моё тепло всегда будет с тобой.

Сирират смотрит на себя в зеркало, стоя лишь в одном нижнем белье и что-то трепещет такое неприятное. Быть активной девчонкой — гиблое дело. Вот у неё подбита коленка: неудачная попытка в соревнованиях; вот на ляжке у неё маленький синяк: со всей дури долбанулась о парту; а вот у неё на голени сдёрта кожа. И на животе тоже множество всяких незначительных царапин…мама всегда твердила: «Ты девочка, ты должна быть спокойнее, неужели тебе правда нравится приходить с множествами синячков? Сама же плачешься, когда я начинаю обрабатывать тебе раны…», а девочка на это лишь задорно смеялась, и кричала, указывая на себя большими пальцами: «Мам, это показывает, что я крутая! Разве не так?». Мама всегда вздыхала на это и лишь крутила головой, тихо смеясь. Девушку и в принципе пугала лишь перекись, что достаточно сильно жглась, когда прикладываешь её к свежей ране, поэтому она в принципе никогда не обрабатывала себе раны, ссылаясь на «Само заживёт» и чудом ещё не занеся себе какую-нибудь инфекцию. Сирират не менялась, не меняется, всё новые ссадины и шрамы появляются. И сейчас ей стало почему-то до жути страшно, что Таенг не понравится, если она позволит себе снять какую-то часть одежды? Пусть она и знает её озорной характер, ей всё равно до жути не хочется показывать, с кем Таенг приходится быть вместе. Ведь Таенг не такая. Таенг утончённая, она боится лишний раз замараться, ведь она в группе черлидеров, а для них лицо — самая важная часть. Они будто торгуют своим лицом, но пока что бесплатно. И кто знает, может кто-то и правда из них пойдёт после в черлидерши, и, может, даже будет получать за это деньги? Не все ведь справляются с учебной нагрузкой. А Сирират и вовсе другая. Она бойкая, зоркая, единственная девочка в футбольной команде, но и там не даёт спуску: любые приставания пресекаются, а сама она не прочь даже и подраться, если попадётся случай, и она будет на стороне добра, а не зла, как часто читала ей мама в сказках. И папа тоже учил: будь за справедливость, тут не прогадаешь. Поэтому почти никто и не думал о том, чтобы делать с ней что-то. Они не видели в ней ту, с которой можно пойти на свидание, ту, которую можно развеселить глупенькими шутками. Сирират иная, и она не знает, нравится ли она Таенг такой, или это всё делается лишь из того, что она может защитить такую хрупкую девушку как она, и поэтому за неё держатся, как за якорь. Дверь открывается незаметно (как Сирират могла забыть закрыть дверь?). В комнату входит Таенг и с тихим «Ох, вау» подходит к ней. На дворе ночь, лунный свет хорошо освещает комнату, поэтому почти всё можно было очень даже хорошо разглядеть, если твои глаза уже привыкли к ночному свету, а Таенг дорогу к ней как свои пять пальцев знает, поэтому не включала ничего: зрение у неё сейчас хорошо улавливает наименьшие увечья девушки. Сирират с испугом смотрит на неё, но не прикрывает интимные места: хватается за живот, на котором есть маленькие синяки, и за подбитую коленку. Она не любит смотреть на своё тело, а тут ещё и Таенг…от страха она оцепенела и почти ничего не могла сказать, лишь шокировано смотреть на неё, и следить за тем, как она медленно подходит к ней. — Сирират?.. что ты… Ох, ты такая подбитая…вечно в своих штанах ходишь, я почти ничего не вижу! Ах, где у тебя аптечка?.. — Таенг жестом даёт ей знать, что Сирират должна сесть на диван, и девушка повинуется, уже попытавшись прикрыться подушкой, лежащей рядом. Наблюдая за тем, как она шурудила в её комнате как в своей собственной, на лице появилась мимолётная улыбка, что тут же исчезла, стоило только Таенг взять перекись. Наверное, мама всё-таки не забыла о любви к азарту у своей дочери, поэтому положила этот самый ненавистный бутылёк в её аптечку, а Сирират даже как-то и не сильно лазила в ней, так что знать про такую «подставу» точно не могла. — З-зачем тебе она?! Раны уже засохли, незачем их этой дрянью обрабатывать… Таенг лишь неудовлетворённо поцокала языком, качая головой из стороны в сторону и подошла к ней впритык, присаживаясь на корточки. — Убери подушку. — Не буду! — Руки прижали её ещё сильнее к телу. — Ах, ты серьёзно? Рат, ты же такая смелая…убери подушку, не стесняйся меня. Хочешь, я буду дуть? А как кремом помажу, так ещё лучше? Я же заметила, что ты давно уже не носишь ту свою любимую короткую футболку… Девушка вздохнула и с тихим «чтоб тебя» всё же убрала подушку. Приступив к обработке, Таенг дула по малейшему писку и гладила её по коленке. Как с этим было покончено, она нежно провела по здоровой коленке и придвинулась к ней, целуя в мягкие губы в награду за терпение. Сирират правда хорошо держалась… Сирират так и не оделась в ту ночь. Они провалялись под одеялом, обе полуголые, счастливые, и Сирират, кажется, совсем немного полюбила своё тело, когда Таенг начала восхищаться им ещё больше, и говорить, как же ей всё-таки повезло с девушкой.