Я всего лишь искал утешения...

Раньше Эрик никогда не бывал на шинигамских судах. Даже на заседаниях не был. Несмотря на то, что по меркам людей он считался бы достаточно взрослым (и даже старым), в мире жнецов его возраст никому уважения не внушал, и поэтому Эрика ни разу еще не приглашали побыть в рядах судей. Впрочем, в глубине души он понимал, что даже если ему перевалит за пару тысяч лет, его все равно ждать не будут. Здесь обычно привечают строгих, педантичных и бесстрастных. Эрик не всегда мог похвастаться подобными качествами. Если же быть совсем честным, то почти никогда не мог. Учитывая обстоятельства – то, что Эрик не был настоящим преступником, его не посадили в камеру в зале суда, а просто предложили сесть рядом с ней на скамейку. Естественно, он согласился. Постарался устроиться поудобнее и выглядеть понезависимее, затем подумал, что такой вид вряд ли добавит ему дополнительных плюсов, и потому просто нацепил на себя смиренное выражение лица. Сейчас он был готов подыграть, если того требовалось, ведь на кону стояло будущее Алана. Точнее, его души. Эрик твердо решил для себя – раз не сумел позаботиться о мальчике при жизни, то теперь предпримет все возможное, дабы уберечь его душу после смерти. Он резко оборвал мысль, когда рядом приземлился слегка запыхавшийся Спирс. В руках он сжимал чуть помятую папку. - Уилл? Что ты здесь делаешь? - Мистер Спирс, - без тени раздражения поправил тот. Эрик только вздохнул. С тех пор, как Уильям занял пост начальника Третьего Отдела, он сразу же прекратил все дружеские контакты со своими бывшими коллегами и постепенно установил нейтральную связь с церемонным «вы» к каждому, с кем когда-то пил кофе и весело болтал в столовой. Кто-то быстро счел его зазвездившимся снобом, но Эрик понимал, что это была лишь своеобразная защитная реакция впавшего в панику Уильяма. Он был слишком молод для такой должности и с новыми обязанностями справлялся с большим трудом. - Я ваша защита сегодня, - Уильям вытер вспотевший лоб платком и оббежал глазами зал, где постепенно начал собираться народ. - Ты… То есть, вы… В каком смысле, короче? - Я вроде все понятно сказал, - дернул плечом Уильям. – Да, сегодня я – тот, кто вас защищает. Ну, образно говоря, конечно. Скорее буду кем-то вроде «положительного свидетеля» ну и плюс дам вам характеристику как начальник. - Хорошую? – уточнил Эрик. - Если бы дал плохую, то защитником уже не считался бы. Оберегать Отдел – моя обязанность, - он произнес последние слова несколько заученно: так, будто до сегодняшнего дня уже тысячи раз повторял это своему отражению в зеркале. Как мантру. – Все пройдет хорошо. Не волнуйся… Эрик сделал вид, будто не заметил оговорки. Как ни крути, Уильям по-прежнему помнил их не то чтобы дружбу, но скорее приятельские отношения раньше. В зале замелькала знакомая красная шевелюра, небрежно распущенная. Грелль оглядел зал и приветственно помахал рукой Уильяму и Эрику, отчего его струящиеся по плечам и спине волосы пришли в движение, будто заволновалось переливчато-красное море. На секунду Слингби замутило: показалось, что с головы друга льются потоки крови, опутывают его с головы до ног и стекают на пол. Наваждение исчезло. Сатклифф, ободряюще улыбнувшись обоим, занял свободное место и сцепил бледные пальцы на животе, видимо, слегка нервничая в ожидании суда. Эрик потряс головой, удивляясь странному видению, затем постарался выбросить это из головы. В конце концов, Грелль никогда не проявлял интереса к крови, не походил на безумца или убийцу, а его тягу к красному Эрик списывал на неординарный характер и изрядную долю придури в голове. В зале появились судьи, и все приветственно встали. Среди вошедших и впрямь красовался Митчелл собственной персоной. Прыщи его давно сошли на нет, лицо как будто еще больше вытянулось и высохло, глаза за строгими бифокальными очками заледенели. Эрик не удержался и мельком глянул на Сатклиффа, но тот смотрел на Митчелла без каких-либо ярких эмоций – просто легкий интерес вкупе с оценивающим взглядом. Теперь его недавнее навязчивое преследование Митчелла (как же его звали? Робин? Билл? Черт, не упомнить теперь) казалось странным. Заседание началось. Срединный судья кратко огласил причину, по которой, собственно, все здесь и собрались, затем обратился к Эрику, задав несколько вопросов, касаемо случившегося. Тот, неожиданно для себя, смог ответить внятно и спокойно, ничего не утаивая и не скрывая. Затем к стойке подошел Уильям, кратко охарактеризовал Эрика, как сотрудника и как шинигами в целом. После его ответа вызвали Грелля, как главного свидетеля произошедшего. Врать никому не было смысла – пленки уже давно изъяты и просмотрены вдоль и поперек, и потому все, что происходило здесь было нацелено скорее на рутинное выполнение формальностей и решение главного вопроса – что делать с незарегистрированной душой. Заседание текло плавно и почти не напряженно. Митчелл хранил молчание, оживился лишь когда дело перешло к опекаемой Эриком душе. - По моим данным, - он пошуршал бумагами, лежащими на столе, - душа сейчас находится при вас, мистер Слингби. Голос у него был хорошо поставлен, даже в чем-то приятен, что резко контрастировало с его внешностью. - Да, сэр, - поднялся со скамейки Эрик. - Чувствуете ли вы какие-либо изменения в себе? Агрессию, ярость, может, вожделение? Боли? - Нет… Ничего такого. Митчелл уставился на него своими глазами-ледышками, и Эрик невольно добавил: - Есть излишняя… эмоциональность. - А поподробней? Эрику стало неловко, но он быстро выкрутился. - Многие события воспринимаются острее, чем раньше. Как будто я снова человек. - Что ж, это вполне ожидаемо от носителя человеческой души, - заметил срединный судья, обращаясь к коллеге. – Мистер Слингби, в протоколе написано, что вы со смертным состояли в тесной личной связи. Это так? - Какое это имеет отношение к делу? - невольно напрягся Эрик и тут же спешно добавил, чтобы смягчить грубость. - Сэр. - Непонятны мотивы вашей так называемой миссии спасения, - тот постучал ручкой по столу. – Вы, думаю, прекрасно знаете, чем чревато подобное. – Плохи последствия только от съеденной души, - сдержанно начал Эрик, - а не от взятой на хранение. Я не уподоблялся демонам и не пытался поживиться ничьей душой в общей суматохе. Алан по глупости своей связался с нечистой силой, надеялся, что сможет разом избавить Лондон от болезни, - к горлу подкрался горький комок, и Эрик проклял все на свете. – Я не мог допустить его смерти. - У меня записано, что мальчик и так находился почти при смерти, был заражен бубонной чумой - уточнил судья. – Тем не менее, вы решили забрать его у демона. - Я… - Эрик закашлялся, не зная, как сформулировать мысль. – Вы же упоминали тесную личную связь. Мы с Аланом были близкими друзьями, и я не мог допустить такой его смерти. Он замолчал, подбирая слова, но, как оказалось, больше ему добавить было нечего. Чувствуя на себе взгляды немногочисленных присутствующих, он нерешительно сел на место. - Вы же понимаете, что своими действиями обрекли многих шинигами на настоящую головную боль? – строго вопросил судья. – Теперь этой души нет ни в одном списке. Чтобы пристроить ее, придется беспокоить ангелов, подыскивать нелегальное место в аду… - Нет! Эрик вновь вскочил на ноги, забыв о вежливости, необходимой на всяком заседании. Глаза у него расширились, руки сжались в кулаки. - Я его не для того спасал, чтобы отправить потом на муки, - процедил он и сразу же понял, что его дерзкий тон и упрямство в одно мгновение свели на нет всю судейскую доброжелательность. Плевать! Это ведь даже не суд, а всего лишь заседание, и он будет отстаивать душу Алана до последнего. В конце концов, Эрика преступником так и не признали, значит, право голоса у него имеется. Третий судья, который молчал так, будто бы и не присутствовал здесь, смотрел на него пристально, будто изучал. Под таким взглядом любой почувствовал бы себя неуютно. Он единственный был без косы смерти и ощущался несколько более древним, чем все находящиеся в зале. Также он пренебрег общепринятыми правилами, касавшимися дресс-кода судей: мантия его отливала серебром, а капюшон не был откинут назад. Эрик даже лица его не мог нормально разглядеть, поскольку судья смотрел, слегка наклонив голову, бросая взгляды в основном исподлобья. - А чего же вы тогда добивались? – прогундел Митчелл. – Рая? Эрик молчал, злился, что ничего не может ответить, а знакомый детства продолжал наседать. - Человек Алан Джонатан Хамфриз умер и отправился бы в Ад в любом случае, разница состояла бы только в том, насколько целостна была бы его душа по прибытии. Вы, мистер Слингби, нарушили естественный ход вещей, что в нынешней ситуации совершенно недопустимо. На плечи ангелов всех рангов свалилась огромная работа, вы знали об этом, и, тем не менее, поступили вразрез своему долгу и предписываемым обязанностям, - слова эти прозвучали бы эмоционально от любого другого шинигами, но Митчелл выплевывал их сухо и размеренно, без злости или раздражения. Настоящий судья – бездушная Фемида мужского пола, без жалости и злорадства топтавшая последнюю надежду Эрика на благополучный исход. - Все это уже звучало прежде, и не раз, - раздался несколько скрипучий голос. Все, замерев, уставились на судью в капюшоне, но тот даже не подумал поднять голову. Руками в перчатках он чуть неуклюже перебирал разложенные на столе бумаги. - Можно мусолить эту тему до бесконечности, но отнимать время у стольких действующих шинигами – преступление, - продолжал капюшон, испустив хриплый смешок. – Присутствующие здесь ждут конкретных четких решений, проявим же уважение к их ожиданиям и удалимся, дабы обсудить вердикт? Митчелл дернулся, открыв рот, порываясь сказать что-то, но все же промолчал. Эрик с интересом наблюдал за этой невербальной схваткой, которая, впрочем, завершилась почти молниеносно и ознаменовалась победой судьи в серебристой мантии. Когда судьи вышли, он плюхнулся на скамью и постарался незаметно вытереть о брюки намокшие от волнения и страха ладони. Грелль сидел по-прежнему расслабленно, но со странно-задумчивым выражением. На Слингби он так и не взглянул. Ждать пришлось больше получаса. Эрик даже начал подумывать о том, что судьи, возможно, колеблются насчет своего решения отправить Алана в ад. Немногочисленные присутствующие в зале, за исключением разве что Грелля, тихо переговаривались, порой бросая на Эрика косые взгляды. Наконец судьи вошли в зал, и Слингби кожей почувствовал дикую ярость, исходящую от Митчелла. Он швырнул на стол тонюсенькую папку, сохраняя при этом равнодушное выражение лица – воистину, настоящий слуга смерти. Второй судья был более спокоен, и на лице его читалось задумчивое удивление. Третий – в серебристой мантии – садиться не стал. Лица его по-прежнему не было видно. Взял в руки папку, с которой безжалостно обошелся Митчелл, и раскрыл ее, но сразу зачитывать вердикт не стал, вместо этого обратился к залу. Голос его потерял скрипучесть, сделался ясным и четким. - Все, собравшиеся здесь, скорее всего, имеют свой собственный взгляд на случившееся, - в зале стояла мертвая тишина. Такие обращения были в новинку. – Некоторые из вас, возможно, слишком молоды, и не могут помнить, что раньше случаи, подобные этому, уже встречались. К сожалению, даже высшие ангелы ничего не могут поделать с бюрократическими тонкостями нашей системы, поскольку мы имеем дело с самой хрупкой из всех хрупких материй – с человеческой душой. В такой работе невозможно избежать ошибок. Болезнь, вспыхнувшая в мире смертных, нанесла удар не только людскому обществу, но и нашему. Лондонский Департамент потерял четырех шинигами, - он сделал уважительную паузу и продолжил. – И теперь в наших же интересах как можно скорее пополнить ряды. Не будем забывать - пока что ваш департамент считается самым многочисленным во всей Англии. Департаменты, ответственные за провинцию страны и ее колонии, уступают в численности и размерах, но и пострадали они не меньше, скорее даже больше вашего. Не менее трех поколений выпускников даже не дойдет до дверей лондонского Департамента – всех распределят в иные области. Предстоит тяжелая работа. Он вновь сделал паузу и аккуратно заправил в капюшон длинную седую прядь, выскользнувшую на всеобщее обозрение. Зал молчал. Эрик вглядывался в этого таинственного оратора, все еще плохо понимая, к чему эта речь и что же будет сказано в итоге. Судя по всему, остальные так же не до конца улавливали суть сказанного. - Это было небольшое лирическое отступление. Перейдем к основной части. Древний закон гласит, что любое смертное существо, нарушившее природные догмы, должно быть наказано. Именно поэтому существуют ад, чистилище и шинигамская работа, - в зале раздались приглушенные смешки, но, в целом, судья был прав. Все шинигами, по сути, бывшие смертные, несущие бремя наказания. – В ситуации с Аланом Хамфризом так же была нарушена природная догма, по тяжести своей аналогичная табу на самоубийство. Наказание должно быть соответствующим, - он отбросил нормальный тон и заговорил более сухо. – У суда нет никаких сведений о жизни смертного Алана Хамфриза, о его поступках, мыслях и суждениях. Пленка данного существа уничтожена при поглощении его демоном, соответственно пропали любые доказательства, что он должен числиться в аду. Все то же самое касается и рая. Суд постановил… Эрик замер, как изваяние. Стук его сердца, казалось, слышался на весь зал. Судья, дойдя до официальной части, заговорил совсем бесстрастно. - …Суд постановил изъять у ангела смерти Эрика Слингби душу Алана Джонатана Хамфриза для перевоплощения и дальнейшего существования в поднебесном мире в обличье ангела смерти, выполнения всех сопутствующих статусу обязанностей и наделения стандартных для ангела смерти прав. С Эрика Слингби снимается домашний арест. Уильям Т. Спирс, как глава Третьего Отдела, сам определит его дальнейшее наказание. Эрик едва не рухнул со скамьи, ошарашенно уставившись на судью. В зале повисла гробовая тишина, затем то тут, то там начали раздаваться недоуменные возгласы. Редкие присутствующие ошарашенно переглядывались, кое-кто даже привстал, то ли чтобы возразить, то ли просто от удивления. Грелль наклонился вперед и хищно глядел на бледного от злости Митчелла. Тот внезапно ответил ему гневным взглядом и быстро отвернулся, будто не желая, чтобы его обнаружили. Эрик же был слишком занят тем, что пытался прийти в себя от шока, вызванного вердиктом седого судьи. - Думаю, на этом мы можем закруглиться, - вежливо обратился срединный судья к своему коллеге в капюшоне. Тот кивнул, и Митчелл громко известил всех присутствующих об окончании заседания. *** - Нет, ты слышал это? – глаза у Грелля горели возбуждением. Он, Эрик и Уильям прятались за углом здания, где обсуждалась дальнейшая судьба души Алана Хамфриза. Уилл постукивал папкой по ладони, разглядывая заходящих и выходящих из парадных дверей шинигами, Грелль курил, Эрик просто тупо подпирал стену. В руке у него дрожала незакуренная сигарета. - Все слышали, Сатклифф, - наконец отозвался Спирс. – И все удивлены не меньше вашего. - Митчелл от злости чуть свою косу не сожрал, - хихикнул Грелль. – Он так смотрел на этого в серебряном… Как он его не убил взглядом, не понимаю. - Он поступил мудро, - хмыкнул Уильям. – Попытаться в открытую перечить Легендарному Жнецу может только сумасшедший. - Легендарный Жнец? На таком мелком собрании? – с сомнением отозвался Грелль, аккуратно вытягивая из пальцев Эрика бесполезную сигарету. - Я не говорю, что это истина во всех инстанциях… Но что-то мне подсказывает, что это был именно он. Эрик почти не вслушивался в их беспечную болтовню, лишь тупо пялился в голубое небо. Из мыслей вынырнул, когда Грелль и Уильям умолкли, отвлекшись на кого-то. Это была прелестная девушка-ангел из кабинета, уже знакомая всем трем шинигами. Вежливо поздоровавшись, она внимательно посмотрела куда-то сквозь Эрика. - Мне передали кое-какие распоряжения насчет вас, - мелодично произнесла она. – Пожалуйста, в течение дня зайдите ко мне. Эрик кивнул. Ангел, грациозно развернувшись, ушла. Сатклифф и Спирс провожали ее затуманенными взглядами. Грелль очнулся первым, стряхивая наваждение. - Гадкие ангелы, - беззлобно прокомментировал он, часто-часто моргая. – Лишь бы голову вскружить. Но все-таки, какой милый мальчик… - Девушка же подошла, - удивился Эрик. - Парень, - в два голоса возразили Уильям и Грелль и вдруг переглянулись. Сатклифф кокетливо закусил губу. Уильям кашлянул. Эрик пожал плечами. Ангелов каждый видит так, как хочет видеть. В том числе и ангелов смерти. Я ни разу не спросил, каким меня видел Алан. В груди потеплело. - Эрик? – осторожно подал голос Уильям. – Вы в порядке? - В полном. Я пойду к ангелу. Лучше сделать все процедуры как можно быстрее. - Хорошая мысль, - одобрил Уильям. – Ступайте. Грелль, вы… - Уилл, - обреченно застонал Сатклифф. – Ты мой бывший напарник, какого черта ты мне «выкаешь»? - … Вы довели до ума сводную таблицу погибших при пожаре иностранцев? – проигнорировал его нытье Спирс. – Нам еще надо отправить списки в заграничные департаменты. Грелль пробурчал что-то в ответ. Уильям ответил, но Эрик уже не слышал – пока коллеги разговаривали, он незаметно телепортировался к порогу процедурной. Дверь тут же гостеприимно распахнулась. - Входите. Ангел сидела за столом. Увидев Эрика, она улыбнулась и махнула рукой в сторону кушетки. Как только он сел, дверь захлопнулась. - Как ваше самочувствие? Эрик пожал плечами. - В общем и целом – нормально. - Проблемы со зрением, координацией? - Нет, ничего такого. - Хорошо, - она сделала какую-то пометку в журнале и выжидательно уставилась на Эрика. Тот усилием воли подавил желание поежиться. - Вы в курсе, как изымают душу? - Естественно, по-вашему, что я сделал две недели назад? – с легкой иронией ответил Эрик и криво улыбнулся. – Целовался с трупом демона. - Я искренне рада, что вы живы, поскольку мне нужно будет проделать то же самое. - Валяйте. Поцелуи с ангелом высшего ранга добили Эрика окончательно. Манера целоваться и вкус ее были точной копией Алана. Грудь приятно сдавило, все вокруг как будто стало на пару тонов светлее, в ушах зазвучал знакомый ломающийся голос. Затем наступила тишина. Мир стал бесцветным, и слышно было только жужжание галогеновых ламп. - Все, - девушка отступила назад. – Теперь ваше тело целиком и полностью принадлежит только вам. Эрик тоскливо оглядел процедурную. За две недели сосуществования с человеческой душой он привык к буйству красок вокруг и ярким эмоциям. - Вот я и познал свое наказание, - пробормотал он. Ангел понимающе склонила голову. - Держитесь. Скоро вам станет легче. Подумайте о тех жнецах, которые были задолго до вас. Они пребывали в таком состоянии всю свою посмертную жизнь. В вашем случае всего одна душа. Теперь вы должны просто «переболеть» это и свыкнуться с прежним мироощущением. Мистер Слингби, вы меня слышите? - Да, - машинально ответил Эрик, хотя не слышал ровным счетом ничего. Он хотел снова поцеловать прекрасную девушку, хотел окунуться в счастливые воспоминания. Фикция, конечно, ибо ангелы дают лишь иллюзию счастья. Он взял себя в руки. Попрощался. Вышел в коридор и сразу телепортировался, не задумываясь, куда именно хочет попасть. В последнюю секунду кто-то схватил его за руку, и, когда мир вокруг приобрел четкие очертания, Эрик увидел Грелля, недовольно поправляющего взлохмаченные волосы. - Еле успел, - сообщил он и оглянулся. – Где мы? - Не знаю. Кажется… Хм… Это кабак, где мы с тобой раньше обедали. - Ты же здесь впервые встретил мальчишку? - Не совсем, - Эрик покачал головой и подошел к выгоревшему дверному проему. – В первый раз я увидел его на улице, когда Спирс дал нам с тобой задание выяснить что-то насчет чумы. - А, точно, - Грелль первым вошел в полуразвалившееся здание. – Фу. Придется поискать себе другое место для обедов. Эрик стоял, обессиленно опустив руки. Глаза у него были пустые. - Что я натворил, Сатклифф? - Да вроде бы ничего особенного, - откликнулся Грелль. – Ну, подумаешь, спутался со смертным юнцом, продавшим душу за сожжение целой столицы. С кем не бывает, в самом деле. - Я не знаю, зачем вообще начал приходить к нему. Мир вокруг был такой мрачный, что даже я не выдержал. Прицепился к смертному детенышу, чтобы банально подпитываться его живой сущностью. Я всего лишь искал утешения… Хоть какого-нибудь… Думал, что смогу перетерпеть этот странный период. Не знал, что все закончится вот так вот… Сатклифф мрачно смотрел на него. Эрик в отчаянии кусал губы. - Грелль, я ему ничем не помог. Я думал, что если буду держать Алана возле себя, то все будет нормально, а в итоге сделал хуже и ему, и себе. Ты же помнишь это все... - Еще бы не помнить все твои истерики, - с легким вздохом ответил Грелль. - Я тебе говорил не раз, чтобы ты отселил его куда-нибудь подальше. Такое близкое соседство с человеческой душой... - Да знаю я, - рявкнул Эрик. - Это хреново, мягко говоря. Как он терпел все мои срывы, ума не приложу. Сме-е-ерть, ну почему все так... Он продолжил бормотать дальше, но уже бессвязно, а затем – невнятно, путая слова и проглатывая буквы. Грелль покачал головой, не зная, как реагировать. - Все в итоге хорошо закончилось, - наконец сказал он, чтобы хоть как-нибудь заглушить невнятный бубнеж Эрика. - Да неужели, - саркастично ответил Слингби, вынырнув из собственного бессилия. – Я обрек его теперь на вечные страдания. - Ой да прям страдания, - хмыкнул Грелль. – Первые жнецы страдали, это да, а мы так… Подбираем крохи того, что Смерть определила нам, как наказание. Сам подумай, что бы его ждало в мире смертных? В двадцать лет он был бы полуживой развалиной, в двадцать пять спился бы и умер от тяжелой работы, холода или какой-нибудь болезни. Попал бы в ад. Все. - Не верю, что при другом раскладе Алана ждал бы ад, - Эрик носком ботинка перевернул обуглившуюся металлическую миску. Кажется, из нее мальчик ел свою потом заработанную еду. – Я не встречал человека светлее и добрее, чем он. Грелль подавил желание скептически фыркнуть, забыв, что сам недавно говорил похожие слова. - Не особо важно, что ждало бы его после смерти. А вот жизнь у него была бы просто омерзительна. Стать жнецом – лучший вариант для такого, как он. Ответом ему стала тишина. Сатклифф огляделся – Эрика не было. Словам жнеца внимали лишь стены да легкий ветерок, бередивший золу с пепелища. На этот раз скорбящему шинигами удалось уйти незамеченным. - Ну и дурак, - сказал Сатклифф, машинально разглядывая собственный маникюр. На фоне пожарища аккуратные розовые ноготки смотрелись довольно странно. - Интересно, чем все это обернется, - задумчиво пробормотал он, ни к кому не обращаясь. – Обожаю такие интриги. В углу кабака скорчилось обгорелое почти до головешки тело. Лишь опытный взгляд жнеца смог распознать среди обожженых вещей очертания того, что некогда было человеком. Он медленно подошел к трупу, присел рядом и кончиком ногтя легонько постукал по оскаленному в диком крике черепу. В голове роились мрачные мысли. Зависть снедала Грелля. Ему хотелось полюбить кого-то так же сильно, как любили друг друга Алан и Эрик (хотя последний не говорил об этом прямо). Хотелось почувствовать ту боль, которая сейчас мучила друга. Хотелось… Хотелось… Грелль со вздохом выпрямился. Он изрядно покривил душой, говоря, что теперешнее наказание жнецов нельзя сравнить с муками первых шинигами. Те хотя бы ненадолго возвращались к прежней человеческой сущности благодаря душам смертных. Нынешним жнецам остается лишь глухая тоска по дням, которые они даже не помнят. Книга Смерти нагрелась. Грелль тут же раскрыл ее и провел пальцем по строчкам. Замелькали имена и фамилии. Аккуратный узкий ноготь остановился на нужном имени. Рядом стоял восклицательный знак – и Сатклифф оживился. "Опасная" душа. На вызове велик риск столкнуться с нечистью. Спустя секунду кабак опустел окончательно. Где-то совсем рядом в жестокой схватке сцепились два высших существа. Кто-то скорбел. Кто-то работал. Жизнь продолжалась.