Я всего лишь искал утешения...

Сколько Алан себя помнил – он никогда не терял бдительности. Вообще никогда. Едва только его жизнь с семьей закончилась (и началась одинокая и полная опасностей), попытка немного расслабиться приводила к печальным последствиям. Равно как и сейчас. Перестав заботиться о хлебе насущном, Алан постепенно утратил свою когда-то постоянную настороженность. Эрик заботился о нем уже довольно долго, обеспечивал чем только мог, защищал, если того требовала ситуация, и чувство опасности задремало. В один из прохладных осенних дней суровая реальность напомнила ему о себе. Из-за обострившихся за лето болезней, в основном чумы и тифа, смерть стала в Англии частой гостьей, и люди будто все разом стали свирепее и жестче. Особенно это коснулось бездомных, лишенных даже призрачной надежды на спасение в родном доме. Алан легкомысленно упустил это из виду и поплатился за свою беспечность. Сейчас, сидя в углу своего чердака, он, как разъяренный зверёк, скалил зубы на молчаливых незваных гостей. Голова гудела набатом: жуткого вида мужчина – грязный, оборванный и заросший – колотил его так, будто хотел убить, а не прогнать, как это обычно бывало. Его спутница, такая же жуткая и сморщенная, почти не вмешивалась в ситуацию, предоставив своему другу разобраться с обитателем уютного защищенного чердака. Алан, шатаясь, поднялся на ноги. Тело болело от страшных ударов, в мозгу пульсировала одна мысль - любой ценой вышвырнуть чужаков из своего дома. На первый взгляд силы были очень неравны, но какое-никакое преимущество у Алана было - последние несколько месяцев он довольно хорошо питался, окреп, вытянулся, в противовес телу противника, носившему следы длительного голодания: кости выпирали отовсюду, кожа отливала серым, глаза лихорадочно блестели. Нервы у мужчины оказались на пределе - увидев, что подросток еще шевелится, он метнулся вперед и всем своим весом сбил Алана с ног, уселся сверху и решительно занес руку. Кулак с хрустом врезался в переносицу. Алан взвыл, обливаясь кровью, заметался под тяжестью чужого тела и ценой невероятных усилий сбросил с себя врага. Они сцепились, катаясь по полу и рыча. Алан бил куда ни попадя, уже не чувствуя рук, даже не пытаясь защищаться - только нападать. В голове у него помутилось - все вокруг будто заволокло красным туманом, и, кажется, с чужаком происходило то же самое. Тот смог изо всех сил ударить его ногой в промежность и отшвырнуть к стене. Алан сполз по деревяшкам, как плевок, рухнул на колени, задыхаясь от дикой боли. Кровь быстро-быстро капала с разбитого лица на пол. И все же сноровка не подвела - от жестокого удара он увернулся, хотя в итоге нелепо распластался на полу. Мужчина остановился, тяжело дыша, кажется, переживая приступ головокружения - драка высосала все его силы. Он был слишком голодный и измотанный жизнью. Женщина тут же подбежала к своему спутнику, заботливо коснулась плеча, шепнула что-то, видимо, слова ободрения. Алан с механическим равнодушием наблюдал за внезапной семейной сценой, попутно нашаривая руками что-нибудь, что могло бы помочь ему защитить себя и свой названный дом. Довольно скоро в руки попался ветхий стульчик, валявшийся тремя гнутыми ножками кверху. Когда-то давно Алан притащил его сюда, сам не зная зачем, и так и оставил. Вот теперь он пригодился. Страшная резь в паху и животе не позволяла разогнуться. Алан замахнулся, но удар вышел неточный - сидушка стула слабо скользнула по груди мужчины и обрушилась на его спутницу. Та сдавленно охнула и осела на пол, держась за горло - именно туда пришелся полный отчаянной злости удар. Алан оторопело остановился. Он и не помышлял нападать на женщину. Мужчина взревел и метнулся вперед. Стул отлетел в сторону, а сам мальчик рухнул на пол от страшных побоев. Шею сдавили две мозолистые заскорузлые руки, и свет померк. Алан беспорядочно колотил противника руками и ногами, но тот, подпитываемый дикой яростью, как будто не замечал этого. Внезапно давление исчезло, а в легкие резко ворвался воздух. Алан перекатился в сторону и затрясся в приступе кашля. Зрение вошло в фокус, и Алан заморгал, уставившись на более чем странную картину: высокий худой человек в черной одежде прижал к стене сопротивляющегося бродягу. Ноги того судорожно дергались в нескольких дюймах от пола. - Тихо, - властно приказал худой. Что удивительно, это возымело свое действие - мужчина подергался еще немного и утих, уставившись в никуда ошалелым взглядом. - Что ни смена, то сюрприз какой-нибудь, - ворчливо заметил новоприбывший, ослабив хватку. Мужчина кулем свалился на задницу и замер, даже не думая вставать. Алан с трудом поднялся, цепляясь за стену. Перед глазами запорхали мушки, а когда цвета нехотя вернулись, он узрел перед собой полное любопытства лицо Грелля Сатклиффа. - Тебе физиономию как будто фаршем обмазали, - хихикнул Грелль. - Привет. Алан молчал. Боль во всем теле здорово отвлекала. Грелль отошел в сторону и склонился над лежащей женщиной. Голова ее странно подергивалась, пальцы царапали пол, а взгляд… Алану подумалось, что он не видел картины ужаснее. И он истерично заскулил. Это не я сделал, не я, не я, не я, не я, не я, не я, не я. Кашляла она недолго. Мгновение – и все стихло. Алан обрадованно выдохнул, решив, что женщина переборола странный приступ и сейчас окончательно придет в норму, встанет и уберется отсюда вместе со своим мужчиной. Но она медлила. Просто лежала и смотрела на Сатклиффа, а тот даже не обращал на ее взгляд внимания, строчил себе в книге, и все. Раздался легкий стук. Алан повернул голову. Мужчина методично колотился затылком о стену, в упор глядя на свою спутницу. - Выметайтесь оба отсюда! – хотел крикнуть ему Алан, но не смог издать ни звука. Слишком болело все. - Всем ударам удар, - вдруг заговорил Сатклифф, захлопывая книжку и выверенным движением пряча ее в потайном кармане пиджака. – Эрик успел научить тебя избавляться от тел, м? - Каких еще тел? – не понял или, точнее, не желал понимать Алан. – О чем вы? Спустя бесконечно долгую секунду до него дошло, что по-прежнему не произнес ни слова. Грелль неприятно улыбнулся. Алану захотелось оказаться как можно дальше от него и его жуткого оскала. - Я скажу Эрику, что ты здесь, пусть он сам разбирается с этой головной болью. Нашел, с кем связаться… И он исчез. Хамфриз вскрикнул уже не мысленно, а вполне даже реально и очень, очень громко. Произошедшее настолько не укладывалось в рамки его сознания, что Алан подумал, будто прямо сейчас, на этом самом месте сойдет с ума. Все было слишком абсурдно. Брызги крови на полу вдруг пустились в пляс, и Алан не сразу сообразил, что у него просто кружится голова. Трясясь мелкой дрожью, он резко прошел вперед, будто его толкнули, и оказался совсем рядом с неподвижной женщиной. В любой другой ситуации Алан бы сразу распознал труп, но сейчас его мозг страшно медлил, не понимая, почему у незваной гостьи так явственно проступает синева на лице, и отчего слюна течет из уголка рта, а она даже не думает утереться. Он опасливо подергал ее за плечо, боясь, что она сейчас подскочит на месте и доведет грязное дело своего спутника до конца. Ничего не произошло. Алан подивился абсурдной нелепости ситуации – пришла в чужой дом, разлеглась и лежит. Встряхнувшись (что немедленно отразилось дикой болью во всем теле), он заставил себя внимательно осмотреть все вокруг. Хриплое дыхание отвлекало. Мальчик набрал побольше воздуха в легкие и замер, не выдыхая, но почему-то это не прервало серию рваных сипящих вдохов. Обернулся. Грязный мужчина трясся и хрипел, зажав рот руками. Глаза его светились ненавистью и горем. Хамфриз снова перевел взгляд на женщину. В голове что-то щелкнуло, и вслед за этим желудок не замедлил напомнить о себе – Алан, согнувшись в три погибели, шумно и болезненно избавился от всего ранее съеденного. К запаху крови прибавилась кислая вонь. От болезненных спазмов во всем теле глаза наполнились жгучими слезами. Пошатываясь, он побрел к стене, сполз по ней, по странной случайности оказавшись аккурат напротив тела и бьющегося в молчаливой истерике мужчины. Замер, тупо разглядывая смертельно-бледные грязные пальцы своей нечаянной жертвы. Таким его Эрик и застал. Вошел, не вбежал, тихо, но уверенно, и остановился. За затемненными стеклами его очков взгляд был неясен. Лишь мельком он глянул на тех, кто вторгся в чужое жилище, что-то отмечая про себя, и более не удостоил их вниманием, полностью сконцентрировавшись на мальчике. - Я ее… - обреченно начал Алан и не закончил, судорожно сглотнув. Сгусток боли камешком упал из горла в желудок и растекся по всему животу. Эрик заметил, как искривилось изуродованное лицо мальчишки. Сильные теплые пальцы с необыкновенной осторожностью обвили узкую кисть с разбитыми в кровь костяшками. Алан с трудом поднял голову и наткнулся на внимательный взгляд желтовато-зеленых глаз. - Я ее убил, - наконец прошамкал он. Губы стремительно опухли и ныли после драки, и говорить становилось все труднее. – Но я не хотел… - голос его задрожал. – Просто… Они ворвались, а я… Он криво улыбнулся одной стороной рта и попытался развести руками. Голова мелко тряслась, как у столетнего старика. - Я ударил его, а попал по ней… Она кашляла и… - Алан. - Ми… Мистер Сатклифф спросил… Научил ли ты меня избавляться от тел… Он… Ты учил меня? Почему-то я… Не могу сейчас вспомнить… - шептал Хамфриз. - Алан, - мягко повторил Эрик. – Я здесь, рядом с тобой. Не смотри туда – только на меня. Мальчик чувствовал, как тяжело стало концентрировать взгляд. Лицо Эрика все время уплывало куда-то влево. - Ты все сделал правильно, потому что защищался. - Она… просто стояла. А я ударил ее, - вяло ответил Алан. – Она меня не била. - Но сделала бы это, не задумываясь, - голос Эрика стал жестче. – Как и тот, кто тебя покалечил. Встать можешь? Смог, пусть даже с чужой помощью. Слингби с превеликой осторожностью вывел мальчика на улицу. Похожие изумленно глазели на безвольное окровавленное тело подростка в руках крепкого мужчины, и только сам бог ведал, какие жуткие предположения строились в их головах. Мысли в голове тянулись густой неприятной слизью. Алан, спотыкаясь, брел куда-то, опирался на чью-то руку, кого-то слушал. Что ему говорили, не помнил. Тусклый дневной свет сменился мягким полумраком. Из странного забытья его вывело ощущение чего-то нестерпимо горячего в ладонях. Алан вздрогнул и машинально отдернул руки. Зрение прояснилось. Вместо кривляющегося лица убитой женщины мальчик увидел темно-коричневую лужу на гладком полу цвета песка. От лужи шел горячий пар. Рядом валялась большая кружка. - Ничего страшного. Я сейчас все уберу. Алан медленно поднял взгляд. Перед ним стоял Эрик. - Слишком горячий чай я тебе дал, - спокойно продолжил тот. – Не подумал, что обожжешься. Алан нервно стискивал пальцами колени, пока Эрик возился с тряпкой. - Где я? Слингби со вздохом выпрямился и выжал тряпку в ведро. - У меня дома. Днем раньше от этой новости Алан пришел бы в неописуемый восторг пополам со смущением; сейчас, однако, просто кивнул, отмечая свое нахождение в чужом доме, как очередное событие, и замер. - Я не хочу тебе мешать. - Ты не мешаешь. Все нормально. Лужа была ликвидирована, чай налит новый. Прихлебывая из кружки, Алан ожидал расспросов и даже обвинений, но Эрик молчал, сидя в соседнем кресле, соединив кончики пальцев обеих рук в задумчивом жесте. На лице его отражалась усиленная работа мысли. - Согрелся? Хамфриз кивнул. Не отпускало ощущение, будто он - распоротая от горла до хвоста рыба. Чай закончился. Тепло, которое он дал, вдруг разморило сильнее, чем ожидалось, вдобавок почему-то закружилась голова. Стало самую малость легче. Алан потихоньку начал приходить в себя, и страх уступил место любопытству. Мальчик исподлобья разглядывал странную комнату. Если это помещение действительно служило Эрику домом, то оно как нельзя лучше отражало суть своего хозяина. Куча непонятных загадочных вещей, о назначении которых приходилось только гадать. Все светлое и теплое, несмотря на то, что в поле зрения не было ни одного камина. Алан зажмурился, потирая раскрасневшееся лицо и пылающие, как уголья, уши. Пальцы моментально окрасились кровью, сочившейся из многочисленных ссадин. Эрик сменил позу. Спина его будто одеревенела, а в линии плеч явно проглядывала напряженность. Всем корпусом он подался вперед, по-прежнему не отрывая кончики пальцев рук друг от друга. - Мистер Сатклифф… - заплетающимся языком начал Алан, не в силах самостоятельно оправдать увиденное недавно, и нахмурился тому, как тяжело стало говорить. – Что было в этом чае? - Плеснул немного алкоголя, - тихо ответил Эрик. – Ты был белый, как мел. Алан понимающе кивнул и снова потер щеки. - Ты говорил что-то о Сатклиффе. - Да, - спохватился Хамфриз. – Точно. Ну… Он… Говорить стало еще сложнее, и на этот раз спиртное было не при чем. Не решит ли Эрик, что его юный друг окончательно сошел с ума после того, что Алан ему расскажет? Не захочет ли избавиться от чокнутого подростка, к тому же обагрившего руки чужой кровью? Воспоминание о мертвой женщине обрушилось с новой силой. Алан прикрыл глаза, переживая приступ ужаса и внезапной тошноты. - Продолжай, я внимательно слушаю. - Боюсь, ты не поверишь, - запинаясь, пробормотал мальчик, открыв глаза. Слингби мельком отметил, как побелели его руки, сжатые в кулаки. Он примерно догадывался, что услышит сейчас. Сатклифф искренне верил, что Эрик уже давно все рассказал смертному юнцу, и потому вряд ли особо скрывался. Робкий рассказ, полный запинок и сомнений, лишь подтвердил его предположения. Закончив описание растворившегося в воздухе Грелля, Алан с каким-то обреченным ожиданием уставился в пол. - Что я могу сказать, - медленно начал Эрик, поняв, что пауза в разговоре неприлично затянулась. – Я обдумывал наш с тобой разговор на одну очень важную тему… В чистом оконном стекле мелькнул блик от последних лучей заходящего солнца. Эрик осекся, поглядев на ситуацию со стороны. Перед ним сидел пятнадцатилетний мальчик, только что переживший тяжелое испытание – и моральное, и физическое. Было бы слишком жестоко добивать его измученный ум правдой на грани фантастики. - Алан, я тебе все расскажу сразу после того, как ты полноценно отдохнешь, - наконец сформулировал он свой ответ и сразу же предостерегающе поднял руку, как только Хамфриз с самым возмущенным выражением лица открыл рот, намереваясь возразить. – Сейчас я обработаю твои раны, потом ты ляжешь спать. Утром… Нет, - он задумался, подсчитывая что-то в уме. – Не утром – днем мы поговорим. Я приду и все подробно расскажу тебе. А уж как ты это воспримешь… Он оборвал фразу на середине, встал и вышел. Вернулся с уже знакомыми предметами: водой, тряпками, бутылочками с лекарствами, бинтами – тонкой сетчатой тканью, которой очень удобно было перевязывать раны. Через полчаса Алан, перебинтованный и обработанный щиплющими цветными мазями, накормленный двумя маленькими беленькими горькими кружочками, устраивался на просторной кровати в другой комнате. Эрик безразлично смотрел на грязные пятна, появляющиеся на чистом постельном белье с каждым новым движением Алана, пытавшемся свыкнуться с непривычным ощущением тепла и мягкости. - Ты ляжешь со мной? – уточнил мальчик и порадовался, что на синюшном от побоев лице не так заметен яркий румянец. - Нет, - сухо ответил Слингби, засунув руки в карманы брюк. – Можешь не беспокоиться. - Да я не… - Я буду в другой комнате, - не меняя тона, продолжил он. – Постарайся заснуть и ни о чем не думай. У тебя был… тяжелый день, мягко говоря. Я хотел бы, чтобы ты отдохнул. Он неосознанно прибег к формулировке «я хотел бы». Обычно это действовало, поскольку Алан всегда очень чутко прислушивался к его желаниям. Сработало и сейчас, по крайней мере, поначалу. Во всяком случае, Алан поплотнее закутался в одеяло, закрыл глаза и, как ожидалось, практически сразу провалился в тяжелый глубокий сон. Эрик еще некоторое время стоял рядом с кроватью, заложив руки за спину. Лицо его приобрело нехарактерно мягкое участливое выражение. Он захотел поправить сбившийся край одеяла, убрать со лба жесткую прядь слипшихся от крови волос, но сдержался. То ли боялся потревожить спящего, то ли по какой другой причине. И, чтобы не разбудить мальчика звуком шагов, Эрик бесшумно телепортировался. *** Потемневшее, будто сплошной синяк, грязное лицо женщины продолжило кривляться даже после того, как Алан несколько раз подряд проснулся. Она, хихикая, выглядывала из-за угла кровати, подмигивала с люстры, легонько стучала в окно с внешней стороны, зависая в воздухе. Это было настолько страшно, что Алан не мог даже закричать. Он сидел в кровати, зажмурившись, страстно желая проснуться снова, и чтобы на этот раз по-настоящему. - Ее нет. - Вот же она, - он тыкал пальцем в темный угол комнаты, где скрючилась, подтянув колени к груди, его жертва. – Сидит. - Тело осталось лежать на чердаке. Это далеко отсюда. - Тогда за мной пришла ее душа, - плача, не согласился Алан. Женщина подмигнула ему и протянула вперед израненные руки. Они стремительно удлинялись, и вот длинные, частично обломанные ногти уже легонько касались его шеи. - Ее душу забрали сразу после смерти. - Тогда кто это?! – взвыл он, размазывая слезы, ручьями катящиеся по щекам. - Твое воображение и страх. Всхлипывая, Алан наконец осмелился повернуть голову в сторону голоса и увидел Эрика, сидящего на краешке кровати. Он был одет в черный костюм. Рядом лежал какой-то странный блестящий предмет. - Так это неправда? - Абсолютная, - ровно ответил Эрик, стянул зубами черную перчатку с руки и ласково провел кончиками пальцев по чувствительно-болезненной коже лица перепуганного мальчика. – Так лучше. Алан почувствовал, как чудесным образом боль в изуродованном лице начала стихать. Немного успокоившись, он снова посмотрел в тот угол, где сидела его жертва, и не увидел ничего, кроме темноты. Ему страстно захотелось коснуться Эрика, и тот охотно откликнулся на его желание. Мягкость черного костюма, покалывание щетины и крепкие объятия принесли покой и благостное облегчение. Зарывшись пальцами в русые волосы, Алан грубо и торопливо целовал его, не в силах словами выразить свой страх, боль потери, скорбь и то до ужаса глубокое чувство, что билось в душе. Эрик же, казалось, в объяснениях не нуждался. На поцелуи отвечал неторопливо и обстоятельно. Плюнув на всегдашнюю робость в словах и действиях, Алан рывком притянул его к себе, заставив практически улечься сверху. Дыхание сбилось. Эрик застыл, затем приник сильнее и, приоткрыв рот, впервые коснулся своим языком языка Алана, утягивая его во взрослый поцелуй, в водоворот совершенно новых ощущений. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Алан понял, что зажмурился, и торопливо открыл глаза, как только поцелуй прервался. Эрик не исчез, вопреки неясным ожиданиям. Руки его по-прежнему упирались по обе стороны от головы мальчика, волосы беспорядочно свисали по бокам, глаза странно-отчетливо сверкали в темноте. Весь он, целиком и полностью, создавал непонятное потустороннее ощущение. Они ненадолго застыли так, переводя дыхание. Затем Эрик изящно откинулся назад, сев на колени. - Достаточно, - рассеяно пробормотал он, поправляя сбившийся воротник белоснежной рубашки, показавшейся сквозь непроглядную черноту костюма. Алан сел, в легкой растерянности спихнув ногой что-то холодное и металлическое. Эрик покачал головой, слез с кровати и подобрал это нечто, оказавшееся чем-то вроде длинного зазубренного меча. Или пилы? - Засыпай. - Я не хочу, - горячо запротестовал мальчик. Эрик невыразительно посмотрел на него. В ту же секунду свет померк. *** Проснулся Алан во второй половине дня. Тело ныло, но в этой боли не было и сотой доли того, что ожидалось на самом деле. Он медленно сполз с кровати, настороженно оглядываясь, затем несколько раз громко и отчетливо позвал Эрика. Тот не откликнулся, и Алан застыл в замешательстве, не зная, что делать дальше. Ответом на его раздумья стал явный дискомфорт в области мочевого пузыря. Решив, что это будет нормальным оправданием для того, чтобы выйти из комнаты, Алан робко выглянул за дверь. В маленьком коридоре стояла звенящая тишина. Он опасливо огляделся, прежде чем окончательно выйти из комнаты, которая, кажется, служила Эрику спальней. Что-то зашевелилось на периферии зрения. Алан резко обернулся и чуть не подпрыгнул, увидев лицо. Лишь когда испуг поутих, он разглядел в этом лице самого себя. Всего лишь зеркало. Но какое! Зачарованный, он подошел ближе, вглядываясь в собственное отражение. Раньше ему доводилось пару раз разглядывать себя в серебряном зеркале, точнее, в его маленьком осколке, подобранном где-то на улице. Это случилось несколько лет назад, и он тогда впервые увидел свое лицо отчетливо, пусть и не целиком. Но все же тот кусочек был мутным, а его серебряное напыление – практически стершимся, и он не шел ни в какое сравнение с этим зеркалом. Позабыв обо всем на свете, Алан пристально изучал каждую черточку своего лица, отмечая, как оно изменилось с тех пор, как он смотрелся в зеркало. Конечно, время от времени он бросал взгляд на какую-нибудь отражающую поверхность, но такая подробная картина пред ним еще не представала. Под глазом змеился тонкий шрам, еще два – потолще – украшали губы. Лицо потеряло детские черты, стало по-мужски угловатым, и Алан смущенно улыбнулся, отметив это. Увлекшись, он приник лицом к зеркалу, разглядывая собственные глаза и оставляя на холодной поверхности пятнышки каждого своего выдоха. Спустя какое-то время до него дошло, что был во всем этом небольшой изъян, как, например, абсолютное отсутствие даже малейшего синяка на загорелой коже. Алан вспомнил, с какой силой вчера в его лицо впечатывались чужие кулаки, и вздрогнул, пристально оглядывая себя. Ничего, что могло бы напомнить о недавней драке: ни синяков, ни ран, ни царапин. Даже костяшки пальцев целехоньки. Он наконец оторвался от созерцания самого себя, пребывая в замешательстве, но решил обдумать это позже. В последний раз взглянув на зеркало, он переключился на исследование квартиры. Комната, в которой Алан вчера разлил чай, встретила его тишиной. Мальчик прошел до середины и остановился, оглядываясь. Конечно, все здесь отличалось от его родного дома. Он выглянул в окно, понаблюдал за спешащими по своим делам лондонцами и отвернулся, чувствуя неудобство из-за невозможности сходить в туалет. Поскорее бы Эрик вернулся. Спустя час или полтора он все же пришел, и Алан в буквальном смысле бросился ему навстречу, сдавленным шепотом прося помощи. Эрик коротко ругнулся на самого себя и отвел мальчика в нужное помещение, дав краткие инструкции. - Извини, я совершенно не подумал об этом, - повинился Эрик, когда Алан снова появился в поле зрения с самым благостным выражением лица. - Ничего страшного, - Хамфриз смущенно улыбнулся. – Ты же пришел. Это главное. Эрик вернул ему улыбку, которая, впрочем, почти сразу померкла. Алан почувствовал себя неуютно и замер, не зная, что делать. - Может, сядем? – кашлянул друг, махнув рукой в сторону дивана. - Э… Ага, - Алан послушался. Примостился на самый краешек, напряженно выпрямив спину и сложив руки на коленях. Эрик лишь вздохнул. Помолчали. - Ты хотел мне рассказать насчет… - замешкался Алан. - Всего, - помог ему Эрик. – Да, хотел… Снова молчание. Хамфриз почувствовал, как немеет идеально выпрямленная спина. - Мне будет довольно сложно рассказать тебе, - прервал паузу Эрик. – Если по правде, то я вообще не представляю, с чего начать. Поэтому я решил показать. - Показать, – машинально повторил Алан. – Это книга с картинками? - Не совсем, - уклончиво ответил Эрик и придвинулся к мальчику вплотную. – И я… - Что? - Я впервые за очень долгое время чувствую страх, - улыбнулся Слингби и слегка надавил пальцами на висок мальчика. *** - Ты весь в крови! – Алана обуял ужас. – Ты подрался! - Я в порядке. Принеси воды, мне надо умыться. Плеск. Кровь вперемешку с водой стекала по лицу и шее Эрика, пачкала воротник рубашки, оставляя бледные разводы. - Еще вот тут грязь, - пробормотал Алан, подушечкой большого пальца руки стирая с щеки Эрика черный потёк. – Мерзко пахнет. Даже через запах крови чувствую. - Демоны всегда воняют. Уж не знаю, почему. - Демоны? Эрик улыбнулся, глядя ему прямо в глаза. - Забудь. *** Алан хотел закричать, но не смог. Вместо этого открывал и закрывал рот, как рыба в сачке. Какое-то жуткое красноволосое существо вдруг возникло рядом с Эриком и схватило его за руку. - ЭРИК! – прорезался наконец голос, когда Слингби удивленно обернулся на красное нечто и… ничего не стал предпринимать. - Смерть, да что ж он у тебя так орет, - капризно раздалось из под встрепанных лохм. - Еще бы он не орал, - рассердился Эрик. – Я сам чуть не умер. Ты себя давно в зеркало видел? - Что мертво, умереть не может, - отбрил его монстр и повернулся к мальчику. – Я просто волосы распустил, что такого? Алан почувствовал, что задыхается от ужаса. В обрамлении кроваво-красных прядей, улыбаясь от уха до уха жуткими острыми клыками, на него смотрел Грелль Сатклифф. Смертельная бледность его лица пугающе контрастировала с диким цветом волос. - Забудь, - вздохнул Эрик. *** - …Сэр, вот списки умерших в Сент Джайлсе. Десять – чума, пятеро – тиф, остальные выясняются. Мистер Спирс велел, чтобы вы и мистер Сатклифф наведались туда прямо сейчас… - Алекс, умолкни. - И присутствие демонов подтв… - Алекс осёкся, заметив рядом с Эриком изумлённо вытаращившего глаза Алана. – Ой, простите. Эрик с тяжёлым вздохом прикрыл глаза ладонью. - Сколько раз я тебе, олуху, твердил, чтобы ты поменьше чесал языком? - Простите, - повторил парень, явно не испытывая раскаяния. Эрик не ответил, повернувшись к Хамфризу и поймав его взгляд. - Приятно было поболтать, Алан. Спасибо за мясо и прочее. А теперь тебе очень сильно хочется спать. Ты ляжешь и уснешь, а когда проснешься, то не вспомнишь, как я ушел. Алан уронил ставшую каменно-тяжелой голову на руки, изо всех сил пытаясь бороться со сном, но безуспешно. Засыпая, он слышал, как Эрик расспрашивает молодого человека об умерших в больнице лондонцах. *** - …Нет, ничего, - Эрик отвернулся от мальчишки-водоноса и зачем-то достал из внутреннего кармана небольшую книгу, немного похожую на ту прежнюю, что лежала сейчас у Сивого. – Подожди секунду… Он мельком проглядел строчки, пожал плечами и убрал книгу обратно. Алана снедало любопытство, но расспросить о ней ему показалось невежливым – как-никак, он украл и не вернул в итоге прошлую книжку. Поэтому решил просто промолчать. Мальчишка с ведрами потряс головой в попытке избавиться от налезшей на глаза челки, но упорно не отводил взгляд. Алан наклонился вперед. Ему стал любопытен странный интерес водоноса к Эрику. - У тебя будут проблемы, Слингби. Алан обернулся. Рядом с Эриком стоял мужчина в черной одежде и с книгой в руках. Лицо его можно было смело назвать бесстрастным. - Захочешь спасти его сейчас – приготовься к выволочке, - продолжил мужчина. – Лучше оставь все, как есть, и не дергайся. - Я тебя услышал, Дасти, - мрачно ответил Эрик, пожевывая фильтр сигареты. – Можешь идти. - Одумайся. Твой смертный все равно не умрет, а вот ты вмешаешься в его жизнь и нарушишь естественный ход вещей. - Мы оба знаем, что от падения с такой высоты он синяками не отделается. И вообще… я уже нарушил естественный цикл, когда привел сюда мальчика, - ответил Эрик. – Без меня он сюда бы не пришел. - Кто знает, - загадочно ответил Дасти и… исчез. Алан изумленно охнул и чуть не упал вниз. Испугавшись, он быстро перекинул ногу обратно, в надежде поскорее слезть с парапета, и всем весом навалился на деревяшку, сползая обратно на дорогу. Парапет затрещал. Запястье сжали, как тиски, чужие пальцы. На целых две секунды Хамфриз повис над сыроватой прохладной пропастью, с ужасом глядя на онемевшего от неожиданности мальчишку, даже не подумавшего отскочить в сторону, и коротко вскрикнул. Мгновение – и его резко рванули назад, таща за руку, обратно к солнцу, чуме и людям. - Тебе об этом лучше забыть, - мягко прошептал Эрик, глядя в полные ужаса глаза Алана. *** - …Накинь на себя, - велел он. – Ты вымок до нитки, можешь простудиться. Алан покорно замотался в теплую черную ткань и зябко повел плечами, не зная, чего ожидать в следующий момент. Мокрый подол ненавистного платья лип к костлявым мальчишечьим коленкам и неприятно холодил кожу. Алан поднял голову и поймал на себе не то растерянный, не то расстроенный взгляд друга. - Пошли, надо тебя осмотреть и в порядок привести, - вымолвил он, в упор глядя на мальчика своими странными, равнодушными ко всему глазами. Алан с трудом вздохнул, не в силах оторвать взгляда. В какой-то момент ему подумалось, что такое уже как будто случалось, но когда – никак не мог вспомнить. Эрик крепко стиснул его за руку, и мир вокруг развалился на части. Алана будто ударили под дых, но почему-то совсем не больно. Легкий приступ головокружения. Все это происходило на периферии. Алан в упор смотрел на Эрика, подмечая, что где-то там, по бокам от них, появились знакомые дома, заспешили люди, которых секунду назад еще не было, вернулись шум и запах большого города. Слингби ласково улыбнулся. - Эрик, кто ты? – тоскливо спросил Алан, из-за страшной усталости и боли не сумевший испугаться или хотя бы удивиться. Сначала он приходит на зов, а теперь это… это… это не пойми что. Вместо ответа Слингби мягко прикрыл глаза и попросил его забыть все, что было увидено и услышано. *** Видения не прекращались. Он видел кровь, несколько тел, Эрика, склонившегося над трупом бродяги Майкла – старого знакомого Алана. Видел, как нервно ржали и били копытом лошади при его, Эрика, приближении, как надрывались в истошном лае собаки. Вспомнил их знаменательную встречу в кабаке и окровавленного Эрика в зловещем свете фонаря. Ярость, боль от раны и алкоголь пробудили в нем нечеловеческую натуру, и Алан едва не сбежал от страха и отвращения. Память захлестывало одно воспоминание за другим, и стало почти физически больно. Он сдавленно застонал, пытался помотать головой, чтобы огромное количество странных, жутких видений перестали его терзать, и тут же почувствовал прохладное цепкое касание – Эрик крепко ухватил его второй рукой за подбородок, не давая шевелиться. Мозаика в голове стремительно складывалась в цельную картину. То, что раньше вызывало недоумение, наконец прояснилось. Алан вдруг понял, почему их никогда не замечали на улицах, почему Эрик так легко попадал в любое помещение, почему он никогда не был похож на обычных лондонцев. А потом все растворилось, и мальчик снова увидел вокруг себя стены и мебель, услышал приглушенные звуки лондонских улиц. Эрик убрал руки. Алан никогда в жизни не чувствовал себя настолько опустошенным. Он осознал, что сильно наклонился вперед, почти навалился на Эрика, и, взяв себя в руки, медленно откинулся назад. Пальцы подрагивали, и почему-то дрожала нижняя губа, хотя никаких позывов к слезам Алан не чувствовал. - Восстанавливать воспоминания – не слишком приятная процедура, но она не опасна, - тихо сказал Эрик. – Тебе скоро станет лучше. - Не станет, - хрипло каркнул Хамфриз, конечно, имея в виду не физическую слабость, и Эрик это прекрасно понял. - Что есть, то есть, Алан. Тебе останется либо принять это, либо… - он умолк, спохватившись. Меньше всего хотелось сейчас давить на шокированного подростка. - Понимаю, - осторожно ответил Алан. – Но… Наверное, нет. Не понимаю. Ты… - Алан, я не тот, кем кажусь, - начал Эрик, тщательно подбирая слова. - Это мне уже понятно, - нервно ответил Хамфриз, не замечая, что потихоньку отодвигается в сторону. Зато это заметил Эрик и тяжело вздохнул. - Так кто ты все-таки? - Я… Для начала, я – не человек, - кашлянул Слингби. – Хотя и очень похож. - Ты – дьявол? – в голове Алана пронеслось великое множество услышанных когда-то суеверий о хитрой нечистой силе, втирающейся в доверие к наивным людям. - Что? – на секунду оторопел Эрик. Затем на лице его мелькнула улыбка. – Смерть великая, нет. Я вообще с этими тварями никак не связан. Я бы даже сказал – если тебе, конечно, от этого легче станет, - что я ангел. Больше всего Алану хотелось, чтобы Эрик рассмеялся и признался в глупом розыгрыше, но то, что сейчас мальчику довелось увидеть, и более чем серьезное выражение лица Эрика не оставляли никакой надежды на то, что все это просто шутка. - Ангел, - сухо повторил он, силясь осознать сказанное. - Ангел смерти, - осторожно уточнил Эрик. - Как это? - Я прихожу за душами людей, - все так же нерешительно начал он. – Это такая работа – забирать жизни. Распределять, куда им стоит попасть – в ад или рай. Или в чистилище. Алана чуть наизнанку не вывернуло от такого признания. Он вскочил на ноги и попятился к окну под расстроенным взглядом друга. - И… часто ты так делаешь? – хрипло поинтересовался Алан, как только уперся спиной в подоконник. - Точную цифру сказать не могу, - уклончиво ответил Эрик. Было видно, что он не только огорчен, но и пребывает в некотором замешательстве. – Я не думал, что тебя это так… расстроит. Алан посмотрел на него, как на психа. Его друг-и-почти-любовник каждый день убивает людей. Действительно, чего это он так расстроился? Вслух говорить что-либо Алан посчитал бессмысленным. Его трясло, как будто он сидел нагишом в сугробе. - Выпусти меня, - хрипло пробормотал он, почти не надеясь на согласие. - Алан, я прошу тебя… Хамфриз громко сглотнул. То ли от страха, то ли от злости горло сдавил спазм. - Я прошу тебя подождать, обдумать все, - почти робко сказал Эрик, и, бог свидетель, Алану было дико наблюдать его в таком состоянии, равно как и слышать его ужасающие признания. Он глубоко вдохнул, заставляя себя успокоиться. - Ангел смерти, значит. - Это… Это самое понятное название для тебя. Вообще у нас много имен. - Каких, например? – делано спокойно поинтересовался Хамфриз, чувствуя дискомфорт от того, как пребольно врезается в напряженную спину подоконник. - Жнецы, - Эрик пожал плечами. – Шинигами. Цицимиме. Малах ха-мавет. Всего не упомнишь. Не сказать, что Алану это было интересно. Он, скорее, тянул время, чтобы окончательно взять себя в руки. Его пусть ни разу не спокойный, но зато простой и понятный мир разрушился в одночасье. Близкий человек оказался даже не человеком, а монстроподобным, охочим до убийств существом. Алан подташнивало от одной только мысли о том, чем занимается Эрик на досуге. - Почему ты рассказал о себе? – вырвалось у него. - Я… - Слингби осекся, затем помотал головой, будто сгоняя непрошеные мысли. – Я посчитал, что так будет правильно. - Может, правильней было бы не убивать? Что ж, у него хотя бы еще остались силы на иронию. - Это не в моих силах, - в голосе Эрика скользнула странная, непонятная эмоция. – Я для того и существую, чтобы забирать души, - он особенно выделил интонацией последние два слова. Видимо, в сердцах произнесенное мальчиком «убивать» не слишком ему понравилось. Алан понял, что здесь спорить или переубеждать бесполезно. Он просто молча стоял и смотрел, не в силах поверить, что за такой родной и любимой внешностью скрывалось… всё это. Нельзя было винить Алана за нетерпимость, за нежелание понять и принять то, что он услышал. Его мозг вычленил главное – что Эрик не принадлежит к роду человеческому, и что он живет убийствами. Взращенный в среде суеверий и предрассудков и самостоятельно воспитавший в себе максимально допустимый для того времени пацифизм, Алан не мог побороть в себе горькую неприязнь к услышанному. Это не вязалось с его характером, не сочеталось с миропониманием. Как ни странно, но сам факт, что Эрик был существом иного рода не так пугал, как его вполне даже человеческая склонность к насилию. За свою жизнь Алану приходилось видеть мертвецов, и он точно знал, что никогда не захочет иметь дело с убийствами. В голове мелькнула случайная мысль, и Алан ухватился за нее. - Ты рассказал мне об этом, потому что я тоже… - он судорожно сглотнул. - …убил? Типа мы побратимы или что-то в этом роде? Какое-то время Эрик обдумывал его слова, затем медленно покачал головой. - Нет. То, что делаю я, и что случилось с тобой – разные вещи. Просто так уж все совпало, а мне следовало сказать тебе обо всем раньше. Но я не думал, что у нас все зайдет так... - он закашлялся, прочищая горло. – Так далеко. Скорее всего, я вообще никогда ничего не рассказал бы тебе, не случись, эм, всего этого. Под «всем этим» он явно подразумевал их отношения, вышедшие за рамки дружбы. - Ясно, - отрешенно пробормотал Алан. Он чувствовал себя смертельно уставшим и очень, очень разочарованным. Наступило неловкое молчание. Эрик поднялся с дивана, и Хамфриз поймал себя на мысли, что изо всех сил пытается углядеть в нем что-нибудь, что выдало бы его нечеловеческую сущность. Бесполезно. Взгляд Алана цеплялся за самые обычные русые волосы друга, нахмуренные после тяжелого разговора брови, губы, сжатые в тонкую линию; скользнул ниже – на угрюмо скрещенные на груди руки. Эрик выглядел как… как Эрик. Все такой же высокий, сильный, но, как теперь выяснилось, еще и смертельно опасный. - Не знаю, к добру это или к худу, но мне нужно идти, - сказал он, глядя мальчику в лицо. – У меня перерыв заканчивается. Я приду через несколько часов. Полагаю, нам снова нужно будет поговорить. Еще я думаю, что зря рассказал тебе обо всем сейчас. Надо было вечером. Не хочу покидать тебя, когда ты в таком состоянии. Алан молчал, не зная, что ответить. - Не делай поспешных выводов. Хорошо обдумай, что я тебе сказал, - тихо добавил Эрик. – Попробуй отбросить все, что раньше считал неправильным… Или даже невозможным. Один раз у тебя это получилось. Алан побледнел. - Не сравнивай мои… мои чувства к тебе, - с трудом выдавил он. – Со всем этим. Эрик коротко кивнул. - Я скоро вернусь. Пожалуйста, дождись меня. Не уходи. Ответа Слингби так и не услышал – Алан отвернулся, глядя в окно, в попытке скрыть тревогу. Эрик просил его не делать того, о чем Алан страстно мечтал последние пять минут. Он глазел на улицу, пока все тело не заныло от неподвижности. Казалось, что Эрик так же стоит на месте (не слышно было, что бы он уходил), однако, когда Алан обернулся, то обнаружил, что, оказывается, он в комнате один. Только сейчас можно было позволить себе нервно выругаться, заметаться из угла в угол, слепо натыкаясь на мебель. В голове творился форменный бардак. В конце концов, его молчаливая истерика одержала победу над просьбой никуда не уходить. Алан бросился к входной двери, однако та оказалась надежно заперта. Он вернулся в комнату, обхватив себя руками в попытке успокоиться, и снова подошел к окну, прислонился лбом к стеклу, загнанно дыша, чувствуя себя, как мышь в когтях у кошки. Привычная какофония лондонских улиц различалась с большим трудом, хотя на первый взгляд оконное стекло казалось очень тонким и хрупким. Алан отлепился от прозрачной поверхности и внимательнее осмотрел ее. Вне всяких сомнений, это стекло было в разы чище и элегантней грубых мутных стекол тысяч других лондонских домов. На легкое постукивание оно ответило мелодичным перезвоном и задрожало от следующего удара, нанесенного с большей силой. Хамфриз отступил на шаг, глубоко вдохнув, и обернулся, ища что-нибудь достаточно плотное и мягкое, чтобы защитить руки. На глаза попался плед, небрежно свисавший с подлокотника дивана до самого пола. Больше он себе времени на раздумья не оставил. Кое-как обмотав пледом руки и зажмурившись, он неуверенно ударил по стеклу. В глубине души Алан боялся, что оно окажется каким-нибудь чрезвычайно крепким или вообще заколдованным и не разобьется, но опасения не подтвердились: удар оказался достаточно сильным, и по поверхности проползла большая трещина. Вернувшийся позже Эрик нисколько не удивился ни сквозняку, свободно гуляющему по квартире, ни разбитому окну со следами крови на щетинившихся вверх осколках.