Я всего лишь искал утешения...

В Сити Алан возвращался пешком. Это заняло несколько часов, и стоило ему огромного труда и терпения. Последние несколько сотен футов он фактически пропрыгал на одной ноге, держась руками за стены домов – лодыжка и ступня заметно увеличились в размерах, наступать стало невозможно. У самого входа он остановился, вытер потный лоб и устало сел на порожек, массируя распухшую ногу. Неподалеку сборище бродяг жгло костер, и едкий дым низко стелился по улице. До Алана доносились их невнятные разговоры и вонь горящего мусора. Старая шавка-охранница пристально посмотрела на него, но не сдвинулась с насиженного годами места. Алана она знала, но не слишком приветствовала. За всю жизнь больше всего горя и боли она получала именно от человечьих переярков, и сейчас осторожничала с каждым встречным подростком. Алан покосился в ее сторону. Собака была по-настоящему старая и побитая жизнью: облезлая шкура, стертые клыки в приоткрытой пасти и подслеповатые глазки; не хватало пальцев на задней лапе и кончика хвоста. Глядя на нее, он вспомнил собаку, растерзанную бульдогами Сивого. - Я понял. Если надо заставить тебя сделать что-то, это нужно запретить. Тогда ты из упрямства поступишь по-своему. Алан вздрогнул и так резко повернул голову на звук, что в шее что-то больно хрустнуло. Эрик стоял в паре футов от него. На лице его застыла полуулыбка. - Я пытался сделать хоть что-то, - не сдержал усталого зевка Алан. - И как, успешно? – в голосе Эрика не было даже намека на издевку. Хамфриз промолчал. Эрик подошел ближе. Мальчик пристально следил за ним, и тот впервые по-настоящему разглядел его блестящие глаза, казавшиеся огромными на изможденном загорелом лице. Это был теплый карий цвет с едва заметными черными пятнышками ближе к зрачку. Но вот Алан тряхнул головой, и спутанная грива волос вновь заслонила его лицо от внешнего мира. Впрочем, именно она и позволяла мальчику незаметно разглядывать своего взрослого друга. - Я еды тебе принес. Алан жадно вцепился в поданный хлеб, чуть не заурчав от удовольствия. Одновременно он запихивал в рот пластинки мягкого розового мяса и глотал, почти не жуя. Наевшись, он сыто рыгнул и прикрыл рот ладонью. Эрик усмехнулся. - Каждый раз я думаю, что беру тебе еды с запасом, и каждый раз ты съедаешь все без остатка. - Живот заболел, - простонал Алан. - Еще бы он не болел, - хмыкнул Эрик. – Жевать надо было хотя бы чуть-чуть. Едва закончив фразу, он резко отскочил в сторону – и на это место тут же сверху выплеснулась щедрая порция зловонной жижи. Алан торопливо отвернулся и прикрыл голову рукой, на которую не замедлили осесть мелкие брызги. - Мда, пойдем-ка отсюда, пока еще что-нибудь не прилетело. - Я не встану, - помотал головой Хамфриз. – Здесь побуду немного. Не могу больше, - голос его снизился до шепота. Каменно-тяжелые веки опустились против воли хозяина. - Еще как встанешь. Ощущение полета: Алану показалось, будто его выдергивают со дна глубокого озера на поверхность. Едва не задохнувшись, он открыл глаза и, обнаружив себя не менее чем в пяти футах от земли, перепугался и с силой вцепился в плечи рассмеявшегося Эрика. - Сказал же, что встанешь. - Усраться со смеху, - мрачно заметил мальчик. Он был изрядно смущен внезапной выходкой, однако медлил с просьбой вернуть его обратно на землю. – Ты держишь меня, как ребенка. - Прошу прощения, - насмешливо начал Слингби. – Но я понятия не имею, как держат взрослых. Довольствуйся тем, что есть. - Ладно, пойдем, куда ты хотел, только поставь меня на место, - делано проворчал Алан, чувствуя смешную щекотку где-то в животе. - К тебе поднимемся, все равно ты больше не способен никуда идти, - заметил Слингби и пинком ноги открыл державшуюся на честном слове дверь. - Эй, ты забыл меня отпустить. - Мне лень ждать, пока ты доскачешь до чердака. Думаешь, я не видел, как ты сюда добирался? Алан нахмурился. - Я просто очень устал. А ты был здесь? Я тебя не заметил. - Слонялся неподалеку, - Эрик нес его непринужденно, будто пушинку. Они уже достигли третьего этажа и чердака соответственно – этот дом был одним из немногих высоких зданий в Лондоне. – Ваша остановка, сэр. Алан спешно сполз с теплых рук, с чужой помощью допрыгал до своего гнезда из одеял и со стоном облегчения рухнул в него, зарываясь лицом в отсыревшую ткань. Затем перевернулся на спину и широко улыбнулся наклонившемуся над ним Эрику. Зубы у него были желтоватые и крепкие. Одного не хватало. - Где зуб посеял? Алан нашел языком отсутствующий клык. - В драке выбили. У меня так-то еще заднего нет, смотри, - он оттянул грязным пальцем щеку, демонстрируя отсутствие коренного зуба на нижней челюсти. – Тоже кто-то выбил… Не помню, кто. - Бурная жизнь. - Типа того, - Алан зевнул и подтянул колени к груди, сворачиваясь, как кот, в клубок. – Бурлит и бурлит… Надоело… - Где ты был? - В Ист-Энде. - Зачем? - Искал Рона или кого-нибудь из наших, чтобы сказали мне, где находится поместье. Эрик прикрыл глаза ладонью, тяжело вздохнул, шепнул пару неласковых слов и убрал руку, с укоризной глядя на мальчика. Алан приподнялся на локтях. На лице его читалась тоска. - Это самое дерьмовское дерьмо, которое со мной происходило, - горько поведал он. Эрик цокнул языком и сел рядом, рискуя запачкать идеальный костюм. Хамфриз тут же подвинулся ближе и уткнулся лицом ему в плечо. Эрик улыбнулся этой трогательной беззащитности. - Помоги мне, - едва различимо пробормотал Алан. – Я никогда не прощу себе их смерти… - Возможно, они еще живы, - спокойно отозвался Слингби. Алан почувствовал, как сильная рука осторожно обнимает его за плечи. – Кажется, выбора у меня нет. Помогу. Ты ведь все равно не успокоишься. - Неа, - повеселев, подтвердил мальчик. – Пошли! - Куда? – на мгновение растерялся Эрик. – Мы же только пришли сюда. - Не знаю… Куда-нибудь. Надо найти того, кто знает, где поместье. - Ты и так можешь вспомнить, где оно находится. Верно? Алан хотел было горячо запротестовать, но вдруг понял, что в голове отчетливо складывается картина его недавнего путешествия за город. Сбитый с толку внезапным открытием, он изумленно заморгал и ничего не ответил; Эрик, впрочем, не нуждался в подтверждении своих слов. - Это так странно… - Ты просто переволновался. Это бывает. А Хамфриз все медлил, щурясь и задумчиво пожевывая губу, пытаясь справиться со странным ощущением, которому не знал названия: будто бы что-то подобное уже происходило. Однако образы, приходившие на ум, были неясными, расплывчатыми, да и времени на тщательное обдумывание не было – пришла пора выдвигаться в путь. На улицу Эрик вновь его вынес на руках, несмотря на отчаянное сопротивление своей не тяжелой ноши, мотивируя свой поступок отсутствием свободного времени для скачек на одной ноге. Найти кэбы не составило труда, а вот договориться ехать за город было довольно сложно. Возницы все, как один, мотали головами, едва только Эрик называл месторасположение особняка, но в конце концов удача улыбнулась им – тощий мужик с окладистой бородой и сизым носом после долгих уговоров согласился отвезти странную парочку куда требовалось. Алан неловко глядел под ноги, пока Эрик расплачивался – о том, что друг понесет денежные потери, он, в силу своего образа жизни, совершенно не подумал. В кэбе царил полумрак, пахло сыростью и плесенью, сиденье с одной стороны было интригующе сломано аккурат по середине; какое-то время Алан увлеченно обдумывал, как и при каких обстоятельствах несчастной деревяшке нанесли такие увечья. Странная эйфория накрыла его с головой. Никак не сиделось на месте – хотелось вскочить, размять мышцы, громко разговаривать и смеяться. Алан с трудом держал себя в руках, его настроение выдавало лишь нетерпеливое ёрзанье. - Волнуешься? - М? – Алан отчаянно заскреб голову. Эрик с несчастным видом попытался отодвинуться, но места было мало. - Ты весь как на иголках. Волнуешься? – повторил он. - Конечно. Я думал, все катится в… - в этот момент кэб сильно тряхнуло, и Алан лишь лязгнул зубами, не договорив. Впрочем, Эрик примерно догадался, куда же там все у мальчика катилось. - Во-о-от… - Хамфриз оставил голову в покое. – А тут, в общем, ты согласился помочь. Я рад, - серьезно добавил он, глядя Слингби в глаза. В сумраке они отчего-то были особенно видны. – Рад, что ты согласился. Просто скажи, как я потом могу тебя от-бла-го-да-рить, - последнее слово сказал медленно, чтобы не допустить ошибки. - Ты можешь сделать это даже здесь. Алан вскинулся, изумленно глядя Эрику в лицо и с оторопью наблюдая, как тот наклонился поближе. Внезапно стало тяжело дышать. - Я хочу, чтобы ты… Хамфриз почувствовал, как стремительно вспотели ладошки. Эрик смотрел глаза в глаза и, казалось, видел его насквозь. - …пообещал мне, что не будешь впутываться во всякие дурные компании, участвовать в грабежах и вообще рисковать своей жизнью каждый чертов раз, когда вдруг в тебе взыграет честолюбие и совесть. Алан несколько раз моргнул прежде, чем опомниться, разжать кулаки и вытереть мокрые ладони о штаны. - Я… э… Да… Хорошо. Я… Я обещаю, что всего этого… самого… не будет. - Замечательно. Я рад это слышать, - Эрик выпрямился и расслабленно откинулся на стенку кэба. Алан растерянно перевел взгляд, не совсем понимая, что это сейчас было. Все ведь шло к… Он очень сильно покраснел. Кровь прилила не только к щекам, но и к ушам, и к шее. В волнении он быстро потер лицо руками и угрюмо отвернулся к завешенному рваной тряпкой крохотному окошку кэба. Было слышно, как беспечно посвистывает возница. Понимать сложившуюся ситуацию – это одно. Принять ее – совсем другое. В последнее время Алану все чаще хотелось провалиться сквозь землю. Терзаемый смущением и злостью на свою, как выяснилось, извращенную натуру, он постоянно пребывал в каком-то подвешенном состоянии, постоянно молился Богу, чтобы хватило воли и разума ни словом, ни жестом не показать Эрику, какой сумбур творится на душе, и какая нудная тоска съедает сердце. Извечно заботясь только о самых простых – и крайне важных вещах, связанных преимущественно с выживанием, например, поисках еды и воды, одежды на зиму, постоянной защите своего крошечного убежища от набегов других бродяг, он никогда не задумывался о любви. В его угрюмом одиноком мире такого просто не существовало, была лишь дружба – непритворная, проверенная временем. Если бы кто-то сказал Арчибальду, что его юный друг влюбился, то услышал бы в ответ гомерический хохот. Алан не хотел терять Эрика, посему молчал, избегая лишних прикосновений и на корню пресекая любые попытки посудачить на темы, которые так или иначе могли бы выдать постыдное неравнодушие мальчика к своему другу. Как назло, Эрик оказался удивительно раскрепощенным человеком для того времени, порой не замечал, как легко и небрежно затрагивал вопиюще-скандальные темы. К тому же, он, кажется, не мог полностью воспринимать собеседника без прикосновений к его коже. Алан одновременно и наслаждался этим, и тяжко страдал, старательно придумывая выход из сложившейся ситуации, однако озарение не спешило посещать его измученную противоречиями голову. Он прикрыл глаза и, грустно улыбнувшись, прислонился щекой к чужому плечу. Невозможно было отказывать себе в таких маленьких радостях. Время в дороге тянулось ужасно долго. Несколько раз Алан просил остановиться, чтобы сбегать по нужде (условия, в которых он жил, наградили его немалым количеством неудобных болезней), потом с кэба внезапно слетело колесо. Пришлось скучать на дороге посреди глухого леса не меньше пятнадцати минут, прежде чем извозчик, пыхтя и матерясь, смог приделать его на место. - Лошадь боялась тебя, - заметил Алан, когда снова тронулись в путь. - Думаешь? - Угу. Я видел. Ты пока ходил туда-сюда, она пыталась отойти. Ну, благо что запряжена была, иначе точно бы дала деру. - Меня животные вообще не любят. Только кошки более или менее нормально воспринимают. - Нифига себе. Интересно, почему? - Понятия не имею. Ближе к концу пути дорога стала ровнее и мягче, кэб двигался плавно. Алан несколько раз забывался беспокойным коротким сном, тревожно просыпался, убеждался, что еще не приехали и вновь впадал в дрему. В последний раз он проспал дольше всего. Сквозь сон доносились обрывки разговора. В полудреме Алан растворялся между приятным теплом и ощущением затекшей шеи. На спину легла ладонь, и он смутно осознал, что лежит ничком на чьих-то коленях, а их хозяин что-то тихо говорит. Он завозился, просыпаясь, и болтовня тут же стихла. Ладонь, однако, осталась уютно лежать на спине. Когда Алан открыл глаза и начал озираться, то в полумраке обнаружил лишь Эрика, любезно предоставившего свои колени в качестве подушки. Судя по мокрым пятнам на них, Алан пускал во сне слюну. - Ты что-то говорил? - Нет. Он сонно потер лицо и сел, массируя онемевшую шею. - Я слышал твой разговор с… - С кем? Алан пытливо вглядывался в лицо друга. Оно очень походило на бесстрастную маску. Глаза напоминали два зеленых кусочка льда. Ему стало не по себе. Этот Эрик был какой-то чужой. Странные перемены. - Приснилось, что ли… - наконец неуверенно пробормотал он. Слингби пожал плечами. Сонная нега, как хмель, постепенно выветривалась из головы. Алан потер глаза, совсем как маленький ребенок, размял пальцы и только заметил, что кэб не движется, и дверца открыта настежь. - Мы уже приехали?! - Буквально только что. Алан до побелевших костяшек сжал руки в кулаки. - Мне надо было не спать, а думать, как туда пробраться… - Тебе как раз-таки надо было отдохнуть. Я всю нашу поездку размышлял, как примерно буду действовать… - Ты хотел сказать «будем действовать»? Эрик отрицательно качнул головой и поднял вверх указательный палец, призывая гневно вскинувшегося Алана к молчанию. - Все пройдет куда проще, если ты… - он умолк, видимо, отыскивая слова помягче. - Не буду мешаться под ногами, - почти зло закончил Алан. Исчезла даже обычная эйфория, имевшая привычку появляться каждый раз, когда он смотрел на Эрика. - Ну… да, - наконец ответил тот. – Но это не потому что ты неумеха, или какими словами ты сейчас себя называешь мысленно… Просто признай, что сейчас, в твоем состоянии, намного лучше было бы оставить дело мне. Я быстрее с этим управлюсь. Алан согласился с этим, лишь когда смог вылезти из кэба только с чужой помощью. Однако сомнение все равно не отпускало. - Ты не знаешь, где там что находится. Заблудишься же. - Сориентируюсь, - отмахнулся Эрик. Он уже почти напоминал себя прежнего: глаза засветились теплотой, в мимике стали проступать привычные эмоции. Алан обрадовался этой перемене. - Ты так говоришь, будто каждый день вламываешься к людям в дома. - Кто знает, - загадочно ответил Эрик. Хамфриз прыснул со смеху, но почти сразу взял себя в руки, вспомнив, зачем они, собственно, приехали. - Нам вон туда надо. Пошли. Знакомый особняк показался совсем скоро. Алан взволнованно выдохнул и замер, глазами выискивая сам не зная что. После пережитого он вспоминал о своем недавнем «господине» примерно в том же духе, как вспоминает жертва о своем мучителе после страшнейшего истязания, и постарался быть готовым ко всему. В мыслях он рисовал себе Арчи и Сивого, распятых под палящим солнцем на крыше, кормящих собою ворон, измученных и молящих о смерти. В действительности, конечно же, ничего подобного и близко не было. Все та же пасторальная картина: уютный особняк с ухоженным садом, конюшня, где рядом, в загончике, неторопливо гуляли лошади, щебетание птиц и жужжание летних насекомых. Эрик снял пиджак и перекинул его через плечо. От шеи до середины спины по ткани рубашки расползся мокрый треугольник пота. Алан подумал, что в такую жару Эрику стоило бы одеться во что-нибудь более легкое. - Спальня на втором этаже, - почему-то шепотом докладывал он, с легкостью воскрешая в памяти недавние события. – Коридоры длинные, узкие, пожалуйста, не попадись слугам и особенно этому дворецкому… как его там… в общем, он жуткий и очень сильный, и еще он с тесаком для мяса ходит. - Мило, хотя такого на чай я не пригласил бы, - хмыкнул Эрик. – Еще какие-нибудь сюрпризы? - Во дворе есть большая черная собака, - вспомнил мальчик. - А вот это действительно важно. Молодец, что сказал. Животные очень чуткие, иногда устраивают переполох, не видя врага, но ощущая. Еще что-нибудь? - Я там почти всю ночь в спальне проторчал, - словно оправдываясь, пробормотал Алан. – Ничего особо не видел. - Ладно, все хорошо, не паникуй. Отойди на безопасное расстояние и постарайся сделать так, чтобы тебя никто не видел и не слышал. - А ты… - За меня не беспокойся, - Эрик передал ему пиджак. – Я знаю, что делаю. Это начинало напоминать обыкновенное бахвальство. Слингби ловко перелез через забор и пропал из виду; Алан машинально посмотрел на небо, шепча в пустоту просьбу уберечь друга от неприятностей. Уходить далеко в лес он не стал – не видел смысла. Они и так дали приличный крюк по лесу, чтобы выйти к поместью не у главных ворот. Сейчас Алану оставалось тихо дожидаться Эрика на отшибе, у самой кромки начинающегося лесного массива. К тому же рядом раскинула могучие ветви старая ольха, окруженная густыми колючими кустарниками – замечательное укрытие на случай, если кому-нибудь из поместья вздумается прогуляться здесь. Самым томительным оказалось ожидание – оно грызло, как жук-древоточец, изнуряло, не давало сосредоточиться. Алан обнимал ветку ольхи руками и ногами, и листочки на ней колебались от дрожи его тела. Внизу, напролом через кусты, стремительно промчался заяц – маленький серый метеор. Ветки кустов качнулись под напором его тельца и снова выпрямились. Вновь наступила тишина. Голову припекало. Алан приник подбородком к шершавой коре и щурился вдаль на крышу поместья. Истерично залаяла собака, вслед за ней зашумели и стихли голоса. Тень ольхи проползла немного по траве, а Эрик все никак не возвращался. На ветку сел огромный жук, потер лапки одна о другую. Алан залюбовался замысловатым узором на бронзовом панцире и протянул руку, чтобы потрогать переплетение бороздок на жуке, но тот расправил крылышки и, недовольно жужжа, взлетел. Алан убрал руку. Палящее солнце непременно разморило бы его, но треск веток, раздавшийся совсем рядом, заставил мальчика насторожиться. Как только раздался звонкий быстрый лай, он побледнел и спешно сполз с ветки. Лай был многоголосый и яростный – почти наверняка собаки гнали перед собой испуганную добычу, приближаясь к укрытию незваного гостя. А где собаки – там и их хозяева. Или, точнее, хозяин. Алан сглотнул. Обычно он не боялся собак, но сейчас они с легкостью могли учуять распространяющего сильный запах пота и страха чужака. И неизвестно, что хуже – попасться в зубы псам или в руки их хозяину. Как бы сильно он ни был напуган, сохранять сосредоточенность все же удавалось, возможно, из-за того, что боялся Алан почти всего и почти всегда и за много лет постепенно привык к этому состоянию. Пугливый и осторожный, как дикий зверек, одновременно с этим он умудрялся сохранять некое подобие отваги, когда того требовала ситуация. Когда из-за кустов высунулась собачья голова, а бесконечно дергающиеся ноздри втянули в себя воздух, Алана и след простыл. Собака вылезла целиком, вскинув морду и поводя носом, поймала специфический человеческий запах и вновь возбужденно залаяла. В это же время крадущийся по двору Алан вздрогнул и поспешил ускорить шаг. Сердце у него гулко стучало. В такт ему где-то очень далеко загромыхало, и мальчик удивленно посмотрел на чистое голубое небо: никаких признаков дождя и в помине не было. Пока еще непонятно, будет эта гроза подмогой или, наоборот, препятствием. Он дополз до конюшни и замер, заметив у входа двух конюхов. В ожидании хозяина оба неспешно курили и вели неторопливую беседу. Один из них, постарше, с очень смуглым лицом и седой щетиной, горестно что-то рассказывал другому. Максимально тихо проходя мимо, Алан краем уха услышал что-то о прекрасном белом жеребце, который мог бы быть победителем не одной именитой скачки. Теперь же все псу под хвост, а лошадь сейчас либо у конкурентов, либо сушит шкуру у скорняка на дубильне. Когда младший наивно спросил, почему лошадь сама не вернулась обратно, в качестве ответа получил смачный подзатыльник и больше ни о чем не спрашивал. Вдали снова грустно загрохотало. Короткое путешествие Алана увенчалось довольно быстро. Чудом миновав редкую прислугу и даже не встретив на пути собаку, которую видел тем злополучным вечером, он забился в розовые кусты, в изобилии растущие рядом с главным входом. Колючки немилосердно царапали лицо и норовили воткнуться в глаз, а от запаха, хоть и приятного, но неимоверно сильного, кружилась голова, и очень хотелось чихнуть. Что делать дальше, он решительно не знал – более того, в голову полезли жуткие мысли о том, что его, возможно, очень хорошо видно здесь, и хозяин поместья, входя в дом, сразу же его обнаружит. От таких мыслей бросило в холодный пот. У въезда послышались веселые голоса. Побросав все свои дела, к воротам побежали конюхи и псари. Алан затаил дыхание и осторожно выглянул: его недавний мучитель в сопровождении нескольких слуг неторопливо шествовал по двору в обществе красивой темноволосой женщины. Вот он что-то сказал ей, и она заливисто рассмеялась, запрокинув голову назад, демонстрируя великолепную нежную шею. Раздав короткие указания слугам, он повел женщину ко входу в дом, увлеченно о чем-то рассказывая. Алан заметил некоторое сходство между ними, для себя решил, что, возможно, эта красивая женщина приходится извергу сестрой. Они подходили все ближе, и Алан вновь начал всерьез беспокоиться, как бы его действительно не обнаружили. Пусть мужчина и женщина были увлечены болтовней, но пара крепких слуг, шедших позади и несших вещи господ, от скуки или из-за врожденной подозрительности методично обшаривали глазами все, что попадалось в поле зрения. Сзади послышался легкий стук. Алан поднял голову и съежился – из окна первого этажа на него гневно взирал Эрик и, состроив страшную рожу, жестами велел убираться куда подальше. В ответ мальчик покачал головой, ткнул пальцем в приближающегося хозяина поместья. И, кажется, Эрик выругался. Хамфриз испуганно зажал рот обеими руками, когда друг схватил огромную вазу и с силой швырнул ее об пол. Раздался звон разлетающихся осколков, но этого ему оказалось мало – следующей жертвой стал сорванный со стены, трофейный палаш с витой гардой, вылетевший в окно с эффектным салютом из осколков стекла. Все, кто шли до этого, не торопясь, к дому, замерли в недоумении, затем ринулись вперед. Первым взлетел по ступеням хозяин дома и, как ураган, ворвался внутрь. Следом, с напрасными просьбами быть осторожнее, вбежала женщина, секундой позже – слуги. Алан, сразу сообразив, для чего требовался этот спектакль, помчался, припадая на ногу, из своего укрытия обратно к безопасной ольхе и кустам. Сзади раздались крики конюхов, видимо, заметивших шустрого мальчишку, но, занятые лошадьми, они не смогли сразу броситься следом. Через живую изгородь он перевалился тяжело, как мешок с картошкой, перед железной оградой спасовал. В ушах стоял шум, и с лица градом лился пот. - Залезай, блять, давай, - прошипел сзади знакомый голос, и сильные руки с легкостью перебросили Алана через забор. Пока он, скуля, поднимался, Слингби ловко преодолел преграду, перекинул парня через плечо и бегом направился в лес. Лишь удалившись на безопасное расстояние, он позволил Алану сползти на землю. Смахнув со лба пот, мальчик потрясенно уставился на Эрика. Тот поджал губы и ответил ему сердитым взглядом. - Скажи, ты хоть когда-нибудь кого-нибудь слушаешься? Было такое, чтобы ты просто сделал, что велено? - Мне пришлось уйти, - попытался оправдаться Хамфриз. – Иначе заметили бы. Там были собаки. Я испугался. Эрик только вздохнул. - Ты не нашел их? – уставился на него Алан и отвернулся, как только Эрик отрицательно покачал головой. - Ты везде… - Я обошел весь дом, - Эрик потряс головой, как собака, видимо, приходя в себя. – Был на чердаке, в подвале, все комнаты осмотрел – никаких следов твоих друзей. - Может, они убежали? – неуверенно предположил Алан. – И теперь скрываются? - Возможно, - по тону Эрика не было понятно, верит он в это или нет. – Пойдем? - Угу. Гнетущее молчание сопровождало их до самого кэба. К вящему удивлению Алана возница терпеливо дожидался их, сидя на козлах. Лошади пофыркивали и мотали головами, отгоняя назойливых слепней. - Порядок, сударь? - Полный, - в тон ему ответил Эрик. – Обратно в Лондон, будь добр. Мужик многозначительно потер большим пальцем об указательный. - Звиняйте, сударь, да только я по-другому не роблю… Время такое, сами понимаете. - Понимаю, - хмыкнул Слингби и вытряхнул на подставленную ладонь горсть монет. Возница удовлетворенно цокнул языком и ловко вскарабкался на свое место. Как только они забрались внутрь кэба, раздался залихватский свист и щелчок кнута. Несколько минут Алан пристально разглядывал свои колени, не замечая катящихся из глаз слез, а когда Эрик обнял его за плечи, медленно поднял на него мокрое от слез лицо. - Это из-за меня, - полились слова вперемешку со всхлипами. – Они погибли из-за меня. Мне надо было бежать к Арчи, спасать его, а я… Я такой трус, - последнее слово он едва ли не провыл, икая и размазывая слезы по щекам. - Тяжко жить, требуя от себя непосильного? – хмыкнул Эрик, гладя мальчишку по голове. – Странная людская натура: трусами себя клеймят те, кто на деле обладает недюжинной храбростью… - А? - Нет, нет, ничего, - Слингби добродушно посмотрел на него. – Вытри слезы, - он умолк и заговорил, только когда мальчик, насупившись, заелозил рукавом старой куртки по лицу. – Молодец. Я прошу тебя сейчас не расстраиваться. Мы оба не знаем, что произошло на самом деле, хоронить твоих друзей раньше времени не стоит. Я не видел ни крови, ни трупов, ни малейшего намека на то, чтобы кого-нибудь мучили или убивали. - Ты пробыл в доме совсем немного, - хриплым голосом перебил его Алан. – Торопился, мог и не заметить. - Я никогда ничего не упускаю, - с таким спокойствием и уверенностью заявил Слингби, что Алан почему-то сразу ему поверил. – И, кстати, я начал торопиться, увидев, что ты опять ищешь приключений на свою задницу, а не ждешь меня тихо-мирно в безопасном месте. - Я же говорил, меня могли увидеть, - возразил Алан. Эрик с облегчением заметил, что голос у того стал звучать лучше, а судорожные всхлипы почти прекратились. – Ну щас понятно, что надо было просто куда-нибудь в лес уползти, но тогда испугался и побежал. Как всегда, - с горечью произнес он. Эрик покачал головой, обдумывая возможный план действий, и вдруг дернулся, как ужаленный. В кэбе стало очень тихо, слышен был только цокот копыт лошади да равномерный стук – камешки, лежащие на дороге, отскакивали от колес и били по деревянной обшивке. Он повернулся, глядя прямо в широко раскрытые, поблескивающие в полутьме глаза Алана, поднял руку и неуверенно потер пальцами щеку, где еще чувствовалось прикосновение чужих губ. - Ты не обязан меня благодарить… так, - наконец выдавил Слингби из себя. – Если, конечно, я прав, и это была благодарность… Мальчик неуверенно пожал плечами и вновь потянулся к Эрику, но тот мягко придержал его за руку. Алан бессильно замер в паре дюймов от его губ, от волнения позабыв, как дышать, затем осторожно дотронулся до растрепанных русых волос, мазнул подушечками пальцев по небритой щеке. Рука у него тряслась. Он все же неловко ткнулся губами в губы Эрика, задрожав от собственной дерзости, новизны ощущений и сумасшедшего страха быть отверженным. Последнее не заставило себя долго ждать – Эрик повернул голову, разрывая неумелый поцелуй, и мягко отстранил мальчика от себя. - Не надо, Алан. Это лишнее. Хамфриз шарахнулся в сторону, уязвленный и расстроенный, и забился в самый угол кэба, пряча взгляд. Лишь однажды взглянув на него (перед самым въездом в Лондон), он со смесью страха и удивления заметил, что Эрик сидит с абсолютно спокойным лицом, будто ничего не произошло. Однако чувства эти вскоре ушли, и на замену им пришло запоздалое раскаяние. Он с трудом дождался конца поездки, и, едва только кэб затормозил, выскочил наружу и торопливо похромал куда глаза глядят, усилием воли игнорируя мучительную боль от каждого шага. Лицо его залила смертельная бледность, что говорило о крайней степени волнения – в обычной неловкой ситуации Алан, подобно большинству, краснел, как томат. Пройдя немного, в конце концов, он свернул в какой-то грязный проулок и в изнеможении опустился на пустые бочки, в беспорядке наваленные у стены. Затылок приятно охладила каменная кладь стены. Из крохотного окошка рядом раздавался методичный звон молота – кажется, Алан случайно добрел до кузни. Железный ободок бочки был холодный, несмотря на многодневную жару, и, в попытке отвлечься от произошедшего, Алан принялся размышлять, почему же металл не нагрелся, ведь погоды стояли жаркие. Всегда спасался бегством. Даже от мыслей. Бубня себе что-то под нос, потирая лицо руками, он постарался отрешиться от внешнего мира, избавиться от навязчивого голоса совести, как вдруг все заслонила тень, и лба его что-то коснулось. Эрик стоял рядом, и Алан в очередной раз, уже без удивления, задумался над тем, как он его находит. Постепенно до него начала доходить неправильность ситуации. Он дотронулся до лба и вопросительно поглядел на друга. - Не удержался, - с сухим смешком пояснил Эрик. – Вернул тебе твой… хм… порыв души, скажем так. Вид у него был понурый и сожалеющий. Алану стало искренне жаль этого большого взрослого мужчину, в чьих глазах сейчас происходила нешуточная борьба между голосом разума и собственными желаниями. - Я об этом опять забуду? – вырвалось у Алана быстрее, чем он успел обдумать свои слова. К его вящему удивлению, Эрик медленно покачал головой. - Нет. Этого ты никогда не забудешь. - А ты? - Я – тем более. И Алан содрогнулся горькому смеху, прозвучавшему в его словах.