Харадский пленник

Курво молча и быстро поклонился и отступил в темноту сарая. Юркнул к брату, прикрыл собой, сжав его ладонь. Морьо боялся за брата по-настоящему и сильно. Нашарив ладонью молот, что стоял у стены, и плоский обломанный кусок меча, он вложил их в руку Курво. "Убей его и беги", — попытался внушить он брату. "Если бежать, то вместе. Я не хочу, чтобы тебя засекли насмерть". Сотник вошёл в сарай, осматриваясь: темнота не дала ему разглядеть две фигуры и вовремя вытащить свой кривой ятаган. Тяжёлый удар обрушился сверху — и тело истерлинга осело на пол. Короткий предсмертный хрип оборвался, когда он упал лицом в землю. Курво поспешно стащил с сотника одежду. — Переодевайся. Я пойду так. Турко... Его надо предупредить. Вытащить сейчас не удастся, но, надеюсь, Марид не тронет его. А мы останемся в городе, пока не вызволим его, и только тогда отправимся домой, — лихорадочно шептал искусник. Ворота были заперты, но в одном месте, где стена, окружавшая двор, переходила в сарай, была низкой, и Морьо указал, где взять лестницу. Курво помог перетащить ее и спуститься: до этого брат с трудом мог разогнуться и идти без стона, но волнение и азарт придали сил. Курво подал ему руку. Скоро оба спрыгнули на землю уже по ту сторону двора Ульфланга, оказавшись на узкой темной улочке. — Теперь попытаемся вызволить Турко, — сказал Куруфин, оценивая высоту стены в палатах Марида. "Может, бежим без него, а потом вернёмся с верными и вызволим его?" — посмотрел на него Морьо. — Если он доживёт. Ладно. Попробуем хотя бы подождать подходящего момента, — решился Курво и потащил Морьо в сторону рынка, — он успел заметить, куда увозили товары, — отсидимся где-нибудь. Проклятье. Мы даже не подготовились... Морьо, в отличие от брата, едва мог идти. Воодушевление прошло, сменившись страхом и усталостью. Ночь уступала место дню, светлел край неба, а они даже не выбрались из города — не знали, в какую сторону направляться. — Так, нам надо укрыться, — решил Курво. — Нас будут искать. Тебе нужно отлежаться, набраться сил и... Он замолчал. — Эй, Морьо, ну, чего ты? Я попробую найти... — он поморщился, — покровителя. "И чем ты ему отплатишь? Нет, надо бежать. Тут не найти ни друзей, ни покровителей." Морьо опёрся на руку брата — с его поддержкой он мог идти, но без него шел как хромой, морщась от боли. "Бежим в пустыню за город. Там отлежусь". — Работой, Морьо. В городе не один ювелир, и меня наверняка хотели бы переманить, — отозвался надменно Курво. — Как ты будешь приходить в себя в пустыне, Морьо? Там нет даже воды, чтоб умыться и промыть раны. В городе... Он не договорил. Раздался короткий окрик стражи — по городу шел ночной обход. Курво дёрнул брата в сторону: стражники сразу распознали бы в них чужаков. Но Морьо не мог быстро бежать. Они свернули за угол, где еле успели нырнуть в низкую арку, которая привела их на грязные задворки какого-то постоялого двора. Стояли несколько хозяйственных пристроек, блеяли где-то рядом в загоне овцы, и срочно надо было спрятаться от стражи. Курво присел, коротко приказал брату прыгать ему на плечи и через забор, потом сиганул следом сам. Прижался спиной к доскам, тяжело дыша и прислушиваясь. Стражники прошли мимо. Курво наблюдал за ними в щель между досками. "Десять человек — не справились бы". Но выдыхать было рано. Там, где они попали, было подобие склада, лежали обтесанные камни, какие-то жерди, стояли большие плетеные корзины, а вдалеке ходили работники, переругиваясь и готовясь начать работу. "Надолго тут не спрятаться", — Морьо посмотрел на брата. Ещё его интересовало, где они отыщут другого ювелира, но сперва надо было выбраться незаметно и отсюда. Курво замер, прижав к себе Карантира и прислушиваясь. То сжимал ятаган убитого сотника, то расслаблялся. — Пора, — прошептал он. Назад они выбрались тем же способом и снова запетляли по улицам незнакомого города. Хоть город был зелёным, но чувствовалось, что за высокой стеной из белого ракушечника находится пустыня. Песок был везде: шуршал пылью под ногами, когда налетал ветер, забивался в лицо, — Курво начал понимать, почему истерлинги часто закрывали лица повязками, и пожалел, что вам не обзавелся такой же. Он зря надеялся, что его наряд позволит ему смешаться с толпой: его выдавали кончики острых ушей и белая кожа. От сотника Карантиру тоже не досталось головного убора и повязки на лицо. Очевидно, на территории дома они не считали нужным носить это. Он надеялся, что распущенные волосы спасут и скроют острые уши, но ветер трепал пряди и больше мешал, чем помогал, так что Морьо обвязал голову тряпкой — так тоже делали, хотя и реже. Он больше походил на местного — хотя бы потому, что почти все время работал на улице и успел загореть — тогда как Курво проводил дни в мастерской, где солнце не палило. Братья шли, осматриваясь, стараясь выбирать переулки потише. На окраинах, как и во всех городах мира, жила беднота, а богатые дома стояли, окруженные высокими глухими заборами. Курво мельком пожалел, что не может рассмотреть город полностью. А он мог быть интересен: вдалеке небо прорезали высокие белокаменные башни, тонкие, с узкими окнами, блестели золотом полукруги куполов. Высился огромный не то храм, не то дворец — искуснику было любопытно даже, чем перекрыли такой пролет и как опирали свод в углах, но рисковать ради знания жизнью он не собирался. В месте, где они шли, низенькие лачуги из необожженного кирпича или обмазанных глиной веток лепились одна к другой. Кто был побогаче, красил их в синий или голубой, но в основном город был белым, не считая желтого песка под ногами и редкой чахлой зелени. Даже деревья здесь были иными: одни раскидистые, другие темно-зеленые до черноты, с узкими тянущимися вверх кронами, виднелись из-за оград, за которыми были сады. Здесь можно было уйти в совсем глухие проулки, отыскать брошенный сарай и там передохнуть несколько часов — так они и сделали. К полудню и потревожили уличные мальчишки, и Курво высунулся. Стайка ребят тут же исчезла, зато стало ясно, что воздух прогрелся до опаляющей кожу жары, к которой они не привыкли. Морьо взволнованно поднял голову, озираясь. — Отдохни еще. Пойдем разыскивать ювелирную мастерскую вечером, а сейчас у меня от одного взгляда на солнце кожа опаляется. Очень хотелось пить, но братья терпели. — А ты в пустыню хотел, братишка, — улыбнулся грустно Куруфин, гладя Морьо по голове, — я надеюсь как-нибудь с обозом выбраться. Или ещё как. Я подумаю об этом позже. Мы выберемся, Морьо, обещаю тебе. И больше тебя никто не посмеет тронуть. Морьо город не казался дружелюбным. Он вообще меньше доверял людям и больше — деньгам, а теперь стало ясно, что и на них опираться нельзя. Слишком многое он узнал и перетерпел, и потому ощущал себя совершенно потерянным. "Не надо, Курво. Они будут искать тебя. О тебе донесут сразу же, едва ты отыщешь нового покровителя", — он схватил брата за руку, не желая отпускать. Потом отключился — слишком устал. Курво держал его за руку до вечера. Успел и сам чутко подремать, но проснулся раньше Карантира. — Надо все же попробовать. Иначе нас все равно найдут. А город обнесен стеной и так просто из него не выбраться. Только если спрятаться в торговой подводе, — задумчиво сказал он. — И не сейчас. Сейчас действительно опасно и ищут. Я думаю... Думаю, ювелирам выгоднее будет использовать меня, чем возвращать Мариду. Я расстараюсь, как могу. Лучше, чем все, что делал до этого. Морьо вздохнул. Он считал, что лучше бежать сразу, но понятно было, что без еды и питья, в одиночку, в городе они не протянут долго — а в пустыне тем более. Он выбрался из их укрытия, морщась, но сон вернул ему надежду и бодрость. Братья шли по городу, оглядываясь. Выбрались из проулка на небольшую торговую площадь, которая по причине позднего времени почти опустела, там спросили, где живет мастер по камням, и вышли оттуда на улочку пошире: тут селились мелкие ремесленники. Ночь еще не скрыла ажурной резьбы на стенах и цветных стекол в окнах домов побогаче. Кое-где перед лавками выставлена была утварь, которую там продавали, где-то под навесами виднелись чашки, кувшины, обувь, одежда... Через полчаса пути удача улыбнулась им, и они нашли не слишком приметную лавочку оружейных дел мастера. Курво облизнул губы нервно,смотря на дверь и не решаясь постучаться. Решимости ему придали голоса стражников, доносящиеся с соседней улице. Он робко несколько раз стукнул в дверь и поспешно поинтересовался у открывшего дверь человека, не нужны ли ему рабочие руки. На него, скривившись при виде двух оборванных незнакомцев, воззрился высокий бритый налысо детина. — Да? И что ты сможешь? Много вас тут шляется таких. — Если бы вы дали мне материал, я бы показал, - Курво попытался убедить его, что разбирается, но истерлинг только фыркнул: — Материал еще на тебя переводить! Но Курво не собирался сдаваться так легко, и стоял, прямо глядя ему в глаза. Тогда детина почесал в затылке. — Хотя... Если сможешь исправить то, что я испортил — на, держи! — и он кинул ему кривой изъеденный неправильной обработкой клинок. Курво поспешно поклонился и юркнул в кузницу. Работал старательнее, чем в отцовской мастерской, прислушиваясь к каждому шороху и тревожно поглядывая на сжавшегося на лавке брата. Иногда ругался беззвучно и тут же улыбался мягко Морьо, не желая его пугать. Клинок сделать было не так уж сложно, хоть и пришлось повозиться — отец порой заявлял, что исправлять за Морьо или Турко хуже, чем делать с самого начала, но Курво все равно учился на ошибках братьев — ему доставало упорства, таланта и терпения. А тут и не требовалось соответствовать отцовым запросам. Скоро выправленный и отполированный заново клинок лег в ладони хозяина. Тот повертел его, даже у лампы фитиль сделал подлиннее, чтобы разглядеть тщательно. — Не поверил бы, если бы сам не видел, что ты исправил его, а не стащил где-то новый, другой. Теперь он посмотрел на Курво совсем другими глазами. Он не был дураком и прекрасно понимал, что мастер с золотыми руками вряд ли остался бы без работы, если бы не серьезные неприятности, и захлопнул дверь в мастерскую, — Ну, ковать и лить металл ты умеешь, хорошо. А скажи мне, не от стражи ли ты прятался? И кто твой спутник? Если он не умеет делать клинки, он мне не нужен. Курво побледнел. — Он мой брат. Он... Он умеет. Нас отец обучал. Я лучше работаю, но он тоже умеет, — быстро заговорил он. — Послушайте, да, у меня проблемы. Но если вы предоставите нам кров, я готов работать, сколько скажете и делать такие мечи... Один клинок будет стоить дороже всей вашей мастерской. Вы озолотитесь, господин. Мы все мастера, а я лучший в своем племени. Мастер медленно кивнул. — На улицу не высовывайся тогда. — Он провел рукой у него по волосам, снимая прядь с уха, и понял, кого приютил. — Ювелир Марид с утра ищет сбежавшего у негоостроухого мастера. Я и вполовину не так богат, как он, и не смогу тебе платить. Но, подозреваю, тебе это и не нужно. — И он кинул взгляд на Морьо, оглядывая пятна засохшей крови на его одежде и шрамы на лице и руках. — Но мне не говорили, что с тобой будет еще один. Он предоставил им работать в маленькой, как курятник, мастерской позади дома, выходившей в хозяйственный двор: стражники вглубь квартала совались редко, и оттуда можно было легко сбежать. Курво и не заикался о деньгах, только попросил воды и хлеба. Они перекусили и кое-как отмылись на заднем дворе в корыте, застирав вещи. Полночи Курво возился над небольшим кинжалом, но зато из дрянной стали после переплавки выковал настоящее сокровище. От Морьо толку было мало — Куруфин и не пускал его к изделию, предоставив только раздувать огонь. Потом, когда дело коснулось узора на рукояти и заточки, прогнал брата спать на лавке. Утром отдал кинжал мастеру. Тот прикоснулся к готовому шедевру с осторожностью. — В моей лавке такому и не место, — сказал он, и это было правдой: он изготавливал простые вещи на потребу толпе. — Но ты не волнуйся, я найду, куда его пристроить, — и он расхохотался. Этот эльф и впрямь был для него сокровищем. Он не собирался отпускать его и сам готов был укрывать его сколь угодно долго. — Спасибо, господин. — Иди. К вечеру жду еще один такой же. К счастью, о Морьо он не заикался -— по нему видно было, что он не работник. Куруфин улыбнулся брату. — Видишь, он не выдаст, — говорил Искусник, склоняясь над верстаком, — ему невыгодно избавляться от нас. Так что переждем, пока раны затянутся, а там разберемся. Тут всегда можно удрать. Я постараюсь выяснить, как выбраться из города. Все будет хорошо, братишка. Майтимо и Кано выжили, они отступили, собрав верных под свои знамёна. Наверняка, на Амон Эреб. Крепость братишек глубоко в лесах, она устояла. Вернёмся туда, как только сможем. Ты мне веришь? "Верю", — отвечал Морьо. Что еще ему оставалось? Если бы он отказался и от этой веры и надежды, впору было бы волком выть. "И все же надо быть осторожнее. Спасибо, что даешь мне отлежаться". Иногда Курво посылал на базар за лечебными травками. Морьо, отлежавшись и залечив самые серьезные раны, принялся помогать ему — делал работу попроще, которая не требовала тонкости движений и осторожности, сидеть долго безболезненно он не мог. Тем временем взбешённый смертью сотника и побегом Ульфланг обыскивал город. За пленников была назначена награда. Ворота были перекрыты и проверяли каждую подводу. Курво один раз чуть не попался, когда покупал травки. После этого на рынок ходить не рискнул, хоть брату и не сказал, не желая волновать. Перед хозяином лебезил до противного — чувствовал, что они в западне, и в любой день их могут вернуть. Но не терял надежды, что они сумеют вырваться, улучив момент. Турко после их побега пришлось несладко: Ульдор пытался добраться до него, чтобы расспросить, куда могли сбежать браться и знал ли он об их планах, но Марид не позволил, расспросил сам. Намекнул, что неплохо было быть чуть сговорчивее и помягче, раз уж братья его предали и не собираются забирать его с собой. Турко не мог поверить. Курво был пронырливым, хитрым, угодливым, но так просто оставить его тут... Нет, они вернутся. Он считал, что они сбежали, чтобы спасти Морьо — ведь четвертому брату приходилось особенно тяжко... Он уже не отнимал руки у Марида, не отталкивал, когда тот целовал его, принимал поцелуи с терпением.