День 21

      — Это какая-то кличка. Зарегистрированных женских имён нет, — «обрадовал» меня Дэмиан, после того, как перелопатил всю полицейскую базу данных.       Я откинулась на спинку кресла, ноющий затылок упёрся в подголовник, заныла шея. Максвелл молчал. Два часа назад мы переслали ему запись, тут же инициировали сверку голосов. Сколько на это потребуется времени, я не знала, но Максвелл подозрительно долго отсутствовал в сети. Всё это время мы безуспешно пытались найти хоть какую-то зацепку. Эфри. Тот, кто назвал это имя вслух, не представлял, что этот его короткий монолог попадёт в чужие руки, иначе стал бы он так подставляться? Это были эмоции. Наш неизвестный до чёртиков нервничал.       Параллельно я наблюдала за отмывкой района. До конца светового дня должно быть обработано сорок — сорок пять процентов. Я набрала сообщение Уилсону — начиная с Четвёртого района машинам дезинфекторов нельзя двигаться без вооружённого сопровождения. Тед попросил дать ему двадцать четыре часа, чтобы собрать и подготовить команду.       — Ты пробовал варианты полных имён?       — Да, все возможные буквосочетания. Вот, — не вставая с кресла, он оттолкнулся от пол и подкатился ко мне. — Изольда, Эрика, Ферлонг, Фанни… — он показал мне комм с подборкой имён. От мерцания дисплеев у меня слезились глаза. — Ерунда какая-то. Таким образом можно четверть населения рассматривать, никаких ресурсов не хватит.       — Слушай, может, мы зря подняли шум? — я нахмурилась. Оторвавшись от созерцания ползающих по экрану пиксельных строчек, посмотрела Дэму в глаза. — Может, кто-то из родственников захотел его навестить? Или свидания у них там были…       Наверное, подсознательно мне хотелось откреститься от расследования. Я боялась, что мы не вытянем. В городе творилось чёрт знает что, на базе тоже. Пусть бы это была ошибка. Просто дурацкая ошибка или нарушение протокола, проступок… С этим мы хотя бы знали, как обходиться. Если бы это было так, нас бы это вообще не коснулось.       — А если нет? — Дэм нахмурился в ответ, потом снова уткнулся в комм, принялся цитировать. — «Тебе сюда больше нельзя» — говорит о том, что нарушение периметра происходило неоднократно. «Здесь чистки» — похоже, что наш диверсант за себя беспокоится, понимает, что если об этих встречах узнают, ему придется отвечать. «Я люблю тебя, и я с тобой, что бы ни случилось» — значит, то, что произошло, стало проверкой чувств нашего неизвестного и этой Эфри. А это, похоже, серьёзно.       — «Серьёзно» — это ты сейчас про чувства?       — В том числе.       Дэмиан был таким сосредоточенным на работе, что, казалось, между нами ничего и не менялось — я всё та же неразговорчивая инспектор Белл, которая искренне любила свой одинокий столик у окна, он всё тот же заносчивый умник Дэмиан Браунинг, который почему-то начинал краснеть и заикаться при виде меня. Может быть, всё так и осталось, и всё, что произошло между нами всего лишь плод моего воображения, но раньше я точно не могла вот так просто взять его за руку, или невзначай коснуться коленом бедра, или подойти слишком близко. Раньше я не представляла, что скрывается за стеной из сарказма и деловой вежливости. Что старший аналитик вовсе не робот. А ведь я называла его так. И в глаза, и за глаза.       — Раньше я никогда бы не подумала, что ты так много знаешь о чувствах, — усмехнулась я.        Мне хотелось обнять его. И в то же время хотелось просто смотреть, любоваться, наблюдать за ним, словно он — нечто диковинное, докатастрофное. То, что есть только у меня и никогда не будет у других. Стоило взглянуть на него, и усталость сходила на нет, и тепло разливалось в лёгких, и мне становилось хорошо, несмотря на то, как плохо было снаружи.       — Надеюсь, я тебя разубедил, — он бросил на меня короткий тёплый взгляд, и снова вернулся к мониторам.       — Ты думаешь, это нечто большее, чем любовь на расстоянии?       — Я много знаю о любви на расстоянии… — не глядя на меня, задумчиво произнёс Дэмиан, и у меня кольнуло в сердце. — Мне кажется, это не то. Или не только оно. Нужно всё проверить, Флор.       Резко вскинув руку, я удержала его за локоть. Посмотрела в лицо, дотронулась до щеки. Дэмиан накрыл мою руку ладонью. Я смотрела на него во все глаза, ощущала его тепло, и мне хотелось разрыдаться от распирающих меня чувств.       — Ты устал?       — Нет, — в его голос прокрались едва слышимые щекочущие нотки, он смотрел мне в глаза, и взгляд его словно расплывался, терял фокус. А я медленно, но верно теряла голову.       — Врёшь, — я приподнялась, чтобы поцеловать его. Мои губы дотронулись до его виска, задержались, вбирая в себя тепло и запах его кожи. — Отдохни, пока я жду информацию от Максвелла. У нас нет больше ничего…       Нет, так нельзя. Вспыхивать, словно спичка от одного лишь прикосновения. Мы оба на низком старте, в тотальном напряжении, готовые вцепиться зубами в любую крупицу информации, нам никак нельзя расслабляться. И отвлекаться нельзя, вдруг Максвелл, наконец, выйдет на связь? Но я ничего не смогла с собой поделать, когда Дэмиан, не отпуская моей руки, поднялся с кресла, потянул меня за собой, развернул так, чтобы его рабочий стол оказался у меня за спиной. Я врезалась копчиком в край стола. Никуда не убежать — руки Дэмиана опустились по обе стороны от меня, я словно попала в капкан. Забавно, мне не составило бы труда вывернуться и приложить любого посягателя на моё личное пространство лицом об этот самый стол, но только не Дэмиана. Потому что я его…       — Нет. — Он наклонился так, чтобы наши лица сравнялись, и своё «нет» прошептал мне прямо в губы.       — Придётся тебе приказать.       — Пользуешься служебным положением, ну-ну.       Дэмиан дразнил меня — не касался, не пытался поцеловать, не пытался вдавливать меня в стол, несмотря на то, что между нами оставалось меньше полдюйма. Я чувствовала жар его тела, этот жар плавил меня до костей. И это была самая сладкая пытка, самое будоражащее кровь соблазнение на свете.       — Это саботаж. Сделаю выговор, — как можно строже сказала я, но голос дрожал, и приказной тон казался мольбой.       — Сделай.       Не выдержав, я вонзилась в его губы, обхватила руками шею, слёту впечатываясь грудью в его торс. Получила пылкий ответ — Дэмиан усадил меня на стол, раздвинул мне колени. Что-то с грохотом свалилось на пол, но мне было плевать, даже если это мой комм, и экран его покроется мелкой паутиной трещин. На всё плевать.       Потом я в спешке натягивала джинсы обратно, словно стыдясь, словно мы делаем что-то неправильное, несвоевременное, а Дэм возился с салфетками, тихо ругаясь на свою неаккуратность. После мы стояли у окна, смотря на безжизненные серые улицы. Дэмиан обнимал меня со спины, и я вдруг задумалась. Сколько раз он сказал мне, что любит? Раз десять за прошлую ночь? Раз пять за этот порывистый, пятнадцатиминутный секс? А что сказала я?       Люблю. Это слово никак не хотело укладываться у меня в голове, но мои чувства к нему были настолько сильны, что другого названия им и не было. Но я не могла. Язык не слушался. Словно внутри меня оставался последний барьер, который я никак не могла преодолеть. Словно я всё ещё сомневалась, думая, что ещё рано, что это ещё не любовь, что это страсть, влюблённость, благодарность… Что я всего лишь отплачиваю ему своей благосклонностью за то, что он для меня сделал. За его многолетние чувства, не знавшие ответа. Что это просто моя совесть… Какой только дикости не выдумывал мой разум, лишь бы не называть это чувство правильным словом. А знаю ли я это чувство? Я ведь ни разу толком не видела его в лицо. Наверное, я снова боялась. Только чего? Что я потерю его? А вдруг я потеряю его?       — Ты очень нужен мне, Дэм.       Нужен. Внутри неприятно заскреблось.Мне стало мерзко от самой себя. Словно нужда, а не любовь заставляют меня быть с ним вместе. Но ведь это не правда. Что же со мной снова не так?       — Всё хорошо? — почувствовав моё настроение, спросил Дэмиан.       — Не знаю. Мне очень страшно.       — Я с тобой, Флор. Что бы ни случилось.       — Даже если я буду таскать токсонит с военной базы? — усмехнувшись, я задрала голову и заглянула ему в глаза.       Он вздохнул и обнял меня крепче.       — Я найду тебе оправдание.       Любовь слепа. Возможно, Дэмиан прав, и там, в Мёртвой Зоне, рискуя собственной шкурой, кто-то кого-то оправдывает.       Максвелл вышел на связь только спустя час.       — У нас хреновые новости. У Хэннена признаки заражения Сильвой. Мы полагаем, его отравили. Сама знаешь, как здесь, Белл — заразиться случайно абсолютно исключено. Мы на жёстком карантине, передвигаться по базе не можем, сидим, как мыши в банке. Сраная подстава.       У меня по спине пробежал холодок, руки заледенели, я оцепенела. А потом словно взорвалась.       — Ты в порядке? — едва ли не вскрикнула я.       — Я да. В норме. Остальные тоже. Травили точечно, именно Хэннена. Сорвали к чертям собачьим нам всю проверку!       — Кто мог это сделать? Есть подозреваемые?! — я почти кричала в динамик.       — Да, есть, — ответил Максвелл и, усмехнувшись, добавил. — Все.       — Сколько вы успели сделать? — вклинился Дэмиан.       — Сверка голосов завершилась на семьдесят процентов. Еще сорок пять человек не прошли.       — Список тех, кто не прошёл проверку, дайте мне его. И кто был в контакте с Хэнненом. Дайте списки, сэр! — Дэмиан повысил голос. Он нервничал. Нет, он был в бешенстве. Сжатые зубы, побелевшие кожа, обострившиеся скулы. Взгляд носился по экрану, по помещению, проваливался, терял фокус — он думал, думал, думал. Оно было понятно — его коллегу, одного из лучших аналитиков материка ждала незавидная участь. Если Хэннен не выкарабкается — а выкарабкивается лишь восемь процентов заражённых — ему конец.       — Всё дам. Те, кто были в контакте, ещё устанавливаются. Скину всё, что есть.       — Это когда-нибудь закончится? — я понимала, что задаю риторический вопрос и не ждала на него ответа. Мне нужно было хоть что-нибудь сказать. Снять напряжение с мозгов. Я хотела поддержать Максвелла, Дэмиана, но поняла, что снова не могу справиться с собственным ужасом.       — Всё когда-нибудь заканчивается. Хорошо или плохо, — ответил Максвелл, спустя несколько секунд. — Сейчас вышлю всё, что он успел сделать. На тебя одна надежда, Браунинг.       Иен отключился. Я ещё долго в оцепенении смотрела на экран.