Я всего лишь искал утешения...

Во сне Алан убегал по непролазному густому лесу от разного дикого зверья. Ловко перескакивая через поваленные деревья и с треском продираясь сквозь колючие кусты, он довольно скоро попался в лапы огромной, высотой не менее семи футов, черной лисице. Животное хищно крутилось рядом, щелкало зубами и в какой-то момент очень быстро откусило мальчику кисть руки. Алан остолбенело смотрел, как жутковатая пасть споро перемалывает залитые кровью скрюченные пальцы, затем, будто опомнившись, протяжно закричал. И проснулся, тяжело дыша от ужаса и обливаясь потом. Во рту пересохло. Лежащий рядом Эрик мгновенно открыл глаза и сгреб мальчика поближе к себе. - Видел ты явно не кроликов и бантики, - сонно пробормотал он, повернувшись на бок и вновь смежив веки. - Что тебе приснилось? - Лиса, - с трудом прошептал Алан. - Она съела мою руку. Эрик коснулся губами мокрого от пота виска Алана. - Смерть великая, - (Алан поежился от того, что не чувствует на себе чужого дыхания). - Какой бред. Все, успокойся, это всего лишь сон. - Я кричал? Извини. - Нет. Можешь не извиняться. - Тогда как ты… - Твой страх накрыл меня, как волна. Это наше шинигамское наказание, - слегка раздраженно отозвался Эрик. - Спи. Здесь нет никаких лисиц. Только я. И то ненадолго, скоро на работу вставать. Мальчик умолк. Вскоре Слингби перестал ворочаться и замер. Алан как-то сразу определил, что он заснул, хотя в спящем виде Эрик, как и в бодрствующем, не дышал, что усложняло понимание его состояния. Как только он убедился, что друг уснул, сразу же выкарабкался из под властной руки, кое-как разыскал и натянул на себя скомканную, в беспорядке разбросанную одежду и, ежась от холода, поспешил покинуть крохотную спальню. На кухне он, терзаемый жаждой, в задумчивости остановился перед смесителем. Поздно вечером, перед тем как заснуть, они с Эриком уже заходили сюда попить воды и быстро привести себя в порядок. Друг успел предупредить его, что шинигами - существа, живущие, фактически, в другом мире, посему почти все, что их окружает, разительно отличается от всего, что принадлежит миру смертных. Алан опасливо потрогал блестящий кран, дернул вверх рычажок и ойкнул, сунув руку под струю - пальцы ошпарило кипятком. Как же это делал Эрик в прошлый раз? Он задрал рычажок еще выше. Напор кипятка усилился, в разные стороны полетели брызги. Алан отошел на шаг, не совсем понимая, как вернуть все на круги своя. Может, набрать кипяток в кружку и дать ему остынуть? Или просто выключить и потерпеть до утра? - На самом деле все просто, - пробормотал за его спиной Эрик. Он чертовски неслышно ходил. Алан, не ожидавший этого, с трудом заставил себя остаться неподвижным. - Видишь, здесь нарисованы синий и красный кружочки? Если повернешь смеситель в сторону синего, польется холодная вода, если в сторону красного, как ты сейчас сделал, то горячая. А если посередине установишь - теплая. - Колдовство, - очарованно пробормотал Алан, сдвигая рычаг в сторону синего кружочка и припав ртом к текущей воде. - Наука и техника, - улыбнулся Эрик, наблюдая за сгорбившимся над раковиной парнем. - Это все человеческие изобретения, просто не из этого времени. - То, что ты говоришь, мне непонятно, - признался Алан, вытирая рот тыльной стороной ладони. - Твои слова пугают. - Извини, - он прошел к окну и выглянул наружу, сонно поводя рукой по отросшей за ночь щетине. - Давай завтракать. Все равно уже не усну. Алан робко примостился на стуле, сделав вид, будто тоже смотрит в окно, однако сам время от времени косился на Эрика, вышедшего на кухню в одном белье. Ему нравилось наблюдать за тем, как он двигается по кухне, открывает шкафчики и ищет что-то в большом жужжащем коробе белого цвета. Когда мужчина сонно потянулся и размял шею, у Алана перехватило дыхание. - Пожалуй, мне надо одеться, да? - не оборачиваясь, протянул Слингби. Мальчик покраснел и резко отвернулся, вперив взгляд в одинокого прохожего, и не поворачивался, пока не услышал стук тарелки о столешницу. Эрик, уже в футболке и штанах, стоял рядом. - Яичница и тосты. Честно скажу, готовлю я средненько. Кофе, чай? - Эм… - Алан с любопытством уставился на блестящий квадратный пакет с изображением дымящейся кружки, наполненной черной жидкостью. - А кофе это... вкусно? - Нуу… На любителя. Вообще он горький, но если добавить сахар и молоко, то горечь уходит. Давай сварю, может, понравится? - Давай. Первый же глоток Алан от неожиданности выплюнул обратно в кружку. - Какая… гадость, - он чувствовал, как от горечи во рту в огромных количествах начала скапливаться слюна. - Фу! Как ты пьешь эту… бррр... - Это ты с непривычки, - Эрик усмехнулся, отхлебывая из своей кружки. - Хм, попробуй добавить еще сахара и молока. Какое-то время он просто сидел, наблюдая, как Алан, съежившись на стуле, ворчит себе под нос и пытается экспериментировать с напитком. Лицо его было спокойное, взгляд - изучающий. На улице раздался звон, и громкий голос известил о прибытии “трупной” тележки, ежедневно совершающей свой траурный объезд по Сити. Алан замер, забыв о кофе. Молоко тонкой струйкой стекало в кружку. - Так странно… - пробормотал он наконец. - Что именно? - Сижу тут, ем и пью… С тобой, - он слегка покраснел, говоря это. - А там столько смертей, трупы гниют, мухи летают… А я теперь как будто в другом мире... - Я… Все-таки не совсем понимаю, что не так, - честно ответил Слингби. - И у тебя молоко через край уже льется. Алан резко отдернул руку от кружки. Остатки молока из пакета осели на лице Эрика. Почти белого цвета кофе переливался через край и расплывался по столу. С улицы раздались тихие забитые поскуливания. В этом городе уже давно никто не рыдал в голос. Смертей было так много, что слез перестало хватать. У Алана защемило сердце. Он грустно посмотрел на Эрика, тот ответил ему взглядом человека, пытающегося понять. Но не понимал. Потом Алан спохватился, вспомнив, что для Эрика смерть это… Нет, не так. Эрик и есть смерть. И он, по всей видимости, просто не ощущал страшной атмосферы, плотным покрывалом окутывавшей Лондон; не понимал Алана, который теперь, фактически, сбежал от ужасов смертельной болезни в другой мир. Воцарилось неловкое молчание. Хамфриз, не зная, куда себя деть, отпил свой белый кофе и неожиданно широко улыбнулся. - Вот так очень вкусно. Эрик покосился на то, что раньше было благородным бодрящим напитком и закатил глаза, назвав Алана пищевым извращенцем. В ответ в него полетели брызги кофе. *** Алан перестал считать дни почти сразу после того, как Эрик выполнил свое обещание и отвел его попрощаться со старым гробовщиком (воспринявшим уход помощника довольно философски) и Бледным. Они тянулись один за другим, складываясь в недели. Затем - в месяцы. Все это время Эрик наотрез отказывался выпускать его на улицу, сказав, что там делать нечего, и, в общем-то, был прав. Притихшая за зиму чума весной расцвела с новой силой. Ежедневно Алан из окна наблюдал за обезумевшими в своих горе и ужасе жителями Сити. Люди гибли. По улицам то и дело проезжали мрачные черные кэбы, в окошках которых угадывались согбенные фигуры в длинноклювых масках. Чумные доктора вызывали у Алана благоговейный трепет. У Эрика - ироничную усмешку. Не так давно жители соседнего дома вырыли совсем рядом огромную яму и методично сложили туда восемь трупов. Успели закопать только наполовину, как вдруг вынесли еще одно тело. Пришлось раскапывать заново. В процессе одному из уже похороненных лезвием лопаты раскроили лицо. Алана, наблюдавшего за всем этим из окна, мутило до вечера. У них была странная совместная жизнь со странными отношениями. Эрик действительно заботился о нем, причем с точки зрения Алана забота была довольно интересная и необычная. Он потратил немало сил и терпения, чтобы мягко принудить мальчика соблюдать хотя бы элементарную гигиену, вывести вшей, залечить многочисленные болячки, которые Алан в минуты волнения раздирал ногтями до крови. С огромным удивлением Хамфриз узнал, что, оказывается, постоянно чесаться - это нездорово, а горячая вода и мыло (тягучие разноцветные штуки в бутылках, которые Эрик советовал размазывать по себе, он по-прежнему не признавал, предпочитая что-то более понятное и знакомое) могут быть приятными и успокаивающими. Спустя еще какое-то время Слингби деликатно задал ему несколько интимных вопросов, касающихся непосредственно здоровья. Алан, краснея, ответил на все честно, и перед озадаченным Эриком предстали еще несколько проблем - вылечить мальчишку от хронической дизентерии, запущенного цистита и еще парочки менее неприятных, но все же требующих вмешательства болячек. Время шло, они потихоньку узнавали друг друга ближе. Алан осторожно расспрашивал его о жизни шинигами, до сих пор не в силах поверить и осознать, что живет под одной крышей с ангелом, пусть даже ангелом довольно мрачной профессии. - М-м-м… Нимб? Эрик пощупал воздух над головой и многозначительно развел руками. Алан постарался вспомнить, что же еще внешне отличает ангелов от людей. Он часто ошивался около и внутри собора Святого Павла и нахватался достаточно много обрывочных знаний. - А эти… как их… - он нетерпеливо пощелкал пальцами, как будто это могло подсказать забытое слово. - Крылья! У тебя они есть? - Не отрастил, - Эрик усмехнулся, вытягиваясь на кровати. Он мало спал и много работал, обзавелся мешками под глазами и глухой раздражительностью, свойственной всякому уставшему человеку, однако вечерами терпеливо и максимально подробно старался удовлетворить аланово любопытство насчет своей внеземной жизни. Алан все равно подозрительно поглядел на одеяло, как будто Эрик мог прятать под ним огромные белые крылья. - Ну, тогда я не знаю, - проворчал наконец он, ложась рядом. - Ангел из тебя так себе. - Ну простите, что не хожу по улицам и не осеняю случайных прохожих благодатью, - не удержался тот. - Все как-то времени нет - то тут надо душу скосить, то там. Мальчик подполз ближе и прижался к теплому боку, с любопытством глядя Эрику в лицо. Изо рта у него сильно пахло сладким, а в уголках губ притаилась засохшая розоватая корочка. Слингби со вздохом подумал, что, скорее всего, Алан опять тайком съел весь тюбик клубничной зубной пасты, так понравившейся ему в первые же дни пребывания здесь. Светло-карие глаза гипнотизировали. Эрик молча смотрел в них, завороженный страшным контрастом между лицом, еще не стряхнувшим с себя детские черты, и взглядом усталого взрослого. Тычок костлявым пальцем аккурат в сонную артерию заставил его вздрогнуть и стряхнуть с себя полудрему. - Да бьется у меня сердце, бьется, - пробормотал он. - Можешь не проверять. И физиологические потребности такие же, как у тебя. - Что у тебя такое же? - не понял Алан. - Я также хочу есть, пить и спать, - расшифровал Эрик. - Особенно спать, - добавил ворчливо, но тут же улыбнулся, смягчая тон. - И уборную посещаю. И кровь течет, если поранюсь. И даже кровяное давление есть. Хотя думаю, ты заметил уже. - Я не припомню, чтобы у тебя поднималось давл… - задумчиво произнес Алан и почти сразу покраснел до корней волос, не договорив. - А, понял. Ясно. Эрик едва заметно улыбнулся. Секс был еще одной щекотливой темой, разговоров на которую старательно избегали оба. Точнее, Алан не знал, полагается ли вообще об этом говорить, и посему хранил молчание. В свою очередь Эрик так же не заговаривал напрямую, хотя по ночам не избегал порой недвусмысленных прикосновений - объятий и поцелуев, от которых у мальчика по всему телу пробегала приятная дрожь и начинало колотиться сердце. Но обычно на этом все заканчивалось. Алан искренне не понимал, в чем дело, но не обижался, решив, что, возможно, у Эрика есть свои причины поступать так, а не иначе. С наступлением лета работы у Эрика прибавилось изрядно. Раньше он работал то днем, то ночью по девять-десять часов, затем начал исчезать на двенадцать, потом на пятнадцать. Однажды его не было дома двое суток, и Алан чуть с ума не сошел от волнения и страха. Вернулся Слингби поздним вечером грязный, измотанный, с дикими глазами, и сразу направился в ванную. Провел там много времени, вышел чистый, пахнущий лекарствами, и только тогда обнял нервно переминавшегося под дверью Алана. После напился и заснул прямо за столом. Через несколько часов вскочил, как ошпаренный, и, едва не перепутав при обувании правый ботинок с левым, унесся по своим жнецовским делам. Запертый в квартире, непривычный к замкнутому пространству, Алан довольно скоро начал чувствовать себя попавшим в западню животным. Это ощущение рассеивалось, когда приходил Эрик, но тут же возвращалось обратно, когда тот уходил. Мальчик метался из комнаты в комнату, выглядывал в окно и нервничал все больше. Он тосковал, и безделье лишь усиливало эту тоску. Раньше жизнь домашнего ребенка казалась несбыточной райской мечтой, сейчас превратилась в суровое наказание. В день, когда он решил попросить свободы, Эрику дали выходной - отоспаться и прийти в себя. Тот встретил его просьбу ледяным взглядом. Алан замер у плиты, сжимая в руках серое кухонное полотенце, боясь посмотреть Эрику в глаза. - Об этом и речи идти не может, - наконец произнес он очень спокойно, вынимая сигареты. - И, ради смерти, прекрати стоять так! - Как? - Как жертва домашнего насилия, - рявкнул Эрик, щелкая зажигалкой. - Сядь. Алан не сдвинулся с места. Эрик, не поднимая головы, почуял, как расползается по кухне животный страх, и искренне устыдился своей несдержанности. Сказывалась тяжелая работа. - Прости, я погорячился, не хотел на тебя орать. Пожалуйста, сядь. Мальчик робко опустился на стул. Эрик устало потер глаза. Он как будто постарел на десять лет. Хамфриз задумался о том, сколько же лет его другу. - Если я назову цифру, ты точно сочтешь меня старым педофилом, - Эрик откинулся на спинку стула. - Очень старым. Алан уже привык к тому, что Эрик частенько отвечает на не заданные вслух вопросы и лишь попытался уточнить: - Педо… - Детолюбом, - рыкнул тот. Алан с огромным изумлением заметил, что Эрик даже слегка покраснел. - Предлагаю сменить тему. - Ага, - торопливо согласился мальчик, дав себе зарок выяснить возраст друга. - Ой, то есть нет. Не надо менять тему. Слингби встал и прошел к окну. Хамфриз, сгорбившись, напряженно следил за каждым его шагом. - Алан, я понимаю, как выглядит то, что ты заперт здесь и никуда не можешь выйти. Ты вправе волноваться и бояться, но… - он помолчал, подбирая, нужные слова, и вдруг обессиленно опустил руки, окаменелым взглядом уставившись на улицу. - Черт… Прости меня за все это. - Не извиняйся, - испугался Алан. - Нет, все хорошо. Знаю, ты плохого не сделаешь. Я благодарен тебе, - добавил тихо. - Не знал, что можно жить вот так вот. И... Я хочу выйти, не потому, что не люблю тебя, не думай - все совсем наоборот... Эрик заметно дернулся на последней фразе, но промолчал. Алан нахмурился. - Я что-то не то сказал? - Все нормально. - Чего не так? - Я понимаю, что ты влюблен в меня, но все равно как-то не по себе, - Эрик грустно улыбнулся. Алан несколько секунд недоуменно хлопал глазами, потом напрягся. - Мне не надо было этого говорить, да? У вас нельзя обсуждать любовь? - Можно, почему нет, - хмыкнул Эрик. - Просто... - Шашни со смертными - не комильфо, - уточнил третий голос. Алан молча соскочил со стула и прижался к стене, по-видимому, на одном только рефлексе. Слингби выругался. В его руках из ниоткуда появилась огромная блестящая пила. Грелль опасливо ноготком отвел лезвие от своей шеи и с любопытством посмотрел Эрику в глаза. - Нервишки шалят? - Я тебе сейчас голову отрежу, - будничным тоном произнес Слингби, вновь ткнув затупленным концом пилы в бледную шею. - Я весь твой. Нож для большего удобства дать? - Грелль захихикал, потом перевел взгляд на онемевшего от ужаса Алана. - Напугай его окончательно. Эрик покосился на мальчика и, встревоженный его выражением лица, взял себя в руки. Пила растаяла в воздухе. - Что ты здесь забыл, Сатклифф? - нелюбезно поинтересовался он. - И какого черта без приглашения? Мы уже не раз это обсуждали. - Ой, да ладно, - хмыкнул Грелль. - Алан покрепче твоих пассий будет. - Рот закрой, - процедил Эрик. Грелль показал ему язык. - На, держи. Слингби ловко поймал небольшой пакет и раскрыл его. Алан молча подпирал стену, настороженно переводя взгляд с одного жнеца на другого. - Это… А, точно. Спасибо. - Гибз шлет тебе привет, - Грелль размотал ярко-красный пучок на голове и с наслаждением помассировал голову. - Просит тебя поменьше задерживаться у смертных, чтобы всякой гадостью не заболевать. - Ты сказал, что это все для меня? - криво усмехнулся Эрик, положив пакет в холодильник. - Ну, да, - пожал плечами Грелль. - Не рассказывать же правду. Тем более, ни для кого не секрет, что твои целительские способности ниже плинтуса. - И то верно. Хотя теперь мне, наверное, лучше обходить медпункт десятой дорогой. - Не получится - он уже ждет тебя на обследование после всей этой чумной заварушки. Эрик только махнул рукой. Грелль оскалился в жутковатой улыбке и повернулся к Алану. Тот сильнее впечатался в стену, не отводя взгляда от желто-зеленых глаз и ярко-красных волос, в беспорядке свисавших, и в напряжении царапнул обстриженными ногтями стену, когда Грелль вдруг подошел на шаг ближе. Эрик многозначительно покашлял, Сатклифф, фыркнув, отвернулся и без приглашения уселся за стол. Алан осторожно отлепился от стены и бочком протиснулся ближе к Слингби. - Чай? - вспомнил о гостеприимстве хозяин квартиры. - Ага. Я принес овсяное печенье - полезно для фигуры. К тебе это не относится, - посмотрел Грелль на мальчика. - Ешь побольше. Иначе Эрик тебя в пылу страсти точно раздавит. Алан почувствовал, как кровь приливает к щекам, и возмущенно посмотрел на него, но Сатклифф уже отвернулся. Эрик только вздохнул и многозначительно глянул на мальчика, всем своим видом советуя не обращать внимания. За кружкой чая незаметно завязался разговор о работе. Алан сидел на полу, прижавшись спиной к плите, и внимательно слушал, хотя не понимал половины слов. - Уилли опять перетряс Диверсионщиков и Криминалистов, - начал Грелль, вытаскивая из внутреннего кармана жакета маленькие цветные бумажки, исчерканные торопливым почерком. - Вот. - Криминалистов я понял, зачем, а Диверсионщики ему что хорошего сделали? - Эрик углубился в чтение. - Хотел выбить нам сопровождение. - И как? Грелль скептически хмыкнул. - Никак. Сейчас столько демонов понабежало, что всего Отдела едва хватает только на патрулирование Лондона. - Жаль, - отрешенно пробормотал Эрик. - Было бы неплохо хотя бы одну смену не поганить руки демонической кровью. - А то. Алан встрепенулся. - Вы с кем-то деретесь? Эрик и Грелль переглянулись. - С демонами, - наконец ответил Слингби и, видя непонимание мальчика, добавил. - Ну… С нечистой силой. - С чертями, - попытался помочь ему Сатклифф, но вышло только хуже. Лицо Алана исказил суеверный ужас. - Сатклифф просто выразился неправильно, - Эрик бросил на друга укоризненный взгляд. - Это не то, что ты себе представляешь. Они… Хм… В общем, мы стоим по разные стороны баррикад. - Это как? - Какой любопытный ребенок, - фыркнул Грелль, и внутри Алана все болезненно сжалось. - И жутко непонятливый. Мы служим одним силам, демоны - другим. Непримиримая вражда за ваши душонки. Алан притих, хотя в его голове зароились вопросы. Жнецы продолжили обсуждать свои дела насущные, и Хамфриз впервые почувствовал, что Эрик и Грелль действительно друзья, несмотря на явную резкость в их повседневном общении. Болтовня их длилась довольно долго. На улице стемнело. Алан так и не понял, что он успел задремать. Зато шинигами довольно скоро заметили это, и Эрик осторожно поднял его и отнес на кровать. Он проснулся, когда на небо взошла полная луна и заглянула в окно. Во мраке комнаты он различил переодевающегося ко сну Эрика. - Мистер Сатклифф ушел? - почему-то шепотом спросил он. - Ты вполне можешь называть его Греллем, - так же тихо ответил Слингби. - Да, ушел. Он оставил тебе сладости на столе, на кухне. Завтра съешь их. - Сладости мне? - Он все равно их не ест, вечно на диете сидит. А поклонников и просто желающих подмазаться у него довольно много, и все тащат сладкое. Говорит, что девать уже некуда. Мальчик подвинулся, уступая нагретое место на кровати другу. Слингби сдержал улыбку, лег, закинув руки за голову, и уставился в потолок. - Эрик? - Что? - в голосе того скользнула едва слышимое напряжение. - Можно тебя спросить? - О чем? - О том… Ну ты понимаешь… О чем вы сегодня говорили с Греллем. - Алан, ты не худой, и я тебя не раздавлю, - пробормотал Эрик. - Я… Что? Да я не об этом, - смущенно прошептал мальчик. - Я о демонах. - Тьфу, черт. А у меня мысли об одном, - с усмешкой ответил жнец. - Спрашивай. Что тебя заинтересовало? - Почему вы с ними деретесь? - Сражаемся за человеческие души. Наша обязанность собрать их, демоны же душами питаются. Вот мы и сталкиваемся время от времени. - Мистер Сат… Грелль сказал, что вы служите каким-то силам, которым не нравятся силы, которым служат демоны, - Алан внутренне восхитился той длинной словесной конструкцией, которую выдал только что, и тут же понял, что слова “служить” и "силы" потеряли для него всякий смысл. - Но ведь вы же сами по себе вроде? Почему вы ненавидите демонов? - Ненависть - это уже сугубо личное дело. Кое-кто из наших относится к демонам равнодушно, - мягко улыбнулся Эрик. - А вообще Грелль был прав, мы действительно служим. - Кому? - Смерти. Алан молчал, теребя в руках край одеяла. - Ты думал, я и есть смерть? - тихо спросил Слингби, перевернувшись на бок и пристально глядя Алану в лицо. Тот поежился. - Это не так? - Я - ангел смерти, а не смерть, Алан. Это разное. Я могу решить, стоит человеку жить или умереть, но это лишь рутинная работа. Я никогда не знаю, кто умрет и когда, пока в моей книге не появится запись об этом человеке. Не в моей власти наделять кого-либо коротким или продолжительным сроком жизни. Я прихожу к самому итогу, забираю душу и отдаю ее на попечение высших сил. - Все равно не понимаю, - прошептал Алан. - Ты говорил, что можешь сделать так, что человек не умрет… - Могу, но это редчайшее событие. И… - Слингби сделал паузу, подбирая слова. - Как ты мог уже понять, я забираю только человеческие души. - И? - Умирают все, Алан. Растения, животные, бактерии… Кто такие бактерии? Эм… Это такие микроорганизмы… А, черт. В общем, это крохотные животные, невидимые глазу. Хамфриз слушал его, открыв рот, но на моменте с крошечными животными скептически приподнял бровь. - Даже меньше, чем песчинка? - недоверчиво протянул он. - Они во много-много раз меньше, чем самая маленькая песчинка, - заверил его Эрик. - И у них тоже ограниченный срок жизни. Однако к ним жнецы не приходят, и к умирающим коровам, лошадям, собакам, кошкам, цветам, деревьям - тоже. Ни я, ни Грелль, ни кто-либо другой из жнецов не решает судьбы всего живого. Ты удивишься, но первые жнецы появились намного позже, чем первые люди. - Почему? - Первый жнец - это человек, взбунтовавшийся против самой смерти. Глаза Алана, широко открытые, таинственно блестели в полумраке комнаты. В обоих зрачках его поселилось по одной маленькой лондонской луне. - Он что, отказался умирать? - Наоборот. Он умер раньше отведенного ему срока. По своему желанию. - В смысле… Самоубился? - Да, - ответил Эрик. - Этот человек покончил с собой. - Ого! А почему он стал жнецом? - Вообще-то точно никому неизвестно, - с некоторой заминкой сообщил шинигами. - Но принято считать, что Смерть была взбешена непослушанием живого существа и, дабы наказать, обязала его вечно находиться в полушаге от жизни, наблюдать страдания своих сородичей, забирать их души, не имея возможности изменить что-либо. Мальчик зачарованно слушал, и в уме его уже разыгрывались картины одна краше другой. Эрик скованно улыбнулся, чувствуя себя отцом, рассказывающим сыну фантастическую сказку на ночь, и продолжил. - Сейчас многое изменилось. Первые жнецы были чем-то вроде унылых призраков - низшая ступень среди всего, что вы считаете… сверхъестественным, что ли. Теперь мы обладаем определенными силами и можем посоперничать даже с ангелами, хотя они по-прежнему считают нас… - он примолк. Алан привычно потянул руку в рот с намерением обгрызть пару ногтей, и Эрик быстро схватил его за запястье. - Так кем они вас считали? - Чем-то ничтожным. Сродни грешникам. В принципе, так оно и есть. Алан задержал дыхание. - Но почему так? Ангелы же добрые и помогают людям! Эрик молчал, обдумывая что-то, затем, видимо, решился продолжить. - Не все, Алан, не все… Некоторые относятся враждебно. - Но почему? - Я не уверен, что смогу объяснить. Тебе, возможно, кажется, что я знаю все, но это не так. - Так ты не знаешь или не можешь объяснить? - Подловил, - усмехнулся Эрик. - Отчасти и то, и другое. То, что я могу сказать тебе - мои догадки, ни больше, ни меньше. - Скажи хотя бы их, - он даже приподнялся на локтях. Слингби сонно наблюдал за ним, за живым интересом, плескавшемся в его глазах. В темноте светло-коричневая радужка казалась черной. - Мне кажется, это зависть. - Почему? - Не могу объяснить… Просто кажется. Не знаю, какие силы создали вас и ангелов, но ощущение такое, что вам они симпатизировали гораздо больше. Голос Слингби сошел на нет. Молчал и Алан. Раздумывая над сказанным, он снова лег и прижался вплотную к другу. Затем нерешительно обнял его за шею и коснулся губами аккуратно подстриженной бородки, чувствуя, как бережно тот обнимает в ответ. Уже засыпая, Хамфриз вдруг резко распахнул глаза и подскочил, пребольно ударив Эрика головой в подбородок. Тот глухо выругался и сердито уставился на мальчика. - Да что на тебя нашло?! - Ты сказал, - задыхаясь, звонко выкрикнул Алан, ошарашенный тем, что такая простая мысль не пришла в голову раньше, - что первый жнец был самоубийцей. Эрик молчал. - У вас есть дети? Вы живете так же, как мы, да? Отрицательное покачивание головой. Алан в немом ужасе смотрел на друга. - Получается, ты… э-э-э… раньше был человеком? - Да, - устало ответил Эрик, ложась обратно. - А потом ты умер? - Да. Молчание. - Ты убил себя? - Алан почувствовал, как переполняет его жалость. Эрик кивнул и удивленно глянул на него. - Ты жалеешь меня? Я чего угодно ожидал, но точно не этого. - Убивать себя, наверное, очень-очень страшно, - голос Алана дрогнул. - Возможно… Я не помню. Как я это сделал и почему - тайна, мне не доступная. Кем я был - неизвестно, когда жил - тоже. Я даже не знаю свой точный возраст. В шинигами очень многие перерождаются детьми и подростками. Когда Смерть взяла меня к себе и сделала тем, кем я являюсь сейчас, я выглядел лет на пятнадцать. - А… - Алан замолк в нерешительности. - Да говори теперь, что уж там. - А давно это было? - Пятьдесят три года назад. Алан, онемев, уставился на Эрика. Его шок и, отчасти, суеверный ужас легко можно было понять - никто в Лондоне не мог похвастаться знакомством с человеком хотя бы шестидесятилетнего возраста. Голод и болезни семнадцатого века не давали шанса встретить старость во всем ее понимании. Возраст Эрика, между тем, почти достиг отметки “семьдесят”. - Я... Я д-думал, тебе лет тридцать пять, - прозаикался мальчик. - Даже меньше. Хотя ты не выглядел на тридцать пять, но... Когда ты сказал, что ты старый, я решил, что тебе за сорок... Он лег, все еще шокированный, ошарашенно моргающий. Эрик с иронией подумал о том, что ничто больше из сказанного - ангелы, демоны, самоубийства, воскрешение из мертвых - не задело Алана так сильно, как фантастический (на его взгляд) возраст жнеца. - А Греллю сколько? - ожил мальчик. - Он старше меня на несколько лет. Может на восемь или десять, точно не знаю. - Вот дерьмо, - прошептал Алан. Эрик укоризненно кашлянул. Они еще лежали, думая каждый о своем, затем Алан подполз ближе и так жалобно посмотрел на Эрика, что тот, не задумываясь, вновь прижал его к себе. - Спокойной ночи, - наконец пробормотал Эрик, не зная, чем заполнить неловкую тишину. - Мне не важно, сколько тебе лет и кто ты, - быстро прошептал Алан, боясь, что передумает с признанием, и вздрогнул от глубокого и очень печального взгляда друга. - Я все равно люблю тебя. - Знаю, Алан. Спи.