Известие

В течении последующих трех дней Гокудера и Миура добросовестно делали вид, что ничего не произошло: ругались пуще прежнего, а по возможности вообще избегали общества друг друга. Однако, Савада вновь и вновь становился причиной их столкновений. Фестиваль был в самом своём разгаре. Торговцы бодро зазывали гостей праздника, маленьким детям доставляло удовольствие лавировать среди людей и пачкать сладкой ватой красивые юката. Везде слышался звонкий смех, оживленные разговоры, а в воздухе витал аромат сахарного сиропа. А ближе к одиннадцати часам обещали фейерверк. Праздником были довольны все, но вот Хару и Хаято опять стали исключением. Вчера все дружно( вернее так смотрелось со стороны) и весело посетили аквапарк, а сегодня непоседливого Ламбо оставили дома с соплями и кашлем. Миура Хару решила, что некрасиво в праздник сбрасывать на Саваду Нану больного мальчугана, а по сему было принять решение добровольного бытия сиделкой. Девушка отлично справлялась и теперь разболевшийся Бовино преспокойно посапывал в мягкой кровати. Всё было хорошо до того момента, как на пороге дома нарисовался Гокудера. Сначала Миура подумала, что она тоже подхватила простуду, и сейчас ей просто мерещится в бреду, но недовольное «идиотка» развеяло все иллюзии на тихий и мирный вечер. - Хахи! Гокудера-кун, почему ты здесь? А как же праздник? - Десятый попросил, чтобы я присмотрел за вами. Чертова корова, заставляет даже в праздник Десятого беспокоится. Будь благодарна, женщина, что босс так о тебе беспокоится, - Хаято в конце лишь фыркнул и направился в зал, а проходя мимо девушки, впихнул ей красный скользкий пакетик. – Киоко-сан просила тебе передать. - Ах, да, спасибо, - Миура отнесла пакет наверх, посмотрела как там Ламбо, смочила ему полотенце и спустилась на кухню. - Гокудера-кун, может ты хочешь кофе? – неуверенно спросила шатенка, поглядывая на зевающего подрывника на пороге. Что-то слишком часто она ловит себя на мысли, что наблюдает за ним, что стала замечать даже самые незначительные вещи, такие как то, что подушечки пальцев у него всегда в мелких ожогах, под ногтями засел порох и то, что в последнее время он выглядит уставшим, хотя по громкости голоса и не скажешь. Сама того не замечая, Хару стала приглядываться к пепельноволосому крикуну. - Ну и что ты застыла, женщина? – Хаято подошел к ней в тот самый момент, когда девушка размешивала сахар, но что удивило подрывника она плакала. Хоть свет и был выключен, но он отчетливо видел как блестят её глаза. И зачем она решила остаться здесь, если сама хотела на праздник? Правая рука босса Вонголы презрительно фыркнул и, отобрав у девушки чашку, вышел во двор, с надеждой, что свежий воздух его немного взбодрит. А Хару так и стояла на одном месте, закусив нижнюю губу. Она ведь сама вызвалась, она очень хотела помочь Нане-сан, но для чего она тогда так долго шила себе юкату. Все пальцы исколола, пока вышивала бисером белых бабочек. А потом она вымученно улыбнулась и, резко развернувшись, отправилась наверх, предварительно запнувшись о нижнюю ступеньку. Гокудера сжал рубашку в районе груди: почему-то ему казалось ,что это он виноват в таком поведении девушки ,что любительница детей плакала. Но он лишь криво усмехнулся и сделал ещё один глоток. Сегодняшний вечер был холодным, а теплая жидкость, разливаясь по телу, создавала ощущение уюта. Однако, три бессонных дня не прошли даром, и даже кофе не помогло скинуть сонливость. Он ведь обещал Десятому, что ничего не случится, так как он может теперь спать!? Но тело совсем не слушалось: веки потяжелели, а встать с места не было сил. Снова виновата эта глупая женщина! Она заварила не достаточно крепкий напиток и именно из-за неё Хаято не мог заснуть три дня подряд, но сегодня всё же поспит. Подрывник Вонголы спал, прислонившись спиной к балке и держа в руке остывающую чашку. Однако, сквозь сон он слышал шаги, как будто кто-то решил прогуляться в деревянных сандалях по бревну; почувствовал ,что его накрывают чем-то тёплым. Он приоткрыл глаза, когда увидел совсем маленький белый шарик света. Картинка становилась четче и Гокудера понял ,что это бенгальский огонёк. Огонёк задорно разбрызгивал свет в сторону державшей его особы, как бы желая, чтобы пепельноволосый перевел свой взгляд на особу. Хаято прекрасно знал кто это, но увиденное заставило его широко распахнуть глаза. Недалеко от него, на корточках сидела Миура Хару в красивом праздничном кимоно черного цвета и украшенного бисерными бабочками. Бенгальский огонёк освещал её лицо, выделяя светлый тон кожи, пухловатые губки и большие тёмные глаза, в глубине которых затаилась грусть. Вдруг девушка встрепенулась и резко повернула голову в сторону парня, от чего на пол упало канзаши, распуская по плечам темные волосы девушки. Весь её образ казался нерукотворным, нереальным, окутанным пеленой сна. На холме, где стояли праздничные ларьки, организаторы дали разрешение для запуска фейерверка. И теперь над Намимори распускали разноцветные цветы, причудливо исчезая в ночном небе. Но ни девушка, ни парень не отвели взгляда друг от друга. Юноша заворожено смотрел на мягкую улыбку девушки, на разбросанные по плечам волосы, на блеск в глазах. Она была очаровательна, совсем как та, взрослая женщина. Поддавшись каким-то порывам Хаято хотел провести рукой по волосам, запустить в них пальцы. Сейчас эта девушка его не раздражала, сейчас, в этот вечер он был очарован ею. Но глаза предательски закрывались и Гокудера вновь провалился в сон. А Хару сидела рядом и улыбалась, даже не смотря на то ,что все веселились там, в тот самый момент, когда парень тянул к ней руку, она была счастлива. Ведь в тот самый момент она была нужна ему, нужна этому вечному грубияну. И этого стало достаточно, чтобы эти двое начали всё больше приглядываться друг к другу.

- - - -

Хочу извиниться за задержание продолжение. После приезда на меня нагрянули экзамены при поступлении. Надеюсь на понимание.