Тёмная комната, закрытая дверь, незаправленная кровать — полная темнота — вся эта обстановка совершенно точно передаёт настроение владельца этой комнаты, который сейчас сидит за своим письменным столом и, грустно вздыхая, смотрит на фотографии. Её фотографии…
Вдруг гробовую тишину нарушил звук открываемой двери, и в тёмную — пропитанную душевной болью — комнату вошёл Рафаэль.
— Донни, хватит хандрить. Она того не стоит.
— Раф, уйди, ты не вовремя, — даже не повернувшись к брату, сказал Донателло.
— Да неужели? Слушай, ты уже целую неделю тут сидишь, а она за это время ни разу к нам не зашла. Забудь её. Она не любит тебя, да и никогда и не любила. Ты сам знаешь, что дело тут вовсе не в твоём происхождении и внешности — она же тоже мутант, так что хватит это терпеть! Я уверен, что кто-то готов жить иллюзией, но только не ты. Просто беги от людей, у которых нет цены словам¹, Дон. Сколько ты её поддерживал, помогал, спасал? А она что? Только в щёчку поцелует, да и бежит к Кейси. Донни, я не хочу терять своего младшего брата только из-за того, что он влюбился и не замечал, что им пользуются, так что прошу, вернись к нам. Мы все по тебе скучаем, Ди, и знаешь, поболело и прошло². Всё будет хорошо, только надо пройти этот период, плюс ещё говорят, что чем сильнее любишь, тем быстрей забываешь³. Возвращайся поскорее, — после данного монолога, Рафаэль озабоченно посмотрел на брата и вышел из комнаты гения, закрыв за собой дверь.
Горько усмехнувшись и включив ночник, Донателло продолжил рассматривать фотографии своей возлюбленной, лишь в один момент прошептав: «Простите меня, но забыть её я не в силах. Я слишком сильно люблю её и буду любить всегда, несмотря ни на что».
Спустя полчаса тишину комнаты, мастера бо, нарушил стук в дверь, причём особенный стук: два стука, пауза, ещё три стука. Данные звуки заставили Дона вздрогнуть, улыбнуться и почувствовать капельку ностальгии: ещё в детстве младшие братья придумали свой особый язык — язык стуков, и такой стук означал: «Ди, можно войти? Я пришёл поговорить. Это очень важно и не требует отлагательств», так что гений тут же открыл дверь, за которой и впрямь стоял Микеланджело.
— Донни, это очень важно. Можно войти? — сильно волнуясь, спросил младший.
— Да, конечно, проходи, — сказал брату Донателло, пропуская его в свою комнату. — Так о чём ты хотел поговорить? — спросил старший, садясь на стул, и жестом пригласив Майки сесть на кровать.
— О тебе и Эйприл, Дон. Она рассталась с Кейси и очень тебя любит, — на одном дыхании выпалил мастер нунчак, с замиранием сердца ожидая реакции гения.
— Оу, ну, я даже не знаю. Я тоже её люблю, но… не совершаем ли мы ошибку? Может, Раф прав — нам с ней не по пути?.. — начал сомневаться Дон.
— Ди, я тебя не узнаю. Ты же никогда не сдавался и всегда шёл до конца, плюс Эйприл будет рада тебя видеть. Пригласи её куда-нибудь, расскажи ей о своих чувствах, мне кажется, она тебя поймёт и ответит взаимностью. К тому же, — он хитро улыбнулся и посмотрел на мастера бо, — я думаю, что вы — отличная пара — у вас всё получится!
— Да, пожалуй, ты прав, — улыбнулся Донателло. — Спасибо тебе большое за всё! — воскликнул гений, обнимая своего младшего братишку.
— Ну, мы же братья, так что — обращайся, — ответил Микеланджело, в ответ обнимая своего самого близкого брата.
Спустя 7 часов в заброшенном парке на северо-востоке
Нью-Йорка
Встретившись и поприветствовав друг друга, пара мутантов медленно пошла вглубь парка, изредка смотря друг на друга и думая, что сказать.
Не сговариваясь, они сели на скамейку и молча смотрели друг на друга, про себя подмечая знакомые и родные черты; Эйприл думала о том, какой же у него всё-таки приятный оттенок кожи, красивые, необычные глаза цвета красного дерева и милая диастема, а Донателло в то же время заметил, что в который раз не может оторвать глаз не только от рыжих волос и голубых глаз, но и от её веснушек, которые, как он думал, очень ей шли.
— Знаешь, тут очень красиво, — заметила девушка, ненадолго оторвавшись от созерцания глаз гения, которые словно гипнотизировали её.
— Да, я часто прихожу сюда, чтобы развеяться, — рассеянно ответил мастер бо, не отводя взгляд от девушки.
— Донни, — негромко произнесла О’Нил, не только прерывая неловкую тишину, повисшую между ними, но и заставляя парня посмотреть ей в глаза, — прости меня за всё. Я очень много ошибалась и причиняла тебе боль, совершенно не понимая, что я тоже люблю тебя. Я правда люблю тебя, Ди, и если ты простишь меня, то... — она немного запнулась, покраснев от, невесть откуда взявшегося, смущения, — то я не против стать твоей девушкой.
— Эйприл, я никогда не сердился на тебя и мне не за что тебя прощать, но раз уж на то пошло... — он тоже покраснел, но быстро взял себя в руки и продолжил, — раз уж на то пошло, то я не против стать твоим парнем.
В порыве чувств девушка бросилась ему на шею и поцеловала, вкладывая в свой поцелуй своё извинение и всю любовь, а он — отвечал ей, прощая всё и даря ей свою любовь и нежность.
***
А свет Кровавой Луны⁴ освещал их, делая свой выбор и даря им новую жизнь, в которой будет множество испытаний, но вдвоём они смогут не только справиться с ними, но и обрести своё счастье; ну, а сейчас, этот свет венчал их, даруя им начало их отношений и неземной взаимной любви, которую они никогда не потеряют и всегда будут вместе; но пока, их любовь останется тайной.
