Я всего лишь искал утешения...

Чума повсюду Рыщет Ищет Жаждет Находит - Скольких она убьет? - спрашивал Алан в пустоту. Вокруг было черно, не было пола, потолка, стен. Не было даже неба и земли. Он не парил, но и не сидел на твердой поверхности - лишь чувствовал, что было очень мягко и очень холодно. Всех Алан подавленно умолк, не зная, как реагировать на столь прямой ответ. Ледяная темнота мягко сжалась вокруг него и снова расступилась, дав возможность немного отдышаться. Алан смутно помнил, что что-то хотел сделать… или куда-то идти… или к кому-то..? Мысли ворочались огромными жирными клопами. Кровь по жилам текла медленно, и сердце замедлило свой ритм. Где-то в закромах сознания притаились ужасные воспоминания; Алан пытался добраться до них, но они легко ускользали, растекались подобно воде в горсти ладони. Пришлось оставить их в покое. - Что я могу сделать? - Алан не хотел, чтобы тон получился жалобным, но именно таким он и вышел. Ничего Ты слаб Все слабы Но Молчание. Алан взволнованно заелозил на месте. - Что -“но”? Я могу дать тебе силу Темнота стала совсем вязкой. По телу подростка будто потекла ледяная слизь, и Алан передернулся. “Слизь” исчезла. - К-какую? Едва он задал этот вопрос, чернота рассеялась, а вместе с ней исчез и туман в голове. Алан встряхнулся и нервно посмотрел вокруг: он сидел на земле, привалившись спиной к дереву, что росло рядом с его родным бараком, весь покрытый водой - росой, осознал он спустя пару мгновений. В небе дрожали, угасая перед рассветом, звезды, и вокруг наконец-то стояла естественная не-тишина: шумел ветер и слышался гул далеких фабрик. В воздухе висела привычная дымка из копоти и смрада. Напротив Алана стоял высокий темноволосый человек в длинном черном пальто; лицо его было словно выточено из камня, а глаза напоминали жуткие черные впадины. Когда он открыл рот, чтобы заговорить, к двум маленьким впадинам прибавилась третья побольше, поблескивая изнутри рядом мелких белоснежных зубов. - Я дам такую силу, которой у тебя никогда не было. И не будет. Он выговорил это глубоким грудным голосом. Выражение лица его не менялось. Внутри Алана каждый орган, казалось, ходил ходуном от страха (человек в черном внушал ужас), и все же мальчик нашел в себе силы собраться и отрицательно помотать головой. Он помнил, что говорил Эрик о демонах - нечистые, отвратительные твари. Верить им - глупо. Демон изогнул изящную бровь. - Ты отказываешься? - Да, - Алан с трудом подавил дрожь в голосе - так пугал его мрачный собеседник. - Люди… - пробормотал демон, вложив в это слово и толику презрения, и удивление, и даже насмешку. - Бесполезные глупцы. Умирая, наблюдают за смертью других и ничего не хотят менять. Алан легко пропустил бы эти слова мимо ушей, но взгляд его упал на неясные в предрассветной мгле очертания худого тела у двери барака, и ужасающее осознание затопило с головой. На мгновение он сжался, окаменев, под грудой воспоминаний о произошедшем. Демон равнодушно наблюдал за ним. - Мне ничего не нужно, - прошептал Алан. Вид его исказившегося бледного лица с покрасневшими от пережитого глазами буквально кричал об обратном, но демону приходилось довольствоваться только словами. - Проваливай. - Если передумаешь, я буду рядом, - спокойно ответил он. - В жизни тебя не позову, - резко выплюнул Алан, скривившись. - Этого не потребуется - я сам пойму, когда понадоблюсь. Алан хотел достойно парировать на это, но рядом уже никого не оказалось. Демон исчез, а вместе с ним окончательно пропало жутковатое ощущение, витавшее в воздухе. Робко свистнула ночная птица где-то над головой. Алан больше не желал здесь оставаться, но перспектива оставить тело Каллена на улице совсем не прельщала. Он даже решил перетащить его в дом, но благородный порыв закончился тем, что он нервно побродил в нескольких метрах от мертвого брата. О том, чтобы прикоснуться к нему или, более того, затащить тело в пропитанный гниением барак и речи не шло. Скрепя сердце, Алан ушел, почти сбежал, стараясь не оглядываться на укоризненно замершего Каллена, не думая о еще нескольких телах, оставшихся в самом доме. Лондон походил на раненое дикое животное, очень уставшее, но по-прежнему опасное. Алана бил непрекращающийся озноб. Ежась и вздрагивая, он пошел обратной дорогой без всякой надежды, без желания куда-нибудь идти. Эмоции словно выгорели дотла, и, когда он вспомнил об Эрике, внутри ничего не шевельнулось. К середине дня из-за крыш домов показалась стена Сити. Алан машинально побрел вперед, не замечая, что оставляет маленькие кровавые пятнышки на каждом своем шаге - пальцы на ногах были сбиты в кровь от долгой ходьбы по насыпанным абы как камням. Придавленный грузом пережитого, не в силах даже заплакать по-настоящему, он шел и не отличался теперь ничем от всех остальных горожан, потерявших в чуме родных, друзей и самих себя. Черная лиса стояла на дороге, хлеща себя хвостом по бокам. Алан прошел мимо нее, будто она - пустое место, но лиса вновь пробежала вперед и остановилась, не отрывая взгляда. Алан тоже остановился. - Я же тебе сказал отвалить от меня, - сипло прошептал он, все еще пытаясь справиться с горем. - Какого черта ты за мной ходишь? Он поднял с дороги камень и швырнул в нее. Попал. Лиса визгливо залаяла и бросилась прочь. Алан, сморгнув слезы, оторопел. От него бежала, нелепо подпрыгивая, обычная собака, нисколько не похожая на лису. - Черт бы тебя побрал… Стена близко Алан резко обернулся, уверенный, что лиса за его спиной. Никого. - Пошел прочь, - громко сказал он в пустоту, уверенный, что демон его услышит. Естественно, никто не ответил, только старый нищий неподалеку вытаращился на него блеклыми глазами. Алан побрел дальше. Город ждет Алан слишком устал, чтобы снова дергаться, швыряться камнями, бояться. Он уже дошел до стены и положил запыленные ладони поверх теплых камней. Они были такие приятные на ощупь, словно сохранили в себе лучи вчерашнего солнца. Алан медленно согнул ноги в коленях, сел, уткнувшись лбом в выступающий булыжник. Где-то в груди зародился жуткий стон, но горячим комком застрял на уровне горла. Сколько он пробыл в таком положении, осталось загадкой: солнце все еще пекло, мухи, устроившие себе пир, звенели громко и назойливо, ползали по голым рукам и ступням, заползали под штанины и в ворот футболки. Сначала Алан не слишком обращал на них внимание, но вскоре их укусы начали становиться все болезненнее. Он отмахивался, бил себя руками по телу, чертыхался, все еще икая и всхлипывая. Лицо его опухло от слез, покраснело, глаза заплыли. В конце концов он ушел и отсюда, подгоняемый назойливыми насекомыми, пока не достиг ворот. Не тех, главных, от которых его отогнал стражник - это был вход поменьше, один из восьми в крепостном кольце Сити. Здесь тоже была охрана, но в количестве одного весьма хилого мужичка, на котором форма городской стражи смотрелась довольно нелепо. Убить его - что чихнуть Лиса сидела рядом, обернув себя длинным хвостом. Алан посмотрел на нее без злости - только с глухим раздражением. - Я не собираюсь никого убивать, - прошипел он. - Но ты хочешь попасть внутрь, - ответила лиса. Алан собрался было начать все отрицать, как в голове его вспыхнуло озарение. В Сити жил гробовщик. Он единственный, кто брался хоронить чумных мертвецов, а так же мог провести несложный обряд упокоения. Алан уцепился за эту мысль, как за последнее спасение: он просто обязан был дать своим родным покой хотя бы после смерти. Лиса, кажется, поняла, что угадала и тут же замела хвостом по земле. Алан мрачно посмотрел на нее. - Я не настолько тупица, чтобы продать душу за открытие ворот. - Об этом и речи не шло, - если бы лиса могла пожать плечами, она бы так и сделала. - Я могу помочь тебе просто так. - Помощь демонов никогда не бывает бескорыстной, - буркнул Алан, дословно повторив как-то брошенную невзначай фразу Эрика. - Проваливай. Больше он на лису не обращал внимания, целиком поглощенный наблюдением за стражником. Тот, кажется, к своему долгу относился серьезно и никуда отлучаться не спешил. Алан нашел себе укрытие в виде густых кустов шиповника, и укрылся, морщась от болезненных уколов, приготовившись к долгому ожиданию. Его расчет оправдался: спустя длительное время мужчина все же захотел по нужде. Алан жадно наблюдал за малейшими переменами в мимике своей цели и сразу понял, когда тот все же покинет пост и устремится в ближайшее укрытие. Быстро, хотя и не так ловко, как раньше, он скользнул к воротам и вцепился изо всех сил в гигантский засов. Сзади послышались возмущенные вопли стражника, спешно одергивающего штаны. Алан почти открыл дверь, когда взбешенный мужчина схватил его за плечо и с силой отпихнул в сторону. Завязалась короткая перепалка. На стороне Алана был опыт уличных драк, молодость и отчаянная решимость. На стороне стражника ничего, кроме долгого голода и желания поскорее разобраться с мелким нарушителем. Алан метко пнул мужчину в пах и с силой врезал по лицу, когда он согнулся от боли. Стражник зашатался и рухнул на землю, сыпя отборными ругательствами, когда мальчишка метнулся к воротам и ужом проскользнул в крохотную щель приоткрывшихся створок. Дома в Сити пестрели заколоченными дверями и окнами с намалеванными крестами и коротенькими молитвами. Тем не менее, людей на улицах было куда больше, чем в других приходах. Кое-где Алан с изумлением увидел торговые лавки. Возможно, это объяснялось близостью Тауэра, хотя чем тюремная башня могла привлечь горожан, он не понимал. Алан шел торопливо, щурясь на все вокруг. Раньше он никогда не жаловался на зрение, но сейчас очертания людей и домов были странно-нечеткие. Он потряс головой, сильно потер глаза, но лучше не стало. Как только он покинул Тауэр-стрит и свернул на Валтинг-стрит, обстановка несколько изменилась. Здесь почти все люди шли целенаправленно вверх по улице по направлению к собору Святого Павла. В этом не было чего-то из ряда вон - в конце концов, вера давала людям надежду и в более темные времена. Алан сразу узнал знакомые места: кабак старого Клиффорда (кстати, тоже заколоченный, но без надписей и крестов), затем сгоревшую бакалейную. Он не был здесь уже очень долго и тщетно искал хоть что-нибудь, что могло выбиться из привычной картины. Всё, даже древняя шавка, оказалось на месте. Алан подошел поближе к свернувшейся клубком собаке и вздрогнул: по свалявшейся шерсти и глазам, подернутым пленкой, ползали мухи. Слезы не подступили, в груди ничего не сжалось. На фоне смерти целой семьи гибель знакомой собаки должна была быть незначительной, но всё равно что-то внутри Алана оборвалось и рухнуло вниз. В попытках уцепиться за что-нибудь родное и привычное он оступался раз за разом: мама, бабушка, Арчи, Кэл, Сивый, ребята из банды, старик Клиффорд, а теперь вот безымянная старая собака, каждый день приветствующая его хриплым лаем - никого не осталось. Алан посмотрел наверх, на чердак, и вспомнил об убитой им женщине. Стало ли все произошедшее наказанием за это, и, если да, было ли оно справедливым? Мухи продолжали жужжать и ползать. Алана замутило, он отвернулся и сразу наткнулся взглядом на парадную дверь “своего” дома. Она, к удивлению мальчика, не была заколочена, и он зачем-то отправился к ней. Ступеньки скрипели при каждом шаге. Алан поднимался медленно, проводя пальцами по испещренной деревянной стене, вслушиваясь в вялую жизнь дома. На первом этаже слышались тихие переговоры нескольких человек, на втором - плач ребенка. Он не прекращался, не утихал, не отдалялся и не приближался, и Алан очень отчетливо представил себе этого малыша: испуганного, одинокого, абсолютно беспомощного. Лестница, ведущая на чердак, валялась рядом. Алан с трудом поставил ее на место и полез вверх. Он так сильно дрожал, что лестница шаталась под неровными шагами. Не с первого раза он сумел откинуть крышку входа и залезть внутрь. К телу подполз на четвереньках. Это было так давно… Он смотрел в серое, будто покрытое толстым слоем грязи лицо, в широко открытый рот с пеньками зубов и пустые глазницы. Женщина лежала на боку, под ней в слое пыли темнели огромные пятна, будто высохшие давным-давно лужи крови. Алан не помнил, была ли тогда кровь. Он закачался взад-вперед, сидя на коленях, обнимая себя за плечи и мелко трясясь. Та, что много месяцев приходила в ночных кошмарах, сейчас молчаливой грудой лежала перед ним, и он не знал, что делать. - И… Извините? - выдавил он хриплым голосом и тут же замолчал, собираясь с силами. В голове и теле растекался жар, и было трудно дышать. - Я… Я не… Женщина молча внимала жалким попыткам. - Вы же хотели выгнать меня из моего дома, - начал Алан срывающимся голосом и отчаянно зачесался, раздирая ногтями кожу на предплечьях. - Ваш друг избил меня… Я защищался, правда, я защищался… Всего лишь защита... Из глаз, и без того красных и заплывших, потекли слезы. - Я не хотел… - проклятый зуд, проклятый звон в голове, проклятое всё. - Я думал, ударю, чтоб неповадно было… Я даже не в вас целился… Он шумно втянул воздух и раскашлялся. Из носа текло. Алан спешно утерся, оставляя блестящие полосы на запястьях. - Я потерял всех, - его прорвало. Слова лились одно за другим. - Вся моя семья погибла от чумы, единственный друг пропал, а… Он осекся, мучительно стиснув кулаки, но заставил себя продолжить. - ...А Эрик… Вы не представляете, как я жалок рядом с ним, как туп и беспомощен… Я навязал ему себя и свою… - сказать это вдруг стало очень сложно, - свою… любовь, - он почти выплюнул внезапно ставшее омерзительным слово. - А он ее даже почувствовать не может, он ангел смерти, у них нет чувств. Понимаете..? Совсем нет, пустой звук - он сам мне так говорил. У меня не осталось никого. Вы уже мертвая, вам не представить, что это, как это - терять близких одного за другим. Один, два, три, четыре, пять… Словно кто-то сверху ведет счет, смотрит, проверяет… Он задыхался, выплескивая это все своей молчаливой собеседнице. Слова лились вперемешку с рыданиями. - ...Проверяет, сколько я выдержу, на сколько меня хватит. А меня уже не хватает, понимаете? Уже не хватает! - заорал он, вцепившись руками в волосы. - У меня ничего не осталось. НИЧЕГО!!! Он наклонился вплотную к усохшему сморщенному лицу, капая слезами на пол. - Почему вы тогда не победили? Почему? Я думал, что мне повезло, а повезло вам. Быть победителем… очень тяжело… - Алан ревел до боли в груди, до надрывной, сотрясающей все тело икоты. - Очень невозможно, и я не знаю… Он поднял взгляд и замолчал, словно ему наотмашь ударили по губам. Стены вокруг нависли тяжелой громадой, и все внутри Алана требовало, чтобы они с грохотом повалились и погребли под собой всех, кто находился на чердаке. В углу, неподалеку от окна, лежал Арчибальд. Алан тупо смотрел на него, пока глаза не защипало от недостатка влаги, затем лег на пол, впритык с мумифицированной женщиной и губы его расплылись в безумной улыбке. - И я не знаю, - продолжил он, остановившимся взглядом сверля тело лучшего друга. - Почему я до сих пор жив. По босым ступням скользнул шерстяной бок, и черная лисица вальяжно прошествовала к Арчибальду. Алан, посмеиваясь, перевернулся на спину и закрыл лицо руками. - Что ты там предлагал, демон? И чего хотел? Душу? - он с трудом говорил сквозь рвущийся из горла смех. Лисица обнюхала лицо Арчика. Алан закончил смеяться, поднялся на ноги, но сразу рухнул на колени, не в силах больше никуда идти. - Душу мою хотел, - он кое-как отдышался, но спустя пару секунд вновь разразился диким смехом. - Вряд ли получится, демон. Все, ради кого я мог продать душу, либо сгнили, либо гниют. Ничего моя душа не стоит, ни копейки, ни гроша ломаного… Хохот перемежался с икотой. Алан трясся на полу, и смех его напоминал вопль. Раз - семья Шепнул мужчина Два - друг Шепнула женщина Три - ты сам Зашептало несколько голосов сразу. Лиса положила голову на пушистые лапки. Ушки ее стояли торчком. Какое желание может быть у того, кого не может быть - Никаких, - икнул Алан. Ложь Подумай Ты знаешь ответ Алан со стоном приподнял голову и с силой опустил ее обратно. Немилосердно заболел затылок. - Я знаю ответ, - повторил он, глядя в потолок. - Знаю… Я хочу, чтобы не осталось ничего. Ни меня, ни этого дома… Ничего вообще. Высокий мужчина подошел вплотную и посмотрел на него сверху вниз. Алан уставился на демона мокрыми воспаленными глазами. Страха не было. - Это можно устроить, - голос у нечисти был бархатистый, приятный. Алан боязливо нежился в каждом слове. - В обмен на мою душу? - Да. Алан нелепо хрюкнул от смеха, покосился на Арчибальда, точнее, на то, что от него осталось. - Почему он здесь? Почему он мертв? - Возможно, он искал тебя, - почти ласково ответил демон, и глаза его вспыхнули оранжевыми огоньками. Алан раскинул руки и покосился на оскаленный труп женщины. - Меня искал… А я отсиживался все это время в тепле и сытости. Как всегда я сбежал, как всегда… От чего он умер? От чумы? - Да. На всем теле чумные бубоны. И… - Что? - насторожился Алан. Вид у демона был почти удивленный, если, конечно, это безупречное лицо вообще могло поддаваться эмоциям. - Он кастрирован. Ты знал об этом? Шрамы все еще имеют красный оттенок. Алан подумал, что закричит сейчас во все горло, но не издал не звука. Перед глазами поплыло, кривляясь, лицо того ублюдка, изнасиловавшего Рона. Наверняка этот садист радовался, как ребенок, когда в его руки попались два незадачливых грабителя. Кастрация - вполне его духе. Алан с трудом принял сидячее положение, цепляясь руками за собственные колени. Демон подошел совсем близко и сел на корточки. Два ледяных пальца приподняли голову подростка за подбородок, вынудив его смотреть глаза в глаза. - Так ты согласен на сделку? Наступила долгая пауза. Алан апатично смотрел прямо в расширившиеся, поблескивающие рыжим пламенем зрачки. Губы его тронула сумасшедшая улыбка. - У тебя никого не осталось, - продолжил демон мягко. Алан почти согласился с ним, но в последний момент его озарило. - Нет, - жалко забормотал он. - Нет... Воздух вдруг резко закончился. Алан шумно вдохнул, пытаясь задушить подступающую панику в зародыше. - У меня все еще есть друг, - Алан лепетал, как ребенок, мысленно цепляясь за образ Эрика перед глазами. Это придавало сил. Демон иронично приподнял бровь, а Алан продолжал задыхаться, перемежая бормотание с икотой. - Он не болен и никогда не заболеет. Никогда. Я его не потеряю. - Твой таинственный “он” может и переживет чуму, - насмешливо ответил демон. - А что насчет тебя самого? Алан умолк и застывшим взглядом посмотрел на демона. Тот вскинул брови и положил прохладную руку на шею Алана, нежно касаясь подушечками пальцев кожи под ухом. Алан повторил его жест и тяжело сглотнул. Под пальцами ощущалась небольшая, очень болезненная припухлость. - Я... - Все признаки налицо, - демон тяжело вздохнул, убрал руку и огляделся по сторонам, словно разговор ему изрядно наскучил. - Ты молчишь? Почему? Хамфриз, не слушая его, как слепец ощупывал горло трясущимися пальцами. Чуть ниже уха действительно было… что-то. Он легонько нажал, и боль растеклась по всей шее. - А теперь, - демон издевательски ухмыльнулся, приблизив свое лицо к лицу подростка, с наслаждением наблюдая, как тот открывает и закрывает рот в немом шоке. - Теперь что ты скажешь? Что сделаешь? Может, пойдешь к своему… “другу”, который, по твоим словам, неуязвим? Каково ему будет жить с пониманием, что ты тоже заражен? Взгляд Алана в ужасе метался по красивому лицу демона. Тот растянул губы в ледяной улыбке. - Я так и думал. Алан отполз назад. - Значит, я… Я болен? Я умру? - хрипло каркнул он. - Умрешь, - спокойно подтвердил демон. - Точно так же, как твой друг, как твоя семья, как миллионы других людей до тебя. До своего родного дома ты не дойдешь - Сити заперт, так что составишь компанию этим двум, - он небрежно махнул рукой в сторону мумифицированной женщины и Арчика. Алан сжимался с каждым произнесенным словом и под конец речи демона чувствовал себя не больше наперстка. В голове возникла безумная надежда – вот сейчас он просто сойдет с ума и умрет прямо здесь, прямо сейчас, и вся эта невыносимая боль уйдет, утихнет, переметнется к кому-нибудь более сильному. Стержень внутри сломался, и все наполнилось вязкой чернотой. Демон удовлетворенно улыбнулся, когда мальчишка поднял наконец взгляд, в котором теперь точно не было ничего, кроме боли и безумия. - Так ты согласен на сделку? Пауза. Алан тяжело смотрел вперед. - Я ненавижу себя, - ломким голосом ответил он. - В этом есть резон, - безжалостно поддакнул демон. – Ты не уберег никого из своей семьи. Арчибальд искал тебя, а нашел только собственную смерть. Он наверняка мог сбежать из города и переждать эпидемию в безопасном месте. Ты ведь так и сделал, верно? - Да, - прошептал Алан. – Я был в безопасности. Мой друг заботился о том, чтобы я не заболел. - Ты все его усилия пустил прахом. Каково ему будет потерять тебя? - Он говорил, что не хотел бы этого… - Ты его подвел. Так чего ты теперь стоишь? Ты ничтожество, не сделавшее ничего путного за всю свою жизнь. Даже сейчас, на пороге своей смерти, ты мямлишь и ноешь, вместо того, чтобы сделать хоть что-нибудь. Алан с такой силой провел ногтями по предплечьям, что содрал кожу. Проступила кровь. - Мне очень больно, - прохрипел он. – Мне кажется, что я умру прямо сейчас. Демон так стремительно схватил его за лицо, что тот замер, как кролик перед удавом. - Что ты чувствуешь? Отвечай! - Б-боль… - Нет! Глубже, - нечистый шипел, как змея, сильнее впиваясь пальцами. – Смотри внутрь. Что у тебя внутри? Алану казалось, что в каждой клеточке его тела пульсирует одна только боль. Однако демон был прав… - Ненависть, - с трудом прошептал он. – Я ненавижу… - Что ты ненавидишь? - Всё. Всех. Себя. Тебя, за то, что ты мне говоришь. Я ненавижу людей, которые умерли, - признаваться в этом было сродни ковырянию незаживающей раны. – И тех, что не умерли. Я ненавижу этот город. - И чего ты хочешь в итоге? - Я… я… - Чего. Ты. Хочешь? Алан никогда не испытывал таких черных, мрачных чувств. Они душили, жгли, как раскаленное железо, и безумно хотелось дать им наконец волю. - Я хочу, - свистящим шепотом произнес Алан, внутренне все еще боясь собственного желания. - Чтобы здесь не осталось ничего. Вообще. Ни тех, кто заколотил дома, ни тех, кто в этих заколоченных домах сейчас умирает. Никого. Ничего. Я ненавижу их всех. Я хочу их всех убить. - Я могу тебе помочь сделать это. Ты согласен? - Да! Он выкрикнул это, задыхаясь под натиском совсем недобрых чувств, и даже не обрадовался, когда демон согласно кивнул. По чердаку прошелся небольшой вихрь. Алан уперся руками в колени и раскашлялся. - Этого недостаточно, - сухо произнес демон. - Для заключения контракта нужна печать. Она даст тебе силу, чтобы управлять мной. - Печать? - Алан постарался сконцентрироваться на том, что ему говорили. - Какую? Куда? - На теле тех, кто заключает контракт. Она невелика, - уточнил демон, указательным пальцем правой руки очертив в воздухе небольшой кружок. - Чем ближе к глазу ставится печать, тем больше твоя сила и велико мое повиновение. - Ясно, - пробормотал Алан. Гнилостный запах вползал в ноздри и, кажется, только усиливал болезненные спазмы в животе. - Хорошо, я согласен. Наступила пауза. Было непонятно, отчего медлит демон. Почему не ставит печать? Ждет, когда Алан еще раз подтвердит сделку? Он протянул демону руку для заключительного рукопожатия – так всегда делал Эрик, когда они о чем-нибудь договаривались в шутку или всерьез. Демон протянул свою руку в ответ, и Алан успел отметить его угольно-черные ногти, прежде чем бледные пальцы обхватили кисть мальчика. На ладонь словно швырнули несколько кусочков раскаленного добела угля. Алан взвыл и выдернул руку, затряс ею в воздухе, дуя на обожженую кожу. Боль была жуткая. - Контракт заключен, - невозмутимо прокомментировал демон, пока Алан едва слышно скулил, прижимая к себе руку с круглой печатью. Внутри ожога расползлись витиеватые узоры, складывающиеся в готическое изображение бегущей лисы. - А… хорошо, - Алан отдышался и опустил руку, стараясь игнорировать жгучую боль. - Значит… ты теперь мне подчиняешься? Вместо ответа демон продемонстрировал свою кисть. Рядом с костяшками у него темнела точь-в-точь такая же круглая печать с лисой внутри. Алан решил, что это утвердительный ответ и сухо велел демону пока что просто идти следом. На улице Хамфриз подумал, что неплохо было бы обращаться к демону как-нибудь кроме “эй, демон”. - Как тебя зовут? - У меня нет имени, - демон стоял в полушаге, как безупречного поведения слуга. - Но ты можешь мне его дать. Алан снова дотронулся до припухлости на шее, будто надеясь не найти ее там. Кожа под пальцами неприятно заныла. - Дать тебе имя… - он задумался, отрешенно скользя взглядом по узкой улочке и тесно стоявшим друг к другу домам. - Имя… Мухи громко звенели, кружась над трупом старой собаки. Алан выдохнул. - Влад. Будешь отзываться на Влада. - Как скажешь. День подошел к своему завершению. Алан вскинул голову, глядя на стремительно темнеющее небо и натянуто улыбнулся. Буквально только что он продал собственную душу. Собственную. Душу. Он вспомнил Эрика и его слова о том, что, скорее всего, ужас и боль Алана он будет чувствовать очень явственно, и повернулся к Владу. - Мне будет больно, когда ты заберешь мою душу? - Да, это очень болезненный процесс. - Можно как-нибудь… - мальчик тяжело сглотнул. - Как-нибудь уменьшить боль? Ты можешь сделать так, чтобы я был без сознания? - Это тебе не поможет, ты сразу очнешься, - оборвал его Влад. – Перестань бежать от боли и хотя бы раз встреться с ней лицом к лицу. Он откровенно блефовал, даже не догадываясь, насколько идеально попал в цель. Алан пришибленно умолк и больше о предстоящей экзекуции не заговаривал. Улочка будто вымерла. Они все шли и шли, вернее, Алан бесцельно брел вперед, вынуждая своего демона идти следом. Все дороги были знакомы, исхожены вдоль и поперек. Алан тщетно всматривался в дома, в закрытые торговые лавки, заброшенные и пыльные, и пытался вспомнить что-нибудь хорошее, пытался ослабить гнетущее, душащее изнутри чувство. Ничего. Для привычной добродетели не осталось места. Мучимый жжением в метке, он добрел до Паддинг-лейн и остановился, услышав мерный стук. Двое из городской стражи в сопровождении священника, полицейского из Скотланд-Ярда, какого-то бледного рыхлого человека – явно чинуши – и чумного доктора в печально-известной птичьей маске заколачивали досками дверь низенького домика. По обратную сторону двери слышались отчаянные мужские вопли. В глазах мальчика потемнело: он живо представил, как, возможно, так же кричали и бились о дверь его мама и бабушка, насильно оставляемые наедине со смертельно больным отцом. - Огоньку бы, - проворчал один из полицейских. – Не знаю, чего Его Величество так медлит с этим делом… - И не говори, - поддакнул второй и лениво обратился к работягам: - Поторопитесь, ребята, темно уже. Алан всматривался в лица всех присутствующих, ища там хотя бы каплю сострадания, но, по всей видимости, чума вытравила не только саму жизнь, но любую попытку к созиданию. - К черту, - прошептал Алан, сквозь слезы глядя на мерно опускающийся и поднимающийся молоток. - Просто к черту все это. Им уже ничего не поможет. Влад молчал, стоя рядом. Алан разжал кулак и растопырил пальцы, рассматривая лису на печати. Внутри фигурки отчетливо проглядывались символы. - Я… - печать все еще саднила. - Я п-приказываю тебе сжечь здесь все. Внутри бушевала ярость. - Все абсолютно? - уточнил Влад. - Да, - ответ напоминал визг. - Все абсолютно! Больных в городе много? Живо отвечай – да или нет! - Да, - спокойно ответствовал Влад. – Половина населения заражена, треть – следующие потенциальные больные. - Ну так и сожги здесь все! - гаркнул Алан так, что компания палачей недоуменно обернулась на них. - Чтобы не осталось ни одного больного, ни одного дома, ничего! Они хотят огня? Они его получат, - он яростно зачесался, раздирая еще свежие царапины. - Его здесь будет так много… - он икал от удушающей истерики. - Пусть подавятся. - Будет исполнено. Мне позволительно высказывать свое мнение в данном вопросе? - Говори. - Подожди еще немного, - демон щелчком пальца зажег близстоящий фонарь. - В темноте огонь смотрится эффектнее. Алан проворчал что-то насчет излишнего позерства, но в итоге согласился, зло сплюнув на дорогу. Мужчина, колотивший дверь изнутри, осложнял своим палачам работу. Дверь сотрясалась со страшной силой, молотки не раз и не два били мимо шляпок гвоздей. Затем вся та же эпопея повторилась с окнами, створки которых до этого полицейским и чинуше пришлось сдерживать под мощными ударами. Они закончили и ушли, когда совсем стемнело, и среди черных облаков показалась луна. Алан стоял на месте, краем плеча чувствуя ткань длинного пальто своего демона. - Люди всегда были такими? - спросил он, до сухости в глазах глядя на заколоченную дверь. - Или все дело в чуме? - Какими? Черствыми, склонными к насилию, безжалостными? - Да. - Всегда. Чума просто помогла их звериной натуре показать себя сполна. Алан снова зачесался и вздрогнул от боли: кожа на руках была раскурочена до неузнаваемости. В темноте кровь казалась грязью. - Пойдем. Они спустились ниже все по той же улице, и Алан всё никак не решался действовать. Демон неслышно шел следом. В нос вплыл чудесный аромат выпечки, и перед глазами пронеслись неясные воспоминания о Рождестве, корзине с пирожными и булочками в виде ёлок. - Я знаю это место. Влад покосился на своего юного хозяина, но тот больше не сказал ни слова. Целую минуту Алан пристально смотрел на двухэтажный домик с ароматами выпечки, не выветрившимися даже к ночи, затем махнул рукой. - Начинай. Влад кивнул и тенью скользнул к двери пекарни. Алан отрешенно смотрел, как демон скрылся внутри и появился на улице спустя минут десять. - Готово. Осталось подождать. - Уверен, что не погаснет? - Лондон как будто бы строили для того, чтобы он горел, - Влад задрал голову, обводя деревянные постройки взглядом. - Узкие улицы, древесина, у некоторых домов до сих пор соломенные крыши… Скоро все вспыхнет, как спичка. Он выглядел заинтересованным. Алан отыскал глазами скамейку и предложил посидеть, подождать. Вскоре из окон пекарни повалил дым. Алан зачарованно смотрел на разыгрывающееся пламя. Послышались испуганные женские крики. Алан внезапно для себя в деталях вспомнил лицо женщины, вручившей ему булки, но не почувствовал ничего. Он отвернулся, глядя на пустынную улицу. Знобило, и шея болела так, словно на нее плеснули кипятком. Когда над крышей взметнулись языки пламени, окно чердака открылось, и из него на крышу горохом высыпали люди. Самый высокий из них держал на руках хнычущего ребенка и громко, отрывисто раздавал указания. Голос его дрожал. - Матильда! Матильда, не глупи, вылезай! Ты сгоришь! Женщина в длинной ночной рубашке в пол тряслась, обеими руками держась за плечо мужа. Тот повысил голос, заглядывая в окно, из которого уже валил густой черный дым. - Матильда! - Храни нас бог, Томас, что делать? Она так и не выходит? Томас передал ребенка, уже начавшего хныкать и тереть глаза, жене, и несильно подтолкнул ее в сторону окна соседей. - Иди, я попытаюсь что-нибудь сделать. Жена медлила, но испуганный плач детей быстро привел ее в чувство: собравшись, она отвела всех к соседскому окну, и они вместе громко заколотили по створкам. Алан смотрел на них, широко раскрыв глаза. Внутри все плясало от весёлого ужаса, и накатил приступ тошноты. Он нагнулся вперед, сплёвывая на землю густую вязкую слюну. - Тебе лучше поторопиться с этим, демон, - еще одно бульканье, желудок сжался и протолкнул вверх желчь и кислоту. Во рту защипало. - Иначе я сдохну раньше, чем ты выполнишь мой приказ. Рискуешь остаться ни с чем. Он со стоном откинулся назад, вытирая холодный пот со лба и шеи. Влад сумрачно смотрел на него, затем едва заметно поклонился. - Как пожелаешь. Он исчез. Алан перевел взгляд на испуганную пожаром семью, на Томаса, что оставил бесплодные попытки докричаться до некой Матильды и присоединился к своей жене и детям. На секунду юноша словно вынырнул из мрачного бешенства и, задыхаясь, ужаснулся своим деяниям. Захотелось вскочить на ноги и велеть Владу отменить все начатое, расторгнуть контракт. Почти сразу за этим порывом накатила очередная волна жара, и в голове помутилось. Алан отыскал взглядом очередной заколоченный дом с надписью, вспомнил свою семью, Арчибальда, убитую женщину, дотронулся до чумного бубона на своей шее, и все ранее испытанное сошло на нет. Он не позволит этому кошмару расти и процветать дальше. Дом пекаря уже вовсю полыхал. Языки пламени начали облизывать доски соседних зданий. Через несколько ударов сердца вспыхнула еще одна крыша. Где-то рядом послышались сонные возгласы. Сити, едва отошедший ко сну, медленно, но верно просыпался. Алан стоял, запрокинув голову, наблюдая за зарождающимся пожаром. Это была ночь третьего сентября тысяча шестьсот шестьдесят шестого года - переломный момент в жизни целой страны. Пожару предстояло изменить всё.