянул вперед руку, потребовав: — Дай ключи. Я поведу. Вздохнув, альфа достал из кармана ключи от машины и протянул их омеге. Он к его стилю вождения так и не привык, и из-за этого у них тоже были скандалы. Заехали еще по дороге за детьми. Марс даже отказался подниматься в квартиру к Жене, Егору пришлось тащить обоих самостоятельно. Хорошо хоть лифт был! Когда он спустился вниз, хмурый Марсель стоял у машины, опершись о нее спиной, и нервно курил, выдыхая дым в небо, но, стоило ему заметить детей, как взгляд его посветлел. Он выкинул недокуренную сигарету в куст сирени и присел на корточки, встречая Тимку, который уже спешил к нему на всех парах, радостно попискивая. Кравцов даже замер на секунду, глядя на эту картину. Марсель подхватил сына на руки, поцеловал в щечку, и… да, выглядел как обычный мужчина, которому сына родила женщина. Не он сам. В нем вообще было не так просто различить омегу. Что-то изящное было, да, но ведь таких мужиков и раньше хватало. Тонкокостных, грациозных, манящих. Таких, что чаруют и притягивают к себе, даже одетые в простенькую серую футболку и джинсы, без побрякушек и косметики, без модных стрижек. Но Марсель действительно влюблял в себя, и дело было не в омежьем запахе. На таком расстоянии Кравцов его почувствовать не смог бы. Он стоял, глядя на то, как Марс балуется с сыном, ласково пощипывая его и передразнивая, когда тот пытался что-то рассказать, а ребенок на его руках все смеялся… Егор очнулся, только когда Мишка, которого он все еще держал на руках, завозился. — Пап, идем! — Да, точно, — пробормотал альфа, шагнув к машине. Они усадили детей в детские кресла, закинули сумку с игрушками в багажник и сами сели вперед. Марсель немного расслабился после встречи с детьми, но на Кравцова все равно демонстративно внимания не обращал. Альфа решил, что ему нужно дать остыть, и уже дома, переодевшись, взял ружье, патроны, вышел на охоту. Обычно он отходил как можно дальше, чтобы не пугать детей звуками выстрелов, да и чем глубже в лес, тем больше добычи можно было принести, но так было не всегда. Раньше он боялся оставлять Марселя одного из-за его беременности, потом потому что дети были маленькие. Теперь же его постоянно мучило какое-то уже необъяснимое и беспричинное чувство тревоги. Охота была удачная, и он бы наверняка задержался подольше, подстрелил бы еще парочку фазанов, но он отсутствовал уже более шести часов, да и, может, Марсу помощь была нужна. Егор чувствовал, что уже достаточно остыл, хотя вот усилившаяся боль в челюсти напоминала о скандале, не давая забыть. Он медленно шагал домой, даже через куртку спиной ощущая, как медленно остывают заячьи тушки, болтающиеся на плече. Нужно было позвонить и переговорить с Лехой. Может, что-то и удалось бы решить. Нет, определенно, должен был быть выход. Конечно, Кравцову и самому не улыбалось, чтобы его омега рисковал собой на работе, но с другой стороны, Марсель даже не был его омегой и все еще оставался мужчиной. И профессионалом. Представить его на кассе в супермаркете или за компьютером в офисе просто не получалось. Егор так глубоко погрузился в свои мысли, что и сам не заметил, как ступил на знакомую тропу, ведущую к дому. Вот впереди уже показалась знакомая завитая плющом изгородь, а потом альфа услышал голоса, доносившиеся со двора. Расслышать что-то было сложно, потому что собака надрывалась так, будто ее кто-то намеренно дразнил. И плакал ребенок. Взгляд метнулся к виднеющейся за углом припаркованной машине, сердце забилось быстрее. Кравцов прижался плечом к дереву, скинул на землю заячьи тушки и поднял ружье. Он никогда не разгуливал с незаряженным оружием, но в этот раз из-за круживших голову мыслей забыл зарядить повторно. Он медленно двинулся к распахнутым воротам, не глядя вкладывая патроны в патронник. На оценку ситуации ему хватило двух секунд. Марсель стоял на крыльце, уперев руки в бока, а ветер трепал полы его распахнутой куртки. Тимка стоял рядом, держась за его ногу, и надрывно кричал, дергая за штанину. — Убирайтесь из моего дома! — зарычал Марс, глядя горящими пламенем глазами на двух мужчин, которые что-то наперебой говорили. Егор смог разобрать только «успокойся» и «тупой омега», и, когда один из незнакомцев шагнул вперед, а Новак инстинктивно подхватил на руки ребенка и отшатнулся, ступил во двор, поднимая ружье выше. — А ну-ка отошел от него! — рявкнул он так, что незнакомец едва не навернулся, когда оборачивался. Он держал мужчину на мушке, неотрывно глядя в его испуганные глаза, но все равно будто почувствовал, как облегченно вздохнул Марсель. — Марс, в дом! — Слышал, что тебе альфа сказал? — насмешливо протянул второй мужчина. — Иди в дом, занимайся домашними делами, омега. Кравцов тут же перевел прицел на него и уже хотел осадить его, но Новак и сам справился. — Закрой рот, падла! Если бы не ребенок, я бы тебе показал, какими делами… — Марсель! — процедил Егор, подходя почти впритык к наглому альфе, и уже миролюбиво и спокойно попросил: — Марс, пожалуйста, иди успокой Тима. Омега прижал плачущего ребенка плотнее к себе, расширенными от обиды глазами глядя на альфу, а потом, фыркнув, скрылся в доме. — Какого хера вы забыли здесь? — спросил Кравцов, опуская ружье. — Мы пришли сказать вам, что вы незаконно пребываете на этой земле! — воскликнул тот, второй парень, и Егор взглянул на него, понимая, что где-то его видел уже. Он прищурился, всматриваясь в его черты, а потом до него дошло. — Матвеев?.. Кравцов недружелюбно ухмыльнулся. Он вспомнил этого ублюдка, который стоял на стреме, когда Егор насиловал Марса. Ублюдский дух, подхалим и тряпка, а вон кем стал! Альфа, блять… Резкий разворот и удар прикладом в лицо. Кравцов действовал машинально, так, как давно хотелось. Матвеев повалился на землю, прижимая пальцы к кровоточащему носу, и застонал жалобно, завозился, пытаясь подняться. Его товарищ помогать ему не спешил. Видимо, Матвеев и ему не нравился. Кравцов взглянул на второго, но тот миролюбиво улыбнулся, вскинув раскрытые ладони вверх. — Полегче, полегче! Нам конфликтов не нужно. — …Он мне нос сломал! — Ну, может, хоть симпатичнее станешь! — бросил альфа, а потом протянул Кравцову руку и представился: — Меня зовут Григорий, я представитель власти. Егор на его руку посмотрел недоверчиво и пожимать не стал, но ружье повесил на плечо, давая понять, что использовать его пока что больше не планирует. Он не хотел рассыпаться в любезностях с тем, кто оскорбил Марселя. Кинув взгляд на дом, он заметил в окне омегу, который качал на руках Тимку, пытаясь успокоить его и, видимо, успокоиться самому. В глазах омеги все еще пылал огонь негодования, но он уже хотя бы не рвался в драку. — И чего вы сюда приперлись? — рявкнул Кравцов. — Сообщить вам, что вы незаконно пребываете на этой территории. Этот дом принадлежит государству. — Половина населения вымерла, вам места мало? — Это не имеет значения. Этот дом и прилегающая территория… Кравцов мотнул головой, не давая ему сказать. — И чего вы хотите? Что нам теперь, на улице жить? — По программе вы можете получить бесплатное жилье в городе. Выбор огромен, а у вас, как я вижу, семья большая. — У меня есть квартира в городе, — отрезал Егор, сжимая кулаки. На самом деле он не был удивлен. Слухи давно ходили о переселениях, да и он сам подумывал, но не ожидал, что все случится так скоро. Марсель не готов интегрироваться в общество в качестве омеги. Слишком рано. Григорий проследил за его устремленным в окно взглядом и как-то совсем понимающе кивнул. — Не доводите до суда. — Сколько у меня есть времени? — хрипло спросил Кравцов, с трудом разрывая зрительный контакт с Марсом. — Месяц максимум. Когда они убрались восвояси, Егор вернулся за сброшенными за воротами кроличьими тушками и еще какое-то время стоял посреди леса, глядя в пустоту. Месяц. И это не шутки. У них не было выбора. В дом он зашел только спустя десять минут, убрав на разделочном столе за домом. Он даже руки не помыл, так хотелось убедиться, что с Марсом и детьми все хорошо. Но все было действительно неплохо. Омега лежал на диване, наблюдая за играющими на ковре детьми. — Папа! — завопили мальчишки, побросав машинки и повернувшись к отцу. Тимка тут же встал, чтобы идти к нему. — Ой-ой, я грязный! — Кравцов поднял выше руки и тепло улыбнулся сыновьям. Те что-то залепетали вразнобой, и, как бы Егор не пытался разобрать… да он и не пытался. Он неотрывно смотрел в глаза Марселя, пытаясь прочитать в них ответ. Но поговорить они смогли только вечером, уже уложив детей спать. — Они нас выселяют, да? — резко спросил омега, будто между прочим. Егор замер, растерянно глядя на тарелку в своих руках. Надо домыть… — Дают месяц, — признался он, подставляя тарелку под струю воды, смывая мыльную пену. — После этого нам дадут квартиру в городе. Любую. — Хорошо, — дернул плечом Марс и подошел к мужчине ближе, складывая руки на груди и опираясь бедрами о рабочую поверхность. Он давно не подходил так близко, и потому от его сладкого родного запаха откровенно вело. Еще и течка близко… — «Хорошо»? — удивленно переспросил Егор, искоса поглядывая на Марселя. — Ты уверен? — А что я могу тебе сказать? — холодно процедил тот, и взгляд его стал откровенно недружелюбным. — Мы делаем все неправильно. Мы должны воспитывать детей по-другому. — По-другому? Как по-другому? Социализировать или…? — Брось, Кравцов, не отрицай очевидного. Все кончено. Того мира, что мы знали, больше не существует. Тим — омега, я — омега. Никто не будет воспринимать нас серьезно. Для них мы лишь милые, но глупые создания, не способные ни на что. — Это не так! — резко прервал его Егор, но Марс только изломано улыбнулся. — Это так. Иначе почему ты сегодня сам не забрал Тима и не пошел в дом, оставив меня разбираться с ними? Почему? А я тебе скажу почему. Потому что ты альфа, и они альфы. Вы на равных. А я омега. — Но… Марс взмахнул рукой, повелительно заставив его замолчать и не перебивать. — Нет. Не оправдывайся. Это так. И поэтому ты нихера о наших детях не знаешь. Потому что в большинстве своем это задача «мамы». Разве не женщины всем этим занимались? Давай, скажи, что это не так! Почему ты ходишь на охоту, а я сижу с детьми? Почему ты работаешь, а я в ебаном декрете?! Каким образом моя матка может помешать мне работать? Почему я должен бояться ходить по улицам, рискуя стать жертвой изнасилования, а ты нет? Почему я уже, блять, жертва изнасилования?! Он откровенно кричал, и Егор опасался, что он разбудит детей. Потому торопливо домыл тарелку, убрал ее в сторону и притянул Марселя к себе, обнимая. Тот даже не пытался вырваться, да и кричать перестал. Все бормотал и бормотал что-то, жаловался, а потом вдруг ткнулся ему носом в шею и обнял в ответ. — Я устал, Кравцов, — признался Марс, комкая пальцами его футболку. — Устал бороться. Не хочу больше сражаться с ветряными мельницами. И не хочу, чтобы мой сын сражался. Пусть будет омегой. Бабоподобным существом, которое общество никогда не станет воспринимать серьезно. Пусть его защищают те, кто сильнее. — Тш-ш, — прошептал Егор, поглаживая его по спине. — Прости, что обижал тебя этим. Я… это инстинктивно выходит. Ты же тоже мужчина, тоже это чувствуешь: желание защитить тех, кто тебе дорог. Взять на себя ответственность, ношу, обязанности. Если хочешь, мы можем делить все пополам. Марс тихо хмыкнул и отстранился, глядя на альфу усталыми глазами. — Не думаю, что у нас получится. Из тебя хреновая нянька. — Мы можем попытаться, — мягко улыбнулся Кравцов, поглаживая его по волнистым волосам, — в конце-то концов мы родители. И это наша обязанность — сделать все для защиты наших детей.