Спешлы к "Маленькой оплошности"

Вокруг был лес. Они толпились в небольшом гнёздышке почти на самой верхушке какого-то дерева. Каждый пошире раскрывал рот, стоило родителям попасть в поле зрения. Он тоже открывал его, как и требовали инкстинкты. Молодая мамочка-ворона небрежно запихивала в клювик что-то отвратительно прогнившее, а затем исчезала, чтобы вновь явиться через какое-то время… Это продолжалось очень долго, как казалось сначала. А потом они начали резко меняться. Вместо неприятного пушка появились палочки-перья. Интуитивно каждый уже знал, что они вскоре станут такими, как мама-ворона. Но пока никто не пытался выскочить из гнезда и погнаться за родителем, чтобы узнать, куда же они всё время улетают. Вернее, они теперь точно не будут пытаться! Был среди их четвёрки храбрец, который выпрыгнул… Больше они не увиделись, осталось в гнезде трое птенцов. Показалось, или мать была счастлива, что ртов стало меньше…? Вскоре мучения закончились — перья выросли. И… они уже не умещались в гнезде. Мама приносила еду всё реже, будто требуя от нахлебников покинуть уютное гнёздышко и отправиться самим добывать пищу! Они ещё не предполагали, что это будет не так уж и просто. Потому один за другим расправили крылья и спикировали вниз. А потом уже все стали сами по себе… Сначала было трудно, ведь сколько бы воронёнок не открывал рот, никто так и не забросил внутрь привычную гниль… Пришлось прыгать и кое-как взлетать, чтобы найти что-то съестное. Крупно повезло наткнуться на дохлую белку. Воронёнок не сразу понял, что это еда, но знакомый запах гнили в этот раз выручил знатно. Птица устроила себе пир живота! Так шли дни. Кажется, в небе летала целая стая подобных воронёнку, но он не смог к ним присоединиться — летать пока что получалось ни к ряду плохо… Зато получилось своровать у этих старых прохвостов парочку орехов! Ах, они так неосмотрительно их сбрасывали вниз… А потом как-то раз упал целый крольчонок. Он был полуживым, но вскоре скончался в конвульсиях и воронёнок удачно оттащил его в сторону, оставляя большого орла в недоумении пялиться по сторонам! Но такие лакомства редко появлялись, потому воронёнок проследил, куда же каждое утро направляется стая. Как оказалось, это была огромная свалка! Вдалеке виднелось что-то, чего птенец ещё никогда не видел, но больше привлекала свалка. От неё заманчиво пахло гнилью и зловониями — основной признак пищи! Но вот незадача, в округе он был не один. Кроме пары десятков собратьев, которые рылись в мусоре на земле, ещё сотня или больше сидело сверху на деревьях. Вдруг парочка наблюдательниц вскрикнули и взлетели, за ними остальные, вместе со «сборщицами». На свалку явился кто-то покрупнее! А воронёнок до сих пор не мог нормально взлететь… Только кое-как махнул крыльями и вскочил на нижнюю ветку, притаившись. И вдруг прямо под ним раздалось насмешливое тявканье! Какой-то огненно-рыжий зверь смотрел на него этими снисходительными глазами-полумесяцами! В тот день воронёнок полностью окреп и взлетел столь высоко, как только мог. При этом оставив в зубах хитрой зверюшки несколько пёрешек! «Жизнь» воронёнка оборвалась так же внезапно, как гроза появляется в солнечный день. Кто-то из детишек, забрёдших в лес, кидался камнями во всё, что видел. Меткостью ребёнок не отличался, но всё равно попал ворону по спине, что-то там сломав. Птице только и осталось, что скрючиться на сырой земле, поджав тонкие когтистые лапки под себя, неестественно свернув пальцы.

***

— Иньин, — прогримело в ушах и птица резко распахнула глаза. — Иньин! — повторил ещё раз кто-то, уже медленнее и громче. Ворон наконец-то увидел того, кто к нему обращался. Раньше птица не понимала, что можно вообще «общаться», но сейчас почему-то чётко это осознавала! А человек перед ним казался роднее, чем мать, которая кормила его ещё в гнёздышке… — Инь… Кар-р? — невольно повторил ворон, внутренне удивляясь тому, что вышло из его клюва! — Это твоё имя! Теперь тебя зовут Иньин! — как-то по-детски обрадовался человек, подхватывая ворона двумя ладонями. — Ну же, повторяй. Инь. Ин. Иньин! — Инь… Кар? Ин…? — сомневаясь в своих силах, повторил ворон. — Ты молодец, Иньин! Я рад, что ты смог возродиться! — аккуратно, словно фарфоровую вазу, человек поставил ворона обратно на стол. — Меня зовут Бай Юй, теперь я твой хозяин. — Хозяин… — заворожённо протянул ворон, а затем как-то понятливо отозвался: — Кар!