Я всего лишь искал утешения...

Алан чихнул и открыл глаза. Вокруг едва-едва занималась заря, и стояла абсолютная тишина – ночные птицы уже уснули, дневные еще и не думали просыпаться. И было очень холодно и сыро. Он обнаружил себя скрючившимся в неудобной позе на лошади. Посиневшими от холода пальцами до сих пор цепко держался за гриву, ногами упрямо стискивал крутые лошадиные бока. Волосы, одежда и обувь промокли насквозь, ресницы слиплись от воды. С трудом сев, он огляделся. Лошадь, которой Алан, заснув, нечаянно предоставил полную свободу воли, мирно паслась на опушке леса неподалеку от дороги. Вдалеке темнели непонятные треугольники – Алан настолько замерз и отупел от сна, что не сразу сообразил, что видит крыши домов. Но, как только понял, сразу же окончательно проснулся. Поначалу он наивно решил, что с легкостью доберется до окраин Лондона верхом, и почти сразу же его ожидало жестокое разочарование: лошадь никак не реагировала на дерганье за гриву и тычки ногами в бока, а затем, стоило Алану обернуться и звонко шлепнуть ее по тугому крупу, и вовсе начала брыкаться. Падать оказалось больно. Хамфриз глухо охнул, всей тяжестью тела приземлившись на кисть руки, кое-как поднялся и задрожал от холода и тоски – идти пешком предстояло не меньше часа. Вредная лошадь косила на мальчика одним глазом, недовольно фыркая. Алан устало выругался на нее, впрочем, не сумев не отметить то, какую красивую лошадь вывел ему Рональд: белоснежная, с густой гривой, грациозной статью и тонкими ногами, заканчивающимися точеными копытцами, которые, казалось, могли уместиться в ладони. Обойдя животное по кругу, Алан выяснил, что это жеребец, причем не местного происхождения – на боку была выжжена метка, ряд цифр и буква «W». В Лондоне и его пригородах лошадей обычно не клеймили таким способом. - «W»… - пробормотал мальчик, легонько коснувшись пальцами изящной лошадиной шеи. – Будешь, значит, Белым. Конь фыркнул и раздул ноздри, обрызгав его мелкими теплыми капельками. Алан протестующе-шутливо вскрикнул и отскочил в сторону. - Ну ладно, Белый… Счастливо. Постарайся не попасться волкам и нехорошим людям. Конь, не обратив внимания на доброе напутствие, склонил голову к земле, вновь принявшись с шумом ощипывать траву. Мальчик в последний раз глянул на своего спасителя, затем перевел взгляд в сторону темнеющих домов и, собравшись духом, заставил свои неподъемные распухшие ноги сделать несколько шагов вперед. Спотыкаясь, он уходил все дальше и дальше и на протяжении всего пути ни разу не обернулся. *** Первые лучи солнца брызнули, едва он доплелся до первого забора и обессиленно прислонился к нему. Он уже узнал местность – все эти покосившиеся домишки окаймляли собой северные и северо-западные приходы. Здесь жили фермеры, бедные скотоводы, владевшие немногочисленными стадами (те, что побогаче, жили в отдалении от грязного задымленного Лондона). В целом, в округе было довольно тихо, грязновато из-за близости к городу, но воздух был легче и приятнее, чем, например, в Сити. В сердце столицы порой и неба было не видать сквозь клубы дыма из труб домов и фабрик. Алан прикрыл глаза и не смог заставить себя открыть их. Он был настолько измотан физически и морально, что почти приготовился рухнуть прямо в грязь и свернуться клубком, однако извечный бродяжнический инстинкт заставил его остаться на ногах. Так он и стоял, тяжело глотая воздух и шмыгая носом. В голове мысли бились одна страшнее другой, перед глазами проносились картины такие, что Алан содрогался: его страх за ребят, оставшихся в поместье, пересилил все остальные невзгоды и неудобства. Учитывая жутковатые пристрастия хозяина дома, было бы глупо надеяться на простой вызов полиции. Дай Бог чтобы живыми остались и не покалеченными… Мысль оборвалась. Алан кусал губы от отчаяния, понимая, что никогда себя не простит, если хоть кто-то из ребят погибнет или пострадает. Он дал объекту дозу усыпляющего вдвое меньшую, чем полагалось, и даже никого об этом не предупредил. Не справился с заданием, подвел всех… - Все, отмучился, бедолага. Он резко распахнул глаза. Раздался скрип ворот, за углом послышались шаги, легкое кряхтение. Потянуло табачным дымом. Мальчик осторожно выглянул. - Ох святая Царица Небесная, да примет же Господь его грешную душу, - размашисто крестясь, твердила толстая женщина в засаленном платке. Рядом стоял низенький бородатый мужчина с моноклем. Он задумчиво курил огромную сигару, поглядывая то на дом, то на крестьянку, все еще бормотавшую коротенькие молитвы. - Беда-а-а… Больше в доме никто не болел? - Господь миловал, ваше превосходительство, - испуганно залопотала женщина. – Засранцам энтим настрого запретила приближаться к двери. Никто вроде ослушаться не посмел, знают, у меня рука тяжелая, всыплю – мало не покажется. - Беда-а-а… - вновь повторил мужчина и умолк за очередной затяжкой. Алан отполз в сторону, трясясь от ужаса, и забился за росший рядом куст. Как и любой житель своего времени он был очень суеверен, посему то, что он фактически застал чужую смерть, показалось ему очень символичным. Ноги внезапно стали мягкими, будто желе. Алан из последних сил вцепился в забор, заставляя себя стоять прямо. В голове пронеслась безнадежная мысль: неплохо было бы встретить того, кто сейчас просто помог бы измученному мальчишке в нелепой одежде. Таких людей мало. Алан за всю жизнь встретил только одного – Эрика. - Эрик… - нервно и тихо позвал он, в который раз радуясь, что эту его слабость никто не увидит. Никто о ней не узнает. Раньше в сложной ситуации он звал мать. Звал искренне, будто она находится совсем рядом, буквально в нескольких шагах от него, даже если их в тот момент разделял весь город… На душе и сердце от этого становилось легче. Детская смешная привычка, посеянная на столь жестокую почву, дала странный результат. Однако сейчас он не хотел бы, чтобы мать вдруг увидела его в такой гадкой ситуации. Ему нужен был другой человек. Голоса лекаря и крестьянки постепенно удалялись. Алан судорожно вздохнул и заставил себя выпрямиться. Ветки куста больно царапнули разбитые губы. Время на глупости закончилось – пора было двигаться дальше и что-то предпринимать. В следующий момент он подумал, что от пережитого сошел с ума. Из-за угла настороженно и вместе с тем недоуменно оглядываясь, вышел… Эрик Слингби. Алан с отвисшей челюстью наблюдал, как тот прошел чуть дальше, шаря взглядом по проселочной дороге и низким чахлым кустам. - Я чувствую, что ты здесь. Кто бы ты ни был, - спокойно произнес Эрик, оглядываясь. Одежда на нем была престранная – Алан даже не мог подобрать названия к некоторым ее элементам. - Зачем меня звал? – не меняя интонации вопросил Слингби. Он стоял спиной к мальчику, но тот каким-то шестым чувством понял – Эрик давно знает, где его укрытие. - Верно, знаю, - раздался голос совсем рядом. Алан заорал от ужаса и вывалился из кустов прямо на пыльную дорогу. Настала немая сцена. Алан, хлопая глазами, изумленно пялился на Эрика, тот, в свою очередь, глядел на Алана. Молчание нарушил Эрик: он почти сразу увидел плачевное состояние своего юного друга и подошел ближе. - Алан, какого демона ты…? – он присел рядом, растеряно вглядываясь в багрово-синее, испещрённое ссадинами и царапинами лицо и осторожно дотронулся кончиками пальцев до скулы замершего мальчика. – Черт, что случилось? Что это за одежда на тебе? Кто тебя избил? Видимо, в голове мужчины мелькнула какая-то догадка. Лицо у него разом помрачнело. - Вставай, - сухо бросил он, поднявшись и протянув руку. Алан вцепился в нее, как утопающий за соломинку, однако, едва оказавшись на ногах, моментально отпустил. - Я… - прошептал он, не зная, с чего начать. Голос прервался, заменив слова предательским кашлем. Эрик удрученно покачал головой и стянул с себя что-то вроде жакета с длинными рукавами. - Накинь на себя, - велел он. – Ты вымок до нитки, можешь простудиться. Алан покорно замотался в теплую черную ткань и зябко повел плечами, не зная, чего ожидать в следующий момент. Мокрый подол ненавистного платья лип к костлявым мальчишечьим коленкам и неприятно холодил кожу. Алан поднял голову и поймал на себе не то растерянный, не то расстроенный взгляд друга. - Пошли, надо тебя осмотреть и в порядок привести, - вымолвил он, в упор глядя на мальчика своими странными, равнодушными ко всему глазами. Алан с трудом вздохнул, не в силах оторвать взгляда. В какой-то момент ему подумалось, что такое уже как будто случалось, но когда – никак не мог вспомнить. - Алан? Эй, очнись! Он вздрогнул, на удивление легко отвернувшись от желтовато-зеленой бездны, и растеряно огляделся. Они стояли около покосившегося двухэтажного деревянного здания, одного из множества, что заполняли тесные лондонские улочки. Совсем рядом темнел знакомый остов сгоревшей бакалейной. Старая шавка, бессменная охранница дома, лениво гавкнула - Я дома? Как мы сюда попали? - Я кибитку нанял, - пожал плечами Эрик, подходя к мрачному подъезду. – Ты задремал по дороге, да и вообще сам не свой был. Пойдем? Хамфриз кивнул, сделал шаг вперед и пошатнулся. Силы покинули его окончательно, он не чувствовал бодрости, несмотря на заверения Эрика о том, что он проспал всю дорогу. - Так-так-так, ну-ка, не падать, - забормотал Слингби, моментально оказавшись рядом. – Обопрись на меня. Обопрись, я сказал, - строже добавил он, видя смятение мальчика. Он довел его до самого чердака, аккуратно усадил на импровизированную постель и, развернувшись, без единого слова пошел к выходу. Спустя пять минут вернулся с небольшой, плотно набитой холщовой сумкой. Алан, решивший, что Эрик уже не придет сегодня, извиваясь, пытался дотянуться здоровой рукой до крючков от корсета. Когда мужчина вошел, он оставил бесплодные попытки и ссутулился, наблюдая, как Эрик достает из сумки и раскладывает на полу в ряд какие-то склянки и баночки. - Я подумал, что ты все… С концами ушел. - Удивился, наверное? – хмыкнул Эрик, закатывая рукава белоснежной рубашки и снимая странный блестящий браслет с запястья. - Неа. Ты и так уже многое для меня сделал. Спасибо. - Где-то я это уже слышал, - Эрик обильно смочил чистую тряпку водой и протянул ее мальчику. – Держи. Вытри лицо, сейчас твои боевые раны обрабатывать будем. Алан аккуратно стер с саднящей кожи кровь и грязь, попытался отодрать засохшие корочки на губах, но лишь болезненно заойкал. - Не трогай, - строго велел Слингби. – Я же сказал – просто вытереть лицо. Он смочил еще одну тряпку, но на этот раз Алану ее не отдал, а сам начал аккуратно прикладывать ее к ранам. - Ай, больно! - Да ладно? А получать… - Эрик одним нецензурным словом емко описал характер алановых ранений, - … не больно, значит, было? Терпи, - он смешно вытянул губы трубочкой и подул на ранки. – Сейчас пройдет, потерпи немного. Мокрую щиплющую тряпку сменила коричневая водичка, щипавшаяся не меньше и к тому же имевшая малоприятный незнакомый запах. - Если спросят, что за темные пятна на лице – ври, что угодно, - прямо заявил Эрик, смазывая рассеченную скулу. - Почему? – слабо улыбнулся Алан. - Если скажешь кому-нибудь, например, своему Арчибальду, что какой-то странный подозрительный мужик мазал тебе лицо смерть-знает-чем, получится неловкая ситуация. При упоминании Арчика Хамфриз побелел, как полотно. Эрик вздохнул и отложил бутылёк в сторону. - Что произошло? Это Арчибальд сделал? - Н-нет… - Врешь ведь. - Нет, не вру, - Алан отстраненно потрогал лицо и поморщился, наткнувшись пальцами на изувеченную скулу. – Он здесь почти не причем. - «Почти»? Мальчик молчал, глядя куда-то прямо перед собой и вздрогнул, когда Слингби пощелкал у него перед лицом пальцами. - Эрик, я всех подвел. - Уже ближе к теме, – тот достал продолговатую баночку и наклонился вперед, щурясь и разглядывая рану на скуле, все не дававшую ему покоя. – Мда, тут бы, конечно, зашить… Сейчас не дергайся, будет довольно больно. Так кого именно ты подвел? - Всех, - горько повторил Алан. – Я должен был помочь, а сделал только хуже… Я тупой. Я трус. Я сбежал. Ай! - Сейчас пройдет, подожди. Судить тебя не могу, не знаю всей ситуации, но, если бы меня затолкали в платье и избили, я, скорее всего, тоже постарался бы сбежать. Алан покраснел. Он уже успел забыть о своем наряде. Такая забота, грубоватая и нежная одновременно, сбивала с толку. Алан закусил губу, судорожно раздумывая, затем глубоко вздохнул и без всяких предисловий начал: - В тот вечер, когда Арчик наехал на тебя… *** Эрик оказался хорошим слушателем: не перебивал, не расспрашивал, не восклицал и не охал. Ни единым словом или жестом он не выдал своего отношения к случившемуся, молча выслушал, попутно обработав раны. Когда Алан закончил, он вытер руки, задумчиво взъерошил волосы и покачал головой. - Мда… Честно говоря, ожидал я совсем не этого. Захватывающая история, на самом деле. - Чего же ты ждал? - Ну, я подумал, ты подрабатываешь проституцией и просто нарвался на какого-нибудь ненормального. Извини, - добавил он, встретив возмущенный взгляд. – Я мало о тебе знаю, приходится довольствоваться домыслами. - Я лучше подохну от голода, - тихо проговорил Алан. – Но не… - Я уже извинился за свои слова. Я понимаю, тебе эта тема омерзительна вдвойне, так что… - Почему ты так думаешь? Эрик несколько растерялся. - Ну проституция, мужчины… - А, ты об этом… - Алан задумался. Он хотел понятнее донести свою мысль, возникшую в голове, но боялся, что просто не хватит нужных слов. – Мне не о-мер-зи-тель-но это все. Я никогда не ругался на проституток. Они сами по себе. Я сам по себе. Они меня никогда не трогали, не били. Они так живут. Но такая жизнь не для меня. Вот. Последовала небольшая пауза. Эрик с интересом смотрел на него. - Я видел Рона. Видел, что он делал, - продолжил Алан тихо. – Я злился, мне было… ммм… Как бы сказать? Противно, что ли. Но не на Рона противно, а на… - На сам факт? - Что? - Ну… Само событие. Секс двух мужчин? Алан сидел красный, как рак. Он никогда ни с кем такие темы не обсуждал и уже жалел, что вообще начал этот разговор. - Нет, - наконец выдавил он из себя. – Это мне противно не было. - О как. - Черт побери, Эрик! - Нет-нет, продолжай, - усмехнулся тот. - Зачем? – Алан чуть не задохнулся от смущения. – Какого черта тебя вообще это интересует? - Как я уже сказал, - Слингби жестом велел мальчику повернуться спиной. – Я тебя действительно плохо знаю. - Я тебя – тоже, - Алан завозился, разворачиваясь. - Справедливо. Обещаю, ты всегда сможешь меня расспросить о чем угодно. Так вот… Вообще я планировал узнать побольше о твоей семье и общих интересах, но раз уж подвернулась такая тема, то почему бы и нет… Жуть, сколько крючков здесь, - Эрик с опаской начал расстегивать тугой корсет. – У тебя сменная одежда есть? - Неа. - Так и думал. Пиджак оставь себе пока что, а штаны… Ну, штаны я тебе поищу. Он деликатно отвернулся, пока Алан с наслаждением стягивал корсет и заматывался в таинственный пиджак. Слово это было новое и красивое. - Отлично, опять я, как девчонка, - проворчал Алан. Пиджак действительно смотрелся на нем как коротенькое платьишко. – Даже не выйти никуда. - Куда это ты собрался выходить? Молчание. - Алан. - Нельзя же все так оставить, - занервничал мальчик. – Ребята остались там из-за меня. Сивый защищал меня до последнего, остался один на один с этими бугаями… Черт, - он, забывшись в своих эмоциях, взмахнул руками, и поврежденные связки не замедлили о себе напомнить. Слингби поднялся на ноги и сделал несколько шагов к разбитому окну. - Посмотри на себя, Алан, и оцени трезво. В ближайшее время ты никуда не пойдешь. У тебя повреждены рука и нога, ты избит, я даже не исключаю трещины в ребрах, - он достал сигареты, повертел пачку в руках и сунул обратно в карман. – Понимаю, что, наверное, тебе приходилось переживать вещи и похуже, но сейчас, пока я рядом, в этом нет необходимости. - Но мне надо… - Я выразился достаточно ясно. Ты никуда не выйдешь, пока более или менее не оправишься. Я найду подходящую одежду, но принесу ее дня через три, чтобы не было идиотских соблазнов спасать тех, кто обрек тебя на такое испытание. Будешь искать обходные пути – отберу все оставшееся, голым-то ты точно никуда не выйдешь. - Я за три дня здесь с голоду подохну, - буркнул Алан, дергая себя за полы пиджака. - Еду принесу сегодня, не волнуйся, - спокойно парировал Эрик. – Буду заходить, навещать. Алан хотел ответить на это какой-нибудь едкостью, но вовремя остановился, умом понимая, что сейчас ему желают только добра, пусть даже в такой категоричной форме. Слингби, казалось, понял, что этот спор он выиграл. Сложил все скляночки обратно в сумку и наградил Алана долгим задумчивым взглядом. - Я тебя одного не оставлю. - Угу, спасибо, - сухо ответил Хамфриз, отвернувшись. Когда мужчина почти дошел до выхода, он, помявшись, неуверенно добавил: - Я рад, что ты услышал меня сегодня. Эрик замер буквально на секунду, затем, все так же не говоря ни слова, покинул чердак.