На помощь!

Сзади раздался щелчок. Дверь в бассейн скрипнула, и в проёме показались две фигуры.  — А вы ещё кто? — закричал Фитиль. —Проваливайте если жизнь дорога! — подхватил Соломон. Нужно было что-то делать, попытаться спастись. Тело по прежнему не слушалось, и из груди вырвался крик отчаяния. Плевать, если все будут думать обо мне, как о слабачке, неспособной защититься. Главное выжить. —А ты оказался прав, Македонский, — я знала этот голос. — Тут действительно что-то происходит.  — Твою мать! Это Стервятник! — вскочил Соломон. И почему из всех обитателей дома именно с ним я постоянно сталкиваюсь?  — Я советую вам, крысята, убраться отсюда, — в голосе Большой Птицы звучала угроза. Мне показалось, что в и без того неосвещенном бассейне потемнело ещё больше. Выругавшись Крысы поспешили уйти. Ко мне подошёл парень, которого Стервятник назвал Македонским.  — Нет, не трогай меня! — истерично закричала я.  — Тише, — его мягкий едва слышимый голос звучал успокаивающе, и я, почему-то, поверила. — Я помогу тебе. Ты можешь встать? Я попыталась подвигать рукой. Поддался только палец.  — Н-нет, — ответила я дрожащим голосом. — Приступ должен скоро пройти… Меня прервал звук приближающихся шагов.  — Вот, — Стервятник протянул мне какую-то флягу. — Выпей это, полегчает. Македонский хотел приподнять меня, но, коснувшись голой кожи на груди, вздрогнул, однако быстро взял себя в руки и помог мне сесть. Сделав глоток, я сморщилась. Настойка отличалась от той, которую я пила у Крыс. Эта была ещё противнее. Однако мне стало лучше. Страх потихоньку отступал.  — Зачем вы помогаете мне? — спросила я.  — А надо было тебя оставить на растерзание этих ублюдков? — отозвался Стервятник. Я не ответила. Верхняя часть тела полностью вернула работоспособность, а вот ноги не хотели пошевелить и пальцем.  — Придётся тебя нести, — заключил Папа Птиц. — Я не хочу проторчать здесь до ночи. Ты справишься, Македонский? Парень кивнул.  — Стойте! — воскликнула я. — Моя футболка… Он разорвал её.  — О боги! — раздражённо произнёс Стервятник.  — Я принесу что-нибудь, — отозвался Македонский. — Побудешь с ней?  — Поторопись, — с каждым слогом раздражение Большой Птицы росло. Меньше всего на свете мне хотелось оставаться наедине с ним и его вечным спутником, но, к сожалению, выбора у меня не было. Македонский ушёл, а я уставилась в пол, стараясь не смотреть на тень вожака третьей.  — И как же тебя величать? — вопрос прозвучал немного вымученно.  — Ласточка, — я подняла глаза и наткнулась на его. Жёлтые, пронзающие насквозь и леденящие душу. Даже в темноте я видела их. Хотелось сбежать от этого взгляда подальше, забиться в угол и затаиться. Но, словно завороженная, я не отводила глаз, затаив дыхание. Большая Птица хмыкнул и отвернулся.  — Забавно, — произнёс он, глядя в пустоту. Не знаю, что он имел ввиду, но спрашивать мне не хотелось. Македонский вернулся быстро. С собой он не только принёс футболку, но и пригнал чью-то коляску. —Мне сказали привезти тебя в четвёртую, — сообщил он. Я кивнула. Ничего удивительного, что вожак Дома хочет знать, что произошло и почему. В четвёртой я сразу же ощутила на себе фантомный взгляд Слепого и невольно поёжилась.  — И как же тебя угораздило, детка? — спросил меня парень, которого, если мне не изменяет память, звали Табаки.  — Закройся, Шакал! — огрызнулся на него Сфинкс, его я знала по рассказам Крыс. Слепой молча встал и подошёл вплотную ко мне. Его незрячие глаза, казалось, пронзали насквозь. Под их влиянием я даже забыла, что Стервятник с его жуткой тенью всё ещё стоят сзади. Бледный принюхался и потрогал моё лицо.  — Все разговоры потом, — почти прошептал вожак. — Сначала Македонский тебя подлатает. Подлатает? Что он имел ввиду? Я судорожно потянулась руками к лицу и нащупала, что правая бровь рассечена, а нос чуть искривлен.  — Чёрный, помоги ему, — обратился Слепой к кому-то из комнаты. С одной из кроватей поднялся внушительных размеров блондин. Он перенёс меня на общую кровать (так они называли несколько сдвинутых кроватей). Стервятник сел рядом. Табаки тут же полез меня рассматривать. Особенно его привлекли мои обрезанные почти под корень волосы.  — Не хило же тебя отделали, — заключил он, наблюдая, как Македонский вправляет мне нос.  — А что, собственно, произошло? — спросил парень, сверлящий меня любопытным взглядом с самого прихода.  — Ах, Курильщик! — загадочно произнёс Табаки. — К сожалению, не каждый, кто носит имя выдающихся людей соответствует своему тёзке.   Перед глазами промелькнул образ Соломона и его животной улыбки, которую я, хоть и не видела толком, но отлично почувствовала.  — Нет! — прокричала я и схватилась за голову, пытаясь избавиться от наваждения. Македонский отпрянул.  — Табаки, научись хоть иногда держать язык за зубами, — процедил сидящий рядом блондин неземной красоты. Шакал лишь пожал плечами и вернулся на своё место. Ко мне почти вплотную подсел Слепой и впялился в меня серо-голубыми глазами.  — Как тебя зовут? — спросил меня Сфинкс. Я, словно выйдя из транса, ответила:  — Я — Ласточка.  — Расскажи, что там произошло. Я немного поёжилась от воспоминаний.  — Мы втроём: я, Фитиль и Соломон, — пошли в бассейн. Они хотели что-то показать. Потом Соломон заговорил о Самой Длинной и… — я осеклась, но видя, как каждый в комнате смотрит на меня в ожидании, продолжила. — Они заговорили о Рыжем. Сказали, что мне, якобы придётся ублажать его, когда она наступит. Они назвали это платой за время, проведённое с Крысами. Но они сказали, что могли бы меня от этого уберечь. Что они могли бы убить его. Я хотела уйти, но от страха меня парализовало и меня чуть было… — я прикусила язык, осознание произошедшего накрыло, и меня бросило в дрожь. Повисла почти гробовая тишина. Я ощутила на своей голове чью-то тяжёлую и когтистую лапу, дрожь чуть прекратилась.  — Ублюдки, — произнёс Чёрный.  — Если хочешь, можешь на сегодня остаться у нас, — разрешил Слепой. — Но ты должна уйти ещё до завтрака, чтобы не столкнуться с ними. Я кивнула, но вспомнив, что вожак не может увидеть мой жест сказала:  — Спасибо.

***

Несмотря на весь ужас, пережитый мной сегодня, я быстро проваливаюсь в сон. Мне снится место, где я была последний раз около года назад. Всё это время я мечтала вновь оказаться здесь. Побродить по этим полям и, если смогу найти вход, зайти в лес. Здесь я могла взмыть в небо и улететь куда вздумается. А ещё в этом месте меня не парализует от страха. Несколько взмахов чёрными крыльями и я уже под облаками. Отсюда мне видно всё: бескрайние поля, город на горизонте и лес. Чувствую, как он будто зовёт меня. Я устремляюсь к нему. Опускаюсь на опушку, разгоняя вокруг себя светлячков. Сваливаюсь в траву и начинаю кататься по ней, тихо смеясь от восторга, будто ребёнок. Случайный порыв ветра доносит до меня запах кого-то ещё. Я поднимаюсь с травы и затравленно осматриваюсь. Вокруг подозрительно тихо, будто все лесные жители укрылись от чего-то. Или кого-то. Хочу улететь, но что-то меня держит, что-то заставляет всматриваться в чащу в поисках того, кто посеял страх в местных зверюшек. И я вижу в тени деревьев огромного волка. Судя по звукам шагов, у него явно не четыре лапы. Приближаясь он меняется, пока не превращается в Слепого. В зрячего Слепого. Его глаза обрели яркость и стали синими.  — Вот мы и встретились, Ласточка, — он смотрит прямо в меня.  — Что ты делаешь в моём сне? — я складываю крылья, показывая своё спокойствие.  — Это не совсем сон. Ты на Изнанке. В Лесу. Ты — Прыгун. Я привёл тебя сюда, чтобы кое-что обсудить.  — Ты меня привёл? — я смутно понимаю о чём он говорит. Я слышала раньше разговоры об Изнанке, но не придавала им значения.  — Я — Ходок, своего рода проводник. Неужели за четыре года в Доме ты ничего не слышала? — он подходит совсем близко и нарезает вокруг меня круги, словно рассматривая. Я не говорила им сколько я в Доме.  — Откуда ты… — не успеваю договорить я. —Откуда узнал? Это неважно. Было ясно, что он не ответит.  — Я слышала, но не до конца верила. О чём ты хотел поговорить? — стараюсь не поворачиваться к нему спиной.  — О случившемся. Ты не должна никому ничего говорить, — его голос звучит настойчиво, и я понимаю, что спорить совершенно бесполезно. — В Самую Длинную эти трое нападут на Рыжего, но если ты всё сделаешь, как я скажу, то его смерти удасться избежать. Я киваю. —Славно. Лес — это душа Дома. Всё, что происходит здесь, имеет отголоски и в Доме. Вечером, накануне Самой Долгой ты придёшь в четвёртую и я отведу тебя сюда. Отсюда ты найдёшь Рыжего и укажешь ему путь побега. Он не увидит тебя, но почувствует и пойдёт за тобой. Ты приведёшь его ко мне, а я проучу этих недомерков. Снова киваю. —Ты сказал их трое, но тогда их было только двое. Кто третий?  — Это так важно?  — Возможно. Ответа не последовало. Спрашивать ещё о чём-то не имеет смысла. В Доме не любят вопросов.  — Скоро рассвет, тебе пора.  — Подожди, позволь мне взлететь, я хочу запомнить это чувство. Слепой кивает. Я взмываю так высоко, насколько могу. Облака остаются где-то внизу. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я кричу так громко, насколько это возможно. Сорвав голос, стрелой лечу вниз, раскрываю крылья перед самой землёй. И просыпаюсь. Слепой сидел рядом, и, услышав, что я проснулась, поманил за собой.  — Футболку можешь оставить себе, — прошептал он, когда мы вышли в коридор. — Постарайся не ходить в одиночку по двору и нашему этажу.  — Хорошо. В его волосах застряли еловые иголки и осиновые листья — подтверждение того, что мой сон вовсе не был сном.  — У тебя листья в волосах, позволь я уберу. Он остановился, будто размышляя о чём-то, кивнул каким-то своим мыслям и наклонил ко мне голову. Про себя я отметила, что рядом с ним, я чувствую себя Дюймовочкой. Когда я закончила, Слепой изобразил подобие улыбки, скорее напоминающей оскал. Он довёл меня до Перекрёстка и отправился по своим делам.