***
Джозеф открыл духовку, чтобы проверить мясо: сегодня у них на ужин запечённая лосятина. – Боже мой, как вкусно пахнет! – послышалось из-за спины. Стайлз незаметно пробрался на кухню. – Думаю, еще час и будет готово. – Час? – Стайлз был явно расстроен. – Черт, если я сейчас же не вернусь домой, то опоздаю на пятичасовой автобус до участка и не успею привезти отцу его ужин, а это значит, что он обязательно съест какую-нибудь гадость вроде чизбургера с двойным беконом. – Он забыл ужин дома? – Джозеф взглянул на парня, снимая с рук прихватки. – Он «забывает», – Стайлз изобразил в воздухе кавычки, – примерно пару раз в неделю. У него повышен холестерин и, знаете, заболевания сердца присущи нашей семье… Джозеф слушал, как вот этот мальчишка, которому только что исполнилось тринадцать, рассуждает о «плохом» и «хорошем» холестерине¹, и был немного шокирован. В таком возрасте следует думать, о чем угодно, но не о том, от чего может возникнуть сердечный приступ, повыситься холестерин и так далее. В тринадцать ты не можешь быть главным в семье. – … поэтому, нужно поймать его прежде чем он впихнет в себя какую-нибудь часть убитого животного, красиво приправленную майонезом, тем самым забивая гвоздь в гроб собственного здоровья, – сказал Стайлз, растягивая губы в подобии улыбки, как будто только что рассказал смешную шутку, и не важно что она оказалась абсолютно не смешной. – А как ты смотришь на то, чтобы отвезти отцу небольшую порцию мяса с овощами? Это вписывается в его рацион? Могу отрезать ему самую не жирную часть и его порцию картофеля не так обильно смазывать маслом. Кто-нибудь из стаи отвезет тебя в участок, что скажешь? Стайлз на мгновение лишился дара речи. – А так можно? В смысле, я уже много лет сам дел… – Много лет? – переспросил Джозеф, подумав, что ослышался. Стайлз лишь отмахнулся. – Было бы круто, спасибо! – парнишка быстро обнял Джозефа, выбегая из кухни. – Дай мне знать, если тебе понадобится помощь с… да с чем угодно! – послышалось уже откуда-то из коридора. Много лет?***
Когда Стайлз вошел в приемную психотерапевта, он с удивлением увидел там Талию, неспешно перелистывающую какой-то журнал. – Талия! – окрикнул он ее, присаживаясь рядом. – Что ты тут делаешь? – Привет! Жду, когда Дерек закончит консультацию с Сарой. Кстати, как она тебе? – она отложила журнал в сторону. – Она такая крутая! – растягивая гласные произнес Стайлз. – Ты знала, что она встречала друидов, инкубов и еще кучу сверхъестественных существ? Мне нравится с ней разговаривать, – он сделал паузу, – так ты… ты всегда ждешь Дерека? – Я тоже прихожу к ней, поэтому не понаслышке знаю, какими изматывающими могут быть ее консультации. Иногда просто необходимо, чтобы кто-то встречал тебя после сессий, – отозвалась Талия, посматривая на дверь в кабинет Сары. – А где Джон? Думала, вы будете приходить вместе. – Папа сказал, что я могу видеться с ней столько, сколько захочу, а он… он думает, что они не сработаются, – Стайлз как-то виновато пожал плечами. – Он нашел другого специалиста? – видит Бог, Талия изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее и не выдавал злости, которая нарастала внутри. Пожалуйста, скажи, что он консультируется с другим психотерапевтом. Пожалуйста, скажи, что он… – Нее… – Стайлз покачал головой, сутуля плечи, – Сара дала ему список книг для чтения, чтобы он взял их в библиотеке… Если коротко, на одну их них он пролил кофе, в результате чего ее пришлось купить, поэтому … – Стилински немного нахмурился. – Он все еще… Он не работает². Стайлз видел, как, менялось выражение лица Талии с каждым сказанным им словом и да, он уже видел этот взгляд: «Не подходи, убьет!» или «Кто-то получит по шее!», и он старался не думать о том, кто в данном случае был тем самым «кто-то». Талия уже хотела что-то сказать, но дверь кабинета открылась, и появился Дерек. Абсолютно уставший и измотанный, он смотрел на мать, не видя, скорее, чувствуя, как его обнимают сбоку: Его Величество Обниматель в действии. Они простояли так несколько минут, пока Стайлз не отпустил Дерека, заходя в кабинет Сары. – Мы могли бы подождать тебя, – неуверенно произнесла Талия, поджимая губы. Стайлз молча смотрел на нее, переводя взгляд с Дерека на его маму и обратно, нервно поглядывая на Сару, на диван, напротив ее кресла… – Спасибо, – он дернул уголками губ, пытаясь изобразить улыбку, скрываясь за дверью кабинета. – Что тут происходит? – удивленно спросил Дерек, плюхаясь на диван рядом с матерью. Талия пересказала ему диалог со Стайлзом. – По крайней мере, Джон не запрещает ему приезжать к Саре. Это самое главное. – Если бы этого было достаточно, чтобы зваться родителем, то да. Им обоим нужна помощь, Дерек, нельзя получить максимум пользы, приложив минимум усилий, – Талия злилась, – Стайлз заслуживает большего. Дерек откинулся назад, запрокидывая голову. Он в очередной раз был согласен с матерью: Стайлз заслуживает большего.***
Дисплей телефона замерцал, оповещая о входящем звонке. На экране высвечивался домашний номер Стилински. – Алло? – Питер вслушивался в тишину на другом конце и понимал, что ничего хорошего она не предвещала. – Стайлз? – он вихрем пронесся по дому, хватая ключи от машины и выбегая из дома. – Стайлз! – Ттт… ты... Ты можешь приехать? – сдавленно отозвалось в трубке. – Включаю громкую связь, не вешай трубку! Я еду, – Питер положил телефон на приборную панель, лихо выезжая на дорогу. Он нашел его на диване в гостиной: Стайлз сидел неподвижно, как будто прожигая взглядом стену, вот только если присмотреться, взгляд был абсолютно пустым и уставшим. Питер присел рядом и принялся просто ждать. Каждый раз все происходило по-разному: иногда Стайлз сразу обнимал его, и они сидели вместе до тех пор, пока все постепенно не вставало на свои места, а иногда, например, как сегодня, когда Стилински зарывался особенно глубоко, он медленно, как будто по кусочку собирал себя обратно, выплывая из глубины, а Питер… Питер просто ждал, отдавая… честно говоря, он сам не понимал, как помогал, но это как-то происходило, потому что Стайлз медленно повернулся, переводя свое внимание со стены на него. – Хей… Почему ты не позвонил раньше? Мы же с тобой уже ни раз обсуждали, что, если я нужен, ты сразу звонишь, – Питер не пытался скрыть беспокойство в голосе, потому что это страшно, когда ты не понимаешь, как помочь. Стайлз был своего рода бермудским треугольником: ему нельзя помочь физически, что было аномально, непривычно и непонятно для Хейла. Стайлз медленно моргнул, раздумывая о чем-то своем, наклонился вперед, цепляясь за Питера, зарываясь лицом в его шею. – Не знаю… – получилось тихо, но Хейл услышал. Питер обнял его, притягивая к себе, как любого другого младшего члена стаи. – А если ты занят? Не хочу дергать тебя из-за всякой ерун… – Твое эмоциональное состояние – это не ерунда. Если я буду занят, тогда… тогда я в любом случае приеду к тебе. Попрошу кого-нибудь подменить меня в том «важном» деле, от которого ты меня «отвлечешь», – кажется, он говорил это уже миллион раз. Каждый раз, когда Стайлз тянет до последнего, когда не звонит, когда Питер находит его в состоянии не состояния – он говорит Стилински об этом, но его упорно не слышат. Из раздумий его выдернул разрывающийся домашний телефон. Питер протянул руку, на ощупь находя телефон, не выпуская Стайлза из объятий. – Дом Стилински, говорит Питер Хейл. – Питер? – из трубки послышался облегченный выдох. – Хорошо, что ты там, Стайлз оставил мне сообщение два часа назад, и… Питер отодвинул трубку от лица, смотря на нее, как будто она живая и несла какой-то бред. Два часа назад, серьезно? – … и я сейчас на вызове по делу об ограблении, скажи Стайлзу, что мне жаль, и мы увидимся с ним завтра утром перед школой. Спасибо, Питер, – раздался щелчок и послышались частные гудки. Питер положил трубку, обдумывая состоявшийся диалог. Несмотря на то, что эмпатия Стайлза врожденная, он был абсолютно одинок, когда случались провалы в эмоциональную яму, потому что не было ни одного человека, с кем он мог всецело этим поделиться. Отец… отец либо не хотел ему помогать, либо не мог, удушаемый этой самой беспомощностью, а Стайлз винил себя за то, что чувствует отец. Скотт старался понимать, но не понимал, как бы странно это ни звучало, он просто видел, когда другу плохо. Стайлз был один. Раньше был один. Питер раздумывал над дальнейшим планом действий, затем подумал еще раз, потому что вариант приехать в участок и врезать Джону показался хорошей идеей только в первые секунды. Стайлз точно не оценит. Он аккуратно отодвинул от себя парнишку, всматриваясь в его лицо. – Как ты себя чувствуешь? – беспокойство все еще слышалось в его голосе, но Стайлз уже больше походил на себя. На что-то отдаленно напоминающее себя, но уже было немножечко легче. – Я собирался съездить к Биллу и Филлу, может, составишь мне компанию? Билл и Филл владели чем-то вроде магазина редких растений, а если знать, как спросить, можно было обзавестись и совсем необычным представителем флоры: у них была личная Twoey³. Странный выбор: держать плотоядное растение в качестве домашнего питомца, но когда у Хейлов все было по-человечески? Стайлз кивнул, отлипая от Питера и поднимаясь с дивана. Питер молча наблюдал за ним, отмечая про себя, что да, Стилински явно лучше. – Едем? – мягко уточнил он, получив в ответ утвердительный кивок.***
Они зашли, как раз в тот самый момент, когда Филл вытаскивал из морозилки мышь-полевку. – Какие люди! И как поживает мой братик? – поздоровался он. – Мой дорогой, любимый, ути-пути, ай!.. – Филл крякнул что-то нечленораздельное, получая от Питера удар в плечо, роняя на пол замороженную полевку. Стайлз подхватил замороженную тушку, подходя к Twoey. Она была потрясающей и чем-то напоминала мухоловку, только в разы больше: толстый, мощный стебель и огромный бутон с натуральным ртом от… Уха до уха.Стилински замер, наблюдая, как растение медленно раскрыло, а затем так же медленно сомкнуло пасть, проглатывая приготовленное угощение. Он видел это ни один раз, но это все еще было чертовки круто. Билл отвлекся от своего занятия - Стайлз краем глаза видел, что он ковырялся с горшками - на ходу отряхивая руки от земли. – Эй, засранцы, вы подаете дурной пример щенку, – окрикнул он двух великовозрастных мужчин, которые играючи продолжали друг друга заламывать, пытаясь доказать что-то только им известное. – Я не…никакой я не щенок, – немного в фальцете отозвался Стайлз. – Ты член стаи и тебе еще нет шестнадцати, – он бросил в Питера и Билла чем-то вроде кашпо, победно отмечая, что угодил в Питера, – если бы папа был жив, ты бы был «щенком» лет так до тридцати, так что смирись, – он закатил глаза, когда эти двое самцов, наконец-то закончили свои пляски в магазине. – Итак, братец, чем можем помочь? Питер поправил рубашку, взмахнул головой, проводя руками по волосам. – Не поделитесь с братом флоксами? Хотел отправить их Лоре. – Поделиться – не поделимся, но как любящий брат и платёжеспособный клиент, ты можешь приобрести несколько удивительных, прекрасных флоксов, выращенных в любви и заботе, – Билл широко улыбнулся, – поддержишь бизнес любимых братьев. Питер закатил глаза, но кивнут Биллу. – Лора? – с любопытством спросил Стайлз. – Лора из Нью-Йоркского университета? – Он слышал, как в разговорах дома у Хейлов то тут, то там говорили о Лоре, но он еще ни разу не видел ее. – Да, она, – ответил Питер, – раз в неделю я отправляю ей небольшую посылку с разными вещами из дома, например, ее любимыми цветами, – он указал на флоксы, – печеньем, которое печет Джозеф, – он заметил, как у Стайлза дернулся уголок губ: воспоминания о том дне, когда Стилински поймал ту чертову подвеску, периодически всплывали. – Рисунками Дарлы, ну, так, знаешь, по мелочи. – Ты отправляешь ей такие вот посылки каждую неделю? – изумленно переспросил Стайлз. – Как-то раз он настолько заработался, что забыл. Видел бы ты его, – сказал Билл, подходя к красивоцветущим растениям, – ходил весь дерганный и угрюмый. – Хей, попрошу, – парировал Питер, потрясенный таким описанием, – не был я угрюмым. – Он покупает Дереку всякие заумные книжки, а еще… – Филл облокотился на прилавок, заговорщически прищурив глаза. – Племянник - подающий надежды лингвист, – фыркнул Питер, – нельзя гробить талант. – Питер единственный, кто спаррингует с Корой, потому что все остальные видят в ней ребенка и боятся, – добавил Билл. – Она задира, как ей еще научиться защищаться в драках? – удивился Питер. – … а еще после каждого заседания городского совета, он смешит Талию, чтобы она расслабилась, пародируя всех тех, кто присутствовал, – закончил Филл. – Только особенно недалеких членов городского совета, – возразил Питер. Билл нежно улыбнулся младшему брату и повернулся к Стайлзу. – Братец защитник и хранитель до мозга костей, поэтому не ведись на всю эту его внешнюю холодность. Если он, по каким-то причинам, не может позаботиться о стае, он становится просто невыносимым, и даже если его бросить в чан с успокоительным, поверь - не поможет, – Билл сорвал флоксы и протянул Питеру, – готов отдать по бартеру: мы тебе цветы, а ты нам мешок того потрясающего органического удобрения, что ты выторговал у эльфов. Питер забрал цветы, кивая Стайлзу, и неторопливо направился к выходу. – Ничего не обещаю, братец. Эльфы такие вредные, не уверен, что смогу вам помочь, но спасибо за цветы. По дороге к машине, Питер не мог скрыть победной улыбки. – Как думаешь, сколько времени им понадобится, чтобы заметить мешок, что я положил в сарай вчера? Стайлз удивленно уставился на Питера. Он точно хранитель семьи Хейл.***
Питер бросил коробку на колени Стилински, устраиваясь на другом конце дивана. – Это сотовый, – ответил он, читая немой вопрос в глазах, напротив. Стайлз открыл рот от удивления. – Чтобы ты мог писать или звонить, если я тебе понадоблюсь, ну и я мог позвонить и разнести в пух и прах твою любовь к каналу Syfy⁴. – Лавалантула⁵ - это шедевр, – машинально возразил Стайлз. Он открыл коробку и достал телефон, – Питер, это… я не могу принять… Хейл поднял руку, останавливая его. – Прежде чем ты скажешь, что не можешь его принять, потому что это слишком дорого, неправильно или что-то там еще, ты должен знать, что этот телефон, – выражение лица Питера было нехарактерно серьезным, – он оплачен средствами с банковского счета стаи, что технически делает их и твоими деньгами тоже, потому что ты – часть стаи. Стайлз смутился. Он сразу вспомнил слова Филла и Билла: «Братец защитник и хранитель до мозга костей, поэтому не ведись на всю эту его внешнюю холодность. Если он, по каким-то причинам, не может позаботиться о стае, он становится просто невыносимым». Он еще раз посмотрел на телефон, а потом на Хейла: Стилински нужна была помощь, и Питер готов был ему помочь. Он кивнул и выражение лица Питера сменилось с невозможно серьезного на более привычное. – Отлично. Свой номер я уже добавил, записав как «Лучший Волк», так же в списке контактов есть Кора, она записана как «Боевой Волк», Дерек - «Хмурый Волк», а также Талия и Джозеф. Их не стал никак назвать, потому что не хотелось бы получить по шее от сестры. А, да, «Твидл Ди» и «Твидл Да» - это Филл и Билл, только не помню кто есть кто…***
В начале июля Хейлы пригласили Стайлза и Скотта провести целую неделю в их домике у озера, и Стайлз готов был остаться там навсегда. Ну хорошо, если не навсегда, то на все лето точно. А кто бы отказался от барбекю по вечерам, купания в озере и ничего не делания? А главное, дом был достаточно изолирован, что позволяло Хейлам максимально расслабиться. – По-моему, фейерверки в виде ракеты запрещены в нашем штате⁶, разве нет? – Джозеф нахмурился, глядя на пакет, который Питер только что положил к остальным. Они все готовились к завтрашнему дню: 4 июля – День независимости США. – По молодости, мы зажигали кучу пороха и … – ностальгически произнесла бабуля Хейл, раскачиваясь в кресле. – Ни ты, ни я не знаем наверняка, запрещены или нет, – Питер дернул плечом. – Стайлз, ты не мог бы позвонить отцу и уточнить? Питер, у меня не входило в планы выплачивать баснословный штраф или проводить время в полиции. – … и помню, как взорвали целое дерево. Большущее такое, – бабуля Хейл все продолжала предаваться воспоминаниям. – Целое дерево? Как вам удалось? – нетерпеливо спросил Стайлз. – Сначала мы… – бабуля Хейл перестала раскачиваться в кресле, подаваясь, немного вперед. – Эй, эй, эй! Никаких историй из бурной молодости! – крикнул Джозеф. – Стайлз, звонок отцу? – Могу попробовать, но с тех пор как мы здесь, мне еще ни разу не удалось с ним поговорить, – парнишка как-то смущено пожал плечами. – Ты хочешь сказать, что за три дня, ты ни разу не говорил с отцом? – бабуля Хейл нахмурила брови. – Ну да… – Стайлз пошаркал ногой по полу, – неделя Дня независимости: куча пьяных граждан и неконтролируемых фейерверков. Другими словами, напряженная неделя, поэтому… ой! Его прервал звонок мобильного: по крыльцу разносился голос Вуди Гатри, который мелодично напевал строчку из своей песни «Bed on the Floor»: «…The sheriff’s on my trail with a big forty-four». – Привет, па! – Привет, ребенок. Мне кажется, тебе стоит вернуться домой, и дать Хейлам отдохнуть от тебя. Заглянул к тебе в комнату: такое ощущение, что тебя не было дома минимум неделю. – Как же я самостоятельно доберусь домой, ведь мы сейчас в домике у озера, – Стайлз почему-то чувствовал себя неуютно. Может быть потому что все слышали его разговор с отцом? На другом конце трубки повисло молчание. – В каком это доме у озера? На крыльце воцарилась тишина. Стайлз отошел на несколько шагов, но, конечно же, оборотни слышали, и сейчас это была не догадка, а сухая констатация факты. – Хейлы пригласили нас со Скоттом на неделю к себе на озеро. Пап, мы говорили об этом в воскресенье вечером. После ужина, ты был... – Стайлз сглотнул. – Я оставил записку на холодильнике. Ты видел? – Записка? – послышалось какое-то шуршание в трубке. – Записка… О, вижу. – Последовала пауза, очевидно Джон, читал записку, которую Стайлз написал три дня назад. – Да, поездка к дому у озера, кажется припоминаю. Прости, сынок, наш разговор был... в тот день была жутко тяжелая смена, видимо я забыл. – Все окей, пап. Ты в порядке? – еще тише проговорил Стайлз. – Мне стоит приехать? – Нет, сын, если Хейлы пригласили тебя, то тебе следует остаться. Ребенок, я же отец, мне свойственно беспокоиться, ты очень много времени проводишь у них, боялся, что начал докучать им, но… – Докуча..! – бабуля Хейл вскочила со своего кресла, но Питер вовремя ее поймал, зажимая рот ладонью. – … но похоже, все хорошо, – Стайлз почувствовал, как отец улыбнулся, – у меня смена через шесть часов, думаю… пойду вздремну. Целую тебя, ребенок. – Пап, пап, пап, стой, есть вопрос: в Калифорнии разрешены фейерверки в виде ракет? – Нет конечно! Надеюсь, вы с МакКоллом ни во что не влезли? И не втянули Хейлов? – строго уточил Джон. Как быстро он переключился с отца на шерифа. – Ну паааа, – для большей драматичности парнишка даже похныкал в трубку, – я у тебя идеальный сын и законопослушный гражданин. Как ты мог такое подумать? – Ну да, конечно, – Джон тихо рассмеялся, и Стайлз улыбнулся в ответ, – спокойной ночи, ребенок. Люблю тебя. – И я тебя, пап, – Стайлз повесил трубку и развернулся к невольным свидетелям своего разговора с отцом, – они, – он указал на фейерверк, – запрещены законом штата. – Он уставился на пакет, прикидывая обходные пути. – А что если мы возьмем их и… И пускай Стилински был не так давно вхож в семью Хейлов, но каждый из них уже отчетливо понял, что, если в голове этого парня появляется какая-то идея, он всеми правдами и неправдами пытался ее реализовать. – Упс! – Джозеф подхватил тот самый пакет с ракетами и бросил его в озеро. – Кажется, с ними уже ничего нельзя сделать. – Наядам⁷ это, – он повертел пальцем, указывая на рябь на воде, – точно не понравится. – Черт, – Джозеф всплеснул руками, – Стайлз, пожалуйста, помоги мне. Они вместе пошли к воде вылавливать намокший фейерверк. Стилински с досадой отметил, что чтобы он ни придумал, этому уже явно не состояться, а Джозеф с досадой отметил, что благими намерениями… Питер с легкой ухмылкой на губах наблюдал за этим зрелищем, чувствуя, как мама сверлила его взглядом, зная, что она собиралась сказать. – Прежде чем ты что-то скажешь, этот парнишка любит своего отца больше, чем мать-волчица любит своих волчат. Он только-только начинает понимать, как выглядит здоровая, нормально функционирующая семья. Если ты будешь при нем открыто критиковать его отца, то только оттолкнешь его. Он все видит, не думай, что он не понимает, что творится с Джоном, – Питер даже не повернулся в ее сторону, наблюдая за тем, как Стайлз пытается палкой зацепить уплывающий от него пакет. Памела встала рядом с ним, устремляя взгляд туда же, куда и ее сын. – Ненавижу, когда ты прав, – она улыбнулась, отзеркаливая улыбку Питера, – как ты смотришь на то, чтобы проверить, как отдыхает шериф перед сменой? Мне кажется, стоит заскочить в пару винных магазинов, – она слегка повернула голову, подмигивая. – Ты обратилась по адресу, – вот кто-кто, а он умеет следить и собирать информацию.***
Не смотря на прохладные зори, август выдался удушающе жарким и не спасало ровным счетом ничего. Оставалось только смириться и ждать, когда зной уйдет. Стайлз, Скотт и Кора развалились на прохладном кафеле на кухне, поближе к кондиционеру, болтая на абсолютно не связанные между собой темы, стараясь делать как можно меньше движений. – Корааааа!! – маленькая девчушка ворвалась в кухню, наваливаясь на Кору, обвивая ее руками и ногами. Следом за ней появились две привлекательные женщины. Стайлз знал их: это были Лила и Синди, вместе с их трехлетней дочуркой егозой – Дарлой. – Дарла, дорогая, слезь пожалуйста с кузины. Привет, ребята, – Лила мило улыбнулась, опуская на столик большую холщовую сумку, – мы хотели немного порисовать, вы с нами? – Рисовать? – Скотт неожиданно оживился, – и чем же? – Буду расценивать это как «да», – Синди рассмеялась, – думаю, акварелью. Дарла хотела нарисовать еще пару рисунков и отправить их Лоре. – Круууто! Чур я медведя! – Скотт вскочил на ноги, подлетая к Лиле, чтобы помочь расставить вещи на столе. Кора перехватила поудобнее Дарлу, так же поднимаясь на ноги, подходя к обеденному столу, на котором появлялись все необходимые для рисования предметы. Она усадила маленькую девчушку на стул, натянув на нее смешной розовый фартук для рисования. – Стайлз? Готов примкнуть к клубу «очумелые ручки»? – спросила Лила. Стайлз снова был непривычно тихим: он аккуратно поднялся на ноги, тихо подошел столу и как-то грустно смотрел на краску в тюбиках, кисти, палитры… Лила и Синди переглянулись, но ничего не сказали, Синди лишь положила еще один листок бумаги. – Кажется, – Кора наклонила голову, смотря на то, что получалось у Скотта, – ты говорил, что будешь рисовать медведя. – Это он и есть! Смотри, это же гризли! – Хм, – Кора нахмурилась, – не знаю, под каким углом это медведь, как по мне – больше похоже на коричневую белку. – Дорогая, какой потрясающей переход цвета, – сказала Синди, целуя жену в щеку. Стайлз все так же тихо стоял возле стола, устремив взгляд на чистый листок бумаги. – Если это не белка, то почему у нее такой пушистый хвост? – не унималась Кора. – Это не хвост! Это голова! – Как… какая голова? Где тогда уши? Синди придвинула палитру с красками ближе к Стайлзу, улыбнувшись уголками губ. – Да вот же! Смотри, раз ухо, два ухо, – Скотт ткнул в свой рисунок кистью. – Ну если ты настаиваешь на том, что это медведь, окей, – Кора бросила скептический взгляд на шедевр МакКолла. Стайлз взял кисточку, погружая ее в ало-красный цвет, наблюдая, как небольшая капли срывается с кончика кисти, окрашивая место соприкосновения с бумагой в красный. – Кора, Корааа, смотри, какой у меня получился медведь! У него целых три уха, даже больше чем у медведя Скотта! – гордо заявила Дарла. – Просто потрясающе, Дарла! Лоре очень понравится, – подбодрила ее Кора, чмокнув в макушку. Стайлз сполоснул кисть, в этот раз погружая ее в оранжевый цвет, который в дальнейшем смешался на бумаге с красным, образуя градиент. – Родная, у нас есть зеленый? – Лила наклонилась к Синди. – Да, сейчас… Оранжевый все больше поглощал красный, образуя некое подобие танца на бумаге. – Моя мама рисовала, – неожиданно сказал Стайлз, да так тихо, что Скотт и Дарла даже не услышали, – она любила акрил. Ей нравилось, как он проявлял себя на холсте. Синди подняла на него глаза. – В основном у нее выходили абстрактные картины, – рассеяно продолжил Стайлз, – она не была эмоциональным эмпатом как я, скорее, она могла предвидеть события. Она всегда описывала их как вспышку света. – Он добавил коричневого, наблюдая за тем, как еще секунду назад яркое пятно медленно уходит в более темные оттенки. – После ее… папа выкинул все ее картины вместе с красками. Стайлз чувствовал, как эти две прекрасные женщины смотрят на него, но не мог поднять взгляд, потому что не мог, не хотел увидеть жалость. – Они напоминали ему о ней, о том, что было. Они напоминали ему о том, как никогда уже не будет, о том горе, что нам пришлось пережить, хотя… я хотел бы, чтобы хотя бы одна картина осталась. Я бы мог… не знаю, спрятать ее у себя в шкафу, подальше от его глаз или еще где-нибудь, но… но главное, что после того, как он от них избавился, ему стало лучше. Во всяком случае, на какое-то время. – У этого медведя будет три пары ушей! – внезапно крикнула Дарла, возвращая Стайлза в реальность. Он улыбнулся ей, уточняя, сколько тогда у него будет лап, позволяя этой малышке утянуть его в разговор. Тем вечером Синди и Лила пошли к Талии, чтобы поговорить. К ним присоединились Джозеф, бабуля Хейл, затем Дерек, Кора, Питер, и в конце концов – Филл и Билл. Это был долгий разговор.***
Стайлз так сладко зевнул, что аж челюсть хрустнула. – Питер, не подбросишь меня до дома? – парнишка потянулся, сжимая в руке джойстик от приставки. Питер оторвал взгляд от книги, которую читал, и посмотрел на Талию, которая доигрывала на приставке в какую-то игру, на которую она с детьми потратила весь вечер. – Кстати об этом, – начал Питер. Стайлза обдало холодным потом и в голове сразу всплыла фраза отца о том, что он начал докучать Хейлам. – Все, отбой! Не надо меня подвозить, я могу поехать на автобусе, прос… – Нет, нет, нет, Стайлз, успокойся, – перебила его Талия, – это не то, о чем ты подумал, нам не сложно отвезти тебя домой, ты же знаешь. Стилински все еще не понимал, что происходит, что ему думать и о чем тогда может пойти речь. – Глупый, – сказала Кора, подходя к нему и обнимая, – суть не в том, кто тебя повезет, а в том, надо ли тебя везти. – Кора, – раздраженно сказал Дерек, обнимая Стайлза с другой стороны, – ты нифига не помогаешь. – Смотрю, ты сильно помогаешь. – Мои дорогие, любимые дети, помолчите оба, – мягко сказал Джозеф. – Мы выделили для тебя комнату, – не выдержал Питер, – чтобы ты ночевал у нас, а не оставался дома один, когда шифера нет. – Комнату? Мне? – Стайлз был, мягко говоря, ошеломлен. Внезапно он почувствовал, как Кора тянет его вперед. – Мы только сегодня поставили там кровать! Комната находилась на первом этаже, рядом с библиотекой: ранее Стайлз предположил, что за дверью чулан, но оказалось, что там была полноценная комната с односпальной кроватью, комодом и пустыми книжными полками. – Она не очень большая, – аккуратно начала Талия, прикусив губу. Она наделась, что они не напугали его своим предложением. Стайлз повернулся и крепко обнял ее, ощущая, как беспокойство покидает Талию. – Она потрясающая, – сказал он, борясь с подступающими слезами, – я люблю тебя. Я… спасибо. Через неделю в комоде уже обосновались вещи, а книжные полки были наполовину заполнены. После трех ночевок Стайлз выяснил, что Кора никогда не стучит, прежде чем войти в комнату; Питер, как барышня, занимает ванную комнату минут на сорок, а к Дереку раньше девяти утра лучше вообще не подходить. Это ощущалось так правильно, но при этом так странно, но Стайлз готов был признать, что он и забыл какого это, чувствовать себя настолько счастливым.