***
Питер, по совету Барнса, всё же поспал. Прямо всю ночь и даже без единого кошмара — этот факт подростка приятно удивил. В тот день Паркер впервые за месяц решил сделать пробежку, которая закончилась без одышки. Всё шло прекрасно: на факультативе по квантовой физике в местном университете Питер был увлечён настолько, что не заметил, как пролетело четыре часа; в молочный коктейль не добавили кучу льда, как обычно ему казалось. А самое главное — погода была ясная, и к вечеру небо окрасил бесподобный закат. Паркер сразу вспомнил реплику Баки: «яркие, как эти апельсины». И почему их школа не может организовать экскурсию в Ваканду? Вообще, понятно, почему — страна скрыта от остального мира. Но, всё же... Так, погружённый в свои мысли Питер дошёл до дома, где всё волшебство пропало, стоило парню отойти ко сну. Кошмар был жестоким. И пусть Паук не мог детально вспомнить сюжет, он знал это наверняка. Первое, что он сделал, проснувшись, — побежал в ванную умыться. Судорожно подхватывая воду из-под крана и кидая её себе в лицо, нещадно намыливая руки, Питер не сразу понял, что крови на нём нет. Чужой крови. Своя всё же решила пойти носом. Ковыряя вилкой в яичнице с беконом, что Мэй приготовила на завтрак, подросток всё ещё видел перед собой избитого до полусмерти Баки Барнса. Вернувшись после не менее изнурительного учебного дня, Питер определил для себя планы на вечер — оставил формулы и, покинув комнату через окно, полетел меж домов, решив, что будет справляться с новой волной бессонницы (уж лучше она, чем то, что ему приходится видеть во снах) патрулированием. Непередаваемое, а передать он его правда пробовал, чувство свободы и силы скидывало ненужные мысли за борт, оставляя где-то там, позади, где Питера уже нет. Обычно он скрывал боль под улыбкой, а теперь еле может удержать улыбку под маской Человека-паука.***
/18:37 Это Баки. Сообщение было неожиданным от слова совсем. Питер проводил время за приставкой, в кои-то веки решив побить собственный рекорд в файтинге, и чуть не раскрошил джойстик. Вот настолько неожиданно было получить от Барнса сообщение. В голове сразу возникла куча вопросов, которые перебивала одна большая мигающая задача: «ОТВЕТИТЬ КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ». «Поспешишь — людей насмешишь». Казалось, фраза была эпиграфом к жизни Паркера. Но, разве можно насмешить кого-то простым приветствием? Ну, и Питер думает, что нет. Заметив, что прошло уже две минуты, а по меркам интернета это целая вечность и тянет на игнор, подросток напечатал «Здравствуйте», на всякий случай перепроверил раз пять на ошибки, и отправил. Ну вот, поспешил. Мозг решил не напоминать парню, что с Джеймсом он, вообще-то, перешёл на «ты», но Питер быстро исправился с искренним «Ой!», которое в жизни им употребляется чуть чаще слов «Нет-нет-нет». И теперь, первое и последнее, чего каждый день касалась рука Паркера, была иконка сообщений и прямоугольная плитка диалога под именем «Джеймс Барнс». В субботу Паркер был дома — у его любимого преподавателя семинар, а Питеру трудно выступать, пусть и сидя, перед целой аудиторией. Страха отчисления, как у всех остальных, у него не было, — свободного слушателя могли выгнать только за нарушение устава, — но бубнить и позориться желания не было. Читая учебник в своей комнате, Питер старался вникать, но недосып и большая физическая нагрузка влияли на концентрацию. Каждую строчку приходилось перечитывать снова и снова, чуть ли не проговаривая вслух. Это очень тяготило, да и Мэй заметила, что мальчик снова стал вялым и похудел. На предложения сходить к врачу Питер будто не реагировал, но тётя не хотела ждать до полного изнеможения, а потому подошла к племяннику с серьёзным разговором прямо в тот момент, когда тот пытался понять один из многочисленных графиков. — Питер, так больше не может продолжаться, — Мэй не стала ходить вокруг да около. Нагулялись. — Ты спишь критически мало, это сказывается на твоём организме, и если мы не предпримем какие-то меры, — ты больше не сможешь шататься по крышам туда сюда ночи напролёт. Подросток хотел было возразить, как делал все предыдущие разы, но Мэй уже знала эту песню наизусть. — В первую очередь ты должен позаботиться о себе, и уже потом о других. Оставь это полиции. Паркер и не думал спорить — не было сил, не хотелось обижать тётю Мэй. — Хорошо, — Питер закрыл книгу. — Я сегодня же запишусь к терапевту, и... Звонок в дверь заставил обоих синхронно повернуть головы. — Странно, доставка должна быть послезавтра, — проговорила Мэй, но дверь открывать всё же пошла.***
Огромный город, упираясь небоскребами в облака, окраинами в горизонт, встретил Барнса шумно — с сиренами полицейских машин, музыкой из торговых центров, гулом бесчисленных шоссе и голосами миллионов людей. Джеймс уже в первые минуты прогулки почувствовал себя невероятно маленьким, потерявшимся в этих каменных джунглях, в толпе вечно спешащих, но это не тяготило, а даже наоборот, помогало почувствовать себя самым обычным, таким же бесцельно идущим куда-то, как и все вокруг. Стёкла высоток отражали солнце, ослепляя, а посаженные рядами около дорог деревья будто отчаянно пытались защитить тебя от взора этих бетонных великанов. Барнс около часа бесцельно бродил по улицам нового для него Нью-Йорка, не ощущая течения времени. Перед глазами вдруг открылся совершенно иной мир, а перед мозгом встала задача сравнивать и изумляться, задирая голову к небу, чтобы разглядеть, где же кончаются бесконечные этажи. Буквально уткнувшись в широкое застекленное здание торгового центра, Джеймсу в голову пришла весьма странная, но от того ещё более заманчивая идея. Войдя сквозь автоматические двери, Барнс подошел к кассе небольшого отдела внутри, что продавал корреспонденцию и глянцевые обложки с неизвестными мужчине лицами. Почти всеми, кроме Старка, естественно. — Здравствуйте, — обращая на себя внимание пожилой женщины за стеклянной перегородкой, Барнс начал бегать глазами по стеллажам, ища, но не находя нужное. — Эм, у вас есть адресная книга? — Сынок, — женщина, что уже была вся внимание, вдруг изумленно охнула, прикладывая руки к щекам, и подскочила, кряхтя, исчезая где-то за прилавком, через минуту громко шурша бумагами. — Ты бы лет тридцать назад зашел. Сейчас ими никто не пользуется, но... Да где ж ты, поганка... Подожди немножко... Нашла! Чудо, сынок, нашла! Твоя удача! Перед носом Солдата на прилавок упал довольно пыльный и объемный справочник с кофейным отпечатком от кружки на обложке. — Это мой личный, — женщина усмехнулась, сдувая пыль с книги. — Я им сама пользовалась, когда устраивалась сюда лет 35 назад. Ох, было же время... Тогда я отмечала в нём адреса для рассылок журналов, чтобы потом передать агентству, но сейчас достаточно просканировать смартфоном какой-то чудной квадратик, состоящий из других квадратиков. Да и зачастую никто из молодежи, вроде тебя, бумажные журналы не читает. В общем, не нужна стала книжка, а тут ты случился, сынок. Благодаря тебе, даже воспоминания нахлынули... Ох, от покупателей отбоя не было, только появлялся в моем отделе скандальный заголовок! А личико у тебя, малец, знакомое, будто из газеты! — Да, случалось появляться там пару раз, — Барнс усмехнулся, весьма расчувствовавшись, слушая безостановочный монолог женщины. Она была такая, какими люди были в его годы, что выбивало из колеи Солдата, ведь она была пожилой. А он нет. — Сколько я вам должен? — Милый, смеешься? — Бабуля хрипловато засмеялась, протягивая справочник в чужие руки. — Так забирай, денег не возьму! Он того и гляди развалится! — Спасибо вам огромное, — Джеймс, даже смутившись от такой добродушности женщины, перенял справочник, прижимая к груди. — Ну, тогда давайте вон тот журнал, со Старком.***
В ближайшем парке, Барнс принялся изучать подаренный ему справочник, бегая пальцем по строчкам и ища нужную фамилию в адресах, числящихся в Куинсе. Всего нужных фамилий было двенадцать, но имя лишь одно. Мэй. Подарив купленный, чтобы отблагодарить женщину в магазине корреспонденции, журнал старику, что сидел рядом на лавочке и как-то печально поглядывал на голубей, Барнс нарвался на благодарность и комплимент в стиле «Какой Вы приятный молодой человек!». «Ох, знали бы вы, что когда я уходил в армию, Вас наверняка еще даже в планах ваших родителей не было», — пронеслось в голове Солдата ответом на благодарность мужчины. Стоя на тротуаре и протягивая руку над дорогой, чтобы словить желтое авто с шашками на бочку, Джеймсу очень нравилось его сегодняшнее приключение, ведь оно было таким... Нормальным? Приземленным? Человечным? После десяти минут охоты на такси, сотен неоднозначных, непонимающих взглядов и двух предложений от прохожих заказать в приложении, одна машина всё-таки остановилась около Барнса, и это вновь был мужчина уже преклонных лет. — Нравится ловить по старинке? — вместо приветствия усмехнулся усатый седой мужчина в солнечных очках, когда Джеймс приземлился на пассажирское. — Куда едем? — Типа того, — Барнс улыбнулся, открывая на коленях справочник на нужной странице, что он отметил пробником духов из журнала, чем вызвал еще один ностальгический смешок своего водителя. — Форест-Хилс, угол Нансен-стрит и 70 авеню, дом 920, пожалуйста. — Домчимся словно ветер, сынок! «Кто тут кому сынок...» Барнс вновь улыбнулся про себя, когда таксист снял ручник и авто тронулось с места. Стоя перед нужной дверью и вжимая звонок, Джеймс ни разу не сомневался в правильности своих действий. Он будто бы находился в азарте от всего, что успел пережить за первую половину дня, ведь ему не нужно было ни драться, ни следить, ни ждать. Ничего. Он лишь придумал себе какую-то до невольной немой усмешки странную цель и добился её, выживая в большом современном городе по своим старым правилам, что работали для него благодаря поколению, рожденному сразу после самого Солдата. И всё это разом наполняло голову Зимнего, вызывая диссонанс восторга вместе с боязливым отрицанием, и отчего-то хотелось, чтобы так всё и оставалось. Мэй потянула за ручку и уже через секунду стояла в шоке. — Мужчина, а Вы по ка... Питера бросило в жар, потом в холод. Сердце ударилось о грудную клетку и чуть не остановилось. На полу-ватных ногах он вскочил из-за стола и прошагал до двери, встав за спиной Мэй. — Баки? — голос стал заметно выше, чем минуту назад. Волнуется. — Ты что здесь... — Баки? Баки Барнс? — Мэй обернулась на Питера, затем обратно на гостя. — Это тот, что уб... — Друг Капитана Америки, Мэй, — парень нервно улыбнулся. Не хотелось напоминать Джеймсу о его, так сказать, заслугах. — Так ты здесь... Зачем? Питер определённо нервничал, и даже больше, чем при первой встрече с Тони, но улыбки сдержать не мог. Приход Барнса был очень приятной неожиданностью. Реакция Мэй, если быть честным, ни разу не удивила Барнса, но и не обрадовала. Он прекрасно понял, что та хотела сказать, хоть и не закончила фразу. Джеймс никак не показал внешне своё разочарование в собственной репутации, вдруг кольнувшее жгучей иглой где-то меж рёбер. — Здравствуйте, мисс Паркер, — Барнс озарил женщину легкой приветливой улыбкой, будто всё было совершенно нормально, после заглядывая за ее спину и встречаясь с шокированными внезапным визитом янтарными глазами. — Привет, Питер. После, снова обращаясь к Мэй, Джеймс, не опуская уголков губ в своей фирменной обольстительной улыбке, продолжил: — Если вы не против, я бы хотел поговорить с Питером. Диссонанс в голове Мэй не утихал, пока она впускала Барнса в дом, закрывая за тем дверь. Не утих он и когда она, ради приличия, отошла на второй этаж, чтобы оставить Питера с гостем для разговора. То ли от шока она позволила войти в дом убийце, то ли... он не выглядел, как убийца. — Я думал ты уже в Нью-Хейвене, — достаточно удивлённо, но уже не так нервно проговорил Питер, садясь за свой рабочий стол, усыпанный кучей тетрадей и покусанной от нервов канцелярии. — А ты вдруг внезапно появляешься на пороге моего дома... Несмотря на то, что парню уже было намного комфортнее рядом с Барнсом, нога Паркера под столом всё равно регулярно тряслась. — Так и было задумано, но я привык держать слово, а одно такое обещание все еще за мной висит, — Джеймс усмехнулся, усаживаясь на небрежно убранную кровать и осматриваясь в комнате подростка. — Кстати, как ты узнал адрес? Спросил у мистера Старка? — Питер, — Барнс тихо хохотнул, услышав вопрос. — Если бы я спросил у Старка меня бы явно не поняли. И адрес я получил бы максимум какого-нибудь учреждения для душевнобольных. Так что я просто воспользовался адресной книгой. — Ого, — парень ещё больше удивился. Сам он никогда не пользовался, да что там, даже в глаза адресную книгу не видел. А Барнс где-то откопал, нашёл среди сотен Паркеров его. Не зная, что ещё сказать, Питер нервно усмехнулся и потёр шею ладонью. — Т-так о чём речь? Какое о... И тут Питер вспомнил. — Неужели мы… пойдём есть пончики? — Именно, — Барнс мягко улыбнулся и, приподнимаясь на кровати, достал из-за пазухи справочник, бросая на колени Паучку. — Разумеется, если твоя тетя не против. И ты тоже. А справочник себе оставь: вещь раритетная. Питер поднял толстую книгу и посмотрел на мягкую потёртую обложку. — Тысяча девятьсот восемьдесят второй год выпуска? — парень удивлённо посмотрел в глаза напротив. — Тёте Мэй тогда было семнадцать! Ты где это откопал вообще? Парень начал листать страницы. — И... Я не против на счёт пончиков, — тише произнёс Питер, не отрывая взгляда от мелких рядов с адресами. И, кажется, щёки его слегка порозовели. — А вот где я её откопал расскажу по пути, раз ты не против выбраться, — Барнс поправил кожаную куртку, смотрясь в зеркало в полный рост, что висело, залепленное кучей наклеек, на шкафу подростка. — Как обычно Человек-паук выходит из дома? Через окно? — Думаю, лучше нам выйти через дверь, — Питер усмехнулся и, положив справочник на стол, встал. — Подожди пару минут, я переоденусь, — парень ненавязчиво похлопал себя по ляжкам, намекая на то, что пижамные штаны не очень подходят для прогулки. После просьбы подождать, Барнс не сразу сориентировался, что нужно ещё выйти из комнаты или хотя бы отвернуться. Лишь когда Питер зацепился за края домашней футболки, вопросительно посмотрев на Джеймса, что так и пялился на/сквозь подростка, мужчина, дёрнувшись, резко развернулся к стене. — Прости, прости, я просто задумался. Питер, конечно, немного опешил: обычно ведь он переодевается, находясь в полном одиночестве. Но парень не стал просить Баки выйти и просто, стянув пижаму, надел носки, джинсы и толстовку. Паркер надеялся, что ему не понадобится костюм Паука. Взгляд на пару мгновений задержался на каштановых волосах, спустился по широкой спине, обтянутой кожей, к металлическим пальцам. — Я готов, — сказал Питер, подхватывая рюкзак, в котором на всякий случай лежало самое необходимое. Пока Паркер переодевался, напряжение в комнате казалось, можно было резать ножом. — Твоя тетя точно не будет против прогулки с тем, кто убил... — Барнс не закончил фразу как и Мэй, когда только встретила его на пороге. — Или ты уже взрослый и разрешение погулять не спрашиваешь? Парня на секунду бросило в жар. — Прости, что Мэй сказала это, — Питер опустил взгляд на пальцы, которые он слегка заламывал от неловкости. — Ты не производишь впечатление какого-то, — не хотелось говорить слова «убийцы», — злодея. Просто, ты, наверное, и сам знаешь, как в СМИ любят преподносить информацию… — Хэй, я ничуть её не виню, — Джеймс опустил руку на плечо Питера, заставляя того поднять на себя взгляд. — Я прекрасно знаю почему так. Газет о 43-ем сейчас не прочтешь, а про то, что я вернул свое честное имя, писать попросту неинтересно, так что... Я просто действительно хочу, чтобы Мэй не переживала, если ты выйдешь на улицу... Со мной? Зимний даже сам был не до конца уверен, что его беспокоит, но это было что-то вроде потребности в одобрении от тёти его... друга? — Думаю, если ты всё ещё здесь, она будет не против. Когда Барнс уже практически держался за ручку входной двери, Питер говорил с тётей. — Ты уверен, что не произойдёт ничего... криминального? — поинтересовалась Мэй, нервно закусив губу. Взгляд её упирался Солдату в спину. — Хей, — Питер взял её за плечи и, наконец, встретился с обеспокоенными карими глазами. — Не волнуйся, он не причинит мне никакого вреда. Ни морального, ни физического. Мэй вновь посмотрела на Барнса, а затем вздохнула, прикрывая глаза и произнося едва слышное «Ладно». Она молча развернула племянника и повела в сторону двери, держа одну руку у него на спине, другую — на плече. — Хорошо провести время, Питер, — сказала она, когда двое уже выходили за дверь. — Возвращайся не очень поздно, ладно? — Хорошо, Мэй, — Питер, улыбаясь, послал ей воздушный поцелуй и закрыл за собой дверь. На улице было тихо, но, пусть даже солнце по-летнему ярко светило, довольно прохладно, и Питер не пожалел, что надел толстовку. То, что Мэй всё-таки отпустила Питера, не могло не радовать Барнса, а впрочем и их обоих. Джеймс слышал как Паучок отозвался о нем: «Не причинит мне никакого вреда. Ни морального, ни физического.» Доверие подростка к нему отзывалось счастливой улыбкой на лице Солдата, что он не смог сдержать, когда Питер выходил из дома, готовый к любым авантюрам. Или просто перекусу в кафе. — Будешь моим навигатором в Куинсе? — вопрос почему-то получился довольно неловким, поэтому Барнс тут же попытался заболтать свою фразу пятью другими. — Я сам-то в Куинсе не так часто тусовался в свои 25, а уж сейчас, когда так много перестроилось, доверять могу только тебе, как поколению с Интернет-картами и, надеюсь, личным опытом. Питер спустился с крыльца, смущённо смотря себе под ноги. — Ну, тут топать около часа, — прищурившись, парень посмотрел на Барнса. — Мы же всё равно, вроде как, гуляем, так что... Он улыбнулся, не закончив фразу, и кивнул в нужную сторону, всё ещё смотря на Баки. — Да, гуляем. Кстати, знаешь, как я... — прогулку Барнс решил скрасить историей о сегодняшнем дне. О всех милых людях, что он встретил, о том, как смог управиться без примочек в совсем другом мире и… О своем диссонансе тоже. — ...И я все еще не могу поверить в то, — Джеймс активно жестикулировал, сам не замечая, насколько вдруг стал эмоционален, — что эти старички младше меня, Пит. Это очень странно, и, если честно, я себя чувствовал первое время таким… чужим что ли, понимаешь? Питер не мог до конца понять Баки. Парень, конечно, осознавал: будь он на месте Барнса — сошёл бы с ума. Последнюю мысль он сказал вслух, и добавил: — Не представляю, насколько морально сильным человеком надо быть, чтобы продолжать жить, каждый день понимая, что ты совсем не там, не в том времени, где должен находиться… — Это действительно сложно и я... Я чертовски сильно пытаюсь привыкнуть и освоиться, ведь теперь именно это время — моё, и… — Джеймс набрал воздуха, отпинывая какой-то камушек на тротуаре, — …И я надеюсь, меня не будут перекидывать через века будто бейсбольный мячик. Ведь ещё раз терять всё, что у меня есть.. Я точно не выдержу. Питер, смотрящий до этого прямо перед собой, повернул голову и посмотрел на профиль Барнса. Черты лица не были какими-то грубыми. Наоборот — линии и контуры плавные. Паркер, глядя на него, только больше убеждался: Баки не заслужил ничего из тех ужасов, что ему пришлось пережить. Подросток надеялся, что пережить подобное Барнсу больше не придётся. — Ладно, прости, что всё о себе, — Барнс, почувствовав на себе чужой взгляд, вдруг сменил тему, не особо желая кому-то капать на мозг своими проблемами. — Как твой сон? Питер улыбнулся чужому взгляду и вновь стал смотреть перед собой. — В тот вечер, когда я пришёл из больницы, я действительно оставил патруль и лёг пораньше. Но, — парень решил не вдаваться в детали кошмара. Однако, вспомнив его во всех красках, решил удостовериться, что в реальности Баки Барнс не пострадал, и повернулся лицом к мужчине. — ...кошмары решили не оставлять меня. После я уже спал, как придётся, изматывал себя на патрулях, чтобы просто вырубиться. За пару минут до твоего прихода Мэй тоже начала разговор об этом, — Питер усмехнулся. — Я пообещал ей записаться к терапевту... На языке вертелось «но». Питер не стал добавлять своих сомнений, сосредоточившись на асфальте. — Ох, — первое время после того, как Питер закончил говорить, Барнс молчал, не находя слов. Ведь сам мучался от постоянных кошмаров. Взять только последний. — Я надеюсь, терапевт правда сможет помочь, Пит. — Я не, — Паркер на мгновение зажмурился, а затем перестал идти и посмотрел на Баки, — я не уверен, что мне действительно помогут. Таблетки я уже пробовал пить, разные, но... Мозг совершенно не реагирует на них. Может, это следствие мутаций... Питер вновь начал заламывать руки. Ему было приятно кому-то выговориться, но неприятно было всё это вспоминать. Парень боялся, что кошмары проберутся в его реальность, и вот этот человек перед ним станет одной сплошной зияющей раной. — Хэй, — Барнс встал напротив подростка, наклоняясь и укладывая руки на колени, чтобы заглянуть в глаза, что подросток так старательно пытался спрятать. — Решение есть всегда. Не может быть ничего безнадёжного, Пит. Ты такой умный парень, ты точно найдешь способ справиться. Питер ответил долгим, пронзительным взглядом, и вдруг по рукам пробежали мурашки, поднимая тонкие светлые волоски. — Спасибо, — парень широко улыбнулся, не отводя взгляд. — Нам бы, всё-таки, идти в направлении Leo's Latticini, иначе они закроются, а мы и не поедим. — Между прочим, я за тобой иду, — Барнс хохотнул, перемещаясь по бок от Пита, чтобы тот продолжил вести их к вкусным сэндвичам и пончикам. — Я, если честно, страшно проголодался. Когда они, наконец, подошли к забегаловке, Питер улыбнулся и проговорил: — Думаю, столько еды ты не видел ни разу в жизни. — Прекрати, а то я не дотерплю и съем чего не того, — Барнс усмехнулся, легонько щипая Питера за плечо. — Хоть обычно пауками не питаюсь, но ты сам виноват. Питер рассмеялся от такого странного контакта и толкнул дверь перед собой. Взорам обоих открылось просторное светлое помещение. Несколько высоких столов и под стать им высоких стульев у окон, чтобы было удобно есть, но самое главное — витрины с начинкой для сэндвичей и, отдельно, с десертами. За кассой стояли приветливые молодые люди, ловко орудовавшие ложками и щипцами, подогревающие хлеб, подающие кофе и булочки. Их динамичные движения уже сами по себе вызывали в посетителях аппетит. — Здравствуйте, — проговорил Питер, когда его очередь подошла. — Можно мне, пожалуйста, два куриных сэндвича с двойным сыром, два пончика и два капучино. Когда заказ был готов, к Паркеру подошёл Баки и, взяв свой стакан, сэндвич и пакет с пончиками, направился вместе с парнем на выход. Стоило кофе коснуться языка Питера, как по телу разлилось тепло. Парень довольно промычал и вздохнул. — Как же классно! Вся эта прогулка с Питером ещё больше заземляла Солдата, позволяя ощутить себя невероятно свободно. С Паркером было легко общаться, и Барнс, если быть честным, даже не представлял, почему именно с ним. Будто он знает подростка уже долгое время. Это общение возвращало в Джеймса его украденную войной юность, ветреность, безмятежность. Когда ты счастлив простому сэндвичу, когда можешь остановиться лишь ради того, чтобы задрать голову и посмотреть как удивительно быстро сегодня плывут облака. — Доволен? — Барнс улыбнулся, смотря с каким аппетитом Паркер уплетает столь желанный сэндвич. — Приятного аппетита, Пит. Активно кивающий подросток с набитым ртом не оставил у Солдата никаких вопросов. Забегаловка, в которую привел Паучок, и правда была классной. Атмосфера, персонал, и, конечно, еда. После больничных скудных трапез, эта была куда приятней, хотя может, еще и благодаря хорошей компании. Двигаясь вдоль 104-й улицы, Питер наблюдал за людьми, наслаждаясь миром и спокойствием. Он чувствовал, что это место — его дом, что здесь ему всегда будут рады, что здесь никто не будет тыкать лицом в ошибки, что здесь его всегда поймут. Парень унёсся мыслями к Мэй, в нескольких кварталах отсюда сидящей, наверное, в гостиной и занимающейся шитьём. Вспомнил Питер и её обеспокоенность, от которой трепетало сердце — так было приятно быть нужным кому-то, быть любимым кем-то. Конечно, беспокоиться тёте было не о чем: Барнс со спокойным лицом, окрашенным тёплой полуулыбкой, шёл рядом и добавлял только больше умиротворения на эту улицу. — Ну что, как тебе? — Питер увидел, что пончик с ванильным кремом уже был съеден, и решил поинтересоваться. — Чертовски вкусно, — Джеймс сделал еще один глоток кофе, улыбаясь Питеру. Ещё ему чертовски нравится наблюдать, как Паучок мечтательно смотрит по сторонам, думая о чем-то своем, но этого мужчина не озвучит. — Не хуже, чем в Бруклине. Питер улыбнулся в ответ и откусил ещё сэндвича, возвращаясь глазами на тротуар. Вернуться до заката Барнс так и не успел, как не успел вернуть до заката и Питера. Время за обсуждением одновременно важных и совершенно пустяковых вещей летело неумолимо быстро, так что оба даже не заметили, как стрелка часов стремительно подкралась к десяти. Несмотря на пару пропушенных от Мэй и ощущения скорой взбучки, Питер чувствовал себя удивительно умиротворённо, и Джеймс, наверняка уже пять раз похороненный Роджерсом из-за того, что не вернулся к назначенному времени, ощущал себя точно так же. Расходясь, ни один из них так и не озвучил общую мысль, что, пожалуй, не отпускала каждого: Что бы им ни светило за опоздание, они ни о чем не жалели.