Давай рискнём

      Саундтрек: «Down» — JASON WALKER       Всё произошло слишком быстро, какой-то калейдоскоп захватил троицу: ранение, быстрое решение о трансгрессии и выборе места, и вот уже гостиная Мэнора встретила своим мрачным очарованием. Шок сковал на некоторое мгновение двух слизеринцев, первым из оцепенения вынырнул Блейз:       — Я за семейным колдомедиком.       Драко же лишь кивнул в ответ, голова наполнилась мучительным роем мыслей, которые были направлены лишь на то, чтобы отыскать тот заветный способ, решение. Лёгкий щелчок в голове ознаменовал, что поиски закончены. Взяв палочку в руки и отодвинув лоскуты ткани, Малфой сконцентрированным голосом стал произносить:       — Вулнера Санентур, Вулнера Санентур, Вулнера Санентур, — повреждённые сосуды приобретали целостный вид, кровь возвращалась в своё русло, а края раны переставали быть такими глубокими. Именно в это мгновение вернулся Забини вместе с целителем. Осмотр проходил в полном молчании, лишь лёгкий звон зелий и снадобий наполнял гостиную.       — Что ж, мистер Малфой, конечно, умело остановил кровотечение, но раны — это не самое страшное последствие. У мисс Грейнджер начинается лихорадка, она в абсолютно бессознательном состоянии. И я не знаю, очнётся ли она вообще. Я приду завтра вечером, но если её состояние не улучшится до этого момента, то никаких прогнозов дать не смогу, — собирая свой чемоданчик, резюмировал колдомедик.       — Большое спасибо, — поблагодарил Блейз, пожимая руку целителю и одновременно вкладывая в ладонь внушительный мешочек с галеонами. О конфиденциальности всего происходящего можно более не переживать.       — Вингардиум Левиоса, — тело девушки воспарило и отправилось в одну из комнат Мэнора.       Устало рухнув в одно из кресел, Драко сказал:       — Тинки! — секунда, и перед мужчинами появилась эльфийка. — Позаботьтесь о мисс Грейнджер, глаз с неё не спускайте!       — Это же люди Пиритса? — спросил Блейз, присаживаясь в напротив стоящую софу.       — Очевидно. Он и к тебе приходил за поддержкой?       — Да, но я сказал, что аполитичен и не намерен занимать какую-либо сторону. Все эти грязные игры не для меня. Но что теперь будем делать?       Драко вопросительно посмотрел на друга. Забини, увидев замешательство, продолжил:       — Во-первых, либо за ней следили, либо кто-то доложил из клуба.       — Если второе, найти его будет легко. Эх, наивный, думал, что заклятие о неразглашении — выдумка, — с едкой ухмылкой ответил Драко.       — Это не проблема, она в другом: Поттер. Когда Гермиона не выйдет на работу ни в понедельник, ни во вторник, то он всю страну на уши поднимет, чтобы отыскать свою подругу.       — И что ты предлагаешь? Пригласить его сюда? Ты же понимаешь, что все шишки полетят на нас?       — Понимаю, но ты хочешь сказать, что есть другой выход?       Драко задумчиво посмотрел на горящие поленья в камине, понимая, что Блейз прав. Устало вздохнув, Малфой ответил:       — Давай утром этим займёмся.       — Не вопрос. Гермиона останется у тебя?       — Думаю, да. Мне кажется, нет смысла лишний раз её напрягать.       — Конечно, конечно, — с сомнением или даже недоверием поддержал Блейз.       Идя уже в свою спальню, Малфой зашёл в комнату, где лежала Грейнджер. Тяжело дышащая с лёгкими капельками пота на лбу: она была в лихорадке. Тинки сидела рядом, меняя смоченные в холодной воде повязки, но это не помогало. Драко смотрел на лицо сокурсницы с каким-то новым щемящим чувством. Даже сейчас она лежала со складкой на переносице, словно её мучил вопрос, на который она не могла найти ответа.       «Гриффиндорка!» — со вздохом подумал про себя Малфой, но это было не оскорбление, а просто характеристика: упрямая, гордая и самоотверженная. Зайдя в свою спальню, Драко упал на постель и забылся беспокойным сном.       Утро не принесло ни сил, ни душевного спокойствия. Привычная уравновешенность и эмоциональная статичность исчезли, а почему — Малфой объяснить не смог. Перед завтраком молодой человек зашёл в комнату, где лежала Грейнджер. Она была точно восковая фигурка: бледная и обездвиженная.       — Она приходила в себя?       — Нет, сэр, — покорно ответил домовик.       — Может, хоть слово сказала? — допытываясь, спрашивал слизеринец.       — Нет, хозяин.       — Выйдите, я вас позже позову.       Эльфы послушно исчезли из комнаты, Малфой же подошёл к кровати и слегка сжал руку девушки.       — Давай же, Грейнджер. Ты же так любишь всем надоедать, не лишай нас своей занудности, — и тишина в ответ, — ты будешь мне должна порцию банальных колкостей гриффиндорцев.       Но ни мускул не дрогнул, лишь лёгкая складка на переносице, которую так хотелось разгладить.       Драко вздохнул и вышел из комнаты, опустошённый и потерянный, впервые за долгое время.       Холодный ночной воздух мягко перебирал складки мантии. Внутренняя тяжесть заставляла задыхаться. «Это и есть совесть? Или как они там называют то, что будет мучать до конца сраных дней?!» Лёгкий шорох вывел Драко из задумчивости.       — Не знала, что ты тоже любишь сюда захаживать, — послышался звонкий женский голос.       — Грейнджер, я могу хоть в одном месте этого ебаного Хогвартса скрыться от тебя?       — Не обязательно хамить. Астрономическая башня большая, каждый может думать о своём.       Малфой лишь хмыкнул в ответ, но уходить не стал, словно его ноги приросли к полу. Сколько они так стояли — сложно было сказать, но молчание не было угнетающим, оно стало успокаивающей пилюлей для них обоих. Это стало их своеобразной традицией: после ужина приходить на смотровую площадку башни. Гермиона смотрела на звёзды, Малфой — вдаль, пытаясь ухватить взглядом горизонт. В один из вечеров Драко первый прервал молчание:       — Почему ты приходишь сюда? Разве гриффиндорцы не привыкли держаться вместе? Там дружба и всё такое?       — Иногда хочется побыть одной, — с грустной улыбкой ответила Грейнджер. — А ты почему? Разве слизеринцев может что-то тревожить, кроме собственной персоны?       — Увы, но да. — И вот опять ощущение надгробного камня на груди. Желание сброситься вниз и полететь с башни так же, как кое-кто, становилось нестерпимым.              Увидев лицо, искажённое невероятной болью, Гермиона сделала то, чего сама от себя не ожидала, — положила руку на плечо Драко в успокаивающем жесте и прошептала:       — Иногда надо выговориться. Сказать вслух, что тебя волнует. Не мне, а в пустоту. Тебе станет легче, — её ладонь обжигала, огнём проникая сквозь кожу.       Казалось, что этот нарастающий жар станет в какой-то момент невыносимым.       — Я начну, — сказала Гермиона, посмотрев опять на звёзды и убрав руку, — каждую ночь я прихожу смотреть на звёзды, потому что во благо безопасности родителей я стёрла им память, они не знают о моём существовании. Но когда я поднимаю голову и вижу небесное полотно, во мне теплится надежда, что мы всё ещё родные друг другу люди, потому что смотрим на одно и то же небо. Такая вот глупая и детская метафора, — прошептала девушка, пытаясь улыбнуться дрожащими уголками губ.       «Сколько силы в этой выскочке», — про себя подумал Драко.       Эта мысль пришла в его голову ещё в то время, когда весь дом наполнялся криками от пыток Круциатусом. Но сейчас парень в этом убедился. Направить палочку и осознанно уничтожать себя в сердце родителей смог бы не каждый. Такая внутренняя сталь невольно вызывала восхищение. Малфой вздохнул и всё же осмелился сказать:       — В ту ночь здесь убили этого старика. Я убил его, не столько Снегг, сколько я. Это я впустил Пожирателей в школу, это я его обезоружил, это из-за меня этот нудный маразматик умер. Может, если бы он был жив, то помог Поттеру и было бы меньше жертв, в которые мне услужливо, блять, тыкают каждый раз, когда я прохожу по коридорам. И прихожу я на эту башню, чтобы… чтобы… чтобы попросить прощения у Дамблдора и у всех тех, кто умер по моей вине, — белоснежная голова упала, и слизеринец стал рассматривать уже свои туфли. «Какого хера я открылся этой заучке? Зачем озвучил ей то, что заставляет меня напиваться, лишь бы не видеть во снах фигуру летящего с башни директора?» Вдруг рука Гермионы повторно легла на плечо Драко, и, слегка сжимая его, гриффиндорка произнесла:       — Бывают такие ситуации, когда выбора нет. Ты не повинен ни в чьей смерти. Дамблдор знал и видел в тебе свет, поэтому и был уверен, что ты не сможешь его убить. Это не пустые слова, не усмехайся. Гарри видел это в воспоминаниях Снегга. Также он был проклят, и ему оставалось немного. Отпусти это, иначе оно тебя сожрёт, — на последней фразе Гермиона слегка коснулась груди Малфоя в области сердца.       Жар прикосновения разнёсся по телу, заставляя недоумённо нахмуриться молодого человека. Подняв взгляд, Драко посмотрел в карие глаза, которые словно водоворот засасывали в свою глубину. Лучики добра и искренности отражались во взгляде девушки. Грейнджер засмущалась, лёгкий персиковый румянец покрыл её щёки, она привычным тараторящим голосом прочирикала:       — Пойдём, нам ещё графики для Макгонагалл делать.        Слизеринец усмехнулся постоянству гриффиндорки и, привычно язвя, вернулся в свою комнату. Впервые за долгое время он спал спокойно, в башню больше не тянуло.       Камин зажёгся зелёным пламенем, из которого вышли Забини и Поттер.       — Здравствуй, мальчик, который выжил.       — Где Гермиона? — стальным голосом проигнорировал приветствие Гарри.       Драко молча проводил его до комнаты и, оперевшись о косяк, стал наблюдать.       Страх, который и так бил в набат из сердца гриффиндорца, при виде друга превратился в животный ужас, который сковывал нутро. На негнущихся ногах он подошёл к кровати и рухнул на колени.       — Она… она… точно… мер… — но закончить фразу так и не получилось.       Такую мысль даже не хотелось допускать до самого потаённого краешка сознания. Поттер взял неподвижную, еле тёплую руку Гермионы и прижал её к своей щеке. Его зелёные глаза с каждой секундой становились омутом отчаяния и невероятной боли. Внутренний крик кипел внутри гриффиндорца, готовый в любой момент вырваться из груди.       И у самого чёрствого человека в этой комнате дрогнуло сердце:       — Блейз, приведи колдомедика, — хрипло попросил Драко, — похоже, «хорошо» наступит не скоро.       Целитель, осмотрев девушку, ничего конкретного сказать не мог, кроме: «Это какое-то новое заклятие, некая комбинация с проклятием. Либо больная очнётся сама, либо никогда не проснётся».       — Чем-то похоже на кому, — прошептал Поттер.       — На что? — недоумённо спросили слизеринцы.       — Состояние глубокого сна, если можно так сказать.       — А из этой комы могут проснуться?       — Могут, но не всегда, — подавленно ответил гриффиндорец.       В таком пессимистичном настроении все замерли у кровати Гермионы. Драко проводил колдомедика и отрешённо вернулся в гостиную, где его уже ждал Поттер с Забини, они о чём-то возбуждённо говорили.       — Нужно не допустить, чтобы информация о состоянии Гермионы просочилось в прессу, — задумчиво сказал Блейз.       — Это не проблема, — подключился Драко, — но как скрыть этот факт от Пиритса?       — А сделать это надо, иначе в министерстве начнётся перестановка сил, что ни к чему хорошему не приведёт, — поддержал Гарри.       На какое-то время гостиная потонула в молчаливом осмыслении, но ненадолго:       — Оборотное зелье сможет нам помочь, — предложил гриффиндорец, — но кто сыграет роль Гермионы? Кто-то приближенный к ней по интеллекту? И кто сможет молчать?       — Пэнси, — ответил Драко, — вот кто нам нужен.       — Ты думаешь, она согласится? Ведь они с Гермионой не слишком ладили.       — Уверен, она обязана Грейнджер, а слизеринцы привыкли свои долги отдавать.