Синдром «Спящей красавицы»

      Должно быть, я все еще сплю, потому что, открыв глаза, замечаю, как самый красивый парень, которого я когда-либо видела, смотрит на меня сверху вниз. Его темные волосы такие густые и волнистые, что мне хочется запустить в них свои пальцы. А его глаза… Светло-коричневый, почти золотистый цвет, напоминает мне жидкий янтарь. Что-то в нем мне знакомо, хотя я уверена, что мы никогда не встречались. Как будто я была знакома с ним во сне.       На его губах появляется улыбка, когда он замечает, что я уже не сплю.       — Привет, Рори! — говорит он, и уровень его энтузиазма устрашает. — Добро пожаловать обратно в мир живых.       Я хочу сказать что-нибудь остроумное этому прекрасному существу, что-нибудь такое, что удержит улыбку на его лице, но когда открываю рот, я не в силах контролировать то, что из него выходит.       — А ты кто, черт возьми, такой? — рявкаю я. Это говорит Кляйне-Левин, а не я. Вот что обычно случается с пациентами СКЛ: фильтр в наших головах выключен. Может быть, я и проснулась, но мой эпизод еще не закончился. Мне нужно несколько дней, чтобы спуститься на землю, и немного времени, чтобы разрушить стену между мной и реальным миром.       Несмотря на мое грубое приветствие, его улыбка не дрогнула.       — Я Фил.       — Что ты делаешь в моей спальне, Фил?       Приятная внешность не компенсирует того факта, что это безумно жутко просыпаться от взгляда незнакомца, нависшего над тобой. Он, должно быть, понимает это, поэтому делает несколько шагов назад и плюхается в мое компьютерное кресло.       — Я как раз собирался разбудить тебя, чтобы ты поела. Прошло двадцать два часа с тех пор, как ты в последний раз что-то брала в рот, — отвечает он. — Но ты проснулась сама. Это отличная новость!       «Он знает о моем состоянии», — осознаю я, и в моей голове тут же звенят тревожные колокольчики. — «Это он… заботится обо мне?»       — Где моя сестра? — спрашиваю я, переводя себя в сидячее положение. Ведь Ханна обычно наблюдает за мной во время моих эпизодов.       Фил колеблется, но потом говорит:       — Она уехала в Германию на прошлой неделе.       Его ответ заставляет мое сердце сжаться. Я знала, что Ханна планировала провести свой летний семестр за границей, но она не должна была уезжать до 1 мая. Я быстро считаю дни в своей голове. В последний раз я просыпалась в марте… а это значит, что я потеряла два месяца времени. Это мой самый длинный эпизод.       — А где моя мама? — спрашиваю я. Она обещала сократить рабочие часы, соглашаясь только на работу в Нью-Йорке, чтобы присматривать за мной, пока Ханна отсутствует.       — Полагаю, в Чикаго. Она так занята, что за ней сложно уследить.       — Ты имеешь в виду… она работает?       — Ну да. Разве не так должно быть?       Губы сжались.       — Наверное, да.       «Боже. Мне следовало бы знать, что ей нельзя доверять», — думаю я про себя. Потому что если и есть что-то в моей маме, на что я могу рассчитывать, так это то, что она всегда будет более предана своей работе, чем мне.       — Так… Я так понимаю, она наняла тебя в качестве моей сиделки? — спрашиваю я, чувствуя себя довольно неловко в этой ситуации. От одной мысли о том, что Фил помогает мне делать такие простые вещи, как еда или что-нибудь еще, у меня начинают гореть кончики ушей. Кроме того, я не ношу лифчик и не принимаю душ уже Бог знает сколько времени.       — Ага, — говорит Фил, барабаня обеими руками по ногам. Сейчас я учусь на медбрата. Мне нужен реальный опыт работы за пределами больницы, чтобы получить высшее образование, так что это идеальная возможность для меня.       Он пытается быть дружелюбным, но привкус горечи наполняет мой рот.       — Рада, что моя проблема с реальностью поможет тебе получить диплом, — говорю я ему. Я знаю, что мой голос звучит горько, и это, вероятно, потому, что так оно и есть. С самого детства я мечтала стать врачом. СКЛ лишил меня такого будущего. В то время как люди моего возраста ходят в колледж, я не в состоянии получать необходимые для медицинской школы оценки из-за того, сколько времени я теряю.       Руки Фила мгновенно замирают.       — Рори, я не это имел в виду.       — Не могу поверить, что она оставила меня на незнакомца, — бормочу я, недоверчиво качая головой.       — О, не волнуйся. Я знаю твою маму, — говорит он, как будто это в порядке вещей. — Я работаю неполный день в «Beyond Bread». Кейтеринговая компания, которую она всегда нанимает для своих нью-йоркских мероприятий. У меня нет стремления уйти в ресторанный бизнес, но работа хорошо оплачивается, и я учусь, поэтому немного лишних денег никогда не помешает. Тем не менее, я был в команде, обслуживающей молчаливый аукцион, который твоя мама устраивала в Плазе два дня назад. Мы столкнулись, разговорились, и когда она узнала, что я учусь в мед школе, предложила мне эту работу.       — Замечательная история, — говорю я, стараясь контролировать свой тон. Что почти невозможно, так как я киплю внутри. — Но это не отменяет тот факт, что я не знаю тебя. Ты вообще задумывался, насколько травмирующим может быть для меня то, что я осталась наедине с незнакомцем, когда я не в своем уме?       Съежившись, Фил проводит рукой по своим густым волосам.       — Я говорил твоей маме, что это не очень хорошая идея вот так начинать, без нашей личной встречи, но она заверила меня, что ты будешь в порядке. Кажется, она была обеспокоена каким-то гала-концертом или чем-то вроде этого, поэтому не приняла бы ответ «нет».       — Без обид, но как это должно было заставить меня чувствовать себя лучше? — спрашиваю я. Он открывает рот, чтобы ответить, но я поднимаю руку. — Я знаю, что ты делаешь только ту работу, для которой тебя наняли, но не мог бы ты убраться из моей комнаты? Я просто хочу сейчас побыть одна.       Опустив плечи, он кивает.       — Да, конечно.       Я молча наблюдаю, как Фил встает и выходит в коридор, закрыв за собой дверь. Как только он уходит, я падаю на свою подушку. Мой вялый мозг все еще просыпается после шестидесятидневного сна, и мне требуется некоторое время, чтобы переварить произошедшее. Когда до меня наконец доходит, что мать просто бросила меня, на глаза наворачиваются слезы.       Я столько потеряла из-за своего состояния: огромные куски жизни, которые я никогда не смогу вернуть, или карьера в медицине. И теперь стало ясно, что и людей я теряю. Сначала ушел мой парень Ник, который не захотел ждать Спящую Красавицу. Затем Ханна уехала в Германию, чтобы больше не пришлось со мной нянчиться. Теперь даже мама покинула меня.       Понимаю, что мне горько, но я всем сердцем ненавижу СКЛ. Он только отбирает, отбирает, и отбирает.       Не знаю, осталось ли у меня хоть что-то.