Я всего лишь искал утешения...

Расследование тянулось медленно. Сатклиффа выпустили только к вечеру следующего дня, не отдав ни косы, ни личных вещей (кроме очков и книги смерти). Да и то под ответственность Спирса и только потому, что за погибших жнецов надо было составлять отчеты и координировать души. Диспетчерский отдел потерял четырех жнецов. Уильям решил ничего пока не сообщать Эрику о смерти его воспитанника, боясь, что он окончательно лишится рассудка. Врать и выкручиваться не пришлось – Эрик находился в тупом оцепенении, и ему даже в голову не пришло начать интересоваться сложившейся после масштабного пожара ситуацией. Убедившись, что диспетчер Эрик Слингби не растворил в себе душу человека, а просто так необычно вытащил ее из демона, комиссия отложила дело в долгий ящик. Сейчас было не до него: лондонский Департамент понес потери в рабочем составе и одновременно получил нагрузку в тысячи душ всего за три дня. Жнецы валились с ног от усталости, многим работникам, которые к сбору пленки не имели никакого отношения, пришлось пройти двухдневный курс обучения и начать косить залежавшиеся души. От огромного количества непрофессиональных в жатве шинигами началась путаница, и наведение порядка затянулось на больший срок. Пару диверсионщиков нашли спящими на улицах – бедняги падали от усталости на тридцатый-тридцать пятый час работы. В их задачу входило убийство или выдворение демонов за пределы ареала работ. Нечисти, решившей поживиться на пожаре, набежало немыслимое количество. Раньше желанное, а теперь ненавистное одиночество поглотило Эрика с головой. Он сходил с ума от ненависти к себе и регулярно монотонным голосом изливал стенам все свои ошибки, недочеты, фразы, которые хотел сказать Алану, но так и не решился. В один из таких дней пришел Спирс. Выглядел он ужасно, но даже тяжелая работа с минимумом сна не оставила на нем того лихорадочно-оцепенелого состояния, в котором пребывал Эрик. - Слингби? Эрик мучительно зажмурился. Однако, когда Уильям позвал его во второй раз, все же открыл глаза. - Окончательный вердикт по вашему делу будет через две недели, - сообщил начальник, мысленно поражаясь тому, как ужасно выглядит его всегда здоровый крепкий сотрудник. – Я уговорил комиссию выпустить вас на это время под домашний арест. Эрик пожал плечами. Домашний арест, так домашний арест. Ему было три раза наплевать, где находиться. - Завтра с утра вас выпустят и телепортируют прямо в ваш дом. Кивок. - Ни очков, ни косы не отдадут. Кивок. - Душу пока изымать некому. Комиссия интересуется, готовы ли вы понести ответственность за ее хранение и… - он осекся, встретив взгляд Эрика, который, казалось, не отдал бы душу, даже если бы за ней пришел сам дьявол. - Хорошо. Я принес вам немного еды. Вы уже неделю пьете только воду и чай. - У меня есть, - кисло произнес Слингби, махнув рукой в сторону заветренной овсяной каши, стоявшей на полу. Он действительно не испытывал желания заталкивать в себя еду. - Вы не съели ни ложки, - Спирс вдруг стал походить на заботливую наседку. - Не хочется, - Эрик буквально заставлял себя выдавливать слова и складывать их в фразы. Он не хотел оставаться один, хотя понимал, что измученный работой начальник не будет долго с ним трепаться о такой ерунде, как несъеденная каша. Можно было заговорить об аврале на работе, но тогда речь неминуемо зайдет о погибших шинигами. Он не знал точно, кто умер, и не хотел знать. Ангел смерти начал бояться собственной сущности. Смешно. Вот только веселья он не чувствовал. Уильям стоял на месте, задумчиво-напряженно рассматривая Эрика. Он совсем недавно стал начальником, и, стоя перед клеткой, куда запихали его сотрудника, только сейчас до конца понял, как это тяжело. По меркам шинигами Уильям был еще слишком молод для такой должности, но отчего-то было решено, что этот серьезный ответственный жнец сможет взвалить на себя целый отдел Департамента. И он взвалил, тратя кучу времени и нервов, чтобы понять сам процесс руководства, засиживаясь допоздна с бумагами и принимая в свою книгу смерти более «весомые», чем раньше, души. Сейчас, держа в кармане список погибших жнецов третьего отдела и глядя на Эрика, напоминавшего неудачливого суицидника, он страстно желал вернуться в те времена, когда был простым диспетчером, сидел в одном кабинете с Сатклиффом и перебрасывался с ним небрежными подколками. У него не было опыта в таких ситуациях или чутья, которое могло компенсировать его недостаток, и он не знал, что делать. Видимо, на его лице отразилась вся гамма чувств – он услышал, как Эрик тяжело спросил, все ли у него, Спирса, в порядке. - Да, - откуда-то со стороны услышал он свой ответ. – Все хорошо… Разумеется, в рамках случившегося. Он мысленно встряхнулся, вновь вернув тону голоса сухость, а лицу – невозмутимость. Не время расслабляться. Все и так потрясены случившимся, не хватало только расклеиться ему самому. - Все же, еду я оставлю. Настоятельно рекомендую поесть. То, что я принес, гораздо лучше изоляторской каши. - Вы уходите? – хрипло спросил Эрик, и Уильям почувствовал острую жалость к нему. - Да. Я сделал все, что мог, Слингби. Чудо, что комиссия согласилась выпустить вас завтра. Надеюсь, дома вам станет легче. "Не станет!" - мысленно заорал Эрик. Уже никогда ему не избавиться от этого ужасного чувства полного одиночества. Что дома, что в этом карцере он будет до изнеможения прокручивать в памяти воспоминания, и сам Бог только ведает, когда его пленка перестанет быть черной и зловонной. Естественно, ничего из этого он не сказал и даже сумел поблагодарить Спирса за то, что тот сделал. Не хотелось выглядеть эгоистичной скотиной – начальник и так был загружен по самое не хочу, но все же заботился о подчиненном. - Грелль, как только вышел отсюда, начал умолять меня отпустить его на землю, - как будто невзначай заметил Уильям перед самым своим уходом. Эрик уставился в стену. - И? - Я его отпустил. Кажется, там его ждало очень срочное дело. Эрик благодарно прикрыл глаза. *** Отыскать тело Алана оказалось сложнее, чем Грелль ожидал. Он был уверен, что драка с демоном произошла на берегу около моста, но, когда пришел, ничего не обнаружил. Даже останков самого демона. Только какой-то низенький мужичок копался посередь обломков сгоревших зданий. Он безрезультатно кружил рядом с мостом, залез под каждый куст, даже забрался в стоявшие на мосту сгоревшие дома, но ничего не обнаружил. Пришлось импровизировать. Грелль чеканным шагом подошел к роющемуся в пепелище бродяге. - Тут валялись чумные трупы. Трое или четверо, среди них тощий парень с каштановыми волосами. На вид мелкий, лет четырнадцать. Где они? Куда их отвезли? - Мне как-то насрать, знаешь ли, - буркнул тот, не поднимая головы. Сатклифф с легкостью (и не без брезгливости) схватил его за воротник и ощутимо припечатал к закопченной стене. Ноги жертвы судорожно задергались, пытаясь достать до земли. - Дважды не повторяю, - промурлыкал Сатклифф, дыша прямо в перекосившееся от ужаса лицо. Эффект был достигнут. Бродяга обмяк, будто из его спины выдернули два-три позвонка, и затараторил что-то про «большой костер». - Их сжечь решили? – уточнил Грелль, для острастки приподняв бродягу еще на пару дюймов вверх. - Д-да, мистер. Некоторых. Земли-то ужо не хватает на всех, «общаки» переполнены, - он явно имел в виду общие могилы. - А что с мальчишкой? - С ка-а-аким? – проблеял тот. - Не тупи. Здесь было несколько трупов, среди них парень лет четырнадцати… - Не могу знать, мистер. Я пришел только утром. По лицу перепуганного нищего было понятно, что все сказанное – правда. Грелль разжал пальцы, и тот смачно плюхнулся на задницу. - В какую сторону их повезли? - Ну, я думаю, туды, - грязный палец потыкал в южную часть города. – Там в куче лежат мертвяки с моста и всего берега, да и те, кого с Темзы вытащили. Ваш пацан наверняка вместе со всеми остальными лежит. - Если его уже не сожгли, - задумчиво пробормотал Грелль, достав из кармана антисептик, и тщательно обработал пальцы. - Дак ежели поторопитесь – успеете. Сегодня последний день собирания мертвяков, вечером сожгут али закопают, кого как. - Ясно. - М-могу идти? - Проваливай, - смилостивился Грелль, и бродягу как ветром сдуло. В указанном нищим районе ужасно воняло, и роем носились мухи. Грелль почувствовал, как к горлу подбирается тошнота, и несколько раз шумно сглотнул. Мимо него, скрипя, проехала открытая повозка с тремя телами, находящимися в неопределенной стадии разложения. У всех них Сатклифф отметил характерные гноящиеся шишки. На самом деле тел здесь было не слишком много – около полутора десятка – но запах издавали такой, будто прямо в этом дворе мором унесло целый скотный двор. Зажав нос, Грелль пробирался через сложенные прямо на булыжнике трупы, выискивая нужный. Несколько раз он отходил, чтобы продышаться, один – чтобы извергнуть из себя утренний кофе с булочками (споткнувшись, он выругался и машинально вдохнул трупный смрад). Вытирая рот, он уже подумывал найти любого подходящего по возрасту мальчишку и без затей закопать его на кладбище. Нельзя сказать, что ему было наплевать на Алана. По-своему он относился к мальчику хорошо (по принципу: друг моего друга – и мой друг тоже). Просто, в отличие от Эрика, привязанности к смертным оболочкам он не испытывал. Лично его успокаивала бы мысль о том, что самое ценное – душа – находится в безопасности. Что до кучи разлагающейся плоти… Она распадется окончательно за каких-нибудь пару месяцев, можно, в принципе, не беспокоиться. Вряд ли Эрик будет раскапывать яму, чтобы полюбоваться на ее гниющее содержимое. Усилием воли отогнал эту мысль. Обманывать Эрика и нарушать данное обещание ему хотелось еще меньше, чем копаться в куче мертвецов. Сделав глубокий вдох, он задержал дыхание, развернулся и вновь пошел мимо трупов, внимательно вглядываясь в лицо каждого. Нашел. Видимо, тело Алана сбросили с тележки довольно небрежно, и сейчас он лежал на животе, раскинув руки и ноги, совсем как сломанная кукла. Грелль узнал его по почти стершейся пентаграмме на раздутой ладони. Он подождал, когда из очередной тележки выгрузят труп и вновь уедут восвояси, и извлек из сумочки большой черный мешок. Пришлось повозиться: до этого упаковкой трупов ему заниматься не приходилось. Лишь спустя десять минут Алан, скрученный в позу эмбриона, скрылся в недрах мешка. Грелль, возблагодарив свою предусмотрительность, заставившую его переодеться в старую одежду, закинул ношу через плечо и поспешил покинуть эту обитель мух и червей. Осталось сообразить, что с ним сделать. Теоретически он мог просто вырыть где-нибудь яму, бросить туда тело, забросать землей и уйти, но чутье подсказывало, что Эрик этому огорчится еще больше. Да и простое закапывание никак не вязалось у него с похоронами, как таковыми. Он брел по пустынной улице, пытаясь вспомнить, где находится ближайшее кладбище. Мешок издавал скрип, сливавшийся со звуком шагов – Грелля и еще кого-то. - Вам помочь? Грелль резко развернулся. Видимо, он настолько глубоко ушел в свои мысли, что не заметил позади себя человека. Седого то ли старика, то ли просто немолодого мужчину – из-за падающих на лицо сальных прядей было не разобрать – в бедненьком балахоне и заношенных тапках. Впрочем, голос у сего создания даже с возрастом сохранил переливчатость и силу. - Мне просто интересно, куда вы так целенаправленно направляетесь с этим подозрительным мешком, - с характерным смешком пояснил чудик. Грелль хотел было отбрить незнакомца, но что-то его остановило. Он поудобнее перехватил свою скорбную ношу. - Не скажете, здесь где-нибудь поблизости кладбище со свободной землей есть? Вот хочу похоронить… - Сатклифф дернул плечом, через которое свешивался на спину мешок. - О, о кладбищах я знаю много, - серьезно отозвался седой. – Моя жизнь, знаете ли, посвящена смерти. - А? - Гробовщик я, - улыбнулся он, обнажив ровные зубы, и Грелль резко засомневался, старик ли перед ним стоит. – Могу помочь. Правда, контора моя сгорела, но труп в порядок привести и похоронить я в состоянии. Грелль мысленно обрадовался своей удаче. - Класс. И куда теперь? - Сейчас я временно разместился прямо на кладбище. На окраине, буду точным. Посетителей у меня мало… - Странно. Пожар унес много жизней, по идее, у вас отбоя не должно быть от клиентов. - Ну почему, все вполне логично. При пожаре тел мало остается, плюс чумных трупов люди боятся… Оно и понятно, кому охота заразиться? - В мешке мальчик, умерший от чумы, - предупредил Грелль. Вопреки ожиданиям, гробовщик безмятежно кивнул и продолжил путь, как ни в чем не бывало. Неподалеку от входа на кладбище действительно притаилась небольшая наспех сколоченная дощатая постройка. Гробовщик открыл дверь и гостеприимно пропустил Сатклиффа вперед. - Кладите тело вон на тот стол. Справитесь? - Конечно. Пока гробовщик мыл руки (что изрядно изумляло), Грелль вытащил труп, аккуратно водрузил его на длинный деревянный стол и начал с любопытством оглядываться. Вокруг было тихо и темно, горело несколько свечей. - Чаю? - Э-э… Нет, не надо, - его все еще мутило после недавнего расставания с завтраком. – Я просто посижу. Вот тут. Подготовка долго идет? Гробовщик молча изучал тело. - Как тесен мир, - наконец промолвил он. – Я не думал, что Алан однажды окажется в моих руках. - Вы знали его? – удивился Грелль. - Да, довелось. Недолго, правда, - кивнул гробовщик, снимая с трупа одежду. – Хмм… - Что? Гробовщик аккуратно поднял покрытую бубонами синюшную руку. - Вот эта отметина на ладони. Любопытная. Грелль молчал, не зная, что ответить, но гробовщик не стал задавать никаких вопросов. Вскоре тело, абсолютно обнаженное, стыдливо распростерлось перед ними. - У него есть другая одежда? - Нет. - И у меня нет, все запасы сгорели… - Что делать? Не мудрствуя особо, оба решили обернуть тело Алана в длинное светлое покрывало, которые гробовщик нашел в стоящем тут же сундуке. - Закутываем? – поинтересовался Грелль, подходя ближе. - Нет, еще рано. Сначала его нужно вымыть. Да, он определенно был прав. Алан был с ног до головы выпачкан землей, гноем и нечистотами. Гробовщик делал все так медленно и тщательно, что Сатклифф очень скоро начал заинтересованно крутиться рядом. - Вам интересно? - Не знаю, - честно признался Грелль, завороженно глядя, как исчезает слой грязи с перекошенного лица. – Это в какой-то мере… - Красиво? – улыбнулся гробовщик, вытирая шею мальчика и особо уделяя внимания остаткам прорвавшихся на шее чумных бубонов. - Возможно, - неохотно признал Грелль. – Раньше мне и в голову не приходило, что смерть может быть красивой. Тем более… такая. - Да, смерть от болезни – зрелище не самое привлекательное. Но в ней тоже есть свое очарование. Некроз продолжает поражать кожу, - он мягко надавил на крупную черную припухлость в подмышке. Истончившаяся кожа на самой верхушке бубона треснула и наружу потек гной. Грелль невольно поморщился. - Да, вижу, что это все же не ваше. Сатклифф замялся. Ему вдруг показалось, что во всем мире никто не поймет его лучше, чем этот старик. - Мне нравится, когда на телах кровь, - пробормотал он. Гробовщик мягко омывал тощие бока с торчащими ребрами. - Вот как, - промолвил наконец он. – Интересно. Развивайте свою мысль, не стесняйтесь. - Мне приходилось сталкиваться с убитыми людьми… э-э-э… по долгу службы. И некоторые из них – самоубийцы или жертвы психопатов. Чаще всего их тела все в крови. На почти белой коже это смотрится, как… как будто на снегу раздавили кислые красные ягоды… Целая жизнь в этих каплях вырвалась из оболочки… - он примолк, поймав себя на том, что глубоко и тяжело дышит, и посмотрел на гробовщика. – Вы наверняка думаете, я сумасшедший? - Ничуть. Я вижу в вас эстета. Настоящего ценителя. Мало кто может увидеть в смерти всю прелесть красоты. Вы, наверное, не раз отмечали, что даже самые красивые люди после смерти могут стать уродливыми, а те, кого даже симпатичными назвать сложно было – расцветают. Смерть настолько прекрасна, что простому обывателю ее красоту познать недоступно. Сатклифф жадно впился взглядом в нависшую челку, стремясь посмотреть в глаза человека, который в своих рассуждениях смог подняться выше многих ангелов смерти. Гробовщик, будто поняв это, ниже склонил голову. - Я почти закончил. Нужно поменять воду. Пока он ходил за новой порцией, Грелль взял себя в руки и присел на краешек одного единственного гроба. - Странный вы. - М? - Вы не боитесь заразиться. Обмываете труп, хотя в этом вонючем городе никогда не моются даже живые, - начал загибать пальцы Сатклифф. - И вообще… Вы – первый человек, с которым мне интересно разговаривать. - Вы мне льстите. Видимо, после вдохновленной речи о греллевском чувстве прекрасного, гробовщик потерял желание разговаривать и начал отвечать вежливыми, но короткими и односложными фразами. Грелль очень быстро понял это и притих. Вскоре чисто вымытого Алана закутали в покрывало, надежно скрывшее следы лопнувших бубонов и почерневшую кожу. - У меня даже есть гроб. Тот, на котором вы сидите. Вдвоем они уложили мальчика в его последнее пристанище, заколотили крышку. Грелль понимал, что происходящее сейчас – не совсем то, чего ожидал бы Эрик, но быстренько выкинул это из головы. Он сделал все, что было в его силах. - Поможете? Сатклифф вцепился в гроб с одного конца, гробовщик – с другого. - А куда нести-то? - Есть одно место... Идти пришлось недолго, но Грелль успел вспотеть под полуденным солнцем. На кладбище было тихо. Сатклиффу вдруг показалось, что во всем мире остались только он сам, сопящий от напряжения гробовщик и разлагающееся тело. - Пришли. После того, как гроб опустили на землю, Грелль огляделся. По свежим покосившимся крестам можно было сразу понять, когда начался пик смертности в Лондоне. Поначалу людей еще пытались хоронить по привычным устоям… Гробовщик отошел куда-то за могилы и вернулся с лопатой. - Это недолго. Прислушиваясь к звенящей тишине, прерываемой стуканьем врезающейся в землю лопаты, Грелль разомлел и прикрыл глаза. Он сидел прямо на высохшей твердой земле, навалившись спиной на крест чужой могилы. - Здесь неплохо, - пробормотал он, не ожидая ответа, но тот все же прозвучал. - Согласен. Грелль улыбнулся расслабленной, совсем ему не свойственной мягкой улыбкой. Гроб спустили осторожно и на минуту замерли, склонив головы, как и подобает в подобных ситуациях. Затем гробовщик вновь взялся за заступ и споро забросал яму землей. - Крест я установлю завтра, - пообещал он, вытирая ладони о полы испачкавшегося балахона. - Приходите, посмотрите. Грелль промычал что-то неопределенное. Он не чувствовал ничего, кроме очень легкой грусти, но и ее мог спокойно игнорировать. Все рано или поздно умирают: такова жизнь, и с этим ничего не поделать. - Вы не расстроены? – лукаво пробормотал гробовщик, пока они прогулочным шагом брели к выходу. - Нет, - мимолетное пожатие плечами, - я знал этого мальчишку, но он был мне неинтересен. Обычный лондонский побирушка. Разве что чуть добрее и справедливее других, но не более того. - Но вы озаботились дальнейшей судьбой его тела… - Я просто выполнял обещание. Один ши…ммм… широкой души человек не хотел, чтобы так все закончилось. - Понимаю. Они дошли до кованых ворот и одновременно прищурились, глядя на расстилавшийся внизу пустынный Лондон. Кладбище находилось в черте города, но на холме, отчего создавалась иллюзия отчуждения. - Тихо как, - мурлыкнул Грелль. - О, скоро все зашумит совсем как прежде, - мягко, голосом, в котором, казалось, нежился затаенный смех, проговорил гробовщик и, видимо, забывшись, резко подул на свой вспотевший лоб. Грелль так быстро повернул голову, что даже в шее что-то хрустнуло и немилосердно заныло, но момент был упущен. Он успел увидеть только белесые ресницы на полуприкрытых веках. Губы гробовщика растянулись в улыбке. - Моя работа выполнена. Грелль соображал буквально несколько секунд, затем дернулся, как от удара током. Денег у него не было – в суматохе произошедшего зарплату никому не выдали. - Э-э… Сколько с меня? - Твердых цен нет. Люди дают столько, сколько могут, - молвил старик. Грелль безнадежно пошарил в карманах и выудил оттуда горсть мелочи, которой едва ли хватило бы на очень скромный ужин в очень скромной забегаловке. Припудренные щеки жнеца залила краска – гробовщик произвел на него слишком приятное впечатление, чтобы расставаться на такой неловкой ноте. Впрочем, гробовщик и глазом не моргнул, принимая столь невысокую плату за свои труды. - Приятно было познакомиться, - он слегка наклонил голову. - И мне, - пробормотал Грелль. – До свидания? - Все возможно, - пожал плечами гробовщик. – Может, до свидания, а может… прощайте.