Я всего лишь искал утешения...

Это было ужасно и унизительно. Нет, их не скрутили, не избили или еще что-то в таком духе. Однако молчаливого презрения и перешептываний за спиной хватило с избытком. Департамент – большой улей, всем откуда-то сразу стало известно о том, что двое диспетчеров решили поживиться человеческими душами. Сатклиффа увели сразу же, и теперь Эрик медленно хромал по коридору Департамента в компании Спирса. Он ни разу не был на этом этаже, где обитало самое высокое начальство. По слухам, в кабинете Главного частыми гостями были высшие ангелы. Уильям молчал. Молчал и Эрик. Они дошли до какой-то комнаты с сидящей внутри жницей, затем Слингби заставили сдать очки, косу, книгу смерти, зачем-то забрали часы и сняли с мизинца кольцо. В любое другое время он немедленно прокомментировал бы сие действо; сейчас покорно расстался с личными вещами, расписался не глядя в бумагах, оставив на них пятна крови, и был передан в руки двух диверсионщиков. Не спрашивая ни о чем, его перевели в карцер. По соседству уже томился Грелль, бледный и уставший. Ладонь у него была перебинтована. – Пленку возьмут, - торопливо зашептал он, прижав лицо к прутьям решетки. – Готовься. Затем на осмотр, - голос его упал до тяжкого хрипа. Видимо, осмотр был наименее приятной процедурой. За весь день Эрик не произнес ни слова, чем и усиливал подозрения комиссии и отдельно – Уильяма Т. Спирса. Грелль нервно мерил шагами свою камеру: у него так же забрали очки и косу. Полуослепший, безоружный, он раздражался с каждой минутой все больше и больше. Время тянулось, как подтаявший сыр на пицце. Раны, полученные в бою, понемногу затягивались, вызывая страшный зуд во всем теле. Вечером пришли двое. Поскольку осмотр Грелля результатов не принес, с ним стали обращаться самую чуточку вежливее и даже вручили сколотую чашку некрепкого чая и бутерброд. Эрика же выпнули из карцера и, не церемонясь, повели извилистыми коридорами куда-то вниз. Привели в просторный кабинет, где за большим круглым столом сидели пятеро жнецов. Шестым был Уильям, он расположился на узком диванчике и смотрел прямо перед собой с нечитаемым выражением лица. Сатклифф не обманул, пленку действительно изъяли. На стол легли ворохи воспоминаний, и в комнате стало невозможно находиться – кадры жизни были подернуты черным и дурно пахли. Пока Уильям забинтовывал своему сотруднику распоротую ладонь, проверяющие открыли окно и углубились в изучение чужой жизни. - Теперь я должен отвести вас на осмотр, - тихо сказал Спирс, указывая кончиком секатора на входную дверь. Слингби равнодушно пожал плечами и двинулся в указанном направлении. Шли почти бесшумно – было слышно жужжание лампочек, вмонтированных в потолок. - Пленка Сатклиффа показала некоторые детали вашей личной жизни, Эрик. - Скоро вам придется насладиться моей личной жизнью сполна, - впервые за все время ответил он, не скрывая яда в сиплом от долгого молчания голосе. С горечью подумал, что, возможно, департаментские ублюдки сейчас разглядывают на пленке самое сокровенное. От этой мысли сердце болезненно сжалось. Ему не хотелось порочить память убитого мальчика своим присутствием в его короткой несчастливой жизни. - Вы съели душу Алана Хамфриза, потому что хотели подпитаться энергией для боя с демоном? Если так, то наказание могут слегка... - Я ее не ел, - ледяным тоном поправил Уильяма Эрик, бросив через плечо гневный взгляд. – Съесть – значит переработать в себе и получить энергию. Я что, похож на шинигами, который лучился бы от переизбытка энергии? - То есть, вы хотите сказать, что она по-прежнему внутри вас? Эрик кивнул. Он уже почти не слушал начальника, растворяясь в пульсирующем тепле души, надежно спрятанной в жнецовском теле. - Зачем вы это сделали? Эрик оставил его вопрос без внимания. Он сомневался, что Уильям понял бы его, даже если бы тот вдруг начал изливать душу. За последние сутки слово «душа» начало раздражать. Они пришли. Обычное помещение, похожее на медкабинет в Академии. Кушетка, письменный стол, ширма. Шкаф, в нем папочки и книги. За шкафом пряталась еще дверь. - Мисс Гилмор? Из-за двери бесшумно вышел очаровательный кудрявый юноша на вид лет двадцати, воздушный, как зефир, с ангельской улыбкой. Уильям заметно стушевался. Заметив это, парень мягко рассмеялся. - Прошу прощения. Эрик на секунду отвлекся от собственных мыслей, когда юноша неуловимо стал прекрасной девушкой. - Вы ангел, - сухо заметил он. – Не ожидал. - Шинигами высшего ранга тесно сотрудничают с нами, - прощебетала девушка. – Кто из вас Эрик Слингби? Эрик помахал рукой. Ангел окинула его недоверчивым взглядом. - Садитесь на кушетку. Мне сказали, вы поглотили человеческую душу, но что-то по вам не скажешь. - Мистер Слингби уверяет, что душу он не ел, а поместил в себя, - кашлянул Спирс. - Интересно, - хмыкнула мисс Гилмор. – Мистер Спирс, если вы не хотите присутствовать при этом, то можете подождать за дверью. То, что Уильям без лишних слов покинул помещение, Эрика насторожило. Он перевел напряженный взгляд на ангела. - Это больно, - предупредила она, садясь рядом. – У жнецов высокий болевой порог, но даже это их зачастую не спасает. Эрик даже нашел в себе силы придумать саркастичное замечание на этот счет, но мисс Гилмор, мило улыбаясь, уже запустила руку в его грудную клетку. От вспыхнувшей боли Эрик вскрикнул и резко подался назад. Продолжались мучения минут пять. За это время жнец проклял все на свете, в том числе и очаровательную девушку. Та, с холодностью истинного ангела, методично обшаривала его тело, один раз случайно задела пленку – крик Эрика наверняка услышали даже в мире смертных. Когда тонкая рука соприкоснулась с тем, что в принципе не поддается описанию, Эрика стошнило в предусмотрительно подставленный тазик. Ангел вскоре вытащила руку. - Возьмите бумажное полотенце, - указала она лежащий на кушетке рулончик. – Так, ну что я могу сказать… Вы не лжете и действительно не ели душу. Ваша собственная в полном порядке, без патологий или видимых изменений. Впрочем, это и чисто внешне было заметно. Для вас же не секрет, как меняются жнецы после таких… инцидентов. Да, это для Эрика действительно не было секретом. Один из его собственных стажеров превратился в подобное чудовище. Пристрастившемуся юнцу хватило трех душ, чтобы окончательно съехать с катушек. Ни реабилитации, ни лечения. Приказ об уничтожении, и все. Ангел села за письменный стол и принялась заполнять ворох бланков. - Так, Эрик Слингби… Второе имя есть? - Нет. – Он оторвал кусочек бумаги и вытер рот. - Что вы пишете? - Что-то вроде… хм… рецензии на вас и ваше душевное состояние, - отозвалась девушка, царапая авторучкой по бумаге. – Мгм… Вы воспользовались довольно старым способом изъятия и хранения души. Откуда узнали о нем, если не секрет? - В Академии, на лекциях по истории, - устало произнес Эрик, закрыв глаза. Больше всего сейчас ему хотелось пойти домой, рухнуть на кровать, уснуть и не просыпаться ближайшую тысячу лет. Он уже возненавидел и ангела, и Спирса, и эту чертову тупую комиссию. Все вцепились, как пиявки, высасывали информацию и никак не могли оставить его наедине со своим горем. Девушка заполнила бланк и позвала Уильяма. Тот вошел сразу же и кинул на Эрика внимательный взгляд. Слингби отвернулся, одновременно ногой задвинув изгаженный тазик под кушетку. - Мы можем идти? - Да. Мистер Спирс, распишитесь вот здесь и здесь. Мистеру Слингби, кстати, придется прийти сюда еще раз. - Зачем? - хором спросили оба жнеца. - Ну, во-первых, его необходимо немного подлечить, во-вторых, для изъятия души, разумеется. Эрик тяжело поднялся. - С какого перепугу? Души этого ребенка нет в списках, жатвы не должно было произойти. - Вы, что, хотите оставить его себе? Вы понимаете, на что себя обрекаете в таком случае? – рассердился Уильям. Они неосознанно враждебно встали друг против друга. - Примерно представляю, - кивнул Эрик. – Во всяком случае, я не позволю вам держать эту душу в смерть весть каких непонятных инкубаторах, пока вы не дадите внятного ответа, что будете с ней делать. - Вам не кажется, что вы слишком быстро превратились из обвиняемого в нападающего? – сухо спросил Спирс, усилием воли заставив себя принять менее агрессивную позу. – В ваших же интересах, Слингби, вести себя тихо и стараться особо не выступать, чтобы заслужить послабление. - У меня больше нет никаких иных интересов, кроме сохранения этой души, - свистящим шепотом произнес Эрик, всем своим видом показывая, что разговаривать больше не хочет. - Вас ждут, - встряла ангел. – Поторопитесь. И бланк не забудьте. - Да, верно, - опомнился Спирс. – Пойдемте. Взгляд ангела Эрик чувствовал на себе даже после того, как они вышли в коридор. - Все же прошу вас одуматься. Комиссия не придет в восторг, если вы сейчас начнете выступать с подобными заявлениями. Эрик промолчал и не открывал рта до самого входа в карцер. Грелль устало дремал, съежившись на нарах и даже не вздрогнул, когда заскрипела дверь соседней камеры. - До утра, Эрик, - негромко сказал Спирс, пока охранник возился с замком. - Если вам что-то нужно, скажите сейчас, завтра, возможно, я смогу это принести. - Ничего не надо, - Слингби не мог дождаться, когда его наконец оставят в покое. - Подумайте. Если есть необходимость в нашем враче, я могу привести мистера Гибза... - Сказал же уже. До свидания, мистер Спирс. Уильям поджал губы. - До свидания. Когда начальник ушел, Грелль зашевелился в своей камере. - Как ты? – донесся его шепот из-за стены. - Превосходно, - буркнул Эрик. Сатклифф протяжно вздохнул. - Сколько нам тут торчать? - Думаю, тебе - недолго, - зевнул Слингби. – А вот насчет себя я понятия не имею. Спи давай. Грелль побурчал что-то, но вскоре затих. Эрик оказался в ловушке. Все несколько часов, прошедших со смерти Алана, его дергали, куда-то таскали, отвлекали. Теперь его оставили в покое, и это оказалось гораздо ужаснее. Все, что из-за суеты мелькало на периферии сознания, в одиночестве навалилось разом. Он беззвучно застонал, раскачиваясь взад-вперед и вцепившись в волосы. Он ненавидел слезы, особенно если это были его собственные. В последний раз он плакал давно в Академии, когда его отправили дежурить на кухне (в качестве наказания за какую-то невинную шалость) и вручили целый тазик красного лука на очистку. - Эрик… Грелль, по-видимому, проснулся от сдавленного судорожного икания. Слингби тут же заставил себя заткнуться. На свое имя он так и не отозвался. Сатклифф молчал, не зная, что сказать, и уже явно жалел, что вообще подал голос и поставил друга в такое неудобное положение. Деятельная натура долгого молчания не вынесла. - Если я выйду отсюда раньше, я постараюсь разыскать его, - тихо пообещал он, надеясь, что это принесет скорбящему хоть какое-нибудь утешение. – И похороню. Прошло очень много времени, прежде чем Эрик сипло прошептал: - Да... Если тебе не сложно...