Рожденный

Леонард Горацио Маккой никогда не думал, что заведет себе альфу. Это звучало так, как звучало. Не «обретет», не «войдет в стаю», не «покорится», а именно заведет. Как домашнего питомца: попугайчика, черепаху или лабрадора. Хотя в его случае это гиперактивный щенок дворняги, косящий под благородную псину. Иногда. Вообще-то, подчинение альфе — прошлый век. Но Джим Кирк, его капитан, его альфа, как привет из прошлого: обрел альфа-статус сам, без предварительной подготовки и предпосылок, да еще поминает всуе Волчью Матерь, которой не поклоняются уже лет эдак пятьсот, если не больше. А эта голубоглазая заноза в заднице квалифицированного доктора вспоминает богиню часто, с любовью, уместно это или нет. Джим и раньше грешил этими словечками, на передовой. Тогда это раздражало меньше. Сейчас Леонарду нигде не скрыться. Особенно, когда он признал Джеймса Тиберия Кирка своим альфой. При свидетелях или нет — неважно. Для альфы факт признания — главное. Леонард мог сказать, что у него не было выбора. Он — врач, он изучал долбаную психологию альф и был неплох в истории. Он знал, что любому альфе нужна стая. Пусть из одного человека. Если бы Леонард не признал его, парня бы пустили на эксперименты. Или он бы сошел с ума до прибытия в командный центр в столице. Теперь Леонард испытывал все прелести стаи. Хуже всего было, когда Джим не осознавал, что стал альфой, но уже давил на окружающих своей аурой. Каждый бета на Базе воспринимался как враг. Даже Леонарду он не смог отдать волчат, которые довольно тявкали на руках. Джим воспринимал Леонарда как друга, но отдать ему детей не мог — начинал рычать. Разговор напоминал общение глухого и не знающего язык жестов. Единственным выходом было признать Джима альфой, что Леонард и сделал. Часто он ворчал и огрызался, но не жалел: в любом случае не поступил бы иначе. Сейчас Леонард стоял на почтительном расстоянии от своего альфы в транспортерной и ждал, когда Скотти поднимет на борт нового старшего помощника. Если бы было можно, здесь собрался бы весь экипаж. Потому что все знали, кого Джим Кирк пожелал видеть первым помощником. Полукровку. Капитан видимо сошел с ума, если думал, что мимо огромного села Энтерпрайз весть пройдет тихо и безболезненно. Три «ха-ха», Джим слишком наивен. Если бы не прямой приказ капитана, все свободные оборотни, вампиры и прочие инопланетяне толпились бы в помещении транспортера и за ее пределами. Правда Леонард и так слышал «ненавязчивые» прогулки мимо. На этой консервной банке ничего невозможно скрыть. Хотя не так наивен капитан, раз озвучил прямой приказ… Леонард нервно сжимал пальцы на гипошприце с лошадиной дозой успокоительного. Он чувствовал, как потеют ладони от волнения. Джим все еще был непредсказуем и нестабилен. И это спустя шесть месяцев после того, как он стал альфой! Это беспокоило. Слетевший с катушек альфа в закрытом пространстве хэлевой жестянки корабля в открытом космосе — не самая лучшая идея. Именно поэтому, несмотря на недовольство Джима, Леонард настоял на своем присутствии. И успокоительном. Неизвестно, как альфа себя поведет. Он может кинуться на нового старпома, если почувствует угрозу, а для всех полукровки ею и являются. На уровне рефлексов. Чем Джим руководствовался, требуя такого назначения от командования, не понимал никто. Включая Леонарда, на минуточку, часть его стаи. Поэтому он и нервничал, глядя на своего альфу. Джим стоял напротив транспортера и всем видом излучал напряжение и… тщательно скрываемую угрозу. Он делал над собой усилие, чтобы не закрыться. Хотя это у него не особенно и получалось. Джим расставил ноги на ширину плеч и заложил руки за спину. Со своего места Леонард видел, что он сжимает пальцы в замок так, что костяшки побелели так, что, казалось, сейчас прорвут кожу. Даже отсюда было видно, как напряжены у него плечи. Он ждал, стараясь не выглядеть угрожающе. Леонард не знал, какое выражение лица было у Джима, но все попытки даже со спины выглядели провально. — К’птан, поступил сигнал о готовности из доков, — нервно кося глазом на Леонарда, подал голос Скотти. Ему тоже было не по себе. — Поднимай, Скотти, — напряженно кивнул Джим и снова уставился на транспортер, еще сильнее сжимая руки в замок. Леонарду казалось, что он сейчас выпустит когти. На транспортере завихрились огни переноса. Посреди платформы появился новый член экипажа, такой же напряженный, как и Джим. И какой-то слишком бледный. Хотя, в его жилах — смесь зеленой и красной крови, значит быть бледным ему на роду написано. Удивительно, что внешне полукровка больше похож на чистокровного вампира. Уж Леонард знал, как создаются такие, как этот. Дети пробирок в прямом смысле. Зачатые в лаборатории, выращенные там же. Воспитанные с определенной целью. Военные машины для убийства, имеющие только регистрационный номер. С перелопаченными мозгами и покореженными инстинктами, эти твари были опаснее сумасшедшего альфы. Они-то действовали полностью осознанно. Слава Богу, правительства обеих рас после перемирия быстро приняли закон о прекращении создания этих ублюдков. Поговаривали, правда, что пока закон вступал в силу, самые безумные создатели успели спасти оставшиеся зародыши. Хотелось бы сказать, что оставшиеся нерожденные не вызвали в обществе ничего, кроме желания немедленно уничтожить, но это было не так. Несмотря на въевшееся в кровь опасение и отвращение, некоторые идиоты начали устраивать митинги за сохранение нерожденной жизни. Даже такой. Процесс зачистки лабораторий был приостановлен. Леонард читал об этом новости. Несмотря на клятву Гиппократа он считал, что нерожденных уродцев следовало уничтожить. И хотя «борцы за права нерожденных» предполагали, что пробирочных полукровок можно наставить на путь истинный, Леонард в этом сомневался. Ввиду смены старшего помощника и недавних событий, Леонард перелопатил уйму литературы по полукровкам. Найденная информация ставила его мир с ног на голову, но по поводу пробирочных полукровок он своего мнения не изменил. Лучше их уничтожить от греха подальше. Чтобы избежать возможных проблем. Возможно, искусственное смешение генов таким путем повредило не только тело, но и психику. К сожалению, во время войны мозгоправы работали с созданными солдатами только чтобы вылепить из них машины для убийства, но никак не здоровых членов общества. Что творится в головах этих существ неизвестно. Поэтому Леонард не уверен в успехе психологов как со взрослыми полукровками, так и с родившимися в будущем. Даже его убежденность в ценности любой жизни вступала в конфликт с инстинктивной ненавистью к тварям, лишенным морали и человеческих ценностей. Ему казалось, что обучить их и исправить уже невозможно. А хранить жизнь созданным машинам для убийств опасно. Неизвестно, как они будут действовать самостоятельно или как их будут использовать. Но кто будет слушать глупого сельского доктора, прошедшего войну? Кто будет слушать того, кто сбежал в армию, лишь бы избежать незавидной работы в лабораториях? Кто не хотел быть причастным к созданию подобных уродцев. И хоть Леонард был глубоко возмущен тем, что творилось сейчас в спешно воссозданном после войны Звездном Флоте, но сделать ничего не мог. Только с бессилием читать новости о том, что полукровок начали назначать на объединенные корабли. Может, это и был какой-то тактический ход по сплочению коллектива против общей угрозы, но… Это было терпимо, пока их не касалось. А тут взяло и коснулось. Под непосредственным руководством окончательно двинувшегося Джима. Пока Леонард занимался самобичеванием, обстановка в транспортерной изменилась. Пристально разглядывающий вновь прибывшего члена экипажа Джим вдруг расслабился. Пальцы разжались, плечи чуть опустились, аура силы перестала витать по всему помещению, давя на нервы. Скотти, напряженно замерший возле консоли осторожно переводил взгляд между ними, отслеживая реакции. Следом за Джимом он немного расслабился. Экипаж редко замечал, насколько сильно на них влияет настроение Джима. Он был альфой и это накладывало отпечаток. Леонард напрягся, ожидая подвоха. Расслабленный Джим мог выкинуть вещи похуже, чем напряженный. Недаром во время боя самые опасные и необдуманные ситуации случались, когда он расслабленно смеялся. Когда Джим спокойно шагнул вперед, Леонард думал, что его хватит удар. — Приветствую на борту Энтерпрайз, мистер?.. — почти непринужденно заговорил Джим с вопросительной интонацией. Леонард не понимал, зачем спрашивать, если есть личное дело. Стоящий на платформе полукровка если и удивился, то виду не подал. — С`Чн Т`Чай Спок, сэр, — он приветственно склонил голову. — Приятно познакомиться С… Спок, — судя по голосу, Джим улыбался, хоть и испытывал трудности с произношением зубодробительного имени. Это не нравилось Леонарду. Не только веселье Джима, но наличие у полукровки то ли фамилии, то ли родового имени. Как у полноценного вампира. Краем глаза он заметил, что даже Скотти напрягся. В этот момент оправдались самые худшие ожидания — Джим стремительно приблизился к полукровке и ткнулся носом в шею. — Ох ты ж гребаный стыд, — выдохнул Леонард. Скотти издал придушенный смешок. И неясно было, то ли он веселился, то ли выражал сковывающее напряжение. Это повторялось снова. Та же ситуация, что и в начале службы на корабле. Джеймс Тиберий Кирк, капитан новенького корабля класса «Конституция» и весь собранный экипаж из оборотней, вампиров и прочих инопланетян торжественно стоял в доках. Напротив — адмиралы недавно образованного Объединенного Звездного Флота и прочие зеваки, допущенные хотя бы издалека посмотреть на «зарождение легенды». Красная ленточка, торжественная речь адмирала Пайка, экипаж в новой форме, со сверкающими дельтами на груди и… Джим хэлев Кирк, который вместо того, чтобы завершить церемонию и торжественно ступить на борт шаттла, начал ходить между выстроившимся экипажем, попутно обнюхивая каждого. Леонард думал, его удар хватит. Как и всех адмиралов, почему-то кроме Кристофера Пайка, реагирующего на все действо с ледяным спокойствием. Даже с легкой полуулыбкой. Тогда у Леонарда зашевелились волосы на загривке. Не к добру это было. Всех членов экипажа Джим воспринял нормально, одобрительно кивая или залихватски подмигивая, зависимо от того, кто перед ним — отстраненный вампир или рыжеволосая орионка. Только возле старпома он напрягся. И сразу же выдал напряженное тихое «Нет». Опасно сощурился и едва заметно согнул колени, будто перед прыжком. Леонарда накрыла его злость, впрочем, как и многих в помещении. Даже присутствие других альф не спасало. Они были слишком уравновешены и спокойны по сравнению с Джимом. Непонятно откуда взявшаяся неприязнь к одному конкретному вампиру прошла волной по всем чувствительным и открытым оборотням. Напрягся даже адмирал Пайк. Леонард возблагодарил небеса за вмешательство: стремительно подойдя к Джиму вплотную и, положив ему руку на спину, он что-то тихо и проникновенно заговорил. В доках воздух стыл от напряжения. Обстановка разрядилась лишь когда Джим сквозь зубы прошипел: — Надеюсь, я не пожалею, адмирал. Прошу на борт, экипаж, — и первым ступил в шаттл. Леонарду и тогда было неловко: ему хотелось приложить Джима чем-нибудь потяжелее. Может даже гипо с каким-нибудь видом тяжелейшей лихорадки. Или сразу сдаться под трибунал, если Джим выкинет что-то не то. Сейчас было еще хуже: прятаться было не за кого. Если Джим в порыве гнева загрызет полукровку, им будет несдобровать. В этот раз Джим вел себя еще более странно: в доках он не возил носом по каждому, просто наклонялся достаточно близко и принюхивался. Было больше похоже на какое-то странное обнюхивание влюбленного подростка. Да, Леонард был свидетелем картины «свихнувшийся оборотень в пубертате». Правда партнерша была довольна, а не замерла истуканом, боясь нормально вдохнуть. Хотя напуганным этого Спока было сложно назвать: каменное выражение лица не изменилось, разве что по-вампирьи растущая бровь слегка приподнялась. Но что-то заставляло понимать, что он напряжен и готов к атаке в любую секунду. Кто бы в такой ситуации не испугался? Леонард едва дышал, глядя на близость зубов Джима к сонной артерии полукровки. Джим же не испытывал никакого дискомфорта. Он даже не обнюхивал своего коммандера, он будто глубоко дышал им. Постоял пару минут, возя носом по шее, обошел по кругу, едва ли не утыкаясь лицом ему в затылок (по крайней мере так это выглядело со стороны Леонарда), пару раз ткнулся в правое ухо. Начал возвращаться, чтобы снова встать лицом к лицу со старпомом, но на миг замер, глубоко вдохнув. Леонард заметил, как зло сузились глаза Джима, и в который раз за десять минут облился холодным потом: такое выражение лица не говорило ни о чем хорошем. Скотти судорожно втянул воздух сквозь зубы. Джим стремительно обошел полукровку и присел на корточки, сначала втягивая воздух на уровне его живота, а потом бесцеремонно задирая голубую форменную рубашку. — Доктор МакКой, — голос Джима был до предела разъяренным. Чудо, что он еще не начал давить силой. — Я настаиваю на полном медицинском осмотре коммандера Сча... Хэль, коммандера Спока. Немедленно. — Капитан, нет необ… — начал было возражать полукровка, но Джим не обратил на это внимания. — Это приказ. Без осмотра и лечения я не допущу вас на альфа-смену. Пока они препирались, Леонард пытался понять, как такое возможно: под форменкой отчетливо виднелась едва начавшая заживать рана в правом подреберье. Она выглядела слишком плохо — запекшаяся темно-зеленым, с тоненькими ручейками свежей крови из открывшейся раны. Казалось, повреждение он получил максимум час назад, если Леонард правильно помнил сведения о регенерации полукровок. Такие, как этот, зарастали быстрее оборотней. Хотя вряд ли после перемирия даже полукровку решили отметелить в доках. Разве что в туалете закрыли и били ножом. Попахивало поножовщиной из двадцатого, когда за иллюминатором полноценный двадцать третий. Полукровка еще пытался брыкаться, но Джим по-особому взрыкнул и тот мгновенно заткнулся. Только смотрел непроницаемыми темными глазами — Добро пожаловать на борт, коммандер Спок. Надеюсь после осмотра и должного лечения увидеть вас на альфа-смене и представить экипажу, — Джим удовлетворенно кивнул и отправился на выход. Но что-то вспомнил и повернулся к застывшему у консоли инженеру: — Скотти, как там с погрузкой животных на борт? Я надеюсь, лейтенант Т’Мила подробно объяснила, как с ними обращаться? Не хотелось бы, чтобы мой экипаж не получал достаточное количество необходимых питательных веществ, ввиду временной невозможности их воспроизведения репликаторами. — К’птан, я поставил следить за погрузкой Кинсера, уж он-то справится, не сомневайтесь, — кивнул вмиг расслабившийся Скотти. — А репликаторы мы поправим, уж поверьте. Я тут подумал... Скотти и Джим, эмоционально переговариваясь, покинули транспортерную, оставив Леонарда один на один с новым старпомом. — Ну что ж, мистер Спок, прошу за мной, — он постарался не язвить. — Подлатаем вас перед сменой. Раз уж умудрились до поднятия на борт где-то напороться. — Конечно, доктор. Я думаю, что это доставит только ненужное хлопоты. Скорость моей регенерации… — Приказы капитана не обсуждаются, — отрезал Леонарда, недовольно поморщившись. Когда это он начал полностью следовать идиотским приказам Джима и впадать в формализм? Видимо, сейчас. — Это неоспоримо, — кивнул коммандер и, заложив руки за спину, последовал за ворчащим Леонардом. Кого же Джим умудрился притащить на борт?

***

— Капитан на мостике! — произношение Паши до сих пор умиляет. Джим выходит из турболифта и привычно окидывает гордым взглядом экипаж, спокойно доброжелательно улыбаясь. Все они — его. Просто — его. Он гордится этим и готов порвать любого, посмевшего посягнуть на их безопасность, свободу или жизнь. Вот только они этого не понимают: вампиры и инопланетяне — в силу своей природы, оборотни — в силу сложившихся в обществе представлений о роли альфы и беты в мире. Они забыли, что альфа — это сила, не слабость. Забыли, что такое стая. Отринули инстинкты, продиктованные Волчьей матерью тысячелетия назад. Но Джим не такой. И гордится этим. Самую малость. Он доволен своим экипажем. Сейчас — особенно. Он избавился от неприятного элемента, неправильного кусочка пазла. Джим надеется, что новый встанет правильно. Несмотря на его природу. Особенно учитывая его необычайную природу. Джим надеется, что не ошибся. Надежда укрепилась, когда Спок ступил на борт. Значит, он не зря угрожал Пайку по межпространственной связи, рискуя остаться без корабля. Не зря сделал вид, что не заметил удовлетворенно сверкнувшие алым глаза, когда называл имя кандидата после изучения личных дел. Все к лучшему. Тем более, Джим предупреждал Пайка, что не отвечает за свои действия, если ему что-то не понравится в поведении Сконна. Пусть командование еще порадуется, что Джим не выкинул его в открытый космос. А нет, постойте, он ведь грозился! Но не сделал же. Хорошо, что этого никто не слышал. А может и слышал, неважно. Главное — результат. Пусть жуют своего Сконна сами. Главное, чтобы это не аукнулось. Но они приняли меры, и… Все должно быть нормально. — Вольно, энсин Чехов, — шутливо ворчит Джим, глядя на сияющего Пашу. Сегодня его настроение намного лучше вчерашнего. Частично в этом есть заслуга Джима, что невероятно греет душу. Все они вынесли не самые лучшие воспоминания из войны, но не все умеют с ними правильно уживаться. А уж семнадцатилетние («Мне почти восемнадцать, сэр!») ребята, даже вундеркинды, тем более нуждаются в поддержке. Если Джим может — он ее даст. Радужное настроение Джима омрачает только пустующее кресло старпома. Бодренько прошагав к своему месту, Джим замечает, что не все разделяют хорошее настроение Паши. Мостик скован напряжением. Никто не понимает капитана, не может вникнуть в его мотивы. События двухнедельной давности вроде и расслабили, дали новый виток веры в него, ощущение защищенности, но… Появление полукровки на борту может перечеркнуть шесть месяцев выстраиваемого хрупкого доверия. Джим и рад объяснить, но не по корабельной связи, когда новоприбывший может услышать. Пока рано. Раз он не узнал Джима, то пусть лучше не знает до поры. Нужно время, экипаж должен доверять новому члену без оглядки на мнение капитана. Да и сам Джим нуждается в убеждении, что не ошибся. Джим не поленился изучить кое-что о полукровках после инцидента в Джонатауне. Т’Милу нужно оградить. Пока. Не зря же они с Боунсом правили отчеты, чтобы и не соврать, и не открыть всей правды. Даже Боунс не знает всего. Что к лучшему. ПАДД на подлокотнике кресла призывно вибрирует, отвлекая Джима от размышлений и ощущения взглядов исподтишка. «Джим, мне плевать, чем ты там собирался заниматься после смены. ТЫ, ХЭЛЬ ТЕБЯ ДЕРИ, ПРИДЕШЬ И ОБЪЯСНИШЬ, ЧТО ПРОИСХОДИТ. Я не шучу». Похоже, Боунс завершил осмотр. Значит, Спок скоро прибудет на мостик. Джим знал, что Боунс так отреагирует. Даже рассчитывал. Он предвкушает ведро сарказма и неповторимого южного юмора вперемешку с раздражением и злостью, которое вывалится на голову и нервную систему. У Боунса и без того нелегкий характер, и, будучи его альфой, Джим ощущает это вдвойне. Ему тяжело дается новая роль, спасает только привычка командовать. Боунс бесится, когда до него доходит, что Джим пытается делать, но серьезно не препятствует. Только ворчит. Вот и сейчас Джим радуется, что до встречи Боунс немного поостынет и начнет задавать внятные вопросы, а не просто выливать раздражение по стайной связи. Она действует в обе стороны — как Джим влияет на своего бету, так и бета влияет в ответ. Вот только Боунс часто об этом забывает. Он знает физиологические особенности и неприятности для альфы, он военный врач, ему приходилось работать с «сотворенными», но по части психологии он многого не знает. Современное общество не только принесло в мир оборотней идею о равенстве, о ненужности альфы, но и стерло из памяти, что стая — это обоюдная связь. Обоюдоострый клинок. К сожалению, серьезной литературы о связи в стае Джим так и не нашел. Зато любовных романов, фильмов, сериалов и прочей романтической розово-сопливой ереси в сети полно. Но описанное в том десятке фильмов, которые Джим решился посмотреть, расходилось с его опытом на тысячи парсеков в разные стороны. Джим расслабленно стучит пальцами по ПАДДу, набивая ответ. Он предвкушает прибытие Спока на мостик, исподтишка поглядывая на пустующее кресло. Какой он в действии? Что Спок — полукровка, защитивший волчат в таком далеком сейчас полуразваленном доме, у Джима нет сомнений. Особенно после тщательного обнюхивания в транспортерной. На миг ему стало неловко перед Скотти, но в доках шесть месяцев назад он вел себя так же. Почти. Джим искал странный беспокоящий запах. Ни вампиры, ни оборотни так не пахли. Запах тревожил. Он чуял его ранее. Джим всегда доверял своим чувствам. Его интуиция на пару с инстинктами не раз спасала жизни. Боунс ворчал об отсутствии чувства самосохранения, но это были такие мелочи. Главное, он всегда находил выход. И в этот раз нюх не обманул — Спок был ранен. Джим надеялся, что обнаруженная рана не была приветом более чем полугодичной давности. Ведь не могла же регенерация Спока быть настолько плохой? Если так, то у Джима серьезные проблемы. Точнее, прибавится еще одна головная боль — не дать Споку серьезно пораниться. Он нужен живым и максимально здоровым. Джим ждет Спока, но пропускает момент прибытия турболифта. Иногда он жалеет, что окружен беззвучными технологиями, и приходится полагаться только на повышенную чувствительность, а не на звуки приборов. Турболифт двигается беззвучно и за звуками мостика не удается уловить чужое сердцебиение до открытия дверей. Кроме того, сама кабина звукоизолированная. Это открывает любопытные перспективы: вдруг захочется чего-нибудь… интересного. Но есть и существенный минус: сложно предугадать заранее, кто ступит на мостик. Один раз это закончилось тем, что Джим едва не отправил старшего помощника в открытый космос. Спок пахнет медикаментами и Боунсом, что успокаивает. Больше нет тонкого тревожащего запаха запекшейся крови, болезни. — Простите за опоздание, капитан. Разрешите подняться на мостик? — чопорно говорит Спок, не выходя из зоны турболифта. Он тоже чувствует витающее в воздухе напряжение и плохо скрываемую неприязнь. Даже от открытого Паши исходят нехарактерные волны настороженности. Джим не может никого винить за это. Если бы не случай в Джонатауне, он бы реагировал даже хуже. Боунс бы ехидно сказал, что инстинкты альфы могут бить по голове отнюдь не детским надувным молоточком, а полноценной кувалдой. — Ничего страшного, коммандер, — усмехается Джим, игнорируя ситуацию на мостике. Экипажу нужно смириться с его решением. — Поздравляю с освобождением из цепких когтей нашего доброго доктора. Надеюсь, обошлось без угроз. Со стороны пилотов раздается неуверенный смешок. Сулу. Хоть кого-то отпустило. Несмотря на небольшой изъян — Сулу в детстве не прошел через обращение — зачастую именно он живее всех реагировал на каждое действие Джима. Он более отзывчив, чем остальные. Например, инцидент, когда Джим нажрался какой-то дряни, вызвавшей аллергическую реакцию. Вплоть до асфиксии. Джим отличился — оборотень с сильнейшей аллергией на что угодно. Ходячее несчастье. Сконн не знал, что делать, впал в ступор. Зато Сулу среагировал вовремя. Боунс после орал на Джима, пытавшегося справиться с аллергией переходом в бета-релиз. Теперь шуточки о новом методе лечения ходят по всему кораблю и доводят Боунса до бешенства. — Добро пожаловать, коммандер, проходите к терминалу, а я вас представлю. — Да, капитан, — Спок склоняет голову и подходит к своему месту. — Лейтенант Ухура, откройте канал корабельной связи на всех палубах. — Готово, капитан, — Ухура мгновенно отзывается, быстро пробежавшись тонкими пальцами по приборной панели связи. — Кирк — экипажу. Недавно нам пришлось расстаться с коммандером Сконном. Надеюсь, причину мне не нужно озвучивать, все и так ее знают. Я обратился к командованию Объединенного Звездного Флота для назначения на Энтерпрайз нового старшего помощника. Это… С`К…С`Ш... кх-кх, в общем, коммандер Спок. Думаю, вскоре мы познакомимся с ним поближе не только в рабочее время. Энтерпрайз — один из первых кораблей, укомплектованный сборным экипажем. Мы показали высокую продуктивность и сплоченность, поэтому можем поучаствовать в новой инициативе Объединенного Звездного Флота по привлечению и адаптации полукровок. В своем рапорте я настаивал на этом. Я уверен, что мы — прогрессивная команда, и можем с пониманием отнестись к коммандеру. Без ложной скромности, наш корабль — один из лучших в рядах Объединенного Звездного Флота. Мы успешно выполняем программу интеграции и достигли взаимопонимания. Я надеюсь на вас и ваши прогрессивные взгляды. Кирк, конец связи. Джим чувствует каждый направленный на него взгляд. Включая ничего не выражающий темный — коммандера Спока. Надо бы поговорить с ним об обращении, а то как-то неудобно получается — Джим не может внятно произнести его фамилию. Все, включая Спока, гадают о причинах, которые заставили Кирка принять на борт полукровку. Некоторые может даже предполагали, что Спока навязало командование. Но Джим в здравом уме и твердой памяти признал, что сам настоял на назначении и даже привел относительно внятные аргументы. К ним будет сложно подкопаться. Даже Пайк не смог. Только ругался матом, что ему не свойственно, несмотря на богатое армейское прошлое. Джим четко обозначил свою позицию. Он будет тщательно следить за происходящим. Джим готов нести ответственность за принятые решения. Он капитан и он альфа. — Мистер Спок, я надеюсь, что к вам дошли корабельные материалы, которые я отправлял вам через адмирала Пайка? И вы в общих чертах ознакомлены с происходящим на корабле, — Джим не рискнул отправлять отчеты и нужную информацию напрямую — недовольных умельцев на корабле хватало. — Да, капитан, — отвечая, Спок повернулся всем корпусом к Джиму с непроницаемым выражением лица. — Отлично, приступайте к работе, в процессе ознакомитесь с недостающей информацией. В конце смены жду от вас отчета. — Конечно, капитан, — никакого эмоционального отклика. Джим разочарован. — Лейтенант Ухура, свяжите с инженерным, — Джим возвращается к своим обязанностям. — Да, капитан. — Кирк — инженерному. Скотти, вы там? — Да, к`птан, Скотти на проводе, — отзывается он сквозь какой-то подозрительный шум. — Что у вас там происходит? — Какой-то клингонский выкормыш, торпеду ему в задницу, не уследил за грузом, — эмоционально рычит Скотти. Судя по звуку, он параллельно лупит по чему-то либо ключом, либо тем, что попалось под руку. Джим надеется, что это не Кинсер и не что-то жизненно важное. — Не волнуйтесь, у нас все под контролем! Мы все быстренько уладим. — Погрузка завершена? — с опаской уточняет Джим. Скотти вряд ли развалит корабль, он и из мусора соберет конфетку, но иногда Джим… волнуется. — Да, сэр. Все прошло успешно. Осложнения только на борту, но мы разберемся. — Надеюсь. — К`птан, не сомневайтесь! Вы же знаете, я никогда не обижу свою даму сердца, — искренне возмущается Скотти, даже звуки ударов прекращаются. И на том спасибо. — Хах, я в тебя верю, — Джим расплывается в довольной ухмылке. — Кирк, конец связи. Лейтенант Ухура, мы отстыковались от порта? Взлет разрешен? — Да, сэр. — Энсин Чехов, рассчитайте курс к Звездной базе 8. — Есть, капитан! — несмотря на ситуацию Паша полон энтузиазма и это невероятно радует. — Курс рассчитан. Время прибытия — 3 дня на варп-4. — Отлично! Сулу, выводите нас. Варп-4. Врубайте!

***

Альфа-смена проходит… скучно. Никаких происшествий, все вроде нормально, но напряжение на мостике и не думает спадать. Время от времени Джим ловит откровенно недружелюбные взгляды, направленные в спину Споку. Это логично, но одновременно раздражает. Полукровки действительно опасны, но Спок не выказывает агрессии, ведет себя уравновешенно и даже отстраненно. За всю смену он так и не поднял голову от своего терминала. В этом нет ни угнетенности, ни скрытой агрессии. Разве только напряжение и настороженность. Спок будто подтверждает свое кардинальное отличие от полукровок-военных, с которыми Джим не раз сталкивался. Причем как с союзниками, так и противниками. Джим ежится, вспоминая бои, в которых полукровки были его врагами. Уйти без потерь было сложно. Полукровки были агрессивными и несдержанными, фонтанировали энергией, подчинялись только «своему» старшему. С остальными вели себя нагло и грубо, не задумываясь о том, кто перед ними — адмирал или простой солдат. Старший был только один. Они следовали его приказам даже после смерти. Без оглядки на новую стратегию армии. Это было жутко. Джим однажды столкнулся с таким полукровкой. Он был обычным солдатом и наблюдал, как вышестоящий офицер собственноручно пристрелил полукровку, вышедшего из подчинения. Еще до рождения их программировали на подчинение. Сбоев и изменений их программа не предусматривала. Все понимали — их можно только отключить. Спок не делает ничего из вышеупомянутого. Скорее наоборот. Он похож на чистокровного вампира — внешне, поведением. Это вгоняет всех на мостике в ступор. Хотя не все сталкивались с полукровками. Они верят слухам и домыслам. За пятнадцать минут до конца смены у Джима призывно вибрирует ПАДД. Он надеется, что Боунс решил отменить встречу, но экран мигает сообщением от Спока. Признаться, отчет Джим ждал после окончания смены. Подразумевал этот срок. Спок его удивляет. В последний ли раз? Вряд ли. Иначе будет очень скучно. Джим тяжело вздыхает. Отчет на трех страницах. Формальный до зубовного скрежета. Хоть сейчас отправляй в адмиралтейство к самым занудным буквоедам, всегда находящим к чему придраться. Предельно сухое изложение фактов должно бы быть кратким, но нет. Не отчет, а сухарь, о который можно обломать зубы. Сначала Джим восхищается, но потом мысленно стонет: если все отчеты Спока будут такими, то у него крыша поедет. Хотя это может научить Джима писать удовлетворительные для адмиралтейства отчеты. Пока он поднаторел только в обтекаемых формулировках. В переливании из пустого в порожнее, в пустом трепе Джим — мастер. Теперь нужно понять, как умело соединить обтекаемые формулировки и сухой формализм, чтобы всегда выходила конфетка. Конечно, Спок мог написать так первый отчет, чтобы впечатлить, но… Джим смотрит на его прямую спину и понимает: нет. Скорее Джим перестанет тащить в рот всякую пакость и нервировать Боунса. Так что, придется Джиму страдать. Заканчивает читать Джим к концу смены. Когда на мостик заступают офицеры-сменщики, он подписывает отчет и отправляет Споку обратно. Без замечаний. — Смена прошла без происшествий, лейтенант С`Морк. Надеюсь, ваша пройдет так же, — Джим весело подмигивает неодобрительно поджавшей губы вампирше и последним покидает мостик. Боунс ждет. Волчья Матерь свидетельница, вместе с неприятностями. Спускаясь на турболифте к медотсеку, Джим забавы ради перебирает возможные сценарии развития разговора. Первое, что приходит в голову — Боунс будет орать. Громко, используя ругательства на разных языках. Отдел лингвистики хорош в своей инициативе по ликбезу по матам на разных языках. Еще он может вколоть Джиму какой-нибудь вид андорианского лишая. Боунс уже мог остыть, так что последний вариант — разговор будет полон сарказма и неповторимого южного юмора. Вместе с уколами. Куда ни кинь — страдать будет Джим. Предсказуемо. Вряд ли удастся поговорить спокойно. Зная Боунса и его экспрессивность — маловероятный сценарий. На подходе к медотсеку Джим слышит возмущенный голос Боунса. Он раздражен и зол, Джим чувствует. Неужели до сих пор не отошел? — Кто разрешил тащить этих животных сюда? Где коммуникатор, мне нужен Скотти! Этот хэлев… и его к… Кинсер, мать его так! Не уследили за своими подчиненными. Они принимали груз! Джим! Капитан, твою мать! Следи за инженерным, и за грузом, который они поднимают на борт! Тридцать человек с укусами. Что за твари такие? Как ими питаться можно? Они друг друга не сжирают? Не знаешь? Никогда не думал, что на космической жестянке мне понадобится лекарство от бешенства! Инопланетные хвори, венерические заболевания, — красноречивый взгляд на Джима, — и прочая неизвестная хрень! Но бешенство! Бешенство, Джим. — Есть признаки? — Джим наконец вклинивается в тираду. — Нет, но лучше перестраховаться, — Боунс качает головой и успокаивается. Возмущался он явно дольше, чем слышал Джим, поэтому быстро остывает. За это он любит Боунса — хорошенько прооравшись, он быстро успокаивается и это не влияет на его методичность и профессионализм. Высокая эффективность. Недаром медсестры готовы на Боунса молиться. — Кристин, займитесь остальными пациентами. Энсин Макко, прекратите стенать, вас всего лишь немного цапнули за щиколотку. Берите пример с лейтенанта Линна — его цапнули за задницу, но он молчит. Линн в ответ рычит и показывает зубы, но действительно молчит. Джима восхищают научники, готовые соваться в пасть льву и выдержать любые невзгоды и повреждения молча. Даже безопасники менее сдержанные — несильной царапины достаточно для составления завещания. В шутку, но все же. — Боунс, у вас чрезвычайная ситуация? В медотсеке аврал — медсестры суетятся вокруг пациентов, Боунс возвышается над хаосом, раздает указания и экспрессивно поносит инженерный. Кажется, здесь он нужнее и неприятный разговор откладывается. — Джим, не надейся, что сможешь так просто от меня отделаться. Здесь справятся и без меня. На борту квалифицированный персонал. Они могут справиться без няньки, — голос Боунса сочится сарказмом. — Пойдем, ты задолжал мне объяснения. Но в моем кабинете нормально поговорить не удастся, обязательно кто-то сунется. — Может займем одну из комнат отдыха? — спрашивает Джим, но по взгляду Боунса понимает: нет. Никаких общественных мест, где у него будет возможность сбежать. Джим с улыбкой качает головой: — Ладно, идем ко мне. — Ты мне подсунул огромную свинью, Джим. Всему экипажу тоже. Я доктор, а не психолог. Не дай бог ко мне будут ходить жаловаться. Джим пожимает плечами и идет к своей каюте, не оглядываясь. Он знает, Боунс следует за ним. Всегда. Продиктовав личный код, Джим впускает Боунса и идет к одному из шкафов, где хранит хороший крепкий алкоголь. Достав бутылку и два стакана, ставит их на столик. Боунс скептически хмурится. Джим, взявшийся за бутылку, замирает, прежде чем спросить: — Тогда, может чаю или кофе? Раз уж ты против алкоголя. — Не сейчас, Джим, — у Боунса усталый голос, он не язвит. — Что ты вытворяешь? Я думал, у меня в транспортерной случится инфаркт, если ты решишь сожрать этого полукровку. Как тебе вообще в голову пришло притащить его на борт? Что ты за бред молол об инициативе Флота? — Это не бред, Боунс. Такой законопроект действительно суще… — Законопроект? — Боунс возмущен. — То есть, ты навешал нам лапшу на уши? — Технически, этот закон примут в течение месяца, но почему бы нам не быть в первых рядах? Мы проявили себя… — Хватит этой пропагандистской чуши. Иди ее Чехову рассказывай! — рявкает Боунс. — Откуда ты узнал о законопроекте? — От Пайка, — Джим краток: Боунс давит по связи раздражением и злостью, вызывая мигрень. — Мне кажется, что мы можем лучше подготовиться, если на борту будет полукровка. Мы поговорили с Пайком и подумали, что... — Стоп, он знает?.. — он не верит. — Ты сказал Пайку? Тогда, скажи на милость, зачем мы тут долбались с отчетом, скрывая детали?! Адмиралтейство и так уже в курсе?! Да наш корабль взорвут к хэлевой матери на очередной Звездной базе! А если узнает пресса!.. — Успокойся, знает только Пайк, — Джим обрывает разглагольствования Боунса. — Все будет в порядке, ему можно доверять. Ты это прекрасно знаешь. Кто не отдал меня на опыты, когда выяснилось, что я стал альфой без надзора специальной комиссии? Кто настоял на моем назначении, несмотря на нестабильность? Кто сумел договориться отпустить со мной экипаж, несмотря на мое поведение в доках? Кто добился того, что меня не списали после первой же миссии? Кто, в конце-концов уберегает меня от увольнения? Ведь у меня в стае только ты. Одного беты мало для альфы с моей силой, Боунс! — Подожди-подожди, ты хочешь сказать, что все эти месяцы находился под угрозой увольнения? Одного беты мало? — Боунс недоуменно хмурится, но давящее раздражение никуда не уходит. — И ты скрывал это от меня? — Я узнал не так давно, — смущенно отзывается Джим, наконец садясь в кресло. Он только сейчас замечает, что возвышается над Боунсом, невольно давя на него своей фигурой. Он пытается по связи послать волну успокоения, выходит не очень. Боунс слишком взвинчен. Джим едва слышно добавляет, отводя глаза: — Когда подал прошение о смене старпома. — В голове не укладывается, — бормочет Боунс. Раздражение уходит, оставляя беспокойство и смятение. — Ты молчал почти месяц. — Я подумал, что лучше не нагнетать, — пожимает плечами Джим, поднимая взгляд. У Боунса лицо бесконечно усталого человека. — Тем более, мы с Пайком подумали и вместе составили план. — Это он порекомендовал Спока? — Ну… — Джим тянет с ответом. — Не совсем. — И это все? «Не совсем»? — Боунс хмурится и по связи вновь жалит раздражение. — Хэль забери, Джим! — Помнишь ситуацию с волчатами, во время твоего симпозиума или как его там? — Еще бы я не помнил, — фыркает Боунс. — Тогда я позволил тебе сесть себе на шею, прости господи. — Я говорил о… том, кто мне помог. Что он едва не погиб. — Прекрати юлить, Джим! — Это был Спок. В каюте становится тихо. Боунс пораженно смотрит на Джима. Он не верит. Молчит. Уж лучше бы возмущался. Джим не может понять, что Боунс чувствует. Будто его вмиг отрезает. Хотя он хотел, чтобы Боунс не давил, но когда он закрылся — становится неуютно, даже неприятно. Джим передергивает плечами и испытующе смотрит на Боунса, не подгоняя, но ожидая хоть какой-нибудь реакции. — Спок? — хрипит наконец Боунс. — Этот зеленокровный гоблин? Полукровка? Ты не говорил, что тогда тебе помог… — Боунс замирает, а потом тихо шепчет: — Невозможно… Полукровка не мог ценой своей жизни кинуться защищать потомство. Нонсенс. Это… — Поэтому я и не сказал. — Может его «старший» дал такую установку, может… — Нет, Боунс, — качает головой Джим, прерывая бессвязное бормотание. — У него нет «старшего». В противном случае он прибыл бы вместе с ним. Ты помнишь, как было на войне. — Только благодаря войне мы знаем о «старших». Остальные не знают, их миловала твоя обожаемая Волчья Матерь от столкновения с полукровками. Джим, ты уверен, что он не опасен? А если… Если ему сорвет крышу? — Пайк бы сказал. Нет, мне кажется, что он… не такой. — Да уж, его физиология… — И поведение. Он был спокоен, Боунс. Может напряжен, но не проявлял практически никаких эмоций. Он все время просидел за своей станцией и в конце смены прислал отчет. Да я таких сухарей со времен армии не жрал! Три страницы краткого и предельно формального текста. Ты помнишь отчеты Гэри? Да там же ни одной четкой формулировки! Он и писал-то с трудом. Не удивлюсь, если ему помогал «старший». Да почти наверняка… — Джим мотает головой. — Так что с физиологией? — Если бы не клыки, я бы никогда не сказал, что передом мной — полукровка, — тон Боунса меняется, он будто успокаивается. Но с точностью Джим сказать не может. Это раздражает. Впервые Боунс закрылся полностью. Джим неосознанно пытается продавить Боунса по связи. Тот вздрагивает, но не придает этому значения. Джим тихо выдыхает. Все почти нормально. Почти. — Неужели зубы — единственный признак? — недоверчиво переспрашивает Джим. — Зеленая кровь. Как у вампиров. Состав почти тот же, цвет идентичен. Такое впечатление, что крови оборотня в ней и нет. Некоторые структурные элементы присутствуют, но… Его кровь в большей мере вампирья. Сердце в правом подреберье. В правом, Джим! Как у вампира. Не в районе солнечного сплетения, как должно быть у полукровок! Я делал вскрытие, я знаю, хэль побери, расположение внутренних органов. Острые уши, зеленоватая кожа… Все указывает на то, что он полноценный вампир. Только прикус и… очень медленная регенерация. Он не может восстановиться за часы, как полукровки и оборотни или за несколько дней, как вампиры. Мне нужно время для исследований, Джим. Я не могу понять, как его могли создать таким. Как это вообще возможно? Мне нужно больше образцов, а еще лучше — больше с ним общаться! Может тогда удастся понять. — Ты же говорил, что не психолог, Боунс, — усмехается Джим. По ощущениям — Боунс полностью успокоился и больше не хочет отгрызть ему голову. В нем бурлит жажда деятельности, он видит перспективы. Джим нервно хрустит пальцами и задает очень волнующий его вопрос: — И еще… Насколько давняя та рана, которую я унюхал? — Пять дней, — коротко отвечает Боунс и недовольно щурится: — Я надеюсь, это не единственное, что тебя волновало, Джим? — Ммм, — Джим мычит, не зная, что ему ответить. Нет, но это волновало больше всего. Лучше об этом не говорить, потому что судя по напряженной позе, Боунс может завестись в любую секунду. — Нет. Он не сказал, как получил ранение? — Ты читал о последней миссии, в которой он участвовал? — Да. Группа высадки Фаррагута ввязалась в стычку с аборигенами… и старший помощник получил «незначительное ранение!» — до Джима наконец доходит. — Волчья матерь! Погоди, его что, вообще не лечили? — Похоже нет, — Боунс качает головой. — Мне кажется, его вообще не осматривали. То ли не хотели, то ли он не давался. По крайней мере только так я могу объяснить отсутствие в медкарте шокирующих подробностей о его физиологии. Я бы такого не пропустил. Там вообще все очень стандартно. Мне кажется, его данные кто-то тщательно подчистил, выправляя на стандартные для полукровки. Или ему просто дали готовую медкарту. Знаешь, я сейчас задумался о том, как к нему относились на корабле, если даже не лечили. — Кажется, мне нужен доступ к отчетам Фаррагута. Особенно медицинской службы, — Джим зло хрустит пальцами. Боунс вздрагивает, ощущая его злость. — Зачем ты притащил его на борт, Джим? Объясни мне. Зачем? С ним что-то не так. Это сулит нам огромные неприятности, если тебе уже и так угрожали увольнением. — Именно поэтому, Боунс, именно поэтому, — Джим подавляет злость и задумчиво смотрит на пустые бокалы и непочатую бутылку виски на столике между ними. — Он необычен. Да и Пайк… Он бы не советовал абы кого. Это же Кристофер Пайк, рожденный альфа, чтоб его. Тоже уникум по-своему. — Погоди, ты же не думаешь, что Спок… Что он… — у Боунса нет слов. Вообще. — Да, Боунс, я думаю, — Джим кладет руки перед собой на столик. — Должны были быть прецеденты. Иначе бы Сконн так не разозлился. Он что-то знает, до меня только потом дошло. Только когда Скотти едва удержался от того, чтобы не придать ему ускорения пинком под зад. Я бы сам не отказался сделать это. Он посмел пойти против меня и угрожал Т’Миле, ублюдок. За этим что-то стояло. Не могло это быть просто так, Боунс, не могло. А Спок… Он слишком необычен, слишком… не такой. Мне кажется, он нам поможет. Его поведение тогда и сейчас, говорит о многом. О нем. Нужно время, нужно понаблюдать. — И нужны образцы, — соглашается Боунс. — Я сказал ему прийти еще раз, на контрольную проверку заживления. Если ты прав… То мы должны знать о Споке как можно больше. — Да, конечно, — Джим твердо смотрит в глаза Боунсу и улыбается. Тянется наконец к бутылке и разливает виски по стаканам. Боунс хмыкает, но не отказывается: ему это тоже нужно. Джим не уверен в правильности своих действий и решений. Но показывать это не собирается. Придется все изучать эмпирическим путем. Им обоим нужно расслабиться. У Джима всегда много забот, Боунса ждет аврал в медотсеке. Но перед тем, как они начнут действовать, нужен отдых. Каждый думает о своем. Джим рад, что больше не одинок в своей затее. Скрывать все сложно. С Боунсом он справится. Он теперь не одинок.

***

Звездная база 8 не поражала воображение своей архитектурой. Все было по стандартам, почти все — по уставу. Оборотни обустроили уголок, который держался годы войны и смог не развалиться без поддержки с Земли. Это восхищало: они выжили благодаря следованию правилам. Фактически без поддержки из главного центра. Война распространялась не только на территорию Земли. Она выходила и за уровень ее атмосферы. Но, слава Сураку, не прогибала под себя иные формы жизни. Как сказал бы адмирал Пайк, «детки играли не выходя за рамки своей песочницы». Звездная база 8 — отличное тому подтверждение. Оборотни, родившиеся не на Земле, и другие расы, были спокойными, не обращая внимания на существенные различия между членами экипажа. Звездная база — пристанище для разных форм жизни, объединенных под одной крышей. Они привыкли быть толерантными к чужой инаковости. Это было очаровательно. Спок не спускался на Базу, как и капитан. Высадились несколько инженеров во главе с лейтенантом Скоттом за деталями для ремонта репликаторов. Иначе: «Боунс убьет тебя, а потом меня, Скотти, если к нему направят еще кого-нибудь с укусами. Кажется он говорил, что сыворотка от бешенства не бесконечна». Спок предложил пополнить запасы лекарств на Звездной базе 8, но капитан посмотрел на него с непередаваемой иронией и, усмехнувшись, лишь покачал головой. Это ставило в тупик. Позже Спок выяснил, что капитан уже отдал приказ о пополнении медицинских запасов, несмотря на замечание, что ему нравится ворчание доктора. Когда оправившийся после укусов энсин Макко второй раз за три дня попал в медотсек, капитан на мостике мучился жуткой мигренью. Лейтенант Ухура предложила ему лекарство, но капитан лишь отмахнулся от нее, сказав, что все пройдет, как только доктор МакКой успокоится. Спок много знал об альфах и на это заявление лишь приподнял бровь. Очевидно, что капитану было плохо, но вот вызвано ли это действительно настроением доктора МакКоя — неизвестно. Спок знал, что альфа может влиять на бету, но вот ответное влияние требовало дальнейшего изучения. Ни одного научного материала по этому вопросу найти в электронных библиотеках не удалось. Книги либо не поддавались оцифровке, либо тщательно скрывались. Странно, что не было современных исследований, посвященных стайной связи. На войне правительство использовало альф. И в космосе. Эксперимент с капитаном-альфой был рискованным по мнению Спока. И не только его, если судить о слухах об «Энтепрайз». Очевидно, если бы Джеймс Тиберий Кирк не был героем войны и одним из подписавших мирный договор, капитанское кресло ему не светило. Спок читал о нем. Любимчик народа и СМИ. В статьях было много о победах и неожиданном милосердии к выжившим. Возможно, именно поэтому правительство вампиров потребовало, чтобы в мирную миссию был включен ныне капитан Кирк. Оборотни согласились. Сбивала с толку небольшая деталь. В протоколах переговоров капитан значился, как бета. К управлению Энтерпрайз был допущен альфа с одним бетой в стае. Джеймс Кирк стал альфой между подписанием мирного договора и назначением на корабль. Вряд ли это было спланировано: назначать альфу капитаном было очень рискованно. Например, проблемы начались сразу: что-то произошло во время торжественного подъема на борт корабля. Пресса едва не раздула скандал, слухи были один нелепее другого, несмотря на наличие очевидцев. Они только подливали масла в огонь. Спок считал, что присутствие на запуске первого объединенного экипажа посторонних было лишним. Но решения адмиралтейства не обсуждаются. Скандал задавили в зародыше. Нового конфликта в хрупкое мирное время формирующееся Содружество не выдержало бы. С каждым новым днем на борту Энтерпрайз Спок убеждался, что правительство вампиров поступило разумно. Капитан Кирк был любопытным. Чего стоила встреча в транспортерной. Когда напряженный альфа шагнул к нему, Спок был готов к чему угодно, только не к произошедшему. Он не думал, что оборотень поступит, как принято только среди родственников. Обнюхивание было настолько интимным, что Споку едва удалось скрыть дрожь, прокатившуюся по всему телу. Он не привык к прикосновениям. К любым. Откровенная кожа к коже была настолько личной, что перехватывало дыхание. Очевидно капитан не испытывал такого дискомфорта, как Спок. Это и беспокоило. Капитан из напряженного вмиг стал расслабленным. Неожиданно, непредсказуемо. Только когда капитан задрал на нем форменку, Спок понял, что произошло: он учуял запах крови. Рана открылась. Оборотни на Фаррагуте чувствовали запах крови. Но только капитан Кирк предпринял меры. Это шокировало. Только на «Энтепрайз» к Споку отнеслись как к… достойному заботы и внимания. Побеспокоились о здоровье. Это было достаточно освежающе. Странности не заканчивались. Доктор МакКой не воспротивился приказу капитана. Он повел себя как профессионал и предоставил все возможные медицинские услуги, требующиеся для лечения. Во время процедур у доктора возникли вопросы, и Спок не мог не ответить. Вопросы были логичными, по существу: как он получил ранение, когда? Доктор удивился ответам, но не продолжил задавать неудобные вопросы, оставшись при своем. Попросил Спока зайти через несколько дней, чтобы проверить действие регенератора. Также отметил, что подходит срок обязательного полного медосмотра. Из медотсека его провожал задумчивый взгляд. Доктор МакКой показался более сдержанным, чем другие оборотни. Много позже Спок понял, насколько ошибся... Экипаж вел себя… нестандартно. Очевидно, что его присутствие напрягало, злило и пугало. Всех, кроме капитана и доктора. Но экипаж вел себя… адекватно. Не было травли, как на Фаррагуте. Экипаж относился к нему настороженно и отстраненно, от некоторых исходили волны враждебности, но никто не проявил агрессии. Впрочем, как и особой симпатии. Только капитан обращался к нему по поводу и без. Могло показаться, что он недоволен и всячески пытаетсся «достать» Спока, но это не так. Капитан нетерпеливо ждал ответа, в глазах застывало любопытство, он распространял вокруг волны веселья. От этого постепенно, очень медленно, напряжение экипажа становилось меньше. С каждой сменой Спок ощущал себя более комфортно. Прошло всего несколько дней, но отношение к нему потихоньку теплело. Особенно хорошо это было заметно по юному энсину Чехову. Он настолько отзывчиво следовал за каждым порывом капитана, что казался его зеркальным отражением. Спустя два дня после прибытия на борт Спока, он несмело ему улыбнулся. Поразительно. Это произошло, когда Спок вмешался в научный спор энсина Чехова и лейтенанта Сулу о недавно открытой растительности на Арракане, ее эстетических и медицинских свойствах. Спок отметил, что возле Арракана нет солнца и химические процессы во всех живых организмах протекают иначе, чем на Земле. Поэтому, энсин Чехов прав в утверждении, что ошибочно называть процессы обмена веществ в арраканских растениях фотосинтезом. Возможно, именно это вызвало улыбку энсина, повергшую всех в шок. Спок не знал, как должен реагировать, поэтому склонил голову, надеясь, что это равноценно. Кажется, он поступил верно: энсин Чехов улыбнулся еще шире и склонился к своей станции, не обращая ни на кого внимания. В том числе и на воцарившееся на мостике недоумение. Капитан в конце смены перед входом в турболифт хлопнул Спока по спине и радостно заявил: — Отлично, вы уже вливаетесь в коллектив, коммандер! Продолжайте в том же духе! Спок на это лишь приподнял бровь. Поразительно, как присутствие альфы влияло на оборотней. Они невольно подстраивались под него, копируя позу, модуляции голоса и отношение к другим. Поэтому экипаж не предпринял никаких враждебных действий к Споку. Очевидно, они не хотели расстраивать капитана. Как оборотни, так и вампиры. За полугодовое совместное пребывание в одном замкнутом пространстве членам экипажа приходилось мириться друг с другом. Многие из них не только пытались мирно сосуществовать. Среди разношерстного экипажа были отношения разной степени близости. Спок замечал это по общению людей, по тому, как далеко они допускали друг друга за границы личного пространства. Спок знал, где эти границы находятся как у оборотней, так и у вампиров. За полгода экипаж научился находить золотую середину, что положительно сказывалось как на личных взаимоотношениях, так и на командной работе. Атмосфера на корабле не стала умиротворенной, но уже и не была столь напряженной. Всего за несколько дней она начала меняться. Спок был все время занят, у него не было времени на размышления или детальный анализ. Только на поверхностные наблюдения и заключения, которые только предстояло углубить. Ему едва хватало времени на обязательные медитации, не говоря о связи с родными. Несмотря на дисциплинированный разум, Споку приходилось прилагать много усилий, чтобы разобраться с большим объемом работы и не упустить отношение экипажа. Это было важно: повторения Фаррагута не хотелось. Открытая враждебность с первых минут со временем не ушла. Здесь все было иначе. Спок надеялся, что все будет продолжаться в том же духе. Тогда он сможет связаться с родными, и, возможно… От размышлений его оторвал звук входящего вызова. Взглянув на дисплей, Спок без колебаний ответил: — Да, капитан. — Коммандер, требуется ваше присутствие в транспортерной, — у капитана напряженный голос. — Наши гости прибывают раньше времени. Меня не радует отсутствие Скотти. — Буду в течении пятнадцати минут, сэр. — Славненько. Кирк, конец связи. Прибытие на борт послов Джоназара раньше времени было неприятным. Гостевые апартаменты были уже давно готовы, но имелись некоторые трудности с размещением животных, с которыми джоназарианцы не расставались. К сожалению, о таких подробностях их культуры стало известно недавно. Спок вычитал в запросе на посадку небольшой пункт, который посчитали несущественным. Когда поступала директива от командования, капитан отмахнулся от графы о домашних животных, считая, что с какими-то мелкими карманными собачками экипаж справится. И как бы докторй МакКой ни ворчал, выдержать их в течение двух недель пути до Джоназара не составит труда. Спок, внимательно изучавший документацию к миссии, решил проверить, каких именно животных могут привести на борт. Оказалось, не зря: домашними питомцами на Джоназаре считались ар`саан. Эти животные похожи на земных рептилий, больше всего — на ящериц с яркой расцветкой от кислотно-оранжевой до голубой, перемещающихся на задних лапах. Им требовался специфический климат. Настроить температуру и влажность в помещениях не составило труда, но ар’саан нужны были отдельные каюты. Это не было «заморочкой» джоназарианцев — небольшим пожеланием, изначально проигнорированным по ряду причин. Проблема в том, что размеры животных превышали человеческие. Рост зрелых особей составлял в среднем 2,78 метра, что исключало возможность их размещения вместе с хозяевами. Кроме того, ар`саан требовали определенного рациона и ухода. Это вызвало огромный интерес у научного отдела, взявшегося за подготовку помещений и обеспечение питания животных. Но они еще не закончили. Похоже, капитану не удалось убедить посла в необходимости нескольких часов отсрочки. Неприятно. В коридорах было шумно: время близилось к обеду. Бета-смена на мостике справлялась со своими обязанностями безупречно, а все остальные потихоньку стягивались в столовую, покидая свои рабочие места для законного перерыва. Тех, кто отдыхал в каютах, спасала звукоизоляция. Но даже если бы ее не было, вряд ли это принесло какой-то дискомфорт. Спок шел по коридору, аккуратно огибая всех, кто попадался ему на пути. Он не спешил: знал, что не опоздает. Некоторые расступались перед старшим помощником, приветственно кивая ему. Это было еще одно новшество для Спока. На Фаррагуте подобного не было. Не приветствовалось ни капитаном, ни кем-либо из команды. На Энтерпрайз пусть робко и не все, но с ним здоровались. Может, не выказывая особого расположения, но и показательно не игнорировали. Очаровательно. Двери транспортерной разъехались, пропуская Спока внутрь. Стало понятно, что в коридорах тише, чем здесь. В небольшом помещении было всего шесть человек, но создавалось впечатление, что сюда набилась стая маленьких сехлатов. Они создавали такой шум, что впору выйти обратно, чтобы отрезать себя от балагана. Два члена научного отдела, офицеры службы безопасности, инженер за пультом и капитан создавали поистине огромный беспорядок, не прилагая особых усилий. Удивительно, что в этом всем участвовала на первый взгляд спокойная и степенная вампирша. Она не кричала и не бегала в панике, как ее невысокая рыжеволосая напарница-орионка. Но казалось, что каждое ее слово еще больше подзадоривает коллегу. А это действует на нервы капитану, расхаживающему туда-сюда и громко спорящему со старшим офицером службы безопасности. — Хендорф, я надеюсь, что вы проследите за животными! Они не должны нанести вред экипажу. — Но, капитан, это не входит в обязанности службы бе… — Вы видели размеры этих животных?! — зарычал капитан. Он не просто злился, он был в ярости. Это все ощущали, но не вели себя аккуратнее или почтительнее. Офицеры по науке стояли в опасной близости от платформы, их настроение становилось все более разгоряченным из-за второго офицера службы безопасности, вступившего в спор. Инженер за пультом, оставшийся без внимания, что-то спокойно щелкал в своем ПАДДе. Капитан и офицер Хендорф не могли прийти ко взаимопониманию. — Хендорф, если эта образина кого-то покусает или сожрет, отвечать перед доктором МакКоем будете сами! — Капитан, позволено ли мне будет заметить, что возложить обязанности по присмотру за животными стоит на научный отдел, — внес разумное предложение Спок. Он специально изучил, чьи навыки можно было применить наиболее эффективно без вреда для экипажа и животных. — В частности на лейтенанта Коха, защитившего диссертацию по крупным рептилиям с Кассиопеи. Я считаю, что его опыт может пригодится и для ар`саан, так как они имеют схожие физические характеристики с объектами его исследований. — Коммандер! — обрадованно воскликнул капитан. Он учуял Спока раньше, но не подавал виду, пока он не заговорил. — Наконец-то. Джоназарианцы не пожелали отложить свой… визит. Они настаивают на том, чтобы мы приняли их на борт и отбыли раньше. Не понимаю, как несколько часов могут изменить двухнедельный путь… — Капитан, даже объяснение, что мы не сможем отправиться раньше, так как главный инженер все еще находится на поверхности Звездной базы, не принято послом как аргумент? — уточнил Спок, приподнимая бровь. Он не сомневался, что это было озвучено. — Нет, эта дотошная зануда… — поморщился капитан. Его не радовала перспектива общения с Альмирой Ак`тан`Даан. Джоназарианку уже отказались перевозить три корабля. Капитан тоже не хотел связываться с послом, сумевшим испортить кровь и бывалым космическим волкам, но ничего поделать с приказом не мог. — Капитан, поступил сигнал со Звездной Базы 8. Они запрашивают разрешение на подъем шести… — инженер запнулся, не зная, как обозначить всех, кого нужно поднять на борт. Он неуверенно помялся под ожидающими взглядами и обреченно закончил: — существ. — Вот и прибыли, — капитан недовольно передернул плечами и выпрямился. Он был раздражен. Спок молча занял место за его правым плечом. — Лейтенант Т`Рау, лейтенант Джонсон, отойдите от платформы. Хендорф, Савески, — прищуренный взгляд на офицеров службы безопасности и те спокойно отступили в стороны от платформы на случай опасности и кивнули. — Поднимайте, энсин Эмери. — Есть, капитан. Запускаю. — Надеюсь, Скотти не задержится, — процедил сквозь зубы капитан, пока на платформе транспортера клубились огни переноса. — Не радует меня перспектива развлекать эту дамочку до его прибытия. Спок на миг склонил голову к плечу, понимая недовольство капитана Кирка, но не одобряя его пренебрежительное отношение. Джоназар славился своими техническими открытиями. Объединенный Звездный Флот надеялся использовать их разработки в своих новых кораблях. По отдельности у оборотней и вампиров не было бы шансов даже на переговоры, не говоря уже о торговле. Джоназарианцы были мирной расой, поставившей во главу технический прогресс. Они отказывались иметь дела с воинственными расами. Поэтому клингоны и ромулане были лишены возможности законно получить любую из разработок Джоназара. До окончания войны на Земле ни оборотни, ни вампиры тоже не имели ни шанса. Но они заключили перемирие, длившееся больше полугода. Тем самым привлекли внимание и вызвали благосклонность джоназарианцев. Превыше всего они ценили умение «ладить» с техникой. Капитан посчитал лейтенанта Скотта наиболее подходящим кандидатом на роль сопровождающего для госпожи Ак`тан`Даан. Не согласиться с ним было сложно. Монтгомери Скотт был известен как изобретатель уравнения трансварпного перемещения в пространстве, а также как гениальный инженер. Это имя было на устах и за пределами Земли. К тому же, сам главный инженер желал пообщаться с гениями технического прогресса. Он настаивал на этом. Капитан даже не думал отказывать. На платформе проявлялись шесть фигур. Впереди была сама госпожа посол, по бокам стояли ее сопровождающие. Шестирукие трехпалые голубокожие джоназарианцы выглядели весьма экзотично в парадных ярко-желтых нарядах. В сочетании с цветом кожи такой выбор одежды был слегка… режущим глаз. За спинами хозяев — их питомцы. Три зрелых ящера ярко-оранжевой, салатной и розовой расцветки с причудливыми узорами на чешуе. Любопытная вязь рисунков. Возможно, в нерабочее время Спок сможет присоединится к лейтенанту Коху в изучении ар`саан. Внешний вид, особенности физиологии и поведения этих необычных рептилий весьма занимательны. Капитан Кирк едва заметно поморщился, но быстро согнал болезненное выражение лица. Для глаз оборотней такое обилие красок было не комфортным. Но профессионализм победил. Как и требует этикет Джоназара, капитан прямо посмотрел в черные лишенные зрачков глаза госпожи посла и склонил голову в приветствии, особым образом складывая ладони. Спок и все в транспортерной повторили жест капитана. — Добро пожаловать на борт Энтерпрайз аласа Альмира Ак`тан`Даан. Мой дом — ваш дом на последующие две недели. Таруак. — Благодарю за прием, капитан Джеймс Тиберий Кирк, — перекрестив шесть рук перед собой и соединив все пальцы, ответила посол. — Твой дом станет кровом для меня и моих людей. Таруак. — Таруак, — эхом повторили за ней сопровождающие мужчины, замершие в такой же позе. Эта фраза в переводе на стандарт означала: «Пусть твои машины слушаются тебя, дарят покой и умиротворение». Лейтенант Ухура на вчерашнем собрании подробно инструктировала высший офицерский состав корабля обо всем, что нужно было знать о языковой культуре джоназарианцев. Ее подчиненные проводили такие же собрания на всех палубах с экипажем. При контакте с другими культурами нужно было учитывать все их особенности. Хотя джоназарианцы заверили, что со взаимопониманием не возникнет проблем, Спок поддерживал столь разумный подход с кратким ознакомлением экипажа с культурными особенностями иной расы. Например, следовало помнить, что джоназарианцы — весьма тактильная раса, но прикосновения к верхней паре рук для них слишком интимны, поэтому недопустимы. У них считается неприличным закрывать плечи и кисти, а также живот. Женщинам должно носить одежду, прикрывающую нижнюю часть ног (коленей у джоназарианцев не было), но не верхнюю. Ноги же мужчин должны быть открыты полностью. Сейчас делегация была одета в парадные одежды, поэтому на госпоже Ак`тан`Даан длинная юбка. Но во время путешествия будет возможность ознакомиться и с повседневными нарядами, учитывающими все особенности и менталитет джоназарианцев. Также все они ходили босиком. Доктор МакКой отметил, что роботы-уборщики «собьются с ног» с этими гостями. Спок же отметил, что у джоназарианцев нет потовых желез, так что чистота на корабле будет соблюдена не только благодаря роботам. Доктор лишь закатил глаза, но никак не прокомментировал данное уточнение, вызвав веселый смех капитана. — Разрешите представить, мой старший помощник Спок. — Таруак. — Лейтенанты Т`Рау и Джонсон будут присматривать за вашими ар`саан под непосредственным руководством своего начальника. К сожалению, он не смог присутствовать, так как занят обустройством места обитания для ваших питомцев. — Таруак, — девушки неловко сложили руки и склонились перед послом. — Глава службы безопасности Хендорф и офицер Савески будут оберегать ваш покой. — Таруак. — Мои охранники, Джароф и Салид Рас`тан`Зелеф будут сопровождать меня в этом путешествии, капитан Джеймс Кирк, — ответила любезностью на любезность госпожа посол. — А теперь, прошу за мной, госпожа Ак`тан`Даан. Мы со старшим помощником проведем обзорную экскурсию по кораблю. — Конечно, спасибо, капитан. Это будет весьма познавательно.

***

Как ни странно это признавать, неделя присутствия джоназарианцев на корабле прошла… относительно спокойно. Если не учитывать ворчания доктора МакКоя по поводу и без. В последнее время он был частым гостем на мостике. Возможно, из-за нестабильного состоянием капитана, распространяющего флюиды нервозности. Казалось, он обходился гораздо меньшим временем для сна, чем нужно. Создавалось впечатление, что капитан все еще ждет какого-то подвоха. Хотя два дня без инцидентов показали, что от джоназарианцев особых неприятностей ждать не следует. Госпожа посол присутствовала на нескольких планерках, готовилась к предстоящему сеансу связи с адмиралтейством для обсуждения новых директив и договоров между Объединенной Звездной Федерацией и Джоназаром. Ее люди, впрочем как и сама госпожа Арк`тан`Даан, в свободное время пропадали в инженерном. А это значило, что до лейтенанта Скотта было практически невозможно достучаться. Поэтому, когда произошел подвергающий риску здоровье экипажа инцидент, мистер Скотт был занят. Альфа-смена проходила вполне заурядно. Капитан по своему обыкновению сидел на мостике и… скучал. Он покачивался в кресле и буравил взглядом всех на мостике. Но молчал. Казалось, что без происшествий капитану нечем заняться. Хотя рутинные корабельные дела продолжали поступать: к капитану подходили энсины, главы отделов с докладами, вопросами и проблемами. В короткие промежутки, когда капитан был свободен, он выглядел донельзя скучающим. Сейчас он встал и начал бродить по палубе. Все уже привыкли к внезапным появлениям капитана за спиной. У Спока это вызывало дискомфорт, несмотря на то, что он привык сосуществовать по крайней мере с одним оборотнем. Правда, оказалось, что тот оборотень по сравнению с экипажем Энтерпрайз был сдержанным и не компанейским. Капитан порой бывал взрывным и гипердружелюбным. Спок загривком чувствовал его приближение. Оно не несло угрозы, но держало в напряжении. Капитан излучал особую ауру, которой либо следовало подчиняться, либо сопротивляться. Инстинкты, в отличие от разума, не видели компромиссов. Только черное и белое. Спок пока не знал, что выбрать. Капитан не успел приблизиться, он резко остановился и тревожно замер. Его беспокойство ощущали все. Даже острее обычного. — Что-то не так, — сквозь зубы прорычал капитан. Спок машинально обернулся, реагируя на тон капитана. Его мать была права, говоря о возможностях сильного альфы. Спок сделал пару глубоких вдохов, отгоняя неуместные мысли. Он сосредоточился на обстановке, пытаясь уловить, что же потревожило капитана. На мостике медленно снижалась температура. Спок почувствовал это гораздо раньше, не придав особого значения. Температуру могли изменить в рамках приказа, проекта или любого другого санкционированного назначения. Причин для беспокойства Спок не видел. — Энсин Чехов, проведите диагностику всех систем. — Да, капитан! Энсин Чехов развернулся к консоли (когда капитан говорил, он всегда разворачивался к нему всем телом, независимо от того, чем был занят до того) и начал быстро печатать. Он обнаружил что-то тревожащее: пальцы замерли над сенсорным экраном, энсин Чехов выпрямился, напряженно вглядываясь в мелькающие графики и цифры. — К-кап-питан, система регуляции жизнеобеспечения дала сбой, — неуверенно отрапортовал энсин. — По причине внешнего механического повреждения. — Что именно повреждено? — Термостат и прилегающие к нему системы. — Волчья матерь! — прошипел капитан. — Лейтенант Ухура, свяжите меня с инженерной. В идеале — со Скотти. Я надеюсь, госпожа посол уже не оккупирует его внимание и он ответит. — Готово. — Кирк — инженерной. Что у вас там? Мы диагностируем механическое повреждение термостата. Докладывайте. — Лейтенант Сотторо на связи, капитан. Мы минимизировали риски для других систем, смогли переключить их на дополнительный генератор. Повреждение зафиксировано на третьей жилой палубе. Туда уже направлена бригада ремонтников. Сам термостат поврежден слишком сильно, он не отвечает на запросы из инженерной и оперативно переключить его отсюда невозможно. Нужно ручное вмешательство. По нашим оценкам через час температура начнет снижаться быстрее, поэтому экипажу нужно принять меры. — Сколько времени потребуется на ремонт? — Трудно сказать без оценки повреждений, но судя по показаниям приборов — не меньше пяти часов. — Как только выясните детали, жду устный отчет, — капитан устало сжал переносицу. — И письменный, естественно. — Да, капитан. — Лейтенант Сотторо, где лейтенант Скотт? — Он с делегацией джоназарианцев. — Попытайтесь задействовать его как можно скорее. И пусть свяжется со мной, как только… освободится, — капитан Кирк скривился так, будто бы у него болели зубы. — Кирк — конец связи. Лейтенант Ухура отключила связь с инженерной палубой и капитан сквозь зубы прошипел: — Так и знал, что что-то случится. Еще и без Скотти. Волчья Матерь, да за что мне это!

***

Прогнозы подтвердились: повреждения термостата были значительными, поэтому ремонт затянется. По оценкам инженеров, требовалось не просто «спаять» провода, а практически полностью заменить весь пласт панели управления на третьей палубе. Включая и те системы, которые удалось переключить на дополнительные генераторы. Долго в таком режиме они не протянут: повреждения основательно задели основной канал жизнеобеспечения, что без должного ремонта грозило большими проблемами. В открытом космосе это смерти подобно. К счастью, мистер Скотт на Звездной Базе 8 закупил «на всякий случай» некоторые детали. Спустя час, как и предполагал лейтенант Сотторо, температура значительно понизилась. Все на мостике едва заметно дрожали в ожидании конца смены. Спок и сам невольно ежился. Его терморегуляция была на порядок хуже, чем у остальных. Казалось, только капитану Кирку низкая температура нипочем. Он был раздражен и наматывал круги по мостику, нервируя экипаж. Во-первых тем, что мог в любой момент что-то гаркнуть из-за спины (как произошло с лейтенантом Миарой, которая едва ли не выпрыгнула из кресла от обращения капитана). Во-вторых, своим настроением он влиял на окружающих. Создавалось впечатление, что капитан рвался решать проблему самостоятельно, направляя свою бешеную энергию в определенное русло. Бета-смена пришла на мостик в дутых куртках и термо-костюмах. Они были румяны и спокойны, тогда как у альфа-смены настроение испортилось напрочь: и температурой, и капитаном. Споку хотелось как можно быстрее покинуть мостик, чтобы одеться и отогреться, как и всем остальным. Но они с капитаном в этот раз передавали смену гораздо дольше. Несколько минут в другое время не имели бы никакого значения, но сейчас Спок осознавал, что не чувствует пальцев. Мороза на мостике не было, но его тело считало, что снижение температуры — это стресс. Иногда Спок чувствовал иррациональную зависть к иным полукровкам — у них не было таких проблем, как у него. В отличие от него они были лабораторно выведенным совершенством практически без изъянов. Кажется, холод не только влиял на его тело, но и приглушал мысли. Теплая одежда и пара часов глубокой медитации должны помочь. Когда за спиной закрылись двери турболифта, Спок возблагодарил Сурака, хоть и не был склонен обращаться к нему по пустякам. Странно, что капитан не вылетел с мостика сразу же: казалось, по окончании смены он просто телепортируется. Но он проявил зрелость и выдержку, сумев выполнить свои обязанности в полной мере. — О чем задумались, коммандер? — голос капитана вырвал Спока из задумчивости. — По-вашему, я смогу выцарапать Скотти из лап госпожи посла? — Капитан, вы имеете полное право вызвать мистера Скотта по коммуникатору, вы не давали ему увольнительную или выходной, он должен присутствовать на посту… — Я покажусь эгоистом, но, если бы не данная ситуация, я бы Скотти отдал на растерзание джоназарианцев до конца их пребывания на корабле. В противном случае развлекать бы их пришлось мне, — капитан передернул плечами и поморщился. — Я, конечно, должен быть дипломатом, но еще в первый день сопровождающие госпожи посла дали понять, что считают нашу расу мягко говоря низшей. На уровне муравьев где-то. Как они вообще решились поделиться с нами технологиями с таким отношением?.. А, ладно, спасибо, что выслушали, коммандер, думаю, вам нужно пройти в каюту и согреться. Как и мне. Хотя я бы предпочел заняться проблемами с кораблем, но нарваться на негодование Боунса не хочется. Хорошего отдыха, коммандер. — Благодарю, капитан… — Спок в моменты странной словоохотливости капитана терялся, не понимая, что должен сказать или сделать.

***

Как Спок ни старался, нормально согреться не получалось. Каюта, в которой он привык поддерживать высокую комфортную температуру, превратилась в холодильник. Не помогала ни теплая одежда, ни медитация. В дутой куртке и теплых штанах, сковывающих движения, было неудобно работать, а без них терпеть холод — невозможно. Хуже то, что Спок не мог надеть перчатки — для работы с ПАДДом, для написания отчетов были нужны обнаженные руки, а перчатки делали пальцы неуклюжими и неповоротливыми, не давая печатать так быстро, как хотелось. В конце-концов, Спок отложил документы, которыми занимался после медитации. Он решил пройтись по кораблю, чтобы не сидеть на месте. Давно пора было осмотреть оранжереи и обзорные палубы, потому что до этого сделать ознакомительную прогулку не было возможности: отчеты, документы, включение в работу экипажа и визиты в медотсек, отнимали все свободное время. Спок неспешно шел по коридорам, прислушиваясь к жизни экипажа, глядя на нее со стороны. В аварийной обстановке пониженной температуры экипаж функционировал все так же. Несколько энсинов энергично обсуждали предстоящую тренировку, чувствуя себя вполне комфортно в громоздкой теплой одежде. То тут, то там мелькали мило воркующие или ругающиеся парочки. Возле приборной панели лениво переругивались два инженера. Сестра Чэпел куда-то спешила с озабоченным лицом. Это было нормально. Удивительно было другое — инженеры были вампиром и оборотнем, среди парочек тоже случались разнорасовые. На этом корабле будто не было границ. Будто не было войны. Напряжения. Представители разных рас не кучковались по отдельности. Не шипели злобно друг на друга. Ну может изредка, но это было… Больше по личной неприязни, чем ввиду надиктованной годами войны. Каждый будто следовал за своим капитаном, подражал ему. Все. Оборотни, орионцы, андориане. Вампиры. Будто так было всегда. Спок считал, что они сами того не осознавали. Насколько зависимы от своего капитана. Насколько он… Спок дошел до небольшой голопалубы и решил зайти. Отличается ли она от похожей на Фаррагуте? Хотя звездолеты класса Конституция конструировались по одному проекту, но даже стандартную территорию каждый экипаж подстраивает под себя. Под свои нужды, желания и представления. Под свой характер. Споку говорили, что у каждого настоящего экипажа есть свой характер. Очень близкий для него человек. И хоть он всегда относился к этому с некоторым логичным скептицизмом, в некоторых моментах склонен был верить. У экипажа Энтерпрайз был характер. Он разительно отличался от характера Фаррагута. На голопалубе тихо и сумрачно. Большие визоры отражали звезды. Это лишь проекция: на скорости звездолета невозможно отследить отдельные созвездия и планеты. Но оборотни считали, что это красиво. Чернота, глубокая синь космоса и яркие точки звезд, иногда составляющие абстрактные рисунки. Свет. Двери тихо съехались за спиной Спока. Он прошёл вглубь палубы, которая казалась пустой. Только казалась. На диванах, стоящих полукругом посреди комнаты, чуть ниже возвышения у входа, кто-то был. Светлая макушка и чутье подсказывали, что это капитан. Он что-то тихо говорил, склонив голову вниз. Бесшумно подойдя ближе Спок увидел, что у него головой на коленях кто-то лежал. Юный энсин Чехов, судя по кудрявым волосам. — Капитан, я больше не боюсь коммандера, — тихие слова энсина заставили Спока замереть без движения, хотя он собирался уйти, не нарушая чужого уединения. — Он не такой, как те полукровки. В Турине. Он… другой. Я не чувствую опасности. — Да, Паша, коммандер другой, — капитан мягко, почти невесомо гладил энсина по волосам. — Все говорили, что вы сошли с ума, капитан. Я сначала не верил, но потом… было сложно. — Мм, немного внезапно. — Но я сказал, что вы бы нам не навредили. Сулу тоже так сказал. А доктор МакКой — что вы без царя в голове. — Ну в Боунсе я не сомневался, — пробормотал себе под нос капитан. — Я бы не подверг свой экипаж опасности. — Я знаю, — энсин говорил спокойно и тихо. А потом вдруг судорожно вздохнул и всхлипнул. — Я скучаю, капитан. Мне не хватает… родных. У меня много братьев и я привык… А сейчас будто отрезано. Мне одиноко. Моя бабушка, она родилась и выросла в России, рассказывала, что если есть стая, тогда легче. Даже если это не родные. Капитан, я хочу в вашу стаю. Мне будет легче, я думаю. Мне спокойно рядом с вами. И с доктором МакКоем. Ну… с ним немного не так, он много ворчит и огрызается, но с ним тоже спокойно. — Лестно слышать, Паша, но я не уверен, что… — Капитан, вы мой альфа. Я признаю вас своим альфой. На миг воцарилась тишина. Густая, звенящая. За ним послышался свистящий звук чужого вдоха. Капитан. — Ух ты, это так… — восторженно прошептал энсин Чехов. — Я и забыл, как это может ударить по мозгам, — капитан обескуражен. Он пытался подавить легкую дрожь. Спок думал, чтобы не напугать. — Я не думал, что бабушка была права. Что будет достаточно просто сказать… Вам неуютно, капитан? — голос энсина Чехова дрогнул неуверенностью. — Я чувствую… — Ты мой бета, Паша, — в голосе капитана звучала… легкая насмешка? — Теперь ты меня чувствуешь. Возможно, Боунса тоже. — Боунса? — явное недоумение. Споку тоже захотелось узнать, кто это такой. — Хэль забери, забываю, — фыркнул капитан. — Доктора МакКоя. Он тоже мой бета. — Я так и знал! — энсин Чехов вскинул голову с колен капитана и наткнулся взглядом на Спока. Его глаза горели расплавленным золотом. — Капитан… Услышав испуг и напряжение в голосе энсина, капитан Кирк резко обернулся, сверкая алой радужкой. Готовый к прыжку. Но встретившись глазами со Споком, он как-то сразу расслабился. Энсин Чехов на его коленях тоже сразу обмяк. — Коммандер, добрый вечер. Не думал встретить вас здесь в такое время, — он говорил, будто все нормально. Будто Спок не был свидетелем чего-то особенного. — Простите, что помешал, капитан, — Спок чувствовал… неловкость? Он не должен был этого видеть. Он должен был уйти, как только понял, что вторгается во что-то столь… Интимное. Ему всегда казалось, что стайные отношения это действительно нечто… Не для чужих глаз. — Вне службы можете называть меня Джим, не стесняйтесь, коммандер. А я буду звать вас Спок, — в голос капитана проскользнула некая… игривость? — Не думаю, что это уместно, капитан, — Спок заложил руки за спину и выпрямился еще сильнее. — Какая вы бука, коммандер. Споку показалось, или капитан только что… надул губы? Как… дитя? Энсин Чехов, о котором они с капитаном подзабыли, вдруг звонко рассмеялся. Спок понял, что все это представление направлено не на него. По этому смеху стало понятно, что энсина отпустило напряжение. А по серьезному и внезапно острому взгляду капитана — что он старался сделать все для этого. Чтобы энсину Чехову стало спокойно. Спок проникся к капитану еще большим уважением. Его инстинкты альфы, вожака, капитана, были развиты на высшем уровне. Ни у одного из встреченных ранее альф Спок не видел такого. Настолько сильной заботы о своей стае. Да и стай он видел не так уж много. На Фаррагуте небольшая семья-стая одного из старших офицеров была не настолько… Защищенной? Хотя что можно говорить о стае без альфы? С этим гораздо сложнее. — Пожалуй, я пойду в свою каюту, капитан, — Спок понимал, что должен оставить энсина Чехова, нового бету капитана Кирка, с ним наедине. Так должно быть правильно. — Хорошего отдыха, коммандер.

***

Паша на удивление спокойный и какой-то радужный. От него исходит такой внутренний свет, что хочется зажмуриться и закрыться локтем. Он — сильный бета и в будущем может стать… Сон резко прерывается и Джим подхватывается на кровати. Как всегда — из глубокого сна сразу в бодрствование. Военные привычки невозможно искоренить, даже если ты на безопасном корабле. Джим глубоко вдыхает-выдыхает и опускает босые ноги на пол каюты. Сразу покрывается мурашками с ног до головы. Термостат еще не починили. Прекрасно. Сон был сильным и ярким, давно Джиму такие не снились. Возможно сон такой из-за ощущения теплого присутствия Паши по стайной связи. Своей детской непосредственностью он уравновешивает тяжелое и порой болезненное присутствие Боунса, который не всегда закрывается. Порой Джиму кажется, что Боунс все делает ему на зло. Или в назидание. Одно другому не мешает. Перед самым пробуждением Джим увидел фигуру немолодой женщины. Возможно… А, нет, кто поверит, что к нему в сны приходит сама Волчья Матерь? Скользящая между людей. Какая глупость, он сам в это мало верит. Когда Джим вернулся в свою каюту после дивного разговора сначала с Пашей, потом со Споком, он без сил рухнул в кровать и уснул, задумываясь о произошедшем. Казалось, произошедшее выпило из Джима все силы. После сна Джим чувствует себя вполне отдохнувшим. До альфа-смены есть время и он может сделать записи. — Компьютер, личный дневник капитана. Продолжить. Звездная дата… Хэль, какой сегодня день? Не важно, потом добавлю. Вчера моя стая пополнилась еще одним членом. Павел Андреевич Чехов. Энсин. Бета без стаи. Теперь со стаей. У нас еще и наблюдатель был. Мистер Спок. Коммандер. Хэль, мой личный дневник, будет просто Спок. Паша сам выбрал меня, я прочувствовал это. Но Спок не был угрозой. Если бы вошел кто-то другой, Ухура или, например, Скотти, мне кажется, я бросился бы защищать Пашу. Рычать. Со Споком все не так. Он не ощущается чужеродным. Он важный, безопасный. Я это почувствовал, как только он ступил на борт. Странно, но его хочется опекать. И с ним легче, чем со Сконном. Несмотря на весь формализм, которому он следует. Есть что-то такое в нем… Располагающее. Может в этих темных глазах? Будто без зрачка. Хэль, хотел о Паше, а снова о Споке. Надеюсь, я был прав. И его присутствие поможет понять, куда нам двигаться с Боунсом. Как оградить Т’Милу и… — К’птин, Скотти на связи! Что тут без меня творилось? Что эти хэлевы рептилии сделали с системой жизнеобеспечения? И какого… — голос Скотти тонет в страшном грохоте на заднем фоне. — Скотти, иду к тебе! — Джим вскакивает и бегает по каюте, быстро натягивая форменные брюки. Как хорошо, что сегодня он спал один. Как и предыдущие полгода, в общем. Нелегка капитанская доля на закрытом корабле. Скотти давно отключился. Джим надеется, что он услышал ответ. Натягивая через голову рубашку он делает запрос: — Компьютер, местоположение… Тьфу, хэлева горловина! Лейтенанта Скотта. — Местоположение лейтенанта Скотта — третья жилая палуба. — Что ж, погнали! Возятся они до самого вечера, Джиму приходится искать себе замену для альфа-смены. Инженерные навыки все еще при нем. Странно, казалось, война сожрала все, кроме умения командовать, подчиняться и нападать. Скотти садится на пол прямо рядом с разворошенной панелью. Ее нужно косметически закрыть, чтобы не сверкала нутром с разноцветными проводами. Бригада техников ушла, чтобы ее заменила следующая, в задачи которой входит косметический ремонт. — А вы та еще шельма в инженерии к’птин, — слова Скотти можно расценить и как оскорбление, и как комплимент. Джим выбирает последнее. — Я просто лучший во всем, Скотти, — он расплывается в улыбке, глядя куда-то в пустоту. Холодно. Хочется спать. — Ну конечно, конечно, — Скотти фырчит и хрипло смеется. — Хотите выпить? Смена уже закончилась. — А что у тебя есть? — Саурианский бренди подойдет? — Спрашиваешь! Саурианский бренди — та еще гадость. Бронебойная. 15 лет выдержки. Где только Скотти достал… — К’птин, я чуть инфаркт не схватил там, прямо в транспортерной, — язык у Скотти уже нехило заплетался. Кинсер пытался отобрать у него бутылку, но это он зря. — Вы как будто с дуба рухнули, такое творили. Еще и… Ик!.. Полукровка этот. Вы не думайте, осуждать вас я не в праве, но чем вы думали? Это тогда я так думал. Коммандер Спок он… ну не такой, как те, на войне. Они другие. А он спокойный, аж бесит. И парочке моих инженеров нравится. Прошло полторы недели, а наши дамочки некоторые уже вздыхают по нему, вы знали? — Да ладно? — Джим удивленно поднимает брови и шипит: когда потянулся за бутылкой, чтобы вылить в бокал остатки бренди, он стукнулся локтем о стол. — Я думал, экипаж едва про… пер…пред... прео-до-ле-ва-ет, о!.. неприязнь к нему. — Пфф, все видят, что вы к нему нормально относитесь. И он, ну, нормальный вроде, — Скотти задумчиво болтает остатки янтарной жидкости в своем бокале. — Хотите верьте, хотите нет, но я служил с одним полукровкой. Его пристрелили. Он вел себя отвратительно, будто машина, не человек. Только машина обозленная. Дикое животное. Бешеное. Его старший просто приставил пистолет ко лбу и выстрелил. Тот не просил пощады, не… Только смотрел обезумевшим взглядом. Он тогда подростка убил голыми руками. Я никогда не думал, что… Что можно вот так вот, на ребенка. Безоружного. А Спок… Коммандер не такой. Он спускался несколько раз в инженерный. Он нейтральный. Я не чую его как тех полукровок. Он вообще будто вампир. А к ним я уж привык за полгода. Но знаете, к’птин, я иногда боюсь, что он может вот так же обезуметь. — Скотти, если он причинит кому-то вред на корабле, я пристрелю его лично. — Надеюсь, у вас хватит на это духу.

***

— Прибываем на орбиту Джоназара через 20 минут! — звонко отрапортовал энсин Чехов. — Слава Волчьей матери, — проворчал себе под нос капитан. Но услышали все. Спок отметил, как он сжал переносицу пальцами, и только потом поднялся из кресла. — Спок, мы с вами проведем наших гостей на планету. Сулу, мостик на вас. Спок поднялся из-за своей консоли и машинально стал за правым плечом капитана. Это уже стало привычным. Неделя после происшествия с термостатом, а соответственно и последняя неделя пребывания джоназарианцев на корабле прошла спокойнее. Никакие животные не вызывали проблем, что радовало доктора МакКоя. Капитан стал спокойнее. Возможно, это следствие увеличения стаи. Утверждать сложно, Спок еще слишком мало знал обстановку на корабле. И капитана. После того, как Спок стал свидетелем произошедшего на голопалубе, энсин Чехов стал более открытым и благосклонным. Он без боязни обращался по рабочим вопросам, интересовался его мнением о научных изысканиях в разных областях. Энсин Чехов, казалось, пытался всячески его привечать. Он еще больше подражал капитану, при этом оставаясь самим собой. Насколько Спок мог судить. Следом к нему начал лояльнее относиться лейтенант Сулу. Казалось, этот немного странно пахнущий оборотень опекал младшего товарища. И готов был его как защитить, так и поддержать. Спок никак не мог к этому привыкнуть. К столь… доброжелательному отношению от некоторых членов экипажа. Он размышлял об этом не в первый раз, следуя за капитаном. Тот излучал столь явное нетерпение, что было неуютно. Он его даже не скрывал. Сейчас это ощущалось не так всепоглощающе, как неделю назад. Спок предполагал, что это следствие расширения стаи. Любопытно, если он прав, то как будет ощущаться капитан, если стая станет еще больше? Насколько Спок знал, сейчас в нее входило три оборотня — сам капитан, доктор МакКой и энсин Чехов. О новом статусе командование было проинформировано почти незамедлительно, судя по доступным файлам. Адмиралтейство не скрывало статус капитана и его стаи. На определенном уровне доступа. Спок считал это неразумным. Прошло не так много времени. Хотя кто знает, на что уровень доступа Спока не распространялся. Он не в том положении, чтобы задавать вопросы. Никогда не был. И вряд ли когда-либо будет. — Ну что, коммандер, вы в таком же нетерпении, как и я? — капитан нарушил затянувшееся молчание, когда они вышли из турболифта. — Наши гости порядком… подпортили нам нервы. Не знаете, как там лейтен Кох? Кажется, вам пришлось взять на себя его обязанности с ар’саан? — У Лейтенанта Коха оказалась весьма специфическая аллергия на укусы этих животных. Его кожные покровы стали «нежно-василькового цвета» по словам сестры Чэпел. Вчера был последний приступ асфиксии… — То-то Боунс фонил раздражением больше обычного, — пробормотал себе под нос капитан. — Как лейтенант чувствует себя сейчас? — Доктор МакКой утверждает, что лучше. Что у него и с вами забот хватало, а тут ещё Кох… — Боунс мне никогда не забудет высадку на Эр-4 и ту милую пушистую зверушку. А, не обращайте внимания, коммандер, — заметив выгнутую бровь Спока, капитан отмахнулся. — Эта история долгая, хоть и весьма забавная. Не для Боунса, конечно. Расскажите лучше, как вам было работать с ар'саан? — Весьма познавательно, капитан, — Спок думал, что этого достаточно, но судя по выражению лица капитана — нет. Хотя может он хотел услышать нечто иное. — Например? — Эти рептилии малочувствительны к свету и теплу, больше привыкли к обитанию в условиях влажных подземелий. Научная служба очень долго пыталась подобрать оптимальную влажность для ар'саан. Одна из особей в последнюю неделю заболела. — Не после укуса ли лейтенанта Коха? — хохотнул капитан. — Не думаю, что это взаимосвязано. — Да ладно, коммандер, разве это не смешно? — Это может вызвать прецедент. Влияния крови оборотней на ар'саан. — А может у этого конкретного аллергия на Коха? — капитан веселился. Спок не понимал причин — почему это может быть смешно — но чувствовал, как из капитана уходило напряжение. Оно было не явным, но весьма нервирующим. Будто электризовало воздух. — Исключено. Мы купировали развитие заболевания. Удалось вывести антитела, способные защитить иммунитет ар'саан от заражения подобным вирусом. — Так они ещё и заразные были? — Для остальных особей, не для гуманоидов. — Как интересно, — несмотря на веселье в голосе, по глазам капитана видно, что ему действительно интересно. Это не притворство. И не сарказм. — Хотел бы я послушать про все ваши открытия с ар'саан, но мы уже на месте. Готовы? — Да, капитан. В транспортерной немноголюдно: только лейтенант Хендорф стоял немного вразвалку рядом с молодым энсином-дежурным. Девушка смущенно смеялась и смотрела на него из-под ресниц. Спок не помнил, как ее зовут. — Энсин Лоер, давайте вы будете строить глазки вне смены? — капитан слегка раздражен, но не недоволен. Казалось,что он даже позабавлен ситуаций. Хотя ни энсин Лоер, ни лейтенант Хендорф об этом не догадывались. Оба смущенно отпрянули друг от друга. — Да, капитан! — Волчья матерь, как все сложно, — капитан был взвинчен. За эти недели он устал. — Скотти уже должен быть на подходе, я надеюсь. — Позвольте предположить, капитан, что лейтенант Скотт должен прибыть в течение… — И вот в этих реле мы… Двери разъехались с лёгким шорохом, впуская в транспортерную делегацию джоназарианцев в сопровождении лейтенантов Скотта и Т'Рау. Вампиршу окружили ар'саан, успевшие за две недели привязаться к ней. Она шла между тремя рептилиями, будто в окружении охраны. Сопровождавшие делегацию офицеры службы безопасности по кивку лейтенанта Хендорф остались снаружи. — К'птин, позвольте принять на себя честь транспортировки наших гостей на их родную планету, — лейтенант Скотт блестел глазами со странным трудовым рвением. — Разрешаю, — капитан благосклонно кивнул. Энсин Лоер уступила место лейтенанту Скотту за пультом. Джоназарианцы степенно прошли к платформе транспортера и повернулись лицом к провожающим. — Капитан Кирк, наше присутствие на корабле было весьма… продуктивным, — Альмира Ак'тан'Даан на миг задумалась, но сразу же продолжила: — Мы смогли достичь согласия во всех деловых вопросах на данном этапе. Ваше участие в переговорах весьма ценно. Общение с вашим экипажем было освежающим. И познавательным. Гостеприимство ваших машин мы оценили по достоинству. Надеемся, что ваше руководство будет столь же разумным и в дальнейшем. — Весьма лестно слышать такое из ваших уст, госпожа Ак'тан'Даан, — капитан почтительно склонил голову. — Мы надеемся на дальнейшее плодотворное сотрудничество. — Все будет зависеть только от вас, — на лице госпожи Ак'тан'Даан появилось подобие улыбки. Вместе со своими сопровождающими и ар'саан, которые неохотно отошли от лейтенанта Т'Рау, госпожа посол ступила на платформу. — Мистер Спок, напоследок мы хотим поблагодарить вас и мистера Коха, — в разговор вступил один из сопровождающих джоназарианцев. — Я являюсь главой одного из крупных питомников ар'саан. Когда наступит цикл размножения, мы в благодарность пришлем вам яйцо. И инструкции по уходу за ним до вылупления. — Это будет честью для нас, — Спок невозмутимо склонил голову. — До свидания, — неожиданно сказала госпожа Ак'тан'Даан. Ее сопровождающие эхом повторили за ней. — До свидания, — голос капитана выдавал недоумение. Госпожа Ак'тан'Даан усмехнулась и кивнула, обозначив что на этом прощание окончено. — Запускайте, лейтенант Скотт! Джоназарианцы исчезли в огнях транспортера. — С планеты передают, что все окей, к'птин. Они дома, — отрапортовал лейтенант Скотт. — Наконец-то. — И не говорите. — Все по местам. Пора убираться отсюда. А там можно будет отметить. Альфа-смена закончилась быстро и на удивление легко. Капитан излучал такое благодушие и довольство, что не заразиться его хорошим настроением было сложно. Энсин Чехов сиял улыбкой, ему едва заметно вторил лейтенант Сулу. Только лейтенант Ухура сохраняла спокойствие. На первый взгляд. Спок думал, что на самом деле она тоже ликовала, только не показывала этого. Военная муштра и природная уравновешенность не давали ей поддаваться всеобщему веселью. Если состояние экипажа на мостике можно так назвать. — Лейтенант Мако, мостик на вас! — капитан бодро передал смену и прошёл в турболифт вместе со Споком. — А это становится традицией, а, коммандер? — Что именно, капитан? — Спок попытался скрыть замешательство. Он действительно не совсем понимал, что имелось в виду. — Вы и я покидаем мостик последними, — мягко улыбаясь, пояснил капитан. — Это не удивительно. По уставу капитан и первый офицер последними передают смену. — Нет, коммандер, обычно смену передают все одновременно, — капитан задумчиво смотрел на панель турболифта. — Так было раньше, я еще застал беззаботное время в академии, во время практики на последних курсах. Паша, например, не знает такого. А я помню. Хотел бы вернуть те традиции, но пока ещё не отпускает. Полгода прошло, а не отпускает. В голосе капитана грусть. Но она какая-то лёгкая, почти беззаботная. Он знал, что в силах изменить, повлиять. Он уже был частью чего-то большего, чем обычный оборотень. Спока это восхищало. Хотя вряд ли он об этом расскажет. — Я не знал о таких особенностях. — А я не знал, что такие глупости прописали в уставе. В новом Уставе объединенных космических сил. — Космических?.. — Спок недоуменно поднял бровь. — О, ну разве это не умора, коммандер? — Простите… — от Спока ускользал смысл. Его мысль прыгала с темы на тему. Или Споку так казалось. Возможно, в словах капитана была какая-то взаимосвязь, только уловить ее никак не удавалось. — А, ничего, коммандер, — капитан как-то устало вздохнул и махнул рукой. — Не обращайте внимания. Лучше скажите, вы присоединитесь к нам в столовой? — Я не совсем понимаю причину… — Просто скажите «да», коммандер, вам нужно вливаться в коллектив, — за маской балагура скрывался сильный и острый разум. За некоторыми чужими ужимками, эмоциями, поведением Спок иногда забывал об этом. Но капитан будто не уставал напоминать: он не зря получил свой пост. Далеко не за «красивые глаза». — Да, капитан. — Вот и славненько.