Когда жизнь летит к черту ,или пять детей и один родитель

      Тётя Мария сказала — тётя Мария сделала. Она объясняла, а позже и показывала, как ухаживать, воспитывать, любить и жить с детьми. Поначалу было... сложно. Да что там поначалу, к концу третьего дня его пребывания в особняке всё ещё было сложно. Дети плакали каждую ночь и звали маму с папой. Он научился успокаивать их. Да не только это — он многому научился и теперь справлялся со всем сам.       А завтра нужно ехать в морг. Брок между делом съездил за гробами и договорился со священником. Чем дольше он отдыхал, тем горше ему было от смерти сестры. Как он и думал, его моральные силы восстанавливались, и он начинал чувствовать всё в полной мере. Сидя сейчас с детьми, он даже смеялся, но стоило уйти по делам, как из него будто вытягивали стержень, и горе от потери самого близкого человека давало о себе знать. Но как ни странно — он не пролил ни слезинки, даже не подумал никого объявлять виноватым. "Неужто повзрослел?" — как в живую услышал весёлый голос сестры. Она почему-то считала, что если в горе своём человек никого не винит — это он взрослый, но никак не ранее. Она часто говорила: "Никто никогда ни в чём не виноват". Он ещё нередко с ней спорил. Придумывал разные ситуации, когда кто-то виноват, а она оправдывала виноватого. Он так не умел. Он вообще мало умел из того, что она умела. Идя сейчас с коляской по плантации, Брок думал, что, возможно, она снова была права.

***

      В коляске сидели Виола, Лео и Берн — его дети. Это он решил для себя твёрдо. Если Брока кто-нибудь спросит, то он так и ответит. А мать, матерью их пусть будет его сестра, точнее, женщина по имени Оливия Бела Руссо, итальянка, красавица и умница, закончившая экономический в Англии. Ни слова лжи, за исключением того, что он им дядя, а не отец, а она не его жена, а сестра, и того, что он в ней никогда не видел женщины. А так — правда.       Виола уронила своего резинового медвежонка (и чем ей не угодил плюшевый?) и заплакала, а за ней — и мальчики. Брок быстро подобрал медвежонка, протёр влажными салфетками и отдал ей. Виолетта быстро успокоилась и теперь сидела игралась с ним. А мальчики, увидев, что сестра спокойна, тоже угомонились. Но Берн "заквакал" — Брок дал ему бутылочку-непроливайку с водой. Тот, напившись, успокоился и перестал икать. Лео же захотел вылезти из коляски. Ему вообще нравилось ходить самому. Брок, подумав, решил его выпустить, но вести за руку. Достав Леонарда из коляски и взяв за руку, они направились дальше. Им было хорошо вместе.

***

      Придя с прогулки домой, Брок повёл детей мыться. Посадив их в ванну купаться, сам Брок отошёл помыть руки и умыться. Пока он приводил себя в порядок, ванна наполнилась. Обернувшись, он наткнулся на взгляды детей. Они пристально смотрели на него. Очень пристально. Заволновавшись, что случилось нечто, не входившее в планы, Брок спросил: — Что-то случилось? Вода холодная, горячая? Вы же уже сидите в ванной, что ещё вам нужно?! Так, Брок, спокойно. Простите, мелкие. Вам игрушку — там уточку с утятами или грузовик? — Кря-кря, кря-кря! — восторженно сказала Виола, она вообще была главной у них. — Неа, бип-би, бип-би! — потребовал Лео, он напрасно пытался оспорить звание главного. А Берну было наплевать: у него была, непонятно откуда стащенная бутыль из-под шампуня, пустая. — Так, тише. Будет и утка, и грузовик, — пресёк спор Брок. Он стал ко всему этому привыкать. К молчаливому и спокойному Бернардо. К эмоциональной и милой Виолетте. К самостоятельному и вечно спорящему с сестрой Леонардо. Он привык вставать, услышав плач, и уже почти привык к тому, что он не один и у него есть о ком заботиться.       Закончив мыть детей, Брок стал их кормить, а это был квест похлеще купания. А после купания он стабильно выходил из ванной мокрым и уставшим. После же кормления малышей он становился ещё и грязным. Уложив детей на дневной сон, Брок пошёл приводить себя в порядок. Выходя из ванной в чистом комплекте одежды он услышал, как зазвонил телефон.

***

      Подойдя и приняв звонок, он услышал того, кого, наверное, мечтал услышать ещё дня четыре назад. А сейчас уже нет. Это был Стив Роджерс.