Драко наносит ответный удар

      Сердце Драко предательски зачастило, когда дверь с громким скрипом открылась и в комнатку вошел Люциус. Лорд Малфой сделал несколько шагов, Драко тоже двинулся к отцу, но тут Люциус размахнулся и залепил сыну увесистую пощёчину.              Не успел юноша ничего сказать или даже подумать, как отец сгрёб его в объятья и так крепко сжал, как будто не просидел три года в самой страшной тюрьме, а пребывал всё это время в своем мэноре, ведя исключительно здоровый образ жизни. И выглядел он, как показалось Драко, куда лучше, чем на суде три года назад.              — Драко! — выдохнул лорд Малфой и наконец отстранился, оглядывая сына. — О чем ты только думал, когда принял на себя род сумасшедших? Ты хоть подумал немного, прежде чем решиться на такое? Я просто уверен, что ты, как обычно, даже не потрудился ничего выяснить!              Драко, из которого только что отцовские объятия чуть не вышибли дух, а пощёчина едва не ввергла в пучину отчаяния, смог кое-как взять себя в руки, чтобы не дать волнению скомкать и без того неважно начавшееся свидание. Поступок отца его обескуражил; Драко точно знал, что Северус уже давно сообщил Люциусу о том, что его сын принял титул лорда Блэк. Но, возможно, он умолчал о причинах, о том, что это не было данью тщеславию? Хотя эти причины были на поверхности: страстное желание облегчить жизнь родителей в Азкабане и вернуть своей фамилии былое величие.              — Отец… — начал Драко неуверенно. — Прости, если тебе это не нравится, но у меня просто не было выбора. Зато сейчас у меня всё под контролем. Ты в курсе, что теперь всем пожирателям полагаются послабления?              Люциус ещё раз оглядел Драко с ног до головы, теперь более пристально. Юноша вновь почувствовал себя ребенком, тем самым мальчиком, которому постоянно говорили: «J'espère que tu seras sage» — «Я надеюсь, ты будешь вести себя хорошо».              Было очевидно, что в присутствии лорда Малфоя титул Драко ничего не стоил. За годы, проведенные в Азкабане, тот узнавал о жизни сына только из немногочисленных записок, которые за большие деньги передавал ему Северус. В них умещалась обычно пара-тройка предложений: жив, здоров, сдал экзамены. Люциус, вероятно, даже не знал, что его сын учится на отлично и проявляет несвойственное ему ранее здравомыслие.              — Давай сядем, — проговорил Драко.              Он только сейчас почувствовал, что в комнате очень жарко. Он снял мантию, подбитую серебристым мехом, и небрежно бросил её на стул, сев на соседний. Отец опустился на стул, стоящий с другого конца стола. Вообще, в комнатке ничего больше не было — стол и четыре стула, грубо вырезанные из дерева, не крашенные, а покрытые лаком. Драко поймал себя на том, что разглядывает затейливые прожилки на столешнице, складывающиеся в прихотливые узоры. Ему было страшно поднять голову и посмотреть на отца: тот не одобрял.              Для Драко самым дорогим человеком всегда была мать, а отец был божеством, которое до него снисходило. Угодить ему было непросто; Драко даже не сильно старался, ведь Люциус всё равно его любил. Родители любили Драко той безусловной любовью, которая позволяет детям не бояться осуждения и жить свободно. Но отец, будучи лордом и главой рода, не смешивал свою любовь к сыну с трезвой оценкой его способностей. И эта оценка была не очень высокой, что очень огорчало Драко, который хотел и тут получить максимальную степень одобрения. Противоречивая натура мальчика допускала, что это одобрение можно получить, не прикладывая особых усилий, достаточно лишь просто захотеть.              Сейчас Драко так не думал. Ему предстояло доказать отцу, что он действительно повзрослел и достоин если не уважения Люциуса, то хотя бы его внимания и шанса оправдаться и показать, что он стал лучше.              Драко расстегнул фибулу, заколотую на черной мантии из шелка акромантула, которая заменяла ему школьную. Этот артефакт он надел как простое украшение — кто не знает о богатстве Блэков и тяге Малфоев к красивым вещам? Если бы его обыскали, то подумали бы именно так. Это изделие, как и многие другие из сокровищницы Блэков, не фонили темной магией, даже если бы авроры наложили проверочное заклинание. Серебряная фибула была выполнена в виде змеи с изумрудом вместо глаз (как оказалось, Блэки, как и многие знатные чистокровные, очень любили этих гадов), тело которой изогнулось луком, а застежка была в виде стрелы. Но на самом деле артефакт мог поставить надежный барьер, не позволяющий прослушать разговор. Без палочки (да еще с запретом колдовать) по другому защитить приватность беседы лорд Блэк не мог.              — Я активировал заглушку, — сказал Драко, заставляя себя посмотреть на отца.              Люциус отчего-то был удивлен.              — Ты собираешься говорить о чем-то, что нельзя слышать посторонним?              — Ты знаешь, почему теперь разрешены свидания и передачи?              — Так это не разовая акция?              — Нет. Отец, я смог переиграть Дамблдора! Я смог добиться того, что его закон по ухудшению условий вашего содержания не прошел. Я, наоборот, смог набрать достаточно сторонников, чтобы теперь вам разрешили то, что нельзя даже другим заключенным, которые не являются пожирателями!              Драко ужасно волновался; выпалив всё, он напряженно следил за реакцией отца. Конечно, он не скажет ему об Эквилибриуме. Хорошо бы Северус не писал другу о его недавнем ранении. Впрочем, писать заключенному в Азкабане о таком было преступлением, ведь им и так нелегко приходилось из-за дементоров.              — Ты удивил меня! — признал лорд Малфой. — А как отнесся к этому дракклов Фадж? Не удивлюсь, если он попытается всё отыграть назад.              — Он ест у меня с руки, — очень нескромно заявил Драко, войдя в раж от похвалы отца, несколько сомнительной, впрочем, —и даже вернул твою палочку, я вставил её в трость. А ещё я выкупил наш мэнор, правда, не успел ещё там побывать.              — Тебя не пропустит защита, лорд Блэк, — иронично заявил Люциус.              Драко смутился.              — А что мне тогда делать? — спросил он. Еще пару минут назад он думал, что уже многого достиг и многому научился, а то, что он мог сделать, используя артефакты Блэков, заставляло его не только поверить в свои силы, но и почувствовать своё превосходство над другими. Хотя для этого ему ничего не надо было делать, это чувство было привычно ему с детства.              — Пока ничего. Значит, подкупил министра?              — Ты не против? Я понимаю, он твой враг… — пробормотал Драко.              — Это очень по-малфоевски, Драко. Надеюсь, ты не откажешься теперь быть наследником Малфой, сынок?              Драко несмело посмотрел на отца: тот ему улыбался! Лицо лорда Малфоя было всё таким же красивым, только его черты стали более суровыми и ещё более властными. Несмотря на то, что в платине его волос было много серебра, это его не портило. Мощная магия главы рода из Азкабана на огромном расстоянии поддерживала свой мэнор, самого Люциуса, и, возможно, Нарциссу, пока она была в заключении. Драко чувствовал магию отца, как в детстве. Он был счастлив!              — Я надеюсь очень долго быть наследником Малфой, — сдержанно ответил юноша, хотя в его душе всё пело. Если отец ещё не одобрял его, но, по крайней мере, не сердился больше и давал ему тот самый шанс.              — И как ты собираешься контролировать Фаджа? Смотри, эта ириска ещё навязнет в зубах. Ты хотя бы нашел на него компромат?              Драко хмыкнул. Наконец он был в своей стихии.              — Нет, отец. Я контролирую того, кто контролирует министра.              Малфой рассказал удивленному отцу, что Перси Уизли, который не прочь сотрудничать с ним, стал помощником Корнелиуса вместо Амбридж, которую (тонкий намек) Драко ушел, да так, что никто не смог подкопаться, даже Дамблдор. Не зря он лорд Блэк. Отец может не волноваться, магия рода приняла его благосклонно (умолчим, как долго и тяжело это происходило). Так вот, Персивалю не долго быть Уизли, Драко обещал ему содействовать в этом, а также представить его аристократам, которые отвернулись от семьи Артура.              — Пруэтт? Неплохо придумано. Только имей не один, а несколько рычагов давления. И на Фаджа, и на его помощника. И компромат тоже собирай, — посоветовал Люциус. В его глазах загорелся огонек интереса.              — Отец, ты должен меня понять. Ко всему прочему, и дальше жить у Уизли было просто невозможно.              О том, кто принял опеку над его сыном, лорду Малфою сообщили даже раньше, чем об этом смог написать Северус. Охранники тогда знатно покуражились. Люциус посуровел лицом.              — Ты собираешься это так оставить? — спросил он сына.              —Нет, конечно.              Драко задумался. Рассказать отцу о попытке Уизли засадить его за решетку? Он рискнет.              — Я подшутил над близнецами Уизли с помощью темного артефакта. Ущерба их скорбным умишкам не было, но нашелся свидетель. Меня арестовали по заявлению Молли и Артура. Поттер еле меня вытащил.              — Гарри Поттер? Ты с ним общаешься? Разве он не креатура паука Альбуса?              — Нет, не креатура. У нас с ним партнерские отношения. Деловые, — на всякий случай уточнил Драко, хотя отец наверняка не подумает о каких-то глупостях. — Я помог ему стать дееспособным, он помогает мне.              — Поттер… — протянул Люциус и погрузился в свои мысли.              Драко спохватился.              — Вот, это зелья. Сварены по особому рецепту.              Драко достал из кармана шёлковой мантии несколько маленьких фиалов из толстого стекла. Он надеялся, что отец не догадается, почему он не принес ему еду или одежду. Хватит и того, что он расстроил Люциуса тем, что рассказал про свой арест, незачем отцу знать о его проблемах со здоровьем и запрете крестного пользоваться магией какое-то время.              К тому же скоро всё придет в норму, и он завалит отца и других пожирателей передачами. И, наверное, скоро наладится министерский канал передачи посылок, и ему не надо будет каждый раз посещать тюрьму или, как Северусу, поджидать у лодок надзирателей, отправляющихся в Азкабан, чтобы за мзду те взяли с собой маленький сверток или записку.              А то, что отец расстроен, хоть и не говорит об этом, Драко видел, нет, скорее, чувствовал: магия отца изменилась. Он всегда мог её ощущать. Когда Драко стал постарше и ему объяснили, что так магия чувствуется только у сильных волшебников, он очень удивился. До этого он успел надоесть Панси и друзьям-мальчишкам, спрашивая, почему они не чувствуют магическую силу своих отцов.              Люциус принял зелья. К счастью, он не стал расспрашивать сына о том, о чем тот не хотел говорить.              — Отец, мне нужен совет. Я ещё не придумал, как отплатить Уизли за всё хорошее. Поверь, там много чего было. Сейчас долго рассказывать.              — О, сынок. Это просто. Я дам тебе совет. И даже не один.              Когда свидание с отцом закончилось, Драко на прощание неловко обнял его.              — Чуть не забыл!              Юноша поспешно достал из кармана зимней мантии последнее письмо Нарциссы, которое в последний момент велел принести Кричеру. Лорд Блэк надеялся, что отец будет рад его прочитать. Ничего особенного там не было — мать просто описывала свою жизнь во Франции. Письмо не было адресовано Люциусу, о чем Драко честно предупредил отца, но тот только сильнее сжал пальцы на пергаменте. Глаза лорда Малфоя заискрились молниями: несомненно, любой, кто покусился бы на полученную им ценность, жестоко поплатился бы, и отсутствие волшебной палочки не остановило бы Люциуса. Драко впервые задумался об отношениях родителей, как супружеской пары, и ему стало неловко.              Он попрощался и обещал отцу вскорости снова навестить его, тем более за дверью послышался шум — время свидания подошло к концу.              Лорда Малфоя увели — Люциус шел с видом короля, позволяющего подданным себя сопровождать. Начальник тюрьмы прислал парочку надзирателей, чтобы проводить лорда Блэка к тем заключенным, которых он захотел бы увидеть. Думая, что эти встречи будут похожи на ту, что у него состоялась с отцом, Малфой тут же согласился и назвал фамилии Паркинсона, Нотта и Крэбба.       

***

      Драко вышел из камина так неловко, как будто он снова был маленьким ребенком и ещё не научился им пользоваться. Он едва не упал и в попытке за что-нибудь ухватиться свалил чашу с Летучим порохом.              На шум вышел Северус. Он был в халате, и только сейчас Драко осознал, что уже поздний вечер.              Зельевар молча взмахнул палочкой, наводя порядок: требовалось не только восстановить разбитую посудину и собрать просыпанный порох, но и очистить мантию Малфоя от сажи. Драко всегда накладывал специальные чары, которые использовали его родители, чтобы не пачкаться, перемещаясь камином. Но не сегодня.               Северус подошёл к крестнику и принюхался.              — Я не пил, ты что! — возмутился юноша, но его голос звучал глухо и как-то потерянно. Впрочем, так он себя и чувствовал.              Снейп, проведший в Азкабане незабываемый месяц в дни бурной юности, списал состояние Драко на дементоров. Он помог ему снять мантию на меху и усадил в кресло.              — Ты дрожишь! Вот шоколад, сейчас сделаю тебе горячего чаю!              Снейп ушел на кухню приготовить напиток. Из-за недоверия директору он наложил на свои апартаменты мощную защиту, поэтому хогвартские домовики не могли к нему попасть. Но Северус не возражал и был согласен обходиться своими силами при уборке. Всё равно он питался в основном в Большом зале, однако всегда имел в запасе что-нибудь для хорошего перекуса или вкусного чаепития.              Когда зельевар вернулся, левитируя большой поднос с чаем и бутербродами, Драко сидел всё в той же позе, в какой он его оставил; нераспечатанная плитка шоколада лежала у него на коленях. Юноша смотрел в одну точку и даже не взглянул на Северуса.              — Драко! — позвал Снейп. — Драко, очнись! Да что с тобой?              Малфой с трудом повернул голову и бросил абсолютно безумный взгляд на Северуса.              — Что произошло? — Снейп оставил чай и, подойдя к Драко, встряхнул его.              — Они там…              — Дементоры?              — Нет… Отец, мистер Нотт, мистер Крэбб… А мистер Паркинсон болен. Мы успеем им помочь, крестный? — в глазах Драко плескалось отчаяние.              Драко не называл Снейпа крестным с момента принятия титула. Инициатором этого был сам Снейп; он полагал, что так мальчику станет легче осознать своё изменившееся положение. Лорд Блэк не возражал и старался общаться на равных. Но теперь перед зельеваром скрючился в кресле именно его маленький крестник Драко Малфой, капризный и неуравновешенный мальчишка. И очень чувствительный.              — Иди сюда, — сказал Снейп.              Он усадил Драко рядом с собой на диван.              — Расскажи мне, — сказал он.              Драко начал невнятно пересказывать события этого сумасшедшего дня, начиная с того момента, как он, чтобы не идти до антиаппарационной границы Хогвартса, переместился камином на Гриммо. Там он надел приготовленную Кричером теплую мантию, зачарованную и от промокания тоже, вышел на крыльцо особняка, защищенное маглоотталкивающими чарами, и активировал портключ.              Как оказался на берегу холодного моря и плыл на лодке в ожидании встречи с отцом, как поговорил с лордом Малфоем, а потом в сопровождении охраны навестил в камерах нескольких пожирателей, которых знал с детства.              Как увидел клетки, а в них не зверей, а изможденных волшебников, в которых не узнал бы отцов своих друзей, если бы надзиратели не назвали их имена. Как ощутил холод снаружи, несмотря на теплую одежду, и в душе, хотя он не повстречал дементоров.              — Северус! Я ведь отдал зелья отцу, больше у меня с собой ничего не было, я не мог ничего взять в уменьшенном виде. Ты сам запретил мне колдовать, я бы просто не увеличил посылку! А они там голодные, замерзшие, на них и одежды толком не было. Эльфы лучше одеты! Они же там не живут! И даже не существуют! — с истеричными нотками говорил Драко.              Снейп сходил за успокоительным. Когда он влил Малфою содержимое флакона, тот немного успокоился и смог выпить немного сладкого чаю, после чего заинтересовался шоколадом.              Драко в три укуса проглотил плитку, однако дрожать не перестал. Его глаза всё с тем же больным выражением смотрели на Северуса. Было очевидно, что Драко по какой-то глупой причине вбил себе в голову, что в том, что он видел в Азкабане, есть его вина.              — Успокойся! —Снейп говорил намеренно резко. — Ты сделал для них всех столько, сколько никто другой не смог бы и помыслить. Передачи разрешили, скоро родные начнут присылать заключенным пожирателям еду, одежду и лекарства. Твои друзья не бедствуют, деньги на это найдутся. Теперь им даже не придется подкупать для этого стражу. А ты можешь оплатить усиленное питание тем, у кого нет родных.              Драко кивнул.              — Я займусь, — утомленно сказал он. — Завтра. Сначала после уроков напишу несколько писем членам Визенгамота.              — Об отставке Дамблдора, которую вы с Фаджем хотите ему устроить? — уточнил Снейп.              — Да, — ответил Малфой.              Он успел перекинуться со Снейпом парой слов, прежде чем отправился в Азкабан на свидание к отцу. Северус подобрал для Люциуса несколько сильных укрепляющих зелий, тех самых, с василиском, сваренных специально для него по рецепту Салазара. Как бы Драко ни торопился, он нашел пару минут, чтобы сообщить Северусу о таких важных планах в отношении Светлейшего. Снейп не только заслуживал это знать, но и просто должен был быть в курсе. Ведь он постоянно общался со старым интриганом и, возможно, ему пришлось бы корректировать свои действия в связи с предстоящим событием.              — Не переутомись только, — сказал Северус, понимая, что запретить парню действовать он не может. К тому же, после всего, что было сделано, это было нерационально. — Пора спать. Ты останешься в общежитии?              Драко в ужасе замотал головой. Он был не в состоянии видеть сейчас Тео, который будет атаковать его вопросами об отце. А если подтянутся и другие заинтересованные змейки…              — Я на Гриммо, — решил лорд Блэк. Он встал, чтобы отправиться домой, но споткнулся.              Снейп подхватил его и усадил обратно.              — Никуда ты не пойдёшь, — сердито сказал он.              — Не волнуйся, Кричер обо мне позаботится. А можно я пока поем?              Снейп передал юноше тарелку с бутербродами, вкусно пахнувшими ветчиной.              — Ты хоть ел сегодня?              — Утром Кричер заставил нас с Гарри съесть всё, что они с Добби приготовили. А обед я пропустил — пора было отправляться. К тому же, мне бы кусок в горло не полез. Северус, а можно мне у тебя на диване переночевать? Я тут подумал, что эти два домовика меня закормят до смерти, а я очень устал. Нет никакого желания воевать с ними, — Драко поморщился, вспомнив, как трудно было ему отделаться от Кричера, когда он вернулся портключём в то же место, откуда стартовал.              — Если только на диване. На мою спальню не рассчитывай, — нарочито неохотно разрешил Снейп. Ему было спокойней, что Драко останется на ночь под его присмотром.              Северус как чувствовал, что его помощь ещё понадобится.              После того, как все бутерброды были съедены и выпит весь заваренный чай, Северус застелил диван свежими простынями и снабдил крестника парой теплых одеял. Малфой разделся до белья и юркнул в уютную теплую норку. Драко ненавидел трансфигурированные вещи и отказался от помощи Снейпа, который хотел сделать ему пижаму из носового платка. От пижамы самого Северуса Драко тоже отказался, потому что чужие вещи Малфой ненавидел не меньше. Зельевар не настаивал, он давно понял, что жизнь у Уизли оставила на его крестнике свой отпечаток, даже если это не бросалось на первый взгляд в глаза.              Пожелав юноше доброй ночи, Снейп пошёл спать, наложив на всякий случай пару сигнальных заклинаний. Через час они сработали, и зельевар проснулся. Он мог бы не трудиться — Драко кричал во сне так громко, как если бы был рядом, и в любом случае разбудил бы Северуса.              Накинув халат, Снейп отправился будить и успокаивать парня.              — Крестный, Азкабан… Мне снился Азкабан, что я там остался… — бормотал Драко. У него стучали от страха зубы, как будто он был сейчас действительно заключен в тюрьму, а не увидел это во сне.              Снейп не был особенно удивлен, наоборот, он предвидел что-то подобное. К тому же он подозревал, что страхи Драко подпитывала его нечистая совесть от неоднократного использования темных артефактов, за что полагалось заключение именно там, где Малфой только что побывал.              — Выпей, — Северус дал Малфою зелье Сна без сновидений. Однако через положенное время, которое зельевар отвёл снадобью для того, чтобы оно подействовало, ничего не произошло. Похоже, Малфой принял слишком много зелий за последние недели, чтобы лекарство действовало как обычно. В итоге Драко не только не заснул, но и успел заново вспомнить весь пережитый ужас.              Снейп понял, что их ожидает второй виток истерики. Этого он не мог допустить.              — Я об этом пожалею, — пробормотал он вполголоса, наливая полный стакан огневиски.       

***

      Драко проснулся с сильной головной болью. Однако это было просто превосходно, потому что он теперь пытался избавиться от похмелья с помощью пары зелий и горячего кофе, которые Снейп подал юноше прямо в постель. Мыслей об ужасах Азкабана в голове больше не было.              — Просыпайся и вставай, да побыстрей, если ты не собираешься опоздать на занятия. Завтрак ты, боюсь, уже пропустил.              Снейп оставил Драко приходить в себя, а сам пошел в Большой зал. Лично он не намеревался оставаться голодным. Впрочем, Малфой не удивился бы, если бы причиной такой поспешной ретирады было нежелание Северуса обсуждать с ним вчерашнее «лечение».              Малфой не помнил, сколько он вчера выпил — один глоток или один стакан. А может, одну бутылку? Сейчас парню казалось, что даже удар по голове, который чуть не отправил его к праотцам, не сопровождался такой мучительной тошнотой и головокружением. Смутно вспоминался Снейп, подсовывающий ему «лекарство», раз другие зелья не подействовали.              Драко застонал. Он был уверен на все сто, что никогда не сопьется, употребляя огневиски: теперь даже самый благородный сорт этого напитка ассоциировался у него с непреходящим ужасом от посещения Азкабана и жутким похмельем.              Малфой залпом выпил кофе, а потом одно за другим зелья. Они не были именно от похмелья, а просто снимали симптомы — головную боль и тошноту. Наконец, ему полегчало, и он пошел в общежитие.              — Драко?! — завопил Тео, увидев друга. Он ещё не встал.— Как всё прошло?              — Ой, не ори, пожалуйста, у меня голова раскалывается, — Драко быстро похватал сменную одежду и пошел в душ. Когда он вернулся, Тео уже встал и наполовину оделся. Он пытался собрать учебники и пергаменты, но ничего не мог найти.              — Мы вчера долго не расходились, гадали, как они там, — Нотт явно имел в виду родных в Азкабане. — Расскажешь? А что с головой? Это всё из-за того нападения?              — Конечно расскажу, только всем сразу, — Драко умело пропустил часть высказывания Нотта про головную боль. Про такой позор он не станет распространяться!              Первым уроком была Гербология. Мадам Спраут не стояла над душой, и, возясь с растениями, слизеринцы успели пошептаться. Малфой сумел сдержаться и не вывалить на друзей весь пережитый ужас. Он рассказал, что видел их родителей, умолчав, в каком состоянии те были.              — Теперь разрешены передачи, и вам надо поскорее собрать для них теплые вещи, пищу и зелья, — сказал Драко.              — Сегодня же напишу тёте, — сказал Нотт, на что Панси кивнула, поддерживая идею написать родным.              Малфой разозлился. Счёт шёл на часы; начать собирать посылки надо было ещё на той неделе, как только в прессе появилось сообщение о новом режиме в содержании заключённых.              — Не тяните с этим, —Драко всё же не вспылил. Его друзья такие дети, не то, что они с Поттером. Кстати, надо узнать, как он.              В голове у лорда Блэка было столько разных мыслей и планов, что он на уроке Флитвика допустил ошибку, о которой догадался только после урока. Нет, это была не учебная ошибка, лучше бы он получил Тролль. Если директор узнает, то это добавит ему поводов для подозрений.              Филиус, для начала поприветствовав своего знатного ученика, выразил радость, что недоразумение с арестом разрешилось. Все помнили, что Малфоя забрали в прошлый четверг с урока Чар и профессор не смог этому помешать, хотя, очевидно, хотел. А затем Флитвик добавил, что не станет требовать выполненное домашнее задание именно сегодня, ведь он понимает, где лорд Блэк вчера был.              Драко любезно поблагодарил, усмехаясь про себя. Вся школа в курсе, надо же! А учитывая любовь волшебников к совиной почте, то наверняка в курсе куда больше народа, чем он может себе представить. И вот тут Драко прокололся. Он сказал, что заданное эссе готово и он сдаст его на общих основаниях — к счастью, он успел немного позаниматься на Гриммо на выходных. Но, если профессор позволит, он не стал бы пока колдовать — запрет колдомедика.              Флитвик закивал, урок продолжился, а когда прозвенел колокол, Малфой понял, что вообще запрещают колдовать только в случае сильного магического истощения, такого, как у них с Поттером. Кстати, Гарри соблюдает предписания, или он по-гриффиндорски уже на них наплевал? Нехорошо будет, если это как-то свяжут с пятничным заседанием Визенгамота. Что там придумали, чтобы выгородить прогул Поттера?              После уроков, за обедом выдержав от слизеринцев очередной шквал вопросов, Драко увидел Гарри, который поджидал его на выходе из Большого зала.              — Надо поговорить, — сказал он. — У Гермионы есть кое-что важное.              Теперь Малфой увидел Грейнджер, которая выглянула из-за плеча Поттера. Драко действительно руководствовался в своих действиях пользой, а не эмоциями, как и говорил до этого Поттеру. Несмотря на сложные чувства, которые возникли у блондина при виде девушки, он не стал отказываться.              — Драко, Поттер — твой партнёр? — уважительно спросил Тео. — Так вы вместе с ним добились таких уступок в Визенгамоте?              Определенно, Тео знатно отупел за последнее время! Как только у него язык не отсох говорить такое, стоя в людном месте и не наложив никаких чар!              — Тео, Панси, вы идите. Пока, Грег, Винс! — улыбка словно приклеилась к лицу Драко. Он повернулся к друзьям спиной и сказал Гарри:              — Давай найдём пустой класс.              Троица некоторое время молча шла сначала по лестнице, потом по коридорам Выбрав заваленный хламом кабинет на четвертом этаже, Малфой велел Грейнджер поставить в коридоре пару сигналок, а сам, когда она вернулась, нажал на камень своей фибулы, активируя защиту от подслушивания. Он не сомневался, что им всем есть что обсудить.              Он оказался прав. Когда они уселись на стулья, с которых Гермиона сняла чарами пыль и немного подновила Репаро, Поттер сказал ей:              — Гермиона, расскажи Драко то, что собиралась!              Гермиона собралась с силами и смело посмотрела Малфою в глаза.              — Я знаю, кто напал на тебя накануне Хэллоуина!